Зачем Путин проводит выборы?
статья 05.09.2013. просто как напоминание
Иван Крастев и Стив Холмс показывают, что у выборов любого уровня в России есть лишь две настоящие задачи: оценка лояльности бюрократии на местах и имитация единения нации. Государство в России отсутствует, а выборы призваны игнорировать и умиротворять россиян, пока элита скапливает неслыханные барыши от продажи за рубеж природных ресурсов.
Протесты 2011-2012 годов «расколдовали» путинскую систему фальсификации выборов. Не имеет значения, что активно протестовали всего лишь сотни тысяч человек – они показали, что в стране появилось активное ядро, которое теперь всё знает про «суверенную демократию». В предыдущие годы в России не было и этих зачатков секуляризированных россиян, если принимать во внимание, что «суверенная демократия» была неким примитивным религиозным культом.
В преддверии Всеобщего дня голосования 8 сентября мы предлагаем статью Ивана Крастева, научного сотрудника Гуманитарного института в Вене и исследователя посткоммунистической ситуации в России и странах Восточной Европы, и Стива Холмса, профессор политологии Принстонского университета, в которой они описывают истинную суть путинского режима. Статья была опубликована в журнале «Вестник общественного мнения: Данные. Анализ. Дискуссии», 2012 год, №2, стр. 48-55.
Процедура вскрытия производится только над мёртвыми телами. Таким образом, мы лишь сейчас можем посмотреть на внутренности политической загадки – управляемой демократии – и объяснить, как она на самом деле функционировала. Чтобы понять причины и вероятные последствия марта 2012-го, нужно заново изучить природу режима, который сейчас лежит в гробу.
На протяжении своего двенадцатилетнего правления Владимир Путин создал политический режим, который не так-то просто истолковать, исходя из классического противопоставления демократии и авторитаризма. Путинская Россия – очевидным образом не демократия. Режим не соответствует даже самому простому определению «состязательных выборов с непредзаданным исходом». Но российский режим – и не классический авторитаризм. Репрессии – не главное средство, которым Путин поддерживал свою власть. Границы страны открыты, интернет не подвергается цензуре, как в Китае, в российских тюрьмах при Путине сидит меньше журналистов, чем в Турции при Эрдогане. Таким образом, Россия – государство не демократическое и не авторитарное.
Нельзя также сказать, что это нечто среднее, что режим застыл между двумя полюсами, хотя обманчивое смешение демократического и авторитарного стилей заставляет некоторых специалистов называть путинскую систему гибридной.
Чтобы раскрыть загадку «управляемой демократии», нужно ответить на несколько простых вопросов. Какую политическую функцию выполняют подтасованные выборы для правительства, которое никогда и не пыталось казаться демократическим? Почему подтасованные выборы при Путине выглядели одновременно и бессмысленными, и необходимыми? Почему Путин раз от раза фальсифицировал президентские выборы, хотя находился в благоприятных условиях и, скорее всего, выиграл бы их и при свободной и честной конкуренции? И почему подтасовки Кремля были настолько открытыми и вопиющими, что никто не сомневался в самом факте фальсификаций и в том, что за ними стоит Кремль?
Подтасованные выборы были инструментом управления страной. Вот почему мы при всем уважении не можем согласиться с теми учёными, кто называет путинскую Россию «имитационной демократией» (Шевцова), «виртуальной демократией» (Уилсон), «псевдодемократией» (Робертсон) или «демократией-фасадом, которая едва скрывает политическое и бюрократическое превосходство обслуживающей собственные интересы бюрократической корпорации» (Силицкий).
То, что Россия – не демократия, очевидно. Но нечестные выборы – это не просто декоративный фасад. Они устраиваются не для того, чтобы убедить Запад в том, что Россия – демократия, или предоставить Западу основания проявить известную гибкость и всё-таки счесть Россию какой-никакой демократией. Нечестные выборы – это рабочая деталь в механизме, с помощью которого Путин добился власти и удерживает её. Они лежат в основе постоянно возобновляемого контракта, который Путин заключает не с народом, а с региональными элитами.
Нечестные выборы помогают узнать, какие региональные лидеры компетентны и заслуживают доверия, а какие нет. Местные власти должны не просто заявить о своей лояльности, но и продемонстрировать свою способность осуществлять контроль. Их пригодность к вбрасыванию бюллетеней или подделке результатов с успехом подвергается проверке в реальных условиях – равно как и умение принуждением сгонять на участки студентов и госслужащих. Но противостоять апатии, которую вызывают выборы без сюрпризов, кремлевские аппаратчики могут только одним способом – довольно неизящно чередовать кнут и пряник. Таким образом, нечестные выборы помогают Москве отличать эффективных местных чиновников от неэффективных; если чиновники станут сами предоставлять о себе сведения, эти сведения будут менее надёжными.
