Судья в Новосибирске признал не законным бездействия СК в связи с отравлением Навального
Новосибирский областной суд в составе судьи Волосской И.И. отменил постановление судьи Ленинского районного суда Кашиной Е.В., которая посчитала законным бездействие Западно-Сибирского следственного управления на транспорте СК в связи с отравлением политика Алексея Навального. Об этом «Новой газете» сообщил глава юридического отдела ФБК* Вячеслав Гимади.
Документы из Ленинского суда, а также апелляционная жалоба на постановление опубликованы в телеграм-канале «Юристы ФБК». По словам Гимади, решение областного суда пока нет на руках у команды Навального, так как судья только что огласила резолютивную часть.
Теперь дело направили в Ленинский районный суд Новосибирска. Гимади уточнил «Новой», что повторно такое же решение Ленинский суд принять не сможет.
— заявил Гимади, уточнив, что суд также должен обязать СК возбудить дело по факту отравления Навального.
Администрация Камышлова (Свердловская область) опубликовала проект постановления «Об организации срочного захоронения трупов людей в условиях военного времени и при крупномасштабных чрезвычайных ситуациях на территории Камышловского городского округа». Документ разработан для «заблаговременной подготовки и всестороннего обеспечения работ по поиску, извлечению, опознанию и захоронению тел погибших в случае возникновения военных действий, а также вследствие чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера, повлекших массовое поражение населения с летальным исходом».
В документе говорится, что для срочного захоронения используются земли, зарезервированные на кладбище по адресу Закамышловская, 1-в площадью более 85,3 тыс. кв. м. Документ определяет порядок проведения массовых захоронений в братских могилах до 100 трупов. «При погребении больных, умерших вследствие тяжелых инфекционных заболеваний, обязательна их дезинфекция. Для этого труп завертывается в ткань, пропитанную 5% раствором лизола или 10% раствором хлорной извести, засыпаемой на дно могилы слоем в 2 — 3 см», — говорится в проекте постановления.
Украине поставят огромную партию вооружения. В неё войдут 600 танков, 500 артсистем и сотни тысяч боеприпасов
Более 50 стран предоставят Украине новый пакет военной помощи. В него войдут более 600 танков, около 500 артиллерийских систем и другие вооружения.
"США объединяют мир, чтобы поддержать Украину, союзники и партнеры по всему миру вносят значительный вклад. Министр обороны Остин только что собрал более 50 стран, которые взяли на себя новые обязательства, и это глобальные усилия по поддержке Украины", - заявил президент США Джо Байден.
По словам Байдена, в новый пакет военной помощи войдут:
140 000 противотанковых систем
более 600 танков
около 500 артиллерийских систем
более 600 тысяч артиллерийских боеприпасов
Кроме того, Украине будут поставлены дополнительные реактивные системы залпового огня (HIMARS), противокорабельные комплексы и системы ПВО.
Вот такую статью в ответ на усиление концентрации сил НАТО в Польше и предложение размещения сил НАТО в Украине опубликовало рашистское издание с ироничным названием «Правда»
Развернуть
Отличный комментарий!
Успехов им провести "денацификацию" страны-участницы НАТО. Как раз ради этого и существует 5-я статья.
Раздавая QR-коды, Минцифры случайно рассекретило масштабы эпидемии ковида в России. Эти данные в ПЯТЬ раз выше официальных
Совместное расследование «Медузы», «Медиазоны» и «Холода»
Владимир Гердо / ТАСС / Scanpix / LETA
Всего три недели в московских ресторанах не обслуживали посетителей без QR-кодов. Получить их могли не только вакцинированные, но и переболевшие люди, а также обладатели свежего отрицательного ПЦР-теста. При этом в QR-кодах с сертификатами, которые начали приходить россиянам, оказались зашифрованы статистические показатели из федеральных реестров. Изучая выданные «Госуслугами» сертификаты, «Медуза», «Холод» и «Медиазона» обнаружили, что в реестре Минздрава, созданном для отслеживания числа заболевших коронавирусом, уже больше 29 миллионов записей. Это в пять раз больше, чем официально сообщает оперативный штаб по борьбе с коронавирусом.
