СоZерцатель часть 2
Глава3 Тараканище.
- Покорилися звери усатому.
(Чтоб ему провалиться, проклятому!) -закончил читать Саша.
Уля, сидевшая на спинке дивана над Сашей, взвизгнула, свалившись сверху и зачирикала фломастером у того под носом.
- Усатый, усатый, ты – усатый.
Саша скорчил страшную рожу.
- Да, ты ребенок, поэтому я тебя за ужином скушаю.
Уля завизжала и в притворном ужасе бросилась под кровать. «Еще два часа до выхода» - тоскливо пронеслось в голове у Саши.
- Саша, а ты тюфяк? – Уля внимательно смотрела на него.
- Не знаю, - Саша удивленно расширил глаза. - А что?
- Просто мама называет, что ты – тюфяк.
Саша прикрыл глаза и улыбнулся.
- Ну, раз мама называет, то конечно да.
- А кто такой тюфяк? – допытывалась Уля.
- Тюфяк – это что-то вроде кролика.
- Ты не похож на кролика, - недоверчиво сказала Уля.
- Я ж не говорю, что кролик. Просто что-то вроде, - зевнул Саша. – Ладно, заяц, я прикорну немного.
Он накинул на плечи шерстяной плед и провалился в сон. Звонок будильника выудил его из пустоты и заставил подняться на ноги.
- Уже уходишь, уже уходишь? – защебетала Уля, все это время сидевшая и смотревшая на спящего.
Саша потер смятое со сна лицо и выдохнул.
- Да, заяц, пора мне на взрослые дела, не скучай.
Он быстро умылся, надел кеды, подтянул шнурки и вышел, прикрыв за собой дверь.
Солнце пекло невыносимо, Саша снял свою куртку. По знакомой тропинке он шел мимо разбитого, старого автомобиля со спущенными колесами; стройки новой школы, застывшей еще десять лет назад; поста охраны; доски почета с наилучшими людьми города, на которой естественным образом центральное место занимал глава администрации Владимир Кругляк, а рядом с ним пестрела уйма прекрасных личностей, которые дают городу развиваться, а людям жить всё лучше и лучше. Среди этих личностей, разумеется, был и начальник Саши Александр Иванович и его сын Петр Александрович.
Чем ближе Саша подходил к центральной площади, тем больше встречалось грязи под ногами: глинистой почвы, слякотных луж и рукотворного мусора – пластиковые бутылки, окурки, банки и грязные медицинские маски.
Он подошел к первому посту охраны, привычно вытащил из кармана телефон, кошелек и ключи, затем прошел рамку металлоискателя. Одна из дежурных полицейских окатила его цепким взглядом, но быстро отвела его в сторону, удостоверившись в бесперспективности. Саша пошел в сторону сцены, откуда доносился все нарастающий шум попурри из советских и российских песен популярных исполнителей.
Вскоре, пойдя сквозь редкие группки горожан и черно-серые камуфлированные пары полицейских в черных шлемах, Саша подошел ко второму пропускному пункту. На этот раз проход через рамки металлодетектора был дополнен вялым и быстрым прохлопыванием карманов, после чего сотрудник коротко мотнул головой в направлении сцены, показывая, что все подозрения сняты.
Бурча под нос извинения, Саша продирался сквозь аморфную массу, временами встречая удивленные взгляды, направленные на него.
- Маску наденьте, гражданин, - раздалось у него над ухом.
Саша, не глядя на говорившего, натянул маску на нос и пошел к обычному месту встречи у правого угла сцены рядом с как обычно задрапированным триколором памятником.
Подойдя к месту встречи, Саша с досадой понял, что опять пришел раньше всех, приспустил маску и сунул сигарету в зубы. Немедленно рядом с ним нарисовалась зыбкая тень, которая повелительным тоном произнесла:
- Гражданин, тут курить не разрешается, есть специально отведенные для этого места, и маску наденьте.
