общество

ЖИВЫЕ ДУШИ

Великим русским фантастам Николаю Васильевичу Гоголю и Михаилу Евграфовичу Салтыкову-Щедрину посвящается. Надеюсь, покойные классики смогут великодушно простить меня за то, что я без всякого дурного умысла воспользовался их поныне живыми трудами.

История эта произошла когда-то в одном, как было принято раньше писать, уездном городе. Может, то был Тупов, а может, Усть-Мухобойск или же один из несчётных Верхонижненсков, которых немало разбросано по российской земле. Простоты для, и чтоб никого - не приведи Господь! - не обидеть, будем звать его просто городом Эн.
Итак, в один из тех октябрьских дней, когда осень, шелестя лёгким серым дождиком по палой листве, окончательно вступила в свои права, на привокзальную площадь города Эн въехал чёрный "Нексус" последней модели, в каких обыкновенно ездят только Очень Значительные Лица. Автомобиль плавно подкатил к невысокому грязно-голубому зданию вокзала и остановился. Несколько мгновений он стоял без малейших признаков жизни внутри, а затем задняя дверь отворилась, и из упоительно мягких недр неторопливо вылез неизвестный в городе человек.
Захлопнув дверь, скрывшую за тонированными стёклами салон, незнакомец оправил одежду, широко перекрестился на обшарпанную церковь семнадцатого века и оглядел площадь. То была обыкновенная, не слишком просторная площадь уездного города, где скорее встретишь гуляющих кур, нежели автомобиль, и где мостовую не чинили, наверное, со времён государыни Екатерины.
Надобно сказать, само появление "Нексуса" вызвало у обывателей города Эн, единодушно мнивших венцом мирового автостроения "Волгу" главы городской администрации отставного полковника госбезопасности Свиреп-Ворчеева, недюжинное любопытство. Бывшие в то время на площади стали осторожно, с опаской перед несомненно высоким начальством подходить, разглядывая машину и приехавшего господина.
В том, что приезжий есть именно господин, а не гражданин или тем паче товарищ, сомнений не возникало ни самомалейших. Был он уже далеко не молод, но ещё не стар, не худ, однако же и не чересчур толст. Одежда его состояла из осеннего пальто, шерстяного мохнатого шарфа, серых брюк и штиблет чистоты такой необыкновенной, какой в городе никогда не было видано. В общем, внешне почти ничем не уступал он опередившему его на полтора столетия Павлу Ивановичу Чичикову. Вот, разве что, лицо приезжего в отличие от чичиковского не заключало в себе ничего приятного. Напротив, и так несовершенное от природы, оно носило явственные следы душевных пороков. Но обыватели, сами будучи далеко не образцами грезовских головок да и не без греха в душе, на лицо-то должного внимания не обратили: взгляды были прикованы к непредставимо дорогой одежде незнакомца, и машине, недоступной простым смертным, как Божья Благодать.
Тем временем из передних дверей "Нексуса" вылезли два бритых наголо могучих человека, похожих, словно братья-богатыри, чертами лиц, чёрными костюмами и даже одинаково съехавшими вбок красными галстуками. Вышедший первым господин что-то коротко сказал им, после чего они, подойдя к толпящейся поодаль общественности, популярно объяснили, что их босс - человек в пальто, зовущийся, кстати, господином Ж., - известный в столице филантроп, и что он приехал в город, дабы облагодетельствовать его жителей. Сами богатыри представились помощниками господина Ж. Петром Александровичем и Селифаном Дмитриевичем.
В продолжение объяснений по собравшейся толпе то и дело проходил недоумённый шёпот; когда же они закончились, воцарилась недоверчивая тишина. Сколь ни простодушны были обитатели сей русской глубинки, к подобным доброхотам всё-таки относились с подозрением. Лет десять назад они, поддавшись искушению лёгкими деньгами, поголовно вложили сбережения в акционерное общество с непонятным названием "ККК", обещавшее шестьсот шестьдесят шесть процентов годовых. Деньги энцы, разумеется, потеряли, зато запомнили накрепко.
Обжёгшись на молоке, будешь дуть и на воду. Обыватели нисколько не верили речам помощников, хотя и расходиться не спешили, совершенно по-русски затаив мысль: "Вот я уйду, а вдруг действительно что-нибудь давать будут!" Вследствие этого да ещё и свойственного провинциалам любопытства толпа понемногу увеличивалась за счёт жителей близлежащих домов и случайных прохожих.
Наконец, когда вокруг скопилось изрядное количество народа, один из братьев-богатырей - кажется, Пётр Александрович - подошёл к машине, на мгновение приоткрыл дверь и достал с заднего сидения увесистую на взгляд кожаную сумку. Второй брат поднял руки, призвав загалдевшую было толпу к тишине, и, возвысив без того неслабый голос, сказал:
- Внимание, сейчас наш благодетель господин Ж. будет раздавать нуждающимся деньги.
Толпа вновь загудела, но уже с оттенком разочарования: вот, дескать, ещё одни жулики; где ж такого дурака найдёшь, чтоб просто так деньги раздавал? Впрочем, уходить опять-таки никто не спешил. Люди ждали развязки. Той, когда изобличённым прохиндеям можно будет плюнуть в глаза и разойтись, сетуя друг другу на бардак в стране и невозвратимость советских времён.
