купить лекарства

Сотрудник Министерства здравоохранения Кемеровской области рассказал журналисту «Новой вкладки» Константину Эйшину о том, что происходит в мирной жизни с участниками войны в Украине, их близкими и соседями. И что, вероятно, ждёт нас всех.

Плачущий пациент

— Здоровенный мужик, молодой, сильный. Лежит на больничной койке и рыдает. То успокоится, то снова начинает. Кажется, просто так, без видимой причины. В данный момент у него ничего не болит. Ему ничего не угрожает. Это один из наших пациентов, вернувшихся с российской войны в Украине. Мобилизовался из Кузбасса, пробыл несколько недель на фронте, получил травму. В результате лишился зрения на один глаз, — рассказывает сотрудник Минздрава Кемеровской области Дмитрий Котлов (имя изменено по просьбе нашего собеседника).

Дмитрий работает в системе здравоохранения Кемеровской области более 25 лет. Сначала врачом, а последние несколько лет — чиновником в системе здравоохранения. В настоящее время входит в число медиков, курирующих лечение участников военных действий. И если не лично видит каждого пациента, то хорошо знаком с системой помощи им в регионе. Он продолжает говорить о плачущем пациенте:

— Понимаете, на самом деле это достаточно лёгкий случай. Мужчина даже глаза не лишился. То есть косметический эффект сохранён. Но глаз не видит полностью. И для нашего пациента это огромная психологическая проблема. И его можно понять: только что был здоров, вся жизнь, как говорится, впереди. А тут р-раз — и надо всё начинать с нуля, делать что-то другое. Плюс практически неизбежный для «возвращенцев» ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство. — Прим. ред.). Поэтому его недавние слова о самоубийстве лечащий врач воспринял крайне серьёзно. Мужчине нужна специализированная помощь психологов или психиатров.

По словам Котлова, поток пациентов, вернувшихся с СВО, начался примерно через два-три месяца после начала войны. Сейчас он с каждым месяцем только увеличивается. При этом кузбасские больницы не справляются с этой нагрузкой с самого начала.

По приблизительным оценкам, только в Кемерове «на койках» в стационаре каждый день находится 60–70 участников боевых действий в Украине.

— Раненые, ампутанты, наркозависимые, алкоголики, люди с психическими и психологическими проблемами… У меня доступа к точным цифрам по всему Кузбассу нет. Но скажу одно: есть специальный реестр таких пациентов с СВО. И судить о реальном размере этого реестра можно, например, по тому, что только один кемеровский врач должен в месяц обследовать 200–250 и более именно пациентов, вернувшихся с войны. И раньше, до февраля 2022 года, очереди на лечение были огромные: операций ждали месяц, два, три, полгода. А сейчас к «гражданским» добавились ещё и участники СВО. Разумеется, им помощь должна оказываться в приоритетном порядке, так что сами понимаете: для простых бабушек-дедушек и прочих мирных жителей всё стало ещё хуже, — говорит Дмитрий.

В Кемерове, одном из двух крупнейших городов Кузбасса, СВО-пациентов лечат в трёх городских клиниках. Одна из них — госпиталь ветеранов войн. Изначально эта больница предназначалась для лечения пожилых пациентов, участвовавших во Второй мировой войне. Но с прошлого года местные обитатели значительно помолодели.

«Большинство больны наркоманией»

В приёмном отделении госпиталя стоит мужчина лет 35–40. Среднего роста, болезненно худой. Он не может спокойно ждать своей очереди. То и дело нервно вскакивает с места, быстро ходит по коридору, снова садится. Негромко, но так, чтобы слышали окружающие, матерится. Когда заходит в кабинет к врачу, почти сразу выпаливает: «Я на спидах, не могу бросить, что делать?» Такую картину наблюдал один из кемеровских врачей Алексей Свиридов (имя изменено по его просьбе) во время одного из ежедневных приёмов.

— Увечья, которых хватает у наших пациентов, ПТСР — это всё, конечно, проблема. Этим всем нужно заниматься. Но главная, на мой взгляд, проблема по распространённости и потенциальной опасности — это зависимости. Проще говоря, очень много среди тех, кто вернулся, либо алкоголиков, либо (чаще) наркоманов. Их главная зависимость — амфетамины. И вот тут всё гораздо сложнее и печальнее в плане перспективы лечения и последующей социализации, — рассказывает Дмитрий Котлов.