Мэр Москвы Сергей Собянин 22 июня сообщил, что через неделю в рестораны и кафе будут пускать посетителей только с QR-кодами. Получить его через московский портал госуслуг mos.ru могли те москвичи, кто вакцинировался, переболел ковидом в последние полгода или сдал отрицательный ПЦР-тест.
Мера не планировалась как кратковременная, и она не оставляла шансов попасть в рестораны немосквичам, поэтому для них аналогичная система присвоения QR-кодов чуть позже была реализована через федеральный портал «Госуслуг»; и если московский сайт начал выдавать коды 28 июня, то «Госуслуги» — только с 1 июля.
Замминистра цифрового развития России Олег Качанов объяснял 24 июня эту задержку тем, что потребуется интеграция «Госуслуг» с базами Минздрава. «Единый регистр переболевших есть в информационных ресурсах Минздрава РФ… У нас эта интеграция будет сделана, и мы для тех, кто переболел, а их там в регистре около девяти миллионов записей таких есть, мы их [QR-коды> получим», — сказал чиновник в интервью «Россия 24».
Названное Качановым число переболевших — около девяти миллионов — стало сенсацией, ведь, судя по данным оперштаба на тот же самый день — 24 июня, — коронавирусом переболели чуть менее пяти миллионов россиян. Однако, как выяснили журналисты трех изданий, чиновник не завысил, а даже занизил это число.
На слова Качанова и их расхождение с официальной статистикой обратил внимание исследователь статистических аномалий физик Сергей Шпилькин, изучающий показатели вакцинации. И вскоре он выдвинул гипотезу, что реальное количество переболевших можно оценить, отталкиваясь от номеров сертификатов «Госуслуг» с QR-кодом — раз уж они как-то связаны с федеральным регистром по ковиду.
Уникальный номер
Читательница «Медиазоны» из Москвы заразилась коронавирусом в конце марта, но переболела легко и в течение двух недель уже получила отрицательный ПЦР-тест. Три месяца спустя приложение «Госуслуги» прислало ей уведомление о «сертификате иммунизации после болезни COVID-19» и QR-код для посещения московских ресторанов.
На самом деле этот код представляет собой обычную гиперссылку, которая ведет в специальный раздел сайта «Госуслуг». Открыв эту ссылку сотрудник ресторана должен убедиться, что посетителю можно находиться в помещении ресторана. А если открыть ссылку на компьютере и посмотреть код страницы, видно, что номер сертификата обозначен аббревиатурой УНРЗ (unrz). Это — «Уникальный номер регистровой записи», такой термин используется во многих регистрах Минздрава — такое же обозначение есть и на странице с кодом сертификата о вакцинации.
На следующий день после выступления замминистра Качанова об интеграции с регистром заболевших, 25 июня, описание схемы загрузки данных «из регистра COVID» появилось в ситуационном центре Минцифры и на техническом портале. Помимо других данных, из регистра должен передаваться и 15-значный номер УНРЗ.
Можно ли увидеть этот номер в сертификате переболевшего? Журналисты «Медузы», «Холода» и «Медиазоны» выяснили, что да.
Номер сертификата о перенесенной болезни состоит из 16 цифр: это восьмерка, двузначный код региона и единица (эта цифра во всех проверенных нами сертификатах одинаковая и, судя по аналогичным регистрам, обозначает получателя бюджетных средств); следующие четыре цифры — месяц и год; а вот последние восемь цифр — уникальный номер переболевшего.
Этот же формат (только без восьмерки в начале, то есть 15-значный) используется при формировании УНРЗ в База «Федерального регистра лиц, больных новой коронавирусной инфекцией» (covid.egisz.rosminzdrav.ru) создана в марте 2020 года для отслеживания ситуации с заболевшими. На данных этой базы основана публичная база «Стопкоронавирус.рф», но в ней учтены уже только подтвержденные случаи ковида. На «информационном ресурсе COVID-19» ведется учет и вакцинированных, но, как следует из инструкции Минздрава от 30 сентября 2020 года, для этого создан отдельный регистр по адресу показан в обучающем видео Минздрава. Видимо, в тот же момент назначается и дата, закодированная в УНРЗ, которая потом попадает и в номер сертификата. Ведь у читательницы «Медиазоны», выздоровевшей в апреле, в номере сертификата на месте даты значится 0321 — а диагноз ей поставили именно в марте.