Саша покосился на форму говорившего, вздохнул, поправил маску, засунул сигарету обратно в пачку и принялся рассматривать окружающих.
Непосредственно рядом со сценой, где скакал под фонограмму какой-то молодой парень с дредами, народу было немного: пара неопределенного возраста теток, почему-то в пальто и теплых беретах, обливающихся на жаре потом; трое подростков, тоскливо и робко выглядывающих в толпе своих сверстниц; одинокий усатый мужик в футболке с изображением полового акта между стилизованными человечками, у которых вместо лиц были российский и американский флаги.
- Наш что ли? – узнал Саша футболку из магазина Александра Ивановича.
Общее оживление в передних рядах вызвала семья, состоящая из родителей и двух детей, обряженных в форму солдат времен Великой Отечественной. Младшего катили в коляске, которую явно своими руками переделали в подобие танка, нашив с боку фанеру с намалеванными на ней красными звездами. Из полога коляски торчала короткое, кривое, деревянное дуло. Для всеобщего точного понимания, что это именно танк, а не что-либо другое, на одном из бортов было написано «Армата», на другом «Т-34».
Мужик в майке рассмеялся сдобным смехом и, ткнув пальцем в коляску, крикнул:
- Дети, вперед, на Берлин!
Вскоре народ стал подтягиваться. Саша заметил знакомых участников, пришли работники Госгорметеофинмониторинга, группка сотрудниц с Телеграфа России, отряд школьников-старшеклассников с учителем во главе, пенсионеры и пенсионерки во всё более возрастающем количестве. Тут же были и собираемые Сашей люди, которых он зазывал на митинг по весьма сходной цене за душу.
Так что сегодня он зевал, прикрывая рот рукой, выглядывая знакомые лица и приветственно маша им рукой – прося поторопиться. Они подходили, вставая на привычное место в массовке.
Саша вытащил из рюкзака доставленные вчера майки и флаги с изображениями сына Александра Ивановича, лысоватого человека с небольшой, аккуратно подстриженной бородкой, важно глядящего вдаль на фоне российского флага. Надписи на футболках гласили: «Соколов Петр Иванович– надежда Русского мира», на флагах, также на фоне триколора располагалась аббревиатура «СВО».
Держа в руках свою ношу, Саша подошел к людям, пришедшим по его зову и поздоровался с человеком с коротко стрижеными волосами, сквозь которые пробивалась проседь. Этот человек был одним из первых, кто начал приходить на собираемые Сашей массовки, не пропуская ни одной, и Саша помнил еще, как тот был намного толще и носил нелепые усы, придававшие, однако, тому некоторое добродушие. Теперь, по прошествии пары лет, он сильно похудел, гладко брился, и озлобленно-брюзгливое выражение лица в сочетании со складками морщинистой кожи вокруг рта, напоминало Саше его школьную учительницу русского языка, которую за глаза называли «Тетушкой». А поскольку и визгливый голос, которым тот периодически поносил тех, кто пытался встать впереди него в момент выдачи Сашей денег по окончании митинга, до боли был похож на голос той самой учительницы, Саша иначе, как «Тетушка» про себя его не называл. Саша передал флаг в руки Тетушки, поскольку знал, что тот никогда не сменит свой излюбленный френч, в котором он появлялся в любое время года, на футболку.
Футболки Саша передал другим своим завсегдатаям, семейной паре среднего возраста. Женщина с зачесанными назад, собранными в хвост волосами сощурила густо накрашенные глаза на несколько уже пропитом лице, пытаясь понять, глядя на протянутые футболки, что от нее требуется. Наконец, сообразив, она, как всегда, с отвращением улыбнулась и передала футболки в руки мужа, понуждая того напялить одну из них поверх собственной. Муж, бывший много выше ее и, судя по уже седеющим волосам с залысинами, несколько старше, безоговорочно напялил на себя футболку и довольно заулыбался, глядя на Сашу настороженными, холодными голубыми глазами.
