Олигархи первыми пойдут под нож
В этом они все, российские миллиардеры. «Забыть» спросить про убийство человека, которого многие из присутствовавших в тот день в зале Ritz-Carlton называли своим другом, и, вспомнив, что это как-то не совсем красиво, соврать СМИ, зная, что ни Кремль, ни другие участники встречи не будут опровергать это вранье. Делать вид, будто они, олигархи, представляют постороннюю для Кремля, независимую от него силу, и заваливать Кремль, правительство, губернаторов письмами с просьбами дать денег на нерыночных условиях, помочь свести счеты с конкурентами, отрегулировать рынок в их пользу и так далее. Говоря короче, просматривая ролики Алишера Усманова, занимающего пятую строчку в рейтинге богатейших россиян, мы не можем испытывать к этому человеку симпатии. Дело тут не в яхте, не во внешности, не в фамилии и уж точно не в далеком советском прошлом. Дело в сословной ответственности этого человека за то, как сегодня выглядит наша страна.
У олигархов было свое великое прошлое. В начале времен они занимали место высших хищников постсоветской России. Сплав из вульгарного ницшеанства, корпоративно-комсомольского суржика и бытового разложения, заменявший олигархам и идеологию, и взгляды, и программу, со стороны казался признаком нового качества личной свободы. Романтическими историями тех лет («когда я пришел на завод, он был при смерти») до сих пор потчуют читателей деловой прессы. Реальность была далека и от гламурно-лубочной картинки «капиталисты спасают рабочих», и от «ужастиков» про кровавые девяностые. Когда питерская мэрия совершала первые валютные сделки, на одном конце телефонного провода был нынешний президент Владимир Путин, на другом — нынешний олигарх Петр Авен, работавший тогда министром внешнеэкономических связей. Отношения власти и капитала в России всегда были партнерскими, просто роль старшего партнера оказалась для капитала слишком тяжелой.
Свободные и богатые новые русские, так это выглядело тогда. Сегодня это оксюморон. Богатые русские несвободны. Среди них есть те, кто стал миллиардером благодаря Путину. Есть те, кто остался миллиардером благодаря Путину. Но нет ни одного человека, который бы стал или хотя бы остался миллиардером вопреки Путину. Похороненные под плитой личных травм и компромиссов человеческие эмоции олигархов почти незаметны: I just won't emote — в одной этой фразе из песни Робби Уильямса про веселье русских миллиардеров больше правды, чем в их проповедях о качестве корпоративного управления и секретах личного успеха. Став частью двора, олигархи сегодня послушнее царедворцев.
Зачем Усманову общество?
Поэтому почин Алишера Усманова, записавшего два видеообращения к оппозиционеру Алексею Навальному, выглядит со всех точек зрения странно. Олигарх уже подал на Навального в суд (и предсказуемо его выиграл), зачем были нужны еще и ролики? Версия про Кремль отпала почти сразу: и в Кремле, и в правительстве инициатива Усманова была встречена с некоторым непониманием. Версия про прорезавшуюся интернет-зависимость тоже кажется не очень убедительной. У олигархов нет зависимостей в человеческом смысле слова; то, от чего они действительно зависят, плохо описывается языком лайков и шеров. Усманов всё решил сам и всё сделал сам. И ответ на первый вопрос, зачем он это сделал, самым логичным образом следует из того, что именно он сделал. Усманов обратился к российскому обществу. А вот с ответом на второй вопрос, зачем ему это общество, придется помучиться.
В тот момент, когда Кремлю или обществу нужно что-то от олигархов, они действуют двумя разными способами. На просьбы Кремля олигархи обычно отвечают согласием — правда, они просят что-то взамен, но совсем в другой области, не в той, которой касалась просьба власти. А вот на запросы общества олигархи не отвечают — вместо этого они прячутся за власть. После аварии на воркутинской шахте «Северная», принадлежащей «Северстали» Алексея Мордашова, президент, по словам нескольких источников, лично попросил вице-премьера Дворковича поехать вместе с владельцами на шахту к семьям погибших, потому что разговаривать с людьми по-человечески олигархи не в состоянии. То же и с олигархами госпризыва: уговаривать рабочих АвтоВАЗа не поднимать бучу осенью 2009 года отправился не глава компании — владельца завода Сергей Чемезов, а первый вице-премьер Игорь Шувалов. По той же причине.
Обратная ситуация — ситуация, когда олигарх обращается к обществу, именно к обществу, а не к Навальному, выглядит абсолютной новацией. Чувствуется, что Усманов не хочет нам понравиться, но хочет нас в чем-то убедить. Хочет показать, что вот он, живой человек, который живет по правде и не боится разговора о своих капиталах. Это желание — сигнал. Красная лампочка над надписью «авария» на кремлевской приборной доске. Усманов не перестал нуждаться во власти. Но, обратившись напрямую к обществу, показал, что гарантий, которые дает власть, ему недостаточно.
Всё уже случилось
Самое важное качество российского олигарха — это повышенное чувство опасности. В российском бизнесе, как и в политике, никогда не было fair play. Здесь любая схватка — это бой в грязи. Возможность получить удар в спину обостряет чутье. Усманов вряд ли может внятно объяснить, почему он хочет рассказать что-то людям. Но он уже чувствует будущее.
Мы давно не дети. Транзит власти — это то, что происходит сейчас, а не то, что случится в марте 2018 года. Мнущийся, до последнего тянущий с ответом на вопрос, да или нет, президент. Вялый, периферийный политический кризис — чем больше весит Навальный (а он будет набирать вес), тем сложнее объяснить, почему его нет в бюллетене. Третье уголовное дело против него, которое, скорее всего, пошьют к осени. Судороги и спазмы системы, застрявшей между желанием разом ответить четвертым сроком на все вызовы и попыткой отделить себя от собственного ядра, у которого есть имя, отчество и фамилия.
Произнесено и имя главного политического искушения этого лета — на горизонте маячит мираж «морального большинства», которое после сеанса избирательного и управляемого «самоочищения» сможет жить как жило, ничего не меняя. В рамках этой невеселой процедуры олигархов первыми поставят на кон. Губернаторы и министры — ставка из прошлого сезона. Когда речь зайдет о том, кто заплатит своим имуществом и своей свободой за «обновление страны» (без обещания такого обновления не будет ни четвертого срока Путина, ни первого срока Навального), олигархи первыми пойдут под нож.
Симпатия начинается с личного знакомства. Оно же гарантирует от дегуманизации: описание «нормальный мужик», пусть и на своей яхте, это всё же лучше, чем «третий справа» на скамье подсудимых. Усманов выходит из тени, чтобы стать «нормальным мужиком», героем мемов, наклейкой на бампере, кем-то, про кого граждане знают что-то неформальное, живое, личное. Вопрос о будущем праве и мерке этого права — вопрос этого лета, а не лета 2018 года. Усманов чувствует это и пока просто хочет с нами познакомиться. Что мы должны делать в ответ на это его желание? Мы не имеем права симпатизировать представителю сословия, сыгравшего в истории нашей страны такую роль. Но хотеть крови «жулика Усманова» мы тоже не имеем гражданского права.