Регистр COVID. Фрагмент видеоинструкции Минздрава от 7 мая 2020 года
Meduza
Получается, что при создании сертификата для переболевшего портал «Госуслуг» просто берет его номер из Федерального регистра и добавляет к нему первую восьмерку (а сертификаты о прививке начинаются с цифры 9). Об этом свидетельствует версия сертификата в специализированном формате JSON, которую можно также скачать с «Госуслуг»: там есть 15-значное поле unrz и 16-значный unrzFull — с восьмеркой спереди, как у номера сертификата.
Но поскольку УНРЗ в Федеральном реестре формируется при регистрации заболевания (и потом попадает в сертификат для выздоровевшего), выходит, что последние восемь цифр в сертификате — это порядковый номер заболевшего человека.
Собеседник «Медузы» в одном из региональных минздравов подтвердил, что порядковый номер в регистре единый по всей стране и отражает общее количество зарегистрированных заболевших на момент создания УНРЗ для каждого пациента.
125 тысяч новых случаев в день
Несколько десятков номеров сертификатов и дат выздоровления, которые собрал у добровольцев Сергей Шпилькин, позволили оценить реальные масштабы эпидемии за последние полгода — более «старые» номера на «Госуслугах» недоступны, так как QR-код для переболевшего формируется только за предыдущие полгода. Зато самый последний из присланных сертификатов — от человека, выздоровевшего в конце июня 2021 года, — имеет порядковый номер 27 миллионов 300 тысяч. Источник «Медузы» в одном из федеральных ведомств, знакомый с работой Федерального регистра, на вопрос о том, соответствует ли эта цифра количеству записей в регистре, ответил: «Так и есть».
Сейчас, как выяснили журналисты «Медузы», порядковые номера сертификатов «Госуслуг» для переболевших уже превышают 29 миллионов. Это почти в пять раз больше, чем официально зарегистрированное за время пандемии число больных в стране — шесть миллионов.
Поскольку номер сертификата создается в тот момент, когда человек заболел, а сам сертификат выписывают только при его выздоровлении, номер сегодняшнего сертификата показал бы количество записей в регистре (то есть заболевших), которое наблюдалось две-три недели назад. Сертификат создается только после выздоровления человека, однако номер в этом сертификате относится к моменту заболевания. Поэтому сказать точно, на какие даты пришелся пик появления новых записей в регистре, невозможно. Официально максимум случаев коронавируса в России — 29 935 заболевших за день — зафиксирован 24 декабря 2020 года.
«Регистр заполняется очень честно, но он неточный»
Впрочем, количество записей в Федеральном регистре не точно отражает количество переболевших. Например, если человек заболевает опять, для него создают новую запись. Но и это не все.
По инструкции Минздрава, в регистр должны попадать не только люди с положительным результатом «лабораторного исследования» (имеются в виду ПЦР и другие тесты), но и те, кому диагноз COVID-19 поставили «с помощью других методов диагностики» (согласно рекомендациям Минздрава, речь идет о компьютерной томографии). Помимо этого, в регистр попадают «все случаи пневмонии, включая амбулаторные».
Какую долю в регистре занимают больные пневмонией, не связанной с коронавирусом, журналистам оценить не удалось. За статистикой заболеваемости воспалением легких без учета COVID-19 «Медиазона» обратилась в Росстат, который уже предоставлял такие данные за первые месяцы 2020 года. Теперь же в ведомстве ответили, что в поступающих от Минздрава и Роспотребнадзора данных о заболеваемости больше нет отдельной графы о пневмонии.
К тому же, по словам источника «Медузы» в одном из федеральных ведомств, регионы сами определяют, как вести регистр: вносить туда только случаи коронавируса и пневмонии или также сомнительные случаи ОРВИ, которых может быть до 20–30% в регистре.
«Регистр заполняется очень честно, но он неточный», — объясняет собеседник, добавляя, что на федеральном уровне приходится перепроверять данные от регионов.
