2014 донбасс

О стрельбе на майдане 2014 год 20 февраля

Иван Бубенчик: «Я убил их в затылок, это правда»

19 февраля 2016 года

Первыми убитыми 20 февраля 2014 года, в день расстрела протестующих на Институтской, были не активисты Майдана, а бойцы «Беркута». В них стрелял львовянин Иван Бубенчик. Иван Сияк встретился с ним и выслушал, как это было.

В современной истории Украины нет даты важнее, чем 20 февраля 2014 года. Тогда на улицах Киева были убиты 48 активистов Майдана и 4 милиционера. Вскоре президент Янукович бежал из страны и началась операция по аннексии Крыма, потом война в Донбассе. Если брать шире, этот день предопределил потерю страной 7% территории и многих тысяч жизней.

Ранним утром 20 февраля ни одно из этих событий предсказать было невозможно. После тяжелых боев милиция значительно сократила территорию протеста и теперь занимала позиции на самом Майдане. На площади оставались только несколько сотен измученных активистов. Не было сомнений, что следующий штурм станет концом восстания и в будущих учебниках оно будет названо «массовыми беспорядками».

«Его чёткие тактические действия заставили убегать силовиков и предотвратили гибель Революции Достоинства» — так обтекаемо украинская Википедия описывает роль Ивана Бубенчика в истории. Впервые подробно о своих действиях в тот день он рассказал в фильме Владимира Тихого «Бранці». 25 февраля документальная лента выходит в национальный прокат. Накануне премьеры Иван Сияк встретился с Бубенчиком на Майдане, чтобы вспомнить, как всё было на самом деле.

— У меня есть цель создать детскую школу рыбной ловли. До Майдана я этим и занимался. Когда во Львове студенты протестовали против Януковича, я пришел их поддержать. Все говорили, что надо ехать в Киев, и я поехал. По датам сложно сказать, но это был первый день. С первого дня я на Майдане.

Сначала мы стояли у Стеллы [Монумент Независимости Украины], охраняли студентов. Потом уже появилось такое понятие как «сотни», и я вступил в Девятую. Жили на улице Гончара в здании Народного Руха, а каждую ночь, в половине двенадцатого, приходили охранять метро под Майданом. Все выходы были под нашим контролем, потому что спецслужбы могли выйти из них, чтобы сделать какую-то диверсию или просто разогнать нас.

Помню, на Грушевского стояли Внутренние войска, они не пускали нас наверх [в правительственный квартал]. Мы пришли к ним с письмом о том, что мы граждане Украины и вправе передвигаться свободно по своей земле. Сказали, что если они до завтрашнего дня это наше право не восстановят, мы пойдем на штурм. Так и произошло. На следующий день уже были камни, коктейли Молотова.

— К 20 февраля спецслужбы Януковича сделали все, чтобы ликвидировать Майдан. Сожгли Дом профсоюзов, а он для нас был очень важен. Там мы жили, спали, ходили в туалет, ели, получали медицинскую помощь. Когда они это сделали, на следующее утро Бог нам дал возможность попасть в Консерваторию. Парнишку-цыганенка подсадили к окну. Он изнутри открыл двери. Там смогли поспать. Кто час, кто полчаса, кто сколько смог во время тех страшных штурмов, которые они нам устраивали. У всех было отчаяние, но не у меня. Я четко верю в силу Бога и в справедливость.

В Консерватории были ребята с охотничьими ружьями. Стреляли дробью по спецподразделениям примерно в семидесяти метрах от нас. Но я их отогнал от окон, поскольку в ответ милиция стала бросать коктейли Молотова, чтобы сжечь единственное наше убежище. Дробь их только раздражала.

В то время я молился, чтобы на Майдане появились сорок автоматов. Прошло немного времени, и я понял, что многого прошу. Стал просить двадцать автоматов. И уже под утро 20 февраля приехал парень, принес автомат Калашникова в сумке из-под теннисной ракетки и семьдесят пять патронов. Многие хотят услышать, что автомат был отобран у титушек во время столкновений 18 февраля. Тогда они получили оружие, чтобы убивать нас. Но было не так.

— Стрелял я из самого дальнего от Майдана окна за колоннами, на третьем этаже. Оттуда четко были видны милиционеры со щитами у Стеллы. Там за мешками с песком стояли человек двести, больше не помещались. Оттуда выдвигались штурмовые группы с помповыми ружьями. Стреляли по баррикадам в упор, нагло.

Я выбирал тех, кто командовал. Слышать нельзя было, но видел жестикуляцию. Расстояние очень небольшое, поэтому на двух командиров потребовались только два выстрела. Стрелять научился во время службы в Советской армии. Прошел обучение в школе военной разведки. Готовились проводить операции в Афганистане и в других горячих точках.