Саша тоже ободряюще улыбнулся и с надеждой перевел взгляд на почти лысого пенсионера с коротким ежиком оставшихся седых волос на макушке. Тот стоял, важно глядя перед собой, не замечая того, что происходит вокруг, положив на живот руки с касающимися друг друга кончиками пальцев. Саша подергал его за рукав, привлекая внимание. Пенсионер вальяжно повернулся и одарил того презрительным взглядом. Саша попытался было всунуть ему в руки флаг, но тот замотал головой.
- Доплачу сверху – сказал Саша тихо, чтобы не услышали остальные
Дед тут же подхватил предложенное, и схватил из рук Саши еще и футболку.
- Это с возвратом – предупредил Саша
Мужчина отдернул руку, удовлетворившись флагом, и снова отгородился от остального мира завесой презрения.
Оставшиеся в руках вещи Саша передал в руки семейной пары, явно выходцев с Кавказа. Высокий, горбоносый муж с седыми висками и кудрями взял было футболки из рук Саши, но его жена, дочерна загоревшая в солярии брюнетка, выхватила их из его рук, рассмотрела, а затем вернула обратно.
- Молодой человек - обратились она к Саше – А нет у вас с более открытым вырезом?
Она показала глазами вниз, где из декольте с глубоким торчали едва прикрытые, загорелые груди.
Саша, внутренне порадовавшись, что таких маек нет, помотал головой.
- Вот, возьмите флаг, тогда – он протянул ей оставшееся полотнище, затем, сам нацепил оставшуюся майку, посчитал своих наемников, сфотографировал их и направился в сторону несколько вперед своей группы, оставаясь, однако, на виду.
На сцене группа детей, большей частью младшего школьного возраста, нескладно выводила под энергичное дирижирование черноволосой женщины:
- Всей душою мы за мир
Но если главный командир
Умереть заставит нас
Мы исполним всё тотчас!
После окончания песни, женщина на сцене подняла руку вверх и крикнула
- Дядя Вова, дорогой Владимир Васильевич, мы с Вами!
«Ага, сейчас начнется, - подобрался Саша. – Хоть бы все прошло без эксцессов. Не завопил кто-нибудь, когда не надо, или флаг не вовремя поднял».
Ведущая торжественно произнесла:
- Глава администрации Владимир Васильевич Кругляк!
Из-за голубенькой дверки на сцену в окружении двух охранников вышел небольшого роста человечек с жиденьким пушком серых волос вокруг лысины. Осмотрев собравшуюся публику блеклыми невыразительными глазками на розовеньком, без морщин, личике, он, было, приосанился, но потом опять сгорбился. Скучным, бабьим голосом он начал говорить, периодически покашливая:
- Уважаемые граждане, дорогие ветераны, от всего сердца поздравляю вас с Днём Победы, с праздником, который всегда были будет священным для нашего народа. – Когда старичок говорил, казалось, что ему мешают слюни во рту, так как он постоянно причмокивал и щелкал языком с неприятным звуком.
- Именно мы, наш народ, разбили и сокрушили нацизм, и прославили в веках силу русского оружия. Мы в одиночку сумели противостоять тому гегемону, что пытался завоевать весь мир, но обломал зубы о Россию, - Кругляк делал короткие паузы в своей речи, временами косясь на лежащую перед ним бумажку.
- Непреходящей болью отзываются в нас муки тысяч наших сограждан, убитых, раненых, согнанных со своих мест, из своих разрушенных домов первым натиском фашизма, коварно начавшим бомбардировку Киева, Минска и прочих городов нашей Родины в 4 утра, без объявления войны. В память об этих людях объявляется минута молчания, - он сделал скорбное лицо и вздохнул, со скукой переводя взгляд по массе, стоявшей перед ним и шамкая губами.
Саша с тревогой покосился на своих наёмников. На всякий случай, глядя на них, Саша прижал палец к губам и сделал выразительное лицо.