Развязка наступила неожиданная, поистине фантастическая. Господин Ж., стоявший всё это время в сторонке, подошёл к помощнику, запустил руку в сумку и достал... ДЕНЬГИ!!! Запечатанную пачку сторублёвок!
Толпа остолбенела.
С хрустом разодрав крест бумажных лент, Ж. в сопровождении Петра и Селифана подошёл к замолкшим вмиг обывателям, вытащил из очутившегося в руке денежного веера купюру и протянул стоявшему напротив неприметному мужичку. Мужичок каким-то механическим движением взял бумажку и тупо уставился на неё, а Ж. тем временем уже оделял других.
За первой пачкой из сумки появилась вторая, за второй - третья. Первой мыслью энцев стало весьма справедливое подозрение: а не фальшивые ли деньги? Тем не менее, все известные им признаки подлинности были налицо.
Сто рублей - не слишком большая сумма в столицах, но для провинции "стольник" - реальное и всегда желанное подспорье в хозяйстве. Обыватели забеспокоились: каждый хотел получить деньги на халяву. Многие расторопные малые, обретя желаемое, тут же бросались домой за родственниками и знакомыми, чтобы те тоже поспешили взять свою долю. Некоторые особо ловкие умудрились урвать двести рублей, а кое-кто - аж триста! Благо господин Ж. не очень смотрел, кому суёт купюры. Начиналась давка. А толпа ширилась: на площадь прибывали жители города, оторванные от привычных забот неслыханным известием. Наспех одетые, не верящие ни единому слову запыхавшихся вестников, они тем не менее бежали к вокзалу, а прибежав, ломились к центру толкотни, где в небольшом пятачке свободного пространства, созданного широкими плечами Петра и Селифана, сумасшедший богатей с равнодушным выражением на лице молча раздавал сторублёвки.
Наконец, видимо, прискучив этим занятием, Ж. достал пачку вдесятеро толще обычной и метнул в воздух. Дождь денег пролился на взревевших в одну глотку людей. Новенькие, сладко хрустящие банкноты кружились в воздухе, увёртывались, будто издеваясь, от протянутых пальцев и нетронутые опускались на землю.
И тут толпа в несколько сот человек опустилась на четвереньки, выискивая на заплёванной брусчатке среди грязи, окурков и крышек от пивных бутылок вожделенные купюры.
Потеряв человечий облик, ползали и сквалыжник Сушкин, и не любивший упускать любой барыш хозяйственный Псевич, и промечтавший всё до голого брюха Блазнилов, и Вихров, спустивший на днях "однорукому бандиту" несколько тысяч, и контуженный ветеран Афгана майор Рублейкин, и даже дурная старуха Шкатулочка, таскавшая всюду фотографию Сталина, а теперь в общем безумии где-то бросившая её. Ползали - им не привыкать! - вокзальные бомжи в телогрейках, давно пропившие квартиры; ползали, злорадствуя над не давшими на опохмел жёнами, домашние алкоголики; протирали джинсы молодые одинокие мамаши, чтобы в кои-то веки купить детям какое-нибудь лакомство. И никто, никто, кроме, быть может, Петра с Селифаном, не видел, что за лицо было в эти минуты у господина Ж. Сквозь неприятные, но всё же человеческие черты как бы проступило рогатое свинячье рыло с острыми зубами древней рептилии и на диво смышлёными глазами, горящими злобным торжеством.
Грудой насекомых копошилась у ног господина Ж. толпа, недавно состоящая из относительно приличных людей и в единочасье превратившаяся в стадо обуянных алчностью скотов. То тут, то там начались ссоры.
- Убери грабли, черножопый! Понаехали из чуркистана! - донёсся откуда-то истерический взвизг.
- Сам чурка! - тявкнули в ответ. - Моё это!
Уж кто-то оттолкнул кого-то, а тот, взъярившись, хотел заехать кулаком в скулу, да ненароком хватил соседа по уху, и закипел на площади остервенелый русский мордобой.
Пьяные от накатывающей ненависти к собственной жизни и судьбе били друг друга люди, пускали юшку, ломали кости, забыв о господине Ж., его подручных и автомобиле. Да и тот не спешил напоминать о себе. Окинув брезгливым взглядом нежданное побоище, он удобно устроился на заднем сидении "Нексуса" среди десятка или около того одинаковых кожаных сумок, велел Селифану трогаться и покатил прочь от драки, которая вовсе не входила в его планы, хоть и не нарушила их.
А власти? - спросит меня читатель - что делали власти города Эн, когда неведомый господин Ж. смущал столь лёгких на драку уездных обывателей? А власти тем временем решали наиважнейшие вопросы: о назначении свиньи Хавроньи ответственной за выращивание в энском парке цитрусовых и выдвижении кота Мурзика в депутаты Государственной Думы. Городские же силы милиции охраняли здание администрации, от назойливых журналюг, вечно пытающихся пронюхать то, что ни им, ни электорату знать не следует.
Именно поэтому остались безнадзорными приведшие к буйству толпы бесчинства Ж., и "Нексус" беспрепятственно выехал из города. Никем не остановленный, он перевалил через железнодорожные пути, свернул на шоссе и, набирая скорость, помчался мимо бензоколонок, деревень, озёр, полей, лесов, рекламных щитов, водонапорных башен и почерневших столбов к недоступной нашему взору, и оттого вдвойне волнующей дали...