Говорят, что я убил их в затылок, и это правда. Так вышло, что они стояли ко мне спиной. У меня не было возможности ждать, пока они развернутся. Так Бог повернул, так было сделано.

Остальных мне не нужно было убивать, только ранить в ноги. Я вышел из Консерватории и стал двигаться вдоль баррикад. Стрелял, создавая видимость будто у нас двадцать-сорок автоматов. Просил ребят, чтобы они мне делали небольшую щелку в щитах. Кому-то, может быть, это неприятно будет услышать… У них слезы текли от радости. Они понимали, что без оружия мы не выстоим.

Расстояние очень небольшое, поэтому на двух командиров потребовались только два выстрела.

— Дошел к Дому профсоюзов, и там патроны кончились. Но «сарафанное радио» уже сработало, и милиция побежала. Бросали все. Друг через друга ползли, как крысы.

Не все их подразделения успевали убежать от майдановцев. Ребята переходили через баррикаду и пробовали догонять. Собирали группы по десять-двадцать пленных и вели за Майдан, в сторону Киевской госадминистрации. Но самые активные наши герои пытались преследовать дальше по Институтской, и приказ стрелять по митингующим пришел очень быстро.

Это был тяжелый момент, поскольку я понимал, что мог остановить расстрел ребят. Разные люди на Майдане — не буду говорить кто, но люди со статусами — обещали мне, что патроны будут. Я верил, бегал с места на место… Самые тяжелые минуты в моей жизни, полная беспомощность. Говорят, на Майдане было много оружия. Но это неправда. Иначе никто бы не дал возможности расстреливать наших ребят. Из моей сотни на Институтской погибли Игорь Сердюк и Богдан Вайда.

— Я защитник своей Родины, своего народа. Когда у меня закончились патроны — это как у хирурга забрали скальпель. Больной нуждается в срочной помощи, а хирург без скальпеля… И человек умирает на глазах врача.

В зоне АТО встречал «беркутовцев», воюющих за Украину. Но я стараюсь общаться только с такими же людьми, как я, или лучше. Были определенные моменты, конфликтные… Если они воюют сознательно, не ради корочек и льгот, то война может стать для них очищением. Но желания общаться нет никакого.

На Майдане мы сделали шаг в правильном направлении и получили урок, который позволит нам двигаться вперед. Но сегодня мое государство остается еще неправовым, и все его силовые органы я тоже считаю неправовыми. Поэтому у меня отсутствует желание общаться с ними. У них со мной? Думаю, после премьеры фильма появится.

Мои жертвы — это преступники, враги. Я должен говорить, чтобы другие люди знали, как поступать с врагам.

https://birdinflight.com/ru/mir/ivan-bubenchik-ya-ubil-ih-v-zatylok-eto-pravda.html

Игорь Стрелков рассказал о своем видении «режима тишины» на Донбассе

Пока Верховный пребывает в бесконечном ожидании «мирного урегулирования», они бешеными темпами восстанавливают армию, довершают зомбирование населения и с радостной надеждой наблюдают за деятельностью 5-й колонны в окружении самого Верховного. План ясен, как стеклышко: в течение зимы переподготовить и довооружить армию, количественно и качественно ее усилить настолько ,чтобы никакие «отпускники» не могли изменить баланс на поле боя. За эту же зиму санкции должны серьезно подорвать готовность российской общественности «защищать русский мир», особенно же — верноподданность нашего чиновничества (и без того крайне сомнительную). А НАТО, тем временем, должно завершить подготовку общественного мнения своих граждан на предмет необходимости прямой военной помощи, а то и вооруженного вмешательства в конфликт «за суверенитет Украины». И весной мы получим: 1. Окончательно разрушенный Донбасс с населением, в отношении Верховного (и России в целом) не испытывающим ничего, кроме заслуженной ненависти. 2. Еще несколько сот тысяч беженцев, обеспечить которых в условиях кризиса будет гораздо сложнее, чем раньше 3. Атаку украинских войск — решительную и кровавую, которая без прямого широкомасштабного вмешательства ВС РФ приведет к быстрому разгрому пяти-семикратно уступающего по численности и порядком деморализованного ополчения 4. Войска НАТО, уже введенные на территорию Украины и угрожающие прямым вмешательством (читай — прямой войной) в случае вмешательства «отпускников» 5. Не менее деморализованное кризисом и инфляцией российское общество 6. Пребывающие в полной прострации российские патриотические силы — окончательно разуверившиеся в Верховном В этих условиях мы переходим к пункту 7 — к «третьим граблям» (как я их называю) - Россия будет вынуждена опять безальтернативно выбирать — воевать всерьез или сдать Новороссию окончательно и бесповоротно («Первые грабли» мы прошли весной, «Вторые» — в августе-сентябре — «получив по лбу» на них куда серьезнее, чем могли бы получить в апреле-мае-июне — но с предельно убогим результатом). Весной, наступая на «третьи», Россия или «сломается» (чего с надеждой ждет «5-я колонна», которую уже по факту возглавила пушная мразь), либо умоется кровью. При первом варианте мы сразу подойдем к «граблям № 4″ — уже в Крыму — с теми же самыми альтернативами. Да и «московский майдан» замаячит на горизонте в полную силу (экономический крах + уже ничем не скрываемое предательство русского населения — это гремучая смесь, способная привести в ярость не только «белоленточников», но и вполне благонадежные широкие слои граждан, настроенных скорее патриотически). И тут вся наша многомесячная «патриотическая пропаганда» по центральным телеканалам будет работать на «майдан». Точно так же, как патриотическая пропаганда «великой Сербии» сработала после Косово против направлявшего ее Милошевича. Бумерангом, так сказать. Если он (Путин) будет продолжать в том же духе, как сейчас, то придется нам соседями стать… по камерам в Гааге. Если нас туда еще живьем довезут, конечно.