- Дорогие друзья, - прервал, наконец, молчание Кругляк, - также хочу поздравить вас с еще одной знаменательной датой: в этом году исполняется 80 лет с даты начала Великой Отечественной Войны. Враг пришел на нашу землю, чтобы убивать, сеять смерть и ужас. Главным желанием врага было уничтожить нас, стереть из истории как нацию, ответом на это стала грозная решимость, с которой мы встали грудью перед врагом, защищая свою землю от оккупантов, и желание сделать так, чтобы преступники и убийцы, развязавшие войну, понесли справедливое наказание. Тогда, не смотря на, испокон веков присущее нам миролюбие, нам пришлось прогуляться немного. До Берлина! – Кругляк улыбнулся, с трудом растягивая розовые, упругие, как у младенца щечки, а после сделал небольшую паузу.
Глава4. Новый талантливый писатель.
- Несмотря на преподнесенный урок, -продолжал Кругляк…
Охренеть! Роман о том, как я пишу роман внутри романа! Интересно, мне первому пришла в голову эта идея? По-моему, я - гениальный писатель. Хоть только одной книжки, зато какой!
Теперь я застрял посередине между тем, как вышел мэр и окончанием его речи. Надо завязывать с этим делом.
- Попытки переписать историю не идут некоторым впрок! – человечек снова сделал паузу и довольно улыбнулся.
Саша моментально поднял два пальца вверх, давая знак своей команде. Они принялись дружно хохотать. После того, как общий смех прошел, Кругляк продолжил:
- В нашей стране знают, что цена победы была высока, и мы тоже готовы повторить этот подвиг. Теперь, когда Россия, встав с колен, готова к любым противоборствам с любым противником, думаю, если судьбе будет угодно, на Берлине мы не остановимся. Взяли Берлин, теперь сможем взять и Вашингтон!
Человечек на сцене еще раз глянул на собравшихся и несмело, тихонько сказал, - Ура, товарищи!
Саша двинул плечами, поднимая обе ладони вверх. Сзади закричали:
- Ура! Ура! Ура!
Старичок удовлетворенно улыбался, слушая эти возгласы.
- Передаю слово молодому поколению, -сказал Кругляк. – Думаю, вы все уже знаете Петра Александровича Соколова, главу партии «Справедливое Великое Отечество» и известного писателя.
На сцену вышел средних лет лысоватый человек, что украшал своей физиономией, недавно розданные Сашей майки. Подойдя ко второму микрофону, он сказал, глядя подобострастно на Кругляка:
- Большое Вам спасибо, Владимир Васильевич за Вашу проникновенную речь! С Праздником Победы, дорогие друзья, победы, которую одержала Россия. Благодаря Владимиру Васильевичу Кругляку.
Он сделал небольшую паузу, чтобы отпить воды из стакана, стоявшего на трибуне; Саша в это время мгновенно подал знак, после чего его наемники разразились приветственными криками и аплодисментами
- Его организации этого митинга, -продолжил Петр Александрович, - мы теперь можем вести диалог на этой сцене. Спасибо еще раз! Ура!
- Ура, ура! – разнеслось по площади.
Человечек на сцене вяло улыбнулся своей крысиной мордочкой.
- Сколько книг вы уже написали, Петр Александрович? – спросил он.
- Тридцать пять, – с готовностью, точно только и ждал этого вопроса, ответил Петр Александрович. – Тридцать шесть, если быть совсем точным. Сейчас у меня как раз выходит тридцать шестая книга, про святую Варвару Московскую, созвучная с темой сегодняшнего великого дня. Называется она «Сталин и Варвара». Наверное, многие не знают, но документально установлен факт, что Сталин встречался с известной святой прорицательницей в самые страшные для нашего народа дни, когда враг рвался к столице. Именно эта святая женщина свершила знаменитый облет Москвы на самолете с иконой Казанской Божьей Матери на борту, и это помогло отбросить врага от столицы.
- Как интересно, – прошелестел Кругляк.– Когда же и где можно будет приобрести эту книгу?