По его словам, в приёме психостимуляторов на войне признаются «чуть ли не через одного». Амфетамин, «спиды», «скорость» — психостимуляторы, которые позволяют бойцам на фронте не спать сутками, быть сконцентрированными, активными, в хорошем настроении.

— Разумеется, наши врачи спрашивают, где и когда начали употреблять. Многие говорят, что «таблетки» на фронте доступны. Как следствие, в стрессовой ситуации военных действий обычный человек находится под огромным психологическим прессом. Возможно, только с такими «таблетками» многие могут идти в бой, подолгу не уставать, не хотеть спать, в конце концов — исполнять приказы.

Но последствия приёма психостимуляторов фатальны, замечает чиновник. Поэтому в систему помощи участникам СВО включился кемеровский наркодиспансер. Впрочем, по словам Котлова, вряд ли это может быть эффективно, учитывая огромное число зависимых.

— Назвать точные цифры сложно. Во-первых, потому что многие пациенты не сознаются в приёме запрещённых препаратов, во-вторых — по тем, кто проходит в реестре пациентов, вернувшихся с СВО, эта информация не указывается целенаправленно, — объясняет Дмитрий. — То есть диагноз, если сам человек сообщил о нём, может быть указан, но это носит эпизодический характер. Но могу сказать уверенно: судя и по опросам во время первичного приёма у врачей, и по наличию симптоматики, пациентов с зависимостями среди вернувшихся с СВО — чуть ли не через одного.

В свою очередь, кемеровский врач Свиридов, к которому как раз и пришёл упоминавшийся в начале главы «нервный» пациент, уверен, что в Кемерове медпомощь таким людям оказывается чисто формально.

— Не буду про себя, скажу про коллег. Вот, например, невропатологи. У моего знакомого есть план от начальства — 300 эсвэошников в месяц принять. Это плюсом к общему потоку пациентов. Это нормально? 300! Это примерно 12–15 человек в день. Это Минздрав нам спустил. Устное распоряжение. Довёл его до нас главврач. Оформляется как премия за повышенные нагрузки. Не выполнишь положенную норму — не получишь премию. Но что можно сделать с пациентом за 5–10 минут? Правильно: ничего.

Свиридов обращает внимание, что тех же невропатологов в принципе не хватает, а ещё постоянно кто-то увольняется, «потому что так работать невозможно». Врачи уходят в частные клиники, многие уезжают из Кемерова. Поэтому невропатологу, чтобы набрать 300 пациентов с СВО в месяц и не получить нагоняй от главврача, приходится просто заполнять медкарты и «писать-писать».

— Что же касается моего пациента с зависимостью, о котором я рассказал, так это один из сотен, — уверяет Алексей Свиридов. — И с ним всё, как говорится, плохо. У него серьёзная зависимость от психостимуляторов. Как следствие — серьёзные поведенческие проблемы. Он конфликтный, не может себя контролировать. Совсем недавно вернулся с фронта, но уже дважды с кем-то подрался. Учитывая, что у него уже был срок в колонии, ждать следующего недолго. Либо убьёт кого-нибудь в драке, либо ограбит, чтобы наркотики купить. Человек не просто наркозависим, но и серьёзно травмирован психологически на войне. Что с ним делать мне как врачу? Ну, положить в стационар, провести медикаментозное лечение.

По-хорошему, замечает Свиридов, его пациенту нужна помощь клинического психолога, но получить её почти нереально. В психиатрическую больницу, где есть такие врачи, отправляют только в крайнем случае — самых тяжёлых. Потому что клинических психологов ещё меньше, чем многих других «узких» специалистов, тех же неврологов или травматологов.

Котлов подтверждает слова коллеги о нехватке специалистов. Так, количество незаполненных вакансий тех же невропатологов в Кемеровской области — более 50%. Каждая больница старается хотя бы формально прикрыть эту проблему: берут врачей, совмещающих несколько ставок, временных дежурных и так далее. Но реальной ситуации это не решает. Лечить некому.

— Вы не поверите, но 50% укомплектованности — это ещё терпимо. Есть специальности, по которым дефицит кадров составляет 94–95%. Не хочу говорить больше деталей, не хочу, чтобы мои начальники поняли, с кем вы общаетесь, и чтобы у меня были проблемы на работе. Но ситуация, поверьте, безнадёжная, — уверен Котлов.

