судебный департамент Верховного суда

ТУ-154 МО РФ с военными и артистами пропал с радаров под Сочи.

«Норма была — пять свастик в неделю». Монолог бывшего «эшника»

«Дела за репост» пошатнули репутацию Центра по противодействию экстремизму — так, что на прошлой неделе лично президент предложил Госдуме декриминализовать 282-ю статью по нескольким пунктам. Бывший сотрудник ЦПЭ по Москве Владимир Воронцов, который работал в подразделении с 2011 года по 2014 год, рассказал «Снобу», как проводил оперативные действия в пустоту, зигуя на фоне воскового Гитлера

Фото: Sergey Ponomarev / AP / East News

На руинах УБОПа

6 сентября 2008 года — это одновременно похороны УБОПа и создание ЦПЭ. У обычных оперов бытовало такое мнение: «Мы тут серьезные ОПГ принимаем, а вы на руинах УБОПа создали контору, которая малолеток прессует». Отчасти это мнение справедливо, потому что в нашей стране борьба с экстремизмом извращена. Но люди становятся жертвами идей, и, если это не пресекать, идеи ведут к тяжким последствиям.

Так что в основном в этот отдел ссылали. Я тогда уже несколько лет работал обычным «опером на земле» и пошел туда добровольно. Мой бывший одноклассник — он себя называет сейчас Анжей Кмитиц, — был ближайшим соратником Тесака, Максима Марцинкевича. Мы стали общаться, когда они были админами сайта «Format18», который со звездочкой «запрещен в Российской Федерации по требованию Верховного суда», так что я всех их хорошо знал. В 2011 году я приехал на Петровку, рассказал о своих знакомствах. Объяснил, что правые ненавидят левых, да и среди правых тоже есть вражда, и все это можно было умело использовать.

Нужно понимать, что у большинства оперов, которые там работали, интересы были из разряда: Михаил Круг, шансон, водочка. Для них все эти походы на митинги — какая-то тягомотина. Пришли на пять минут и ушли: «Давай лучше в ресторан, пообедаем». Мы вроде должны были кого-то выявлять — откровенных провокаторов, к примеру. А это все в облом. Я же мог по одежде, которую человек носит, по маркам, по цветам понять его принадлежность к той или иной группировке. Руководство говорит: ну, пиши рапорт на перевод.

Первое дело

За несколько первых месяцев работы я реализовал группировку Ирины Липской (Шавочкиной). Это была такая анархистская группировка с требованиями вроде «у государств не должно быть границ, медицина должна быть бесплатной». По факту занимались они тем, что просто ходили на «правые» концерты, вычисляли там людей и потом расстреливали кого-нибудь из травмата. Липскую мы задержали на факте, то есть в момент нападения, доказали еще один эпизод. Восемь месяцев мы ее разрабатывали, потом задержание, полтора года шло следствие, полгода суд. Огромное количество компьютеров, изъятых с обысков. Картинки, фотографии, где они пьяные кривляются с шарфами в подъезде, музыка — все это нужно осмотреть, закрепить, что они именно по идеологическим мотивам это делали. И тут Госдума под Pussy Riot объявляет амнистию, и она выходит на свободу. И ты просто думаешь: «Зачем, ***, было столько работы?»

Ее разные издания пытались выставить политзаключенной, но я с этим не согласен. Здесь важно понимать: это не борьба с идеологией, это борьба с преступлениями общеуголовной направленности, совершенными на идеологической почве. Думать ты можешь как угодно, но если ты бегаешь за людьми с пистолетом — это преступление.

Когда всех этих антифашистов похлопали, они стали писать на меня анонимные жалобы, что я сам фашист, внедренный в ЦПЭ Марцинкевичем. Когда я уже работал в ЦПЭ, ходил на митинги правые, мероприятия. У меня была страница в VK с фотографией, где я зигую рядом с восковым Гитлером, с кучей друзей — правых.

Фото: Alexander Demianchuk / Reuters

Пять свастик в неделю и беседы с чеченцами

Никаких установок — «расследуем национальные дела» или «долбим оппозиционеров» — не было. Объясню на примере. Я формально был в отделе, который занимается национальным экстремизмом. Но я пришел к начальству и говорю: есть вот такая информация по антифашистам. «Работай». Отдел по борьбе с терроризмом раскрыл кражу машины и очень гордился, что утер нос «карданному отделу» МУРа. Также мною был задержан педофил — заместитель главы судебных приставов Московской области (педофил был пойман Максимом Марцинкевичем; в связи с личным знакомством героя текста с Марцинкевичем, делом занимался именно он. — Прим. ред.). То есть в те времена, если есть информация и перспективы, ты приходишь и говоришь: «Давайте сработаем, благое дело же». Потом все начало меняться.