Бывает так на суетной земле, на Руси же особо: назовут человека подлецом, а пройдёт время, и - глядь - не так уж тот и гнусен, как мнилось, по сравнению с идущими ему вослед. Вот и господин Ж. при всей очевидной мерзости - не покажется ли он тем, кто будет после нас, заурядным, не заслуживающим особого внимания персонажем?
Стоит ли уделять место жизнеописанию сего героя? Немало таких. Родились, учились, женились, в водах смутного времени выловили не больно-то честными способами изрядный капиталец и, благодаря удачному сочетанию наглости с ловкостью, его преумножили - вот, собственно, и всё. Типичная для России история. Казалось бы, живи, радуйся жизни. Но нет! Необоримая, лютая страсть к безраздельному господству гложет их, и веленьем её катит по русским дорогам уже не безобиднейший, чисто по-человечески желавший достатка Пал Иваныч Чичиков, а господин Ж., скупающий хоть и суетные, и тёмные, но отнюдь не мёртвые души. И не обязательно ему в такой сделке просить о продаже. Сами, сами принесут товар! Только покажи краешек купюры - придут, прибегут, и вываляются в грязи, и пойдут на унижение. И совсем уж ни к чему подписывать предложенный чёртом-коммивояжёром адский контракт. Просто возьми первую бумажку! А уж господин Ж. не останется в долгу и оплатит тебе в рассрочку неудобства, связанные бездушной жизнью.
"Да бросьте, - скажут мне счастливые обладатели подобранных банкнот, - может, души и нету вовсе, а деньги - вот они! Пожили бы нашей жизнью, не рассуждали бы так!"
Не знаю, не могу ответить. Даже, наверное, не вправе отвечать, ибо не мне корить голодного за поднятый с земли хлеб. Но в часы тяжких раздумий, когда бас великого русского певца рокочет в колонках: "Le veau d'or est toujours debout!.."* - отчего-то мерещится мне, как идёт вслед за свинорылым проводником в чёрной машине пустоглазая толпа, судорожно сжимающая в руках заветные бумажки. Идёт, шагает, не противясь злой силе, и исчезает ряд за рядом в дымно-серой мгле, столь надёжно скрывшей грядущее, что даже призрачный запах тёплой крови не тревожит ещё не шагнувших за этот рубеж.