Например, после того как «Единая Россия» получила только 35% голосов на региональных выборах 2010 года в Тверской области, её губернатор Дмитрий Зеленин был отправлен в отставку. Это был сигнал для всех губернаторов о том, что им стоило бы лучше отсеивать результаты выборов и что от них ждут полного контроля над избирательным процессом в их регионах. Там, где «Единая Россия» получила плохие результаты на парламентских выборах 2011-го, губернаторы тоже надолго не задержались.
Другими словами, нечестные выборы позволяют верховному правительству находить самые слабые шестерёнки скрипучей бюрократической машины. Они помогают Кремлю отсеивать нерадивых чиновников, которые иначе продолжали бы работать
Вопрос о том, что думает российское общество, здесь даже не ставится. Нечестные выборы обеспечивают лидеров режима другой информацией: кто из нижестоящих чиновников, кто из членов партии играет свою роль как следует, а кто манкирует ею. Электоральные шарады регулярно предоставляют случай освежить местные кадры, которые делают то, что велит Москва.
Если бы не было выборов с предрешённым результатом, верховное правительство не могло бы столь открыто вознаграждать бюрократию за эффективность.
Срежиссированные выборы будто дают Кремлю освещённую арену, на которой он применяет свои полномочия. Это также показывает, что нечестные выборы – не просто формальность или рудимент. Они не служат для имитации демократии, они не призваны убеждать мир, что российские граждане избирают и контролируют власть в России. Нечестные выборы – полезный инструмент выживания недемократического режима Путина именно потому, что они никого не обманывают: никто не считает их свободными и честными.
Кроме того, регулярные выборы служат для того, чтобы демонстрировать (что означает – преувеличивать) национальное единство России и подчеркивать воображаемое согласие, солидарность путинской нации. Стивен Коткин точно подметил, что «Россия унаследовала всё, что вызвало падение Советского Союза, – а также само падение». Таким образом, необходимость симуляции некоего национального единства для режима была гораздо важнее и срочнее, чем необходимость имитировать заимствованную модель демократии.
Но в день выборов избиратели по всей огромной России стекаются к урнам, чтобы засвидетельствовать лояльность не только лидеру, но и единству этого замечательно разнородного политического пространства. Географическая карта России – обширная и многоликая территория, будто сшитая из разноцветных лоскутов.
Электоральная карта России символически, хоть и на короткое время, превращает эти лоскуты в одно политическое целое. Обычным россиянам, которым не дают покоя воспоминания об их советской родине, развалившейся, к их унижению, на части, сфальсифицированные выборы напоминают о том, что страна сохраняет территориальную целостность, какой бы хрупкой она ни была.
Для фальсификации выборов требуются лишь небольшие административные усилия; режиссировать выборы явно проще, чем строить дороги или социализировать чеченскую молодёжь. Но подделка голосов – особенно в государстве, где советские «выборы» остаются в памяти символом тоталитарной власти, – позволяет коррумпированному режиму, неспособному на решение проблем страны или на проведение политики в интересах общества, имитировать стиль авторитарной власти, выставлять себя вездесущим и всевидящим.
Устраивая нечестные выборы, которые никто не хотел или не решался опротестовывать, Путин мог сохранять главную тайну своего режима: Россией не управляют плохо, ею вообще почти не управляют.
Сфальсифицированные выборы – инструмент, позволявший Путину и его подручным находиться у власти, но по сути не иметь дела с громадной задачей: управлением страной, у которой так много, кажется, неразрешимых проблем. Они прекрасно приспособились к сути режима: она не в том, чтобы эксплуатировать людей (как в современном Китае), и не в том, чтобы их подавлять (как в Советском Союзе); она в том, чтобы игнорировать и умиротворять людей, а тем временем скапливать неслыханные барыши от продажи за рубеж российских природных ресурсов.
Нечестные выборы помогают Путину находиться у власти, несмотря на нескончаемое воровство чиновников всех уровней и очевидную неспособность режима заняться решением множества проблем. Путин и его команда добились этого так: они позволили режиму, который не может сам себя контролировать или решать основные проблемы страны, казаться могущественнее, чем он есть. Благодаря нечестным выборам Путину необязательно опускаться до физических расправ, характерных для авторитарных режимов; его режим на такое в принципе не способен.
Так что команда Путина ценила «управляемую демократию» не за то, что она симулировала демократию, а за то, что она симулировала управление. Иначе у путинского правительства возникли бы с управлением большие сложности.
Отличный комментарий!
В среднем по стране 47к или типа того.
Но это средняя. А медианная, как нам недавно рассказала госдума, 30,5 тысяч.
http://polit.reactor.cc/post/4646259
То бишь половина (!) работающих (!!!) россиян ДО уплаты налогов получает меньше 30-ти тысяч. При том, что работающих россиян ~75 миллионов, это под 40 миллионов россиян, вкалывающих меньше чем за 400 долларов в месяц. Срочно дозу всталасколена мне, а то как-то величия не чувствую.