Во всей кухне МВД очень развита роль штабов: это такие «бумагомаратели и крючкотворцы», они сидят там и думают, как лучше организовать работу всех служб МВД. В 2013 году они активно планировали нашу деятельность. В форме таблички они стали присылать нам, что мы должны делать. У меня были позиции, которые я должен был закрывать, даже если это было мне не нужно для оперативной деятельности. Например, поехать в общежитие РЭУ имени Плеханова и поговорить со студентами — выходцами с Северного Кавказа на предмет какой-нибудь информации. Ну они реально дебилы, эти штабисты.

В практике вербовки есть три вида мотивации. Идеологические причины: «Здравствуйте, я идеальный стукач, давайте я вам буду барабанить!» Финансовая составляющая — 19 тысяч рублей зарплата агента, это копейки. Третье, самое распространенное, — это наличие компроматериалов в отношении агента: то есть ты взял его за яйца и говоришь, мол,  «или ты, или тебя». И вот, не имея никаких компроматериалов, понимая, что этими деньгами никого не привлечешь, я туда ехал и говорил: здравствуйте, я вот оперуполномоченный такой-то, ребят, у вас тут происходит что-нибудь? Они на меня смотрели, не понимали, что я от них хочу. Потом я расписывался, брал какую-то бумагу, что я был здесь, и отправлял наверх.

Другая позиция как-то хитро называлась — я должен был выявить во «ВКонтакте» пять свастик в неделю и отправить пять предписаний в администрацию в Питер, в администрацию VK. Каждое предписание готовилось так: я делал документы, через два-три дня они попадали к руководителю, я шел в канцелярию, ставил исходящий номер, затем фотографировал на свой телефон, перегонял в компьютер и отправлял в службу безопасности VK. Мне было насрать, что будет дальше, и всем было насрать. В этом — корень того, что сейчас происходит с этими репостными делами.

Побег — минус тысяча баллов

Чуть позже появился приказ МВД №1040. Они придумали балльную систему, в соответствии с которой оценивали работу всех служб. Погиб боец «СОБРа» — это не просто трагедия, это минус сколько-то баллов. Сбежал заключенный из-под конвоя — минус 1000 баллов. Раскрытое преступление — плюс столько-то баллов.

Этим стали пользоваться, чтобы нагонять баллы. Приведу пример. Изнасилование — это только мужчина, только женщину и только классическим способом. Если он не просто ее *** (трахнул), но еще и *** (трахнул) в жопу, то это уже два состава: «изнасилование» и «действия сексуального характера». А потом он достал нож и сказал: давай сережки, и в ломбард их отнес за бутылку. Одно событие — длящееся.

Вот начальник говорит: подумай, как нам это на три состава разбить? Сегодня дать одно, завтра другое, послезавтра — третье. То есть как это выглядит: потерпевшая сегодня пришла и сказала: «Меня изнасиловали». Мы арестовали преступника. На следующий день она приходит и говорит: «Кстати, я вспомнила, меня еще и в жопу *** (трахнули)». На третий день: «Сережки там еще у меня *** (украли)». Мусорщина, натуральная мусорщина.

Вот есть программа «Петровка, 38», стоит там начальник смены и говорит, что за истекшие сутки совершено столько преступлений, раскрыто столько-то. Вот знайте, что раскрытые сегодня преступления — это преступления, раскрытые вчера, позавчера и так далее.

Также мы обязаны рассматривать все обращения через интернет. Притом что человек может зайти на сайт «Петровки, 38», представиться кем угодно и написать что угодно: ты обязан рассмотреть, это уже куча времени. Или вот тебе пишет какой-нибудь Иннокентий Шнипресон: «Меня в “Одноклассниках” назвали “жид пархатый”, я требую привлечь их по 282-й». И ты делаешь скриншоты, документируешь, твой собственный скриншот не канает — ты должен позвать двух представителей общественности, чтобы они засвидетельствовали. Вместо того чтобы прийти к какой-то видеофиксации, внедрить программы, которые с монитора захватывают видео, ты должен вот этим всем заниматься. И не было такого дня, когда мне не приходилось бы заниматься *** (ерундой). Просто до смешного — когда я уже ушел из ЦПЭ на другую работу, нам приходит письмо от какого-то начальника: «Вышлите свои предложения, как уменьшить количество бумажной работы». Выслать предложения — опять бумажками!