11 – 25.IX.2005 г.

Децентрализированные системы общения (Telegram, WhatsApp, Viber) Улучши общество - пользуйся мессенджером!

В древние времена информация распространялась из уст в уста, единственно возможным способом (не учитывая письменности, технология которой в то время была не сильно развита, да и читать то далеко не все умели)

Шизофреническое расщепление сознания

На сайте "Радио Свобода" опубликовано интервью ректора Института психологии и сексологии в Петербурге, доктора медицинских наук, профессора Льва Щеглова. Началось всё с августовского опроса с августовского опроса Левада-Центра, результаты которого и комментирует доктор с точки зрения психолога.

Некоторые цитаты:

...происходящее многих ударило по так называемым базовым ценностям. Внезапно многие стали понимать, что если не им, то их детям просто–напросто материально жить будет существенно хуже. И пока это действительно вызывает напряжение. Я бы не сказал, что из этого следует следующая фаза – причинно–следственное осознание. Это придет позже – если народ опять не отвлекут новыми масштабными проектами вроде "Крымнаш".

Но чтобы "холодильник" начал побеждать, необходимо связать это напряжение, вызванное ощущением, что мне лично, Пете Иванову, или Араму Хачатуряну, если угодно, в общем жителю России, похоже, завтра будет жить даже похуже, чем сегодня – с Крымом, с участием в войне в Сирии, с дичайшим воровством чиновников, с официальными заоблачными зарплатами чиновников.

Причем не только сверхгоспод а-ля Сечин, Миллер, Ротенберги, а даже с доходами простых депутатов. Когда придет злость на то, что я почему-то выйду на пенсию в 65 лет, а мордатый прапорщик из ФСБ или Росгвардии все равно начнет получать пенсию в 43, в 44 или в крайнем случае в 45 лет, вот тогда можно будет говорить о каком-то качественном прорыве в общественном сознании.

Пока это только напряжение, которое сменило экзальтированный восторг обывателя, причем по поводу всего. Но на сегодняшний день россиянин еще не очень понимает, что все его страхи связаны с тем, что его так восторгает.

Я все равно подчеркиваю, что изменения в мышлении есть, но они вовсе не такие глобальные, как многим кажется, или хотелось бы, чтобы казалось. Это шизофреническое расщепление сознания – когда, например, средний загипнотизированный или зомбированный (нелюбимое мной слово) человек, поддерживающий линию власти "государственник–патриот", говорит следующее: "Я очень не люблю правительство, я считаю, что в правительстве сидят в лучшем случае бездельники и болваны, а в худшем случае воры, но я очень люблю президента!"

Нет еще смыкающих связей в сознании, особенно при той вертикали власти, которая существует...Общаясь с разными людьми, я слышу ставшие, как сегодня говорят, мемами вещи: "Я полностью одобряю внешнюю политику нашего президента, но считаю не очень хорошей внутреннюю". То есть нет осознания того, что политика все–таки – это общая история, и все конструкции в ней связаны.

Среднему россиянину все равно нравится показывать кому–то некий большой, сильный, волосатый кулак в виде армии, авианосца "Кузи", бомбежек в Сирии и так далее, и полностью это отделять от роста цен на бензин, роста цен на ЖКХ и прочего. Поэтому, да, приходит некое раздражение, но оно не формирует новых убеждений.

Это разброд, шатания, напряжение и непонимание того, что в государственном организме ноги связаны с руками, руки с кишечником, с головой, что все это единое целое.Сегодня средний обыватель характеризуется, повторю это, почти шизофреническим расщеплением сознания.

Он будет утверждать, что, с одной стороны, Рамзан Кадыров молодец и, по выражению самого данного персонажа, "верный пехотинец Путина", и то, что он там "прищемляет инакомыслящих", это все ерунда – а с другой стороны, в своем сознании этот обыватель уже давно эти регионы считает не очень–то российскими.