Еще одна погрешность, которая может возникать при оценке по номеру регистра, связана с тем, что из него удаляют пациентов, чей первичный диагноз COVID-19 не подтвердился — а освободившийся порядковый номер потом присваивается новому заболевшему.
Среди сертификатов, которые получил Сергей Шпилькин, есть примеры непоследовательности в номерах. Например, сертификат с порядковым номером, начинающимся на 2327, был выдан болевшему в апреле 2021 года, а номер, начинающийся на 2376, — переболевшему в марте.
Но эта погрешность означает только, что конкретный номер УНРЗ может быть меньше, чем реальное число заболевших в реестре.
«Информация не соответствует действительности»
На просьбу журналистов «Медиазоны» к Минцифры (это министерство отвечает за работу российского портала «Госуслуг») подтвердить, что номер сертификата переболевшего формируется на основе УНРЗ из коронавирусного регистра Минздрава, пресс-служба Минцифры ответила, что «портал „Госуслуг“ является витриной данных, содержавшихся в регистре переболевших COVID-19, оператором которого выступает Минздрав».
«При формировании сертификата используется регистровая запись Минздрава», — сообщила пресс-служба в ответ на запрос.
«Медуза» и «Медиазона» обратились в Минздрав и федеральный оперативный штаб по борьбе с коронавирусом с просьбой прокомментировать количество записей в регистре и его отличие от официальных сводок о заболеваемости. В штабе попросили привести их комментарий целиком. Вот он:
Федеральный информационный ресурс учета информации в целях предотвращения распространения новой коронавирусной инфекции COVID-19, созданный для служебного пользования, содержит сведения о следующих гражданах:
— с подтвержденным диагнозом COVID-19,
— госпитализированных с признаками пневмонии,
— прошедших вакцинацию от COVID-19.
Ваша информация о 27 миллионах случаев заболевания COVID-19 или пневмонией не соответствует действительности. Цифра 27 миллионов, на которую ссылается ваш источник, действительно фигурирует в информационном ресурсе, но в отношении вакцинированных первым компонентом вакцины по состоянию на 9 июля 2021 года.
Актуальная информация о числе случаев COVID-19, в том числе без клинических проявлений, ежедневно сообщается Оперативным штабом по предупреждению завоза и распространения новой коронавирусной инфекции на территории России и публикуется в открытом доступе на сайте стопкоронавирус.рф. На 15 июля 2021 года зарегистрировано 5 882 295 случаев заболевания COVID-19 на территории России.
В Минздраве на уточняющий вопрос по поводу регистра переболевших ответили, что комментарий оперштаба отражает и их позицию тоже. По словам представителя Минздрава, «единственное, на что эта цифра [27 миллионов> похожа, так это на число вакцинированных первым компонентом по состоянию на 9 июля». А для оценки количества заболевших он призвал ориентироваться только на ежедневные сводки оперативного штаба.
То есть федеральный оперштаб по борьбе с коронавирусом и Минздрав предположили, что, задавая вопрос о 27 миллионах записей, журналисты перепутали регистры переболевших и вакцинированных.
Но это не так, и это видно по обезличенному скриншоту сертификата человека, выздоровевшего от ковида 18 февраля 2021 года.
Номер его сертификата никак не может быть взят из регистра вакцинированных просто потому, что на тот момент вакцинированных в стране было в разы меньше. Порядковый номер в этом сертификате — 17 миллионов, а к середине февраля в России было произведено только 11 миллионов доз вакцин и привито около четырех миллионов человек.
Если же считать, что номер сертификата переболевшего близко отражает количество заболевших ковидом в стране, то показатель 29 миллионов заболевших вывел бы Россию на третье место в мире по абсолютному количеству случаев коронавируса. В пересчете на миллион жителей страна поднялась бы с 85-го места на первое, опередив даже небольшие государства Андорру и Сейшелы.
❗️«До вторжения, возможно, остались считанные часы. Россияне, остановите Путина!» Экс-заместитель министра внутренних дел Украины, нардеп Антон Геращенко записал обращение к россиянам.
Развернуть
Отличный комментарий!
Сейчас его, к сожалению, уже ничто не остановит, он в конец ебанулся. Останавливать нужно было 20 лет назад.