Столкновения между ОМОНом и демонстрантами на Болотной площади, 6 мая 2012

Фото: Sergey Ponomarev / AP / East News

Опера в белых перчатках

Когда я пришел работать, как раз начались все эти протесты: первые я застал в декабре 2011 года, после выборов в Госдуму. Ходил под видом митингующего, вычислял. Потом был «Оккупай Абай», они там песни пели под гитару, Цоя и так далее. Так, чтобы шашлыки с ними жарить, такого не было. Я ходил несколько раз туда, ни с кем там не вступал в контакт, ходил в гражданке.

6 мая 2012 года я был дежурным по Центру. Информация стекалась отовсюду, следили за этим очень серьезно — давали доклад наверх. А потом возбудили уголовное дело, и 11 июня были обыски. Нас собрали в пять утра на Петровке, был инструктаж, всех распределили по 12 адресам. В семь утра обыски должны были начаться одновременно во всех местах. СК создал огромную следственную группу под это дело. И на каждый адрес восемь омоновцев, три опера ЦПЭ, один следователь. Следователи были из разных регионов ЦФО — мой, например, с Костромы. В ФБК ничего интересного не нашли, мы целый день просто ждали собственника. Но очень примечательно, что по одному из адресов, где должен был быть один оппозиционер (не могу называть фамилий), нашли другого оппозиционера, который был в трусах. Они были разного пола.

Когда видишь, как с потрохами ту же Липскую сдал ее парень, чтобы самому пойти свидетелем, у тебя не может быть некритического взгляда на все это. Но мы никого никогда не пытали, не было в этом смысла: «эшники» вообще считаются «операми в белых перчатках». Во-первых, мы не привозили никого на Петровку, всех доставляли в районные отделы. Это чужое помещение, ты не знаешь, где видеокамеры, где чего. Не то, что мы звери какие-то, и если бы у нас было помещение, то мы бы пытали, но это играет свою роль. Да и в те годы, когда я работал, под любое задержание нам давали СОБР или ОМОН. Например, мы задерживаем на рынке «Садовод» китайца, который торгует ножами со свастикой. Закупщик закуривает сигарету — знак, что сделка состоялась. Дальше бежит СОБР, а все думают, что это спецоперация ФМС. Все разбегаются, как звери в мультике «Ледниковый период».

Да и зачем кого-то пытать — как-то все очевидно было.

Сами ЦПЭшники в большинстве своем искренне считают митингующих хомячками. Это не связано с их политическими взглядами, скорее с тем, что у них самих все хорошо. Многие отлично устроились. У нас был, например, среди оперов один куриный олигарх: дорогая машина, дом загородный, квартира в центре Москвы. Такой бизнес у него был — торговал курами. И вот этого опера заставляют в выходной день идти на митинг — как он будет смотреть на протестующих и кем их считать? Каждому своя рубаха ближе к телу. Или вот запомнилось — один начальник созванивается с кем-то из ОМОНа по поводу того, сколько сотрудников выделят на митинг, и его, видимо, спрашивают: «А кто митингует-то?» И он со своим рязанским говором отвечает: «Ну, там какие-то гэи, антифа́, элхэбэтэ и прочие хмыри».

Источник: https://snob.ru/entry/166679

Чиновник: Автомобилисты специально гробят свои машины в ямах.

Наконец-то стала известна истинная причина вечного ковровского бездорожья. Элементарно – виноваты автомобилисты. Эти подлые люди специально ищут ямы, попадают в них, гробят свои машины, а потом идут в суд и отсуживают там деньги из бюджета в качестве компенсации. В результате казённые денежки, на которые можно было произвести ремонт, уходят в частные руки.

 Такую «вредительскую» версию озвучил на недавнем брифинге в мэрии новый начальник управления городского хозяйства Сергей Волков:

«Я пришел на данную должность не так давно, приступил к исполнению своих обязанностей, и мне стало очевидно, что у нас идет фактически расхищение денежных средств посредством того, что люди пытаются нажиться на тех ямах, которые существуют», – сказал чиновник.