А насчет гражданских прав и свобод – это, к сожалению, российская традиция. Их собственные права интересуют российских людей в самую последнюю очередь.Понятия свобод, закона, прав человека – это все не внедрено в общественное сознание России, это факт.

И как раз в этом виновата далеко не одна сегодняшняя система власти. Нет, это корневой принцип, система, уходящая в толщу веков.

Источник (полная версия интервью): https://www.svoboda.org/a/29477930.html
Доп. информация: https://ru.wikipedia.org/wiki/Щеглов,_Лев_Моисеевич

К этому посту http://polit.reactor.cc/post/3450246

Стеклянный потолок. Арье Готсданкер — о развитии и упадке

Человечество всегда обращало особое внимание на цикличность природных явлений. Такие наблюдения позволяли лучше адаптироваться к условиям окружающей среды, развивать земледелие и животноводство. Цикличность наблюдается буквально во всем: в смене дня и ночи, сезонов, миграции животных. Помимо периодичности природных явлений, была замечена цикличность в общественных движениях. Хорошо известное изречение “Время разбрасывать камни и время собирать камни”, про цикличность периодов мира и войны, по преданию, принадлежит царю Соломону(вероятно, начало X века до н. э.) и говорит нам о том, что древние люди воспринимали войны как данность, неизбежность, как стихийное бедствие, неподвластное контролю.

Если взглянуть на развитие человечества во временном промежутке в несколько тысяч лет, легко увидеть периоды расцвета и упадка, периоды развития, чередовавшиеся со смутами, войнами и распрями. Одна из теорий, объясняющих этот феномен, описана в социальной психологии, это так называемая реалистичная теория группового конфликта. Она гласит: причиной некоторых конфликтов является опасение одной группы людей, что другая группа поставит под угрозу их образ жизни, заняв чужое жизненное пространство. Такие конфликты часто разгораются при нарастании конкуренции за жизненно необходимые ресурсы. Например, если рост урожайности остановился, а рост населения продолжался, то это ведет к повышению конкуренции за продукты питания, что увеличивает напряженность в обществе. Могут поначалу возникать небольшие трения, вынуждающие часть людей искать новые места обитания, а если вокруг все занято, то эти трения ведут к поляризации общества и разрастанию междоусобных конфликтов.

Когда общество открывает новые технологии или переходит к новым формам организации труда (что, в свою очередь, дает скачок роста производительности труда и, соответственно, ведет к большей доступности ресурсов), возникает возможность для укрупнения групп. Новые условия позволяют большему количеству людей найти комфортное жизненное пространство, что в свою очередь привлекает еще больше людей, которым, в свою очередь, тоже находится место — и это позволяет реализовывать еще более грандиозные проекты и совершать новые открытия. Это золотая эпоха развития империй.

Римская империя освоила новый, более эффективный для своего времени, способ разделения труда — рабовладение, что позволило сконцентрировать больше ресурсов в одних руках. Это дало возможность для строительства новых ирригационных систем для снабжения водой засушливых территорий, расширения сельскохозяйственных территорий, содержания большой армии, лучшей защиты своих границ. Стали бурно развиваться науки и ремесла, право и искусство.

Деревья не растут до неба, после каждого дня наступает ночь. Период расцвета всегда сменяется периодом упадка. Общество исчерпывает возможности роста, людям становится все тяжелее находить себе достойное применение. Возрастает конкуренция за жизненное пространство, нарастает общественное напряжение, многие оказываются не в состоянии адаптироваться к меняющимся условиям. Маргиналы (не нужно их путать с люмпенами и прочими деклассированными элементами) — это люди, которые находятся “на границе”, “на пороге”. С одной стороны, они разделяют идентичность основной группы, а с другой — не могут в нее интегрироваться. Маргинальные слои очень подвижные, легко объединяются, они восприимчивы к манипуляциям и пропаганде. Постепенно такие группы начинают обособляться, формировать собственную идентичность и противопоставлять себя основной группе. Срабатывает классический принцип групповой динамики: все члены своей группы — хорошие, все участники внешней группы — враги.