В качестве подтверждения кризисного состояния в региональной медицине наш собеседник приводит только один пример: тотальная «оптимизация» здравоохранения, которая сводится к сокращению всего, что возможно «порезать». Так, вместо ещё недавно трёх независимых кемеровских больниц осталась, по сути, одна — объединённая. Формальное обоснование — сокращение ненужных расходов, в том числе на управленцев. По факту — вынужденная мера. В том числе потому, что в Кемерове нет не только достаточного количества врачей — узких специалистов, но даже грамотных управленцев в области медицины. А подобное объединение, говорит Котлов, это возможность хоть как-то уберечь больницу от коллапса.

— Это СВО — это как ещё одно надгробие на могиле. Врачей и без того почти не осталось, а сейчас и последние уходят. Нереальные требования к ним, это понятно. Я лично на себе этого не испытываю, потому что на приёме не сижу, но вижу очень хорошо — и во время проверок, и друзей среди простых врачей много. Теперь вот «свошники» пошли.

Плюс недавно, говорит чиновник, в регионы из Москвы пришла новая разнарядка: теперь врачей-специалистов нужно отправлять в долгосрочные командировки на занятые Россией территории Украины.

— Сами понимаете отношение людей к этому. Во-первых, далеко не все поддерживают СВО. Во-вторых, ехать туда — это опасно. А ведь врач — не военный. Ему зачем своей жизнью рисковать? А в-третьих, надо бросать семью, ехать неизвестно куда и жить в непонятных условиях. А если отказаться, руководство говорит только одно: не нравится — увольняйся. Вот люди и увольняются, кто посамостоятельнее и что-то представляет из себя в профессиональном плане, — подводит итог Дмитрий Котлов.

«Пациентов — тысячи, врачей — единицы»

Врачи вспоминают ещё одного кемеровчанина, которого мобилизовали на войну, а потом он вернулся домой после ранения. Оно было не тяжёлым, но потребовало лечения в условиях «мирного» здравоохранения.

Мужчина, пока был дома, ушёл в запой и успел избить жену. Как говорит Свиридов, женщина пришла вместе с мужем к нему на приём. Так что врач пообщался с ней, пока её супруг проходил назначенные обследования. Алексей пересказывает её слова: несмотря на то, что у мужчины было две судимости, прежде он руки никогда не распускал. С войны «вернулся другим человеком». Женщина подала на развод.

— Этот пациент действительно крайне агрессивен, не может себя контролировать в обществе других людей, постоянно ищет конфликта, — перечисляет Свиридов. — О себе говорит неохотно. Известно, что воевал в ЧВК «Вагнер» штурмовиком. Но где именно, в каких боях участвовал — не говорит. Мол, секрет. Ещё из проблем — пациент не спит по несколько ночей подряд. Рассказывает, что был эпизод, когда шёл по одной из центральных улиц Кемерова, и в тот момент «выстрелил» глушитель проезжавшего автомобиля. Парень упал на асфальт — думал, что кто-то на самом деле стрелял. Ну и ещё признался мне «не для записи, а как мужику», что сидит на психостимуляторах — так называемые «спиды», относительно дешёвый синтетический наркотик. Впрочем, это и так было понятно — по выраженным симптомам.

Прогноз в лечении этого пациента неблагоприятный, учитывая степень зависимости от наркотиков на фоне только начинающегося ПТСР. Через два-три месяца, говорит врач, по мере отдаления от того, что принято называть психотравмирующими событиями, ситуация будет только усугубляться.

— Что мы можем сделать? Только снять острое состояние седативными лекарствами. Опять же, нужна длительная работа клинического психолога. Но этого, уверен почти на 100%, не случится. Пациентов — тысячи, врачей и психологов — единицы. А результат, простите за цинизм, — либо в петлю или под нож по пьяни, либо кого-то ограбит, изнасилует, убьёт и отправится в тюрьму. Лично меня первый вариант больше устраивает. Так он хотя бы только себе навредит, — рассуждает врач Свиридов.

С ним согласен и Котлов. С одной стороны, напоминает он, профессиональная этика обязывает врача помогать всем пациентам, кто в этом нуждается. Даже таким, кому не очень хочется. С другой стороны, он отлично понимает, что скоро на улицах городов Кузбасса станет опасно ходить.