Близким родственникам людей, которые умерли, находясь на военной службе, полагаются компенсации от государства — их регламентируют сразу нескольких российских законов. Однако, как выяснил журналист Михаил Данилович, родственники погибших военных нередко не могут получить эти деньги — просто потому что в документах о смерти значится слово «умер», а не слово «погиб». Многим приходится годами судиться с чиновниками, чтобы вернуть себе право на компенсации; другие, по всей вероятности, просто смиряются с отсутствием выплат.
11 июня 2007 года жительница Перми Любовь Борзова позвонила сыну Захару Угольникову. К тому времени он уже год служил в войсковой части 33444 в Екатеринбурге — попал туда по призыву после того, как из-за хвостов по учебе ушел из строительного колледжа. Против армии не упирался: не видел в ней ничего плохого. После службы хотел решить проблемы с академическими долгами и поступить на строительный факультет пермского технического университета. Мать регулярно звонила Захару — и этот разговор ничем не отличался от других. «Он говорил спокойно, ни на что не жаловался», — вспоминает Борзова.
Как она узнала позже, через несколько часов после этого звонка Захар умер. Как это случилось, Борзова точно не знает до сих пор. В выписке из приказа командира части значится формулировка «внезапная сердечная смерть», но Борзова считает — у всего должна быть причина. Она видела ссадины на теле сына, а его сослуживец, с которым они вместе с Захаром гуляли по Екатеринбургу, вдруг перестал с ней общаться, заявив, что не будет обсуждать гибель друга.
О том, что в связи со смертью сына ей положены какие-либо выплаты от государства, представители военкомата не сообщили. Борзова сама узнала, что региональное министерство социального развития должно выдать ей удостоверение, которое дает право на ряд льгот — в частности, по оплате коммунальных услуг. А еще — на ежемесячную денежную выплату. В 2017 году она равна полутора тысячам рублей.
Борзова отправилась за удостоверением, но ей отказали. В краевом министерстве соцразвития матери объяснили: в выписке из приказа командира написано слово «умер», а должно быть — «погиб». А значит, никаких денег от государства ей не полагается.
Компенсаций, которые ей должны платить по закону, Борзова в итоге добивалась девять лет — не столько ради денег, сколько потому что «злость была»: хотелось доказать свою правоту. Статистика Пенсионного фонда России позволяет предположить, что в похожей ситуации сейчас могут находиться тысячи людей.
Проблемы словоупотребления «Меры социальной поддержки распространяются на членов семей военнослужащих, погибших при исполнении обязанностей военной службы», — сообщал представитель пермского министерства соцзащиты в одном из ответов Борзовой (есть в распоряжении «Медузы»), подчеркивая последнюю часть фразы. И заключал: раз Захар Угольников «умер при исполнении служебных обязанностей» — никаких мер социальной поддержки быть не должно. Борзова неоднократно пыталась получить в военкомате документ с «правильной» формулировкой — но там всякий раз выдавали справки со словом «умер». В одной бумаге оно было написано жирным шрифтом и подчеркнуто.
После восьми лет попыток убедить чиновников и военных в своей правоте Борзова подала на министерство в суд. Краевой комиссариат привлекли к процессу как третье лицо — такие участники суда имеют отношение к спору между сторонами и могут помочь понять, кто из них прав. В этот момент военные почему-то решили не продолжать лингвистические споры. Представительница комиссариата в отзыве на иск (его суд принимает к сведению) написала: «Угольников Захар Вадимович 1986 г. р. погиб (умер) при исполнении обязанностей военной службы». Из документа следовало: раз солдат был «на территории части в течение установленного распорядком дня служебного времени» — значит, «погиб». Суд согласился с этими доводами. Борзова выиграла — судья постановила выдать ей удостоверение, с которым женщина может получать льготы и выплаты.
«Медузе» удалось обнаружить как минимум 41 судебное решение за последние семь лет, связанное с борьбой за право на компенсации. Поводом для тяжбы всегда становились словесные разночтения: почти всегда — между формулировками «умер» и «погиб»; значительное количество раз — между «в период военной службы» и «при исполнении обязанностей военной службы». Ни один из этих случаев не связан с участием в боевых операциях. В большинстве дел суд принял сторону родных погибших солдат, заключив: если человек умер не в самоволке, значит, его близкие могут рассчитывать на выплаты, льготы и компенсации. Даже в случае самоубийства.