- Ну, все знают, что основным оплотом патриотизма в нашем городе является дата «1945», ищите мою книгу на прилавках данной сети,- позволил себе немного рассмеяться Петр Александрович. – Кстати, владелец этих магазинов, наш бессменный меценат Александр Иванович Саблин, решил преподнести небольшой дар жителям нашего города.
Соколов приглашающим жестом вытянул руки и на сцену вышел Александр Иванович, держа в руках охапку каких-то небольших предметов. За ним следовали юноша и девушка школьного возраста, обряженные в форму времен Великой Отечественной с пилотками на головах. В руках они несли подносы, заваленные такими же маленькими прямоугольными предметами, что нес в руках Александр Иванович. Саблин подошел к микрофону рядом с Соколовым, который отодвинулся, уступая место своему отцу.
Теперь вся троица стояла на сцене: Кругляк немного в стороне у левого микрофона и Саблин с сыном – у другого. Саша хотел было подать знак к аплодисментам, но, почувствовав зуд в тыльной стороне ладони, хлопнул по ней другой рукой, а после, смочив слюной пальцы, стёр кровавое пятно от раздавленного комара.
Несколько мгновений троица стояла на сцене молча, словно ожидая чего-то. Саша, спохватившись, подал знак, и раздались аплодисменты.
Александр Иванович, придвинувшись к микрофону, сказал:
- Сограждане, братья и сёстры, к вам обращаюсь я, простой предприниматель из нашего общего города. Я такой же, как ивы, плоть от плоти трудового народа. Поздравляю вас с Днём Победы! Этот праздник мы заслужили благодаря мощной духовной силе народа. Той силе, что живет в нас испокон веков. Благодаря тому, что сплотившись вместе вокруг мудрого руководителя, описанного в книге Петра Александровича, мы отбили вражеские орды, - он делал паузу и раздались аплодисменты. – Я хочу преподнести вам, братья и сёстры, дар в честь этого святого праздника. Икона святой Варвары Московской, – он поднял руки и, Саша, наконец, разглядел, что нес в руках Александр Иванович. – Пусть эти иконы служат вам оберегом в самые нелегкие времена, которых, надеюсь, мы еще очень долго не увидим, - подытожил Александр Иванович, бросая небольшие образы с изображением женщины в очках и нимбом в публику перед сценой.
Жидкая толпа перед сценой заволновалась и пришла в движение. Александр Иванович с сыном брали образки, принесенные на подносе, и широким жестом сеятеля бросали их в народ. Кому-то удавалось поймать иконку в полёте, но большинство образков, описав плавную дугу в воздухе падали в жидкую грязь у ног публики, где их тут же подбирали и грязными засовывали в карман.
Люди начали распихивать друг друга. Сначала локтями и корпусом, затем вытянутыми руками с напряженными пальцами, хватая падшие иконы. Двум тёткам в пальто повезло, около них упало сразу несколько икон. И одна из тёток схватила сразу три, а другая две. Мужик в майке обратился к ним, гневно что-то выговаривая, слов Саша, к сожалению, не слышал. Видя, что происходит что-то несанкционированное, в ряды дерущихся втекла тонкая серая струйка ОМОНа в черных шлемах, и возня людей начала постепенно затихать.
- Ещё раз с праздником, дорогие друзья! – сказал Кругляк и, повернувшись вместе с Саблиным спиной к публике, удалился.
Соколов же, задержавшись на мгновение, сказал:
- Был очень рад видеть вас. Приглашаю вас вступить в мою, недавно созданную под эгидой нашей самой главной партии, партию «Справедливое Великое Отечество», сокращенно СВО.
Саша подал сигнал, и его люди принялись громко кричать:
- СВО! СВО! СВО!
Соколов довольно кивнул и удалился.
На сцену вышла ведущая,начав речь, до которой Саше не было дела. Он устало потер глаза. Раздать деньгии можно идти домой.
Отличный комментарий!
Раньше - убьют.
Позже - просрёт вспышку.