— Этих людей тысячи, кто вернулся с войны. Они научились убивать. У них изменена психика, в том числе и наркотиками. Более того, многие из них пошли на войну не «родину защищать», а чтобы из СИЗО или исправительной колонии выйти пораньше на свободу. Так что ангелами их и раньше трудно было назвать. А теперь это в большинстве своём — звери. Извините за резкость. Но вы только представьте, что такое Кузбасс. Это много небольших городков, в том числе угольных. Здесь сейчас нет толком ни образования, ни медицины, ни работы — только если в шахту пойти. Все, кто может, стараются поскорее уехать из региона и своих детей увезти. Народ злой, половина отсидели — половина отсидит, как говорится. А теперь ещё и вернувшиеся с СВО. Получается, как в каком-то дешёвом фильме про зомби-апокалипсис, где нормально человеку страшно оказаться, — говорит Дмитрий.

Правда, сам он уезжать с Кузбасса пока не собирается. Хоть и понимает, что ещё можно продать квартиру по относительно высокой цене и найти работу в Москве или Санкт-Петербурге.

— Собственно, ради своих детей. Здесь [в Кемерове] точно ничего не светит. С другой стороны — вроде работа у меня нормальная, зарплата более или менее, жена тоже работает в медицине, — рассуждает чиновник. — Но не исключаю и вовсе выезд из России. Это, конечно, сложное решение, но возможно, что и его придётся принять.

thenewtab.io/my-kak-v-deshyovom-filme-pro-zombi-apokalipsis/

часть 2: http://joyreactor.cc/post/3494207 

В 1999 году, после сложных интриг и межклановых разборок, в Кремле, наконец, заключили сделку о передаче власти. Всех беспокоило только одно: нажитое непосильным трудом не должно пострадать. Путину удалось договориться со всеми.

В ноябре 2002 г. французская газета «Ле Монд» опубликовала интервью с Джалолом Хайдаровым, бывшим акционером Качканарского ГОКа. Хайдаров в 2000 г. вступил в конфликт со своей крышей — измайловской ОПГ, на которую он работал все 90-е, после чего ему пришлось из России бежать.

Хайдаров рассказал о своей беседе с главарем измайловской ОПГ Антоном Малевским в 2000 г. , после избрания Путина. Малевский убеждал его не лезть на рожон и отдать акции, которые с него требовали. «Никто тебе не поможет, — сказал главарь измайловских, — ни Патрушев, ни Рушайло [министр МВД в то время]. Сам знаешь, у нас союз на восемь лет…»

«Ле Монд» выходит во Франции, но небольшая часть тиража традиционно присылалась в Россию. Весь номер за 28.11.2002 с этим интервью был арестован сразу по прибытии в РФ и не дошел до российских читателей. Ведь «союз на восемь лет» — это был союз с Путиным, а восемь лет — два президентских срока, которые, как планировали бандиты, он просидит в Кремле. А бизнесмену Хайдарову и правда никто не помог, собственность у него отобрали, чуть ли не в первые месяцы правления Путина. Потом таких бизнесменов будет еще много, полный Лондон.

Люди, у которых с Путиным был союз на восемь лет (потом сделку продлили, у измайловских все в шоколаде до сих пор):

Союз был заключен не только с измайловскими, но и солнцевскими. Во всяком случае, в 2000 г. Шабтай Калманович был одним из тех, кто активно поддержал избрание Путина на пост президента. Даже ездил с Собчаком по стране агитировать за ИХ кандидата.

Правда, во время поездки в Калининград в феврале 2000 г. случилось несчастье. Собчак внезапно умер в гостинице при неясных обстоятельствах. Последним у него в номере был Шабтай. Официально — инфаркт, два раза делали вскрытие, вдова (Нарусова) обвиняла темные силы в убийстве. Потом получила от Путина пост члена Совета Федерации и успокоилась.

А сама операция «Преемник» весной 2000 г. прошла удачно, даже лучше чем в Сьерра-Леоне. Карл Маркс сказал как-то, что страна более развитая показывает стране менее развитой лишь картину её собственного будущего. А тут вышло наоборот. В 1985 Сьерра-Леоне указала путь России. Через 15 лет такого же «преемника» как у них, мафия и чекисты посадили в Кремль.

При Путине Шабтай процветал не хуже, чем в 90-е. Его даже взяли советником в администрацию президента. В одном из  в 2002 г. он говорил, что является советником Путина по Прибалтике, что работает с Приходько (тем самым, который потом засветится в скандале Дерипаска – Настя Рыбка). Что разруливает конфликты между властями Латвии и России на высшем уровне. Шабтая включали в официальные делегации, которые ездили в балтийские страны. Кошелек Япончика и солнцевских стал государственным деятелем.