Льготы и выплаты родственникам погибших на военной службе в России гарантируются сразу несколькими законами. С соцзащитой Борзова судилась, чтобы получить выплаты по закону «О ветеранах» — за них отвечает Пенсионный фонд. В свою очередь, по состоянию на 2017 год Министерство обороны по закону «О денежном довольствии военнослужащих» должно платить 18 тысяч рублей ежемесячно нетрудоспособным близким умершего солдата или офицера. Эта сумма делится на всех нетрудоспособных близких, включая самого погибшего, доля которого уходит государству (таким образом, если у военного остались двое детей, каждому из них полагается по 6 тысяч рублей). Сколько таких компенсаций сейчас платится в России, выяснить не удалось: в министерстве обороны на запрос «Медузы» не ответили.
Словарь как вещдок В 2003 году в воинской части в Челябинской области умер 24-летний старший лейтенант из Кемерова Чабанов (его имени, как и имен его родственников, в публичной версии судебного решения нет; связаться с семьей Чабановых «Медузе» не удалось). В выписке из приказа командира части указано, что смерть произошла «от острого нарушения мозгового кровообращения» во время боевого дежурства. Как и Борзова, родители Чабанова получили от военных документы со словами «умер» и «смерть».
Когда мать Чабанова обратилась за удостоверением, дающим право на льготы и компенсации, в городскую администрацию (в разных регионах их выдают разные ведомства), ей отказали — мотивировав это тем, что в извещении о смерти должно было быть слово «погиб». В суд Чабанова обратилась только спустя десять лет — в 2013 году — и получила отказ на том основании, что документ, который она оспаривает, устарел. Тогда Чабанова запросила новый. В нем чиновники вновь указали на разночтения между «погиб» и «умер».
На одно из заседаний Чабанова пришла со словарем Ожегова. Указав на присутствующее в нем выражение «умереть за Родину», она пыталась доказать, что слова «умер» и «погиб» синонимичны — поскольку в армии умирают именно что за Родину. В итоге суд постановил, что юридически значимым обстоятельством является именно смерть на военной службе, а не обстоятельства этой смерти. В апелляционной инстанции чиновники проиграли. Через некоторое время удостоверение отказались выдать также отцу Чабанова — по тем же самым причинам. Мужчина тоже подал в суд — и тоже выиграл.
Некоторые судьи прямо пишут в своих решениях, что никакой разницы между двумя словами нет. Так, в 2012 году Верховный суд Калмыкии обратил внимание на само название 21-й статьи закона о ветеранах, в котором слово «умерших» стоит в скобках после «погибших»: в итоговом апелляционном определении сказано, что закон эти понятия не различает.
Случаи, когда семьи погибших солдат проигрывали тяжбу, не так уж и редки. Из 41 судебного решения, проанализированного «Медузой», таких семь. Один из примеров — дело служащего Алексея Дуракова, умершего 20 лет назад в воинской части в городе Вязьма Смоленской области. Его родители получили удостоверения, необходимые для выплат, однако потом чиновники решили, что совершили ошибку, — и стали возвращать документы через суд. Грибановский районный суд Воронежской области согласился с тем, что смерть «не связана с исполнением обязанностей военной службы». За день до дембеля Дураков, судя по документам, ушел в самоволку вместе с сослуживцем — поехал на велосипеде в соседнюю деревню, чтобы проведать знакомых девушек. По дороге их сбил автомобиль, Алексей погиб, о судьбе его товарища в вердикте не сообщается. Мать убеждена, что сына убили, но на решение суда ее мнение не повлияло.
Порой суды выносят противоречивые вердикты в схожих обстоятельствах. Так, в 2014 году мать военнослужащего из пермской Губахи сумела добиться выдачи удостоверения через суд, а два года спустя родителям Андрея Шлычкова из башкирского города Мелеуз суд в том же отказал. В обоих случаях речь шла о самоубийстве — однако если пермский суд безоговорочно встал на сторону матери, то башкирский зацепился за все те же слова. В решении говорится: «Из буквального значения слов „погибший“ и „умерший“ следует, что погибшим при исполнении обязанностей является лицо, смерть которого наступила сразу в результате увечья». Андрей Шлычков прослужил в вооруженных силах всего три месяца; 7 марта 2016 года его нашли повешенным на дереве в воинской части в поселке Тоцкое Оренбургской области.