Чтобы примирить трещащее по швам государство, нужна сверхзадача, особая миссия, сверхцель или как минимум совместное отражение существующей или воображаемой угрозы

Теоретики психологии конфликта, в частности, турецкий исследователь Музафер Шериф, проводили интересные эксперименты. Вот их параметры: группы подростков вначале успешно сосуществовали, не зная друг о друге; потом они вынуждены были конкурировать за общие ресурсы, что приводило к трениям и конфликтам; как следствие, нужно было срочно что-то придумать, чтобы их примирить. Оказалось, что в такой ситуации людей успешно объединяет сверхзадача, сверхидея. В рамках этого эксперимента был организован искусственный пожар, для тушения которого подростки вынуждены были объединить свои ресурсы. Они быстро организовались, смогли ликвидировать возгорание, сам факт совместного выполнения важной миссии их примирил.

Ровно так можно примирить и трещащее по швам государство. Для этого нужна сверхзадача, особая миссия, сверхцель или как минимум совместное отражение существующей или воображаемой угрозы. Именно поэтому в периоды начала государственного распада возникает острая потребность в идеологии, религии, внешнем враге, активизируются механизмы самоубеждения в собственной правоте и величии. Ровно это мы слышим сейчас от кремлевских властей: “Русский мир”, заговор против России, великая миссия русского народа…

Нарастающее давление маргиналов способно разорвать на куски любую империю. Это случалось и в процессе распада Древнего Рима, и во время революции 1917 года в Российской империи. Для того чтобы не допустить “перегрева” и “взрыва парового котла”, нужно срочно “спускать пар”. Очень эффективная стратегия — собрать социальные группы в отряды и отправить их на захват новых земель. Это позволит разрядить обстановку, снизить напряжение на собственной территории и, в случае успеха, получить новые просторы для развития, обеспечить занятость тех, кто останется в живых в результате завоевательного похода. Именно это, на мой взгляд, объясняет отчаянные попытки угасающих империй атаковать своих соседей. Упершееся в стеклянный потолок развития, раздираемое внутренними распрями, такое государство снаряжает отряды сорви-голов в поход — нести свой мир, бороться за правду, “истинные” знания, показывать величие родной державы чужеземцам, а заодно или умереть там, на чужбине, или прибрать к рукам немного заморского богатства.

Толпы отчаявшихся маргиналов — сжатая пружина, обладающая огромной силой, способная за десяток лет разорвать в целом успешное, с тысячелетней историей, общество. Можно попробовать направить эту силу на соседей, можно придать ее движению идеологическую осмысленность (например, проводить крестовые походы, устанавливать диктатуру пролетариата или германской нации), но это не решает основной проблемы слабеющей цивилизации, исчерпавшей потенциал своего роста. Даже если завоевательные кампании окажутся успешными, они обеспечат только кратковременный эффект: добытые ресурсы быстро кончаются, выяснится необходимость новых экспедиций, при этом напряжение в обществе не снижается. На какое-то время может установиться режим игры с нулевой суммой, когда выигрыш одних на 100% определен проигрышем других. Толпы варваров борются друг с другом за остатки былых богатств до тех пор, пока не будет найдет новый потенциал роста. Но для установления внутреннего равновесия нужно не воевать, а созидать.

К сожалению, Россия вновь вступает в период смутных времен. Все “красные флажки” пройдены: рост добывающей экономики прекратился, перерабатывающая высокотехнологическая экономика не создана, высвобождается большое количество невостребованных людей, доходы падают, изоляция и санкции ухудшают и без того слабые шансы перезапустить производство. Власть регулярно отправляет маргинальные группы национал-большевиков, реконструкторов, националистов, анархистов, патриотов, православных — обычных, отчаявшихся из-за своей ненужности людей в героические походы во имя “Русского мира”, возврата Крыма, спасения братского сирийского народа. Лавинообразный процесс распада страны Россия (в разных формах своей государственности) пережила за последние сто лет дважды. Но если в теории цикличности периодов развития и упадка и есть какая-то неизбежность, предопределенность, то это не значит, что ничего нельзя сделать. Как минимум, понимая и осознавая ситуацию, можно сократить период упадка, снизить остроту общественной катастрофы, чтобы нащупать новые точки роста.

https://snob.ru/profile/28583/print/135706

Тот, кто живет в стеклянном доме, не должен бросаться камнями в других