http://rusila.su/2014/12/12/igor-strelkov-rasskazal-o-svoem-videnii-rezhima-tishiny-na-donbasse/

Просто мысли

Я часто бываю в Германии. Прекрасная страна, приветливые воспитанные жители, бизнес-рай, бесплатные автобаны.Порядок, дисциплина, стабильность в лучших их значениях, а не зашкваренных нашими поехавшими соседями. Все у них так правильно(у немцев), чистенько, пасторально. И едешь такой себе, держишь ребенка за ручку, любуешься ветряками вдоль дороги, и обсуждаешь новинки Лего. И настроение зашибись, особенно если солнечный день, и скоро обед в нераспиаренном , но офигительном типичном бюргерском пабе с каноничным пивком и идеальным шницелем, где ты на ломанном немецком закажешь все что тебе нужно, а добродушная немка приложит все усилия, чтоб тебя понять, и тебе угодить. Для твоего ребенка будут предусмотрительно принесены карандаши и раскраска, пакетик мишек Харибо. Тебе рады, тебя любят, ты среди цивилизованных толлерантных европейцев.А потом глаз твой лениво цепляет указатель на дороге. Небо сереет и опускается, наваливается усталость и раздражение, ладошка твоего сына внезапно становится какой-то тяжелой и давит, но отпускать ее ни в коем случае нельзя. Тебе хочется уйти. Или чтобы все ушли. А еще больше тебе хочется чтобы всей этой красоты и милоты не было. Хочется все сжечь.

Мое сознательное детство прошло в ссср. Мы уже в 7 лет, первоклассниками каждый понедельник слушали патриотическую херь про дидов, и дидов вживую лицезрели.Называлось это «политинформация». Ужасы ВОВ вдалбливались с самого нежного возраста. Немец-враг, Германия внушала ужас и ненависть. Даже если твои родители и бабушка были ярыми противниками всего совкового, и люто презирали коммуниздов. Не в том суть. Но то, что путешествие в тот же Берлин воспринималось как поход Фродо в Мордор-это факт. До последнего капилляра мы ненавидели все немецкое. А ведь прошло уже 45 лет после Поебды.

Украине и украинцам нужно этому научиться, камрады. Без шуток. Мы никогда, никогда не должны забывать и прощать Россию. Наши дети ,внуки, правнуки должны знать, уважать, помнить то, что делают сейчас украинские бойцы. В каких условиях и почему родилась справедливая и благословенная ненависть к россиянам. Что они сделали своими руками и зомбоящиком с нашими людьми в Крыму и на Донбассе.

Никаких других русских, кроме небольшого списка и тех, кто перешел на нашу сторону и помогает плечом к плечу очищать нашу землю от рашистской плесени, не существует. Их, русских, настолько мало, что можно даже составить список, кто достоин считаться человеком. Остальная популяция должна жить и бояться, нас. Нас, грузинов, молдован, чеченов, дагестанцев, прибалтов и всех остальных, до кого дотянулась окроваленная морда «русского мира». Они должны прочувствовать сполна, все, что испытали мы. Их дети должны испытать то же, что и наши. Их мамы должны точно так же хоронить своих единственных сыновей, а беременные вдовы рвать волосы от горя.

Рузге шваль слишком загадила наш прелестный удобный шарик своим присутсвием. Те, которые останутся в живых будут платить пожизненную контрибуцию всем угнетенным Руссодрянью народам.

А сын моего сына, когда поедет в Китай заключать очередной контракт, может быть улыбнется при виде раба в ушанке, танцующего на потеху его китайскому бизнес партнеру. И вспомнит, что его бабушка и дедушка почему-то менялись в лице, когда видели указатель на Дахау.