Разночтения между «умер» и «погиб» — не единственный стилистический момент, который может влиять на размер или сам факт получения государственных компенсаций. Например, пенсии по потере кормильца (это еще один тип выплат) зависят от заключений военно-врачебных комиссий и конкретно — от того, какая в них указана причина смерти. «Военная травма» и «заболевание, полученное в период военной службы» означают разные суммы пенсий; «Медузе» известны случаи, когда из-за отсутствия записи о военной травме родственникам погибших солдат отказывали и в ежемесячной компенсации, положенной по закону.
Руководитель центра соцобеспечения пермского краевого военкомата Николай Мишин утверждает: именно заключения военно-врачебных комиссий, а не формулировки в командирских приказах важны при назначении любых выплат. В качестве иллюстрации своего тезиса он приводит случай, который произошел, когда Мишин сам служил в армии: по его словам, некий прапорщик в новогоднюю ночь «нажрался и захлебнулся в своих отходах, хотя был на посту». Как рассказывает Мишин, в заключении комиссии было написано «военная травма», и его близким назначили максимально возможную выплату.
Умерший в нерабочее время
Несмотря на слова Мишина, почти во всех случаях, известных «Медузе», проблемы у родственников начинались не с заключений военно-врачебных комиссий, а с выписки из приказа командира воинской части об исключении военнослужащего из списков личного состава. Приказ этот выпускается на основе медицинского свидетельства о смерти солдата, которое составляют военные судмедэксперты.
Раньше в форме выписки фигурировало именно слово «погибший». Типовую фразу закрепил приказ министра обороны 1999 года, и звучала она так: «Рядового Павлова Ивана Ефимовича, механика-водителя 2 танковой роты, погибшего ___ _________ 200__ г. в результате автомобильной катастрофы, исключить из списков личного состава воинской части и всех видов обеспечения». Как говорит юрист правозащитной организации «Гражданин и армия» Арсений Левинсон, в 2009 году этот приказ отменили, и замены ему так и не появилось. При этом шаблонный текст в официальных бумагах почти не изменился — кроме одного обстоятельства: слово «погибшего» заменилось на «умершего».
«Медуза» обзвонила несколько военкоматов и военных частей по всей России. Все собеседники считают, что разница между понятиями «умер» и «погиб» есть, однако четких критериев их различия никто предложить не смог.
Так, Константин Кесаев, врио заместителя командира североосетинской воинской части 20634, предположил, что «умер» — это одна статья выплат, а «погиб при исполнении» — другая, затруднившись объяснить, в чем содержательное отличие двух формулировок.
Похожее мнение у другой собеседницы из той же части, ответившей по общему телефону и назвавшей лишь свой позывной — «Несекретка». «Погибший — это когда он при какой-то боевой задаче погиб, — считает она. — А умерший — он, может быть, в нерабочее время вышел с территории части, шел домой и с ним что-то произошло».
«Погиб — это если при выполнении обязанностей, а умер — в быту, — утверждает представитель командования части в центральной России, попросивший не указывать свое имя и номер части. — И командиры, чтобы их за жопу не взяли, что на их части много денег уходит, пишут „умер“, а не „погиб“».
Похожим образом рассуждают и чиновники, с которыми удалось поговорить «Медузе». Так, специалист пермского министерства соцразвития, проигравшего в суде Любови Борзовой, сообщила, что ведомство выдает удостоверение только в случае, если в документах указано, что военнослужащий погиб.
— А если написано: «Умер. Смерть связана с исполнением обязанностей военной службы» — дадите удостоверение? — Но он же не погиб при исполнении обязанностей военной службы. Смерть с чем связана? Он мог заболеть — и из-за этого умереть, правильно? Мог получить какое-то ранение. А мог повеситься. — Есть решения судов, и в них говорится, что важна только связь смерти с исполнением обязанностей службы. А «умер» или «погиб» — неважно. — Но суд ведь может принять разные решения, правильно?