Он много тратил на свое хобби – женский баскетбол, спонсировал клубы, сборную (ФБР считало, что это тоже отмывание денег).

Оборвалось всё осенним вечером 2 ноября 2009 г. «Мерседес» Шабтая изрешетили пулями на дороге в центре Москвы. Стреляли из поравнявшейся рядом «Лады-Приоры» без номеров. Раненный водитель еще какое-то время управлял машиной, пытаясь догнать киллеров, но потом силы оставили его. Шабтай погиб сразу.

(не жесть, оригинальные фото из новостей того времени)

Его последняя жена, баскетболистка Анна Архипова, позднее рассказывала в интервью, что долго скрывала от детей гибель отца:

«Сначала я врала, что папа в командировке. Потом придумала историю, что папа превратился в ангела и улетел на небо. Дети не унимались. А там есть гостиница? А что он ест? А правда, что папа был бандитом? Представляете, кто-то из ребят на улице им такое сказал».

Папа действительно был бандитом, даже бандитским авторитетом. Убийц его не нашли. Никого – ни исполнителей, ни заказчиков, никаких зацепок вообще. Ликвидировали очень профессионально.

Приоритетной была версия, что это связано с убийством Япончика (Вячеслава Иванькова). Знаменитый вор в законе умер в результате покушения за три недели до Шабтая. На похоронах Япончика собралось больше 500 бандитов, они несли российский флаг и гроб с кондиционером. Прощание показывали федеральные каналы. «Гроб с кондиционером» это, кстати, не шутка. В таком гробу при закрытии крышки она давит на специальные капсулы, которые подают внутрь реагент, препятствующий разложению.

Москва, октябрь 2009 г. Похороны Япончика.

Шабтай много лет держал деньги Япончика и был близким другом покойного. И пережил его ненадолго. Япончика тяжело ранил снайпер 28 июля 2009 г. Он прожил еще два с лишним месяца и даже успел подписать смертный приговор тому, кого считал своим убийцей. В августе 2009 г. 36 авторитетов подписали «прогон» об убийстве вора Тариэла Ониани (Таро) – главаря клана, с которым враждовал Япончик (сам Таро в этот момент сидел в «Матросской тишине»).

«Ставим вас в курс, порядочные арестанты, что на М.Т.Ц. ( Матросская Тишина Централ) находится человек, зовут его Тариэл Ониани. С ведома воров: он есть блядина. Если этот человек находится у вас в Х. (хате) или при встрече с ним, поступайте соответственно». Подписи: Слава Япончик, Дед Хасан и другие. Подпись «Вова Питерский» под прогоном это не то, что вы подумали, это вор в законе Игорь Глазнев. А тот, что вы подумали, публикует прогоны в «Российской газете».

Был ли Шабтай убит людьми из клана Таро, как и Япончик? – Ну, во всяком случае, дележ наследства Япончика вряд ли мог пройти без Шабтая, а это несло для него риск.

Впрочем, были и иные версии убийства Калмановича. Что это сделал Балагула за какие-то долги. Что это часть разборок между Могилевичем и путинскими чекистами: Севе тогда Патрушев поднял плату за крышу, он стал артачиться, возникло дело «Арбат Престижа», где Шабтай тоже имел долю. Была версия, что это разборки за передел рынка лекарств, где Шабтай зарабатывал огромные деньги. Еще одна версия была, что это разборки за верфи WADAN в Германии.

Верфи эти в 2008 купил один соратников Шабтая чекист Андрей Бурлаков на деньги, украденные из бюджета (из Федеральной лизинговой компании). Но потом верфи захотел отнять Медведев и его друг, мафиози из Дагестана Игорь Юсуфов (спецпредставитель президента РФ по международному энергетическому сотрудничеству). Бурлакова, который украл верфи первым и не хотел отдавать, пытались посадить, потом убили. Его беременную жену тоже бросили в СИЗО, и она родила ребенка-инвалида. А Шабтай покровительствовал Бурлакову и якобы из-за этого пострадал.

В версиях недостатка не было, но убийство так и осталось нераскрытым. Тело Шабтая Калмановича по его завещанию было отправлено в Израиль и захоронено рядом с родителями. Биография одного из самых выдающихся авантюристов 20 века и последнего видевшего живым Собчака на этом подошла к концу.

(продолжение следует)