В новочебоксарском управлении пенсионного фонда (он тоже проигрывал суд матери солдата) также сообщили, что слово «погибший» повлечет за собой выдачу необходимых для получения компенсаций документов «без проблем». В отличие от слова «умерший».
«С 2000 года у нас в государстве наконец-то начали считать деньги», — объясняет старпом начальника отделения по работе с гражданами военкомата Пермского края Татьяна Смольская. Ее ведомство, с одной стороны, дублирует слова из командирских приказов в похоронках, с другой — принимает заявления на некоторые выплаты от семей военных. Чиновница уточняет: когда есть решение суда о выплате, его приходится исполнять. Однако в последующих случаях, если, например, не будет записи о «военной травме», военкомат вновь будет отказывать обратившимся за компенсацией. Этого, по словам чиновницы, требует закон. «Мы сами не имеем права нарушить законодательство, а судья — пожалуйста», — объясняет Смольская.
«К нам приезжают ревизоры, прокуратура — кто хочешь, — продолжает сотрудница военкомата. — Проверяют законность оформления [компенсаций]. Вы что думаете, мы что хотим, то и назначаем? Нет! И если мы нарушили, знаете, все деньги будут выдираться с того человека, который подписал. Есть закон, а есть справедливость. Слышали? Так вот, они не тождественны».
Семьи погибших военнослужащих получают выплаты не только от государства. Две единоразовые выплаты — почти 4 миллиона рублей и более 2,5 миллионов — по закону совершают страховые компании, для которых командиры воинских частей готовят отдельные справки. Форму этих справок министерство обороны за последние годы переутверждало несколько раз. Во всех вариантах есть формулировки «погиб (умер)» и «гибель (смерть)»: в этих случаях военные никакой разницы в словах не видят.
Экономика незнания
Одна из главных организаций, ответственных за расчеты с семьями погибших военнослужащих, — это Пенсионный фонд. Он начисляет два типа выплат. Во-первых — пенсию нетрудоспособным членам семей «погибших (умерших) военнослужащих в период прохождения военной службы по призыву в качестве солдат, матросов, сержантов и старшин» (такова формулировка 166 федерального закона). Во-вторых, ту самую ежемесячную денежную выплату, которая «распространяется на членов семей военнослужащих, погибших при исполнении обязанностей военной службы».
Как сообщили «Медузе» в Пенсионном фонде России, первую выплату — ее в том или ином размере начисляют независимо от формулировок в документах — сейчас в России получают чуть более 46,5 тысячи человек; в прошлом году на эти выплаты ушло около 6 миллиардов рублей. Ежемесячную же выплату в прошлом году начисляли 24 414 россиянам, которые получили 422 миллиона рублей. Таким образом, нетрудоспособных членов семей умерших военных почти в два раза больше, чем просто членов семей погибших военных.
Юрист «Гражданина и армии» Арсений Левинсон убежден: подавляющее большинство людей, получающих отказ в компенсациях, просто не идут в суд. «Во-первых, люди не обладают достаточной юридической грамотностью, а найти доступную профессиональную помощь непросто, — поясняет он. — Во-вторых, граждане просто не знают, что отказ мог быть незаконным».
Любовь Борзова говорит, что за десять лет ни разу не встретила понимания среди чиновников и военных — по ее словам, к ее льготам и компенсациям они относятся так, будто средства надо взять из собственного кармана. Большая часть денег, которые Борзова после выигрыша в суде с прошлого года получает от государства, уходит на лекарства: после смерти сына начали отказывать ноги. Несмотря на это, женщина продолжает сотрудничать с краевым Комитетом солдатских матерей, старается делиться своим опытом с другими родителями. Как и она когда-то, некоторые их них просто ничего не знают о положенных льготах и выплатах.
В беседе с «Медузой» Борзова почти не говорит про сына в прошедшем времени. «У меня сын и две дочери», — перечисляет она. Показывает грамоты Захара по каратэ-до, перечисляет международные турниры, на которые ездил ее «ребенок». На днях Захару исполнится 31 год.
Отличный комментарий!