Попав в яму и повредив колесо, водитель, по словам Волкова, находит нечистоплотного эксперта, который предоставляет ему справку о том, что повреждена половина ходовой. Подается иск в суд на ущерб на десятикратно завышенную сумму.

В мэрии намерены бороться. Нет, не с бездорожьем. Борьба будет с водителями:

«Противодействовать мы начали этому. У нас неплохие результаты есть. Мы уходим в судебную экспертизу, судебная экспертиза выявляет, что ремонт, когда заявляют 300 тысяч, составляет – 20. В десятки раз идет попытка расхищения казны. Это фактический бизнес, да преступный, но бизнес – в Коврове. Мы мониторим соцсети, видим, молодежь пишет: «Надо мне поменять колеса, где у нас ямы, давайте я туда выеду и таким образом проведу свое обогащение». Это движение надо останавливать. Мы найдем выход на контролирующие органы, все это будет жестко пресекаться. Надеюсь нас поддержит прокуратура. Мы готовы признать вину, но в той степени, в которой виноваты. Мы все выплатим, но в разумных пределах, не надо наживаться на казне», – сказал начальник УГХ.

Кстати, администрация ежегодно выплачивает автомобилистам несколько миллионов рублей в год по искам за ДТП, которые произошли из-за ненадлежащего содержания дорог. Так, в прошлом году в суде было рассмотрено около 60 исков к УГХ на сумму 9 млн рублей, взыскали из которых около 5 миллионов.

Источник

Журналист Wall Street Journal Эван Гершкович, осужденный в России на 16 лет колонии за шпионаж и освобожденный в результате обмена в августе 2024 года, опубликовал свое первое расследование после возвращения в США.

Журналист Wall Street Journal Эван Гершкович, осужденный в России на 16 лет колонии за шпионаж и освобожденный в результате обмена в августе 2024 года, опубликовал свое первое расследование после возвращения в США.

Оно посвящено департаменту контрразведывательных операций ФСБ, который, как пишет WSJ, стоит за делом Гершковича и других фигурантов дел о шпионаже в России.

Это же подразделение готовит обмен иностранцев на осужденных на Западе россиян. На их счету возвращение в Россию Вадима Красикова, экс-сотрудника российских спецслужб, осужденного в ФРГ за убийство и обменянного на Гершковича.

Героя своего первого после освобождения журналистского расследования репортер WSJ Гершкович встретил в самолете, который увозил его из России, где он провел за решеткой 16 месяцев. Его зовут Дмитрий Минаев, он возглавляет департамент контрразведывательных операций (ДКРО) ФСБ.

По данным WSJ, именно он руководил как арестом, так и последующим обменом журналиста.

Журналист был арестован во время командировки на Урал в 2023 году, а в июле 2024 приговорен к 16 годам колонии по обвинению в шпионаже. Он стал первым иностранным журналистом, осужденным российским судом за шпионаж, со времен холодной войны.

1 августа его и еще 15 осужденных иностранцев и российских оппозиционеров обменяли на восемь граждан России, в том числе экс-сотрудника ФСБ Красикова, осужденного в Германии за убийство бывшего чеченского полевого командира. Это был крупнейший обмен такого рода с постсоветского времени.

О департаменте почти ничего не было известно раньше, пишет Гершкович и его соавторы (за двоими из них во время работы над материалом открыто следили — в Вене и в Вашингтоне). Они называют департамент «теневой элитой шпионажа». Именно ДКРО, по их мнению, создает в России «атмосферу политического преследования, которую спецдокладчик ООН по правам человека назвал беспрецедентной в новейшей истории».

В ДКРО, по информации WSJ, работает около 2000 человек, они получают высокие даже по меркам ФСБ зарплаты (издание не называет конкретные суммы). В последнее время штат департамента увеличился в два раза, об этом Гершковичу рассказали следователи на допросах. За успешные операции работникам полагаются бонусы.

У департамента широкий круг полномочий, он может привлекать к своим спецоперациям сотрудников из других подразделений ФСБ и получать любое необходимое прикрытие. «Как только собрана команда, они получают карт-бланш», — рассказал WSJ бывший сотрудник другой российской спецслужбы.

Руководство ДКРО, утверждает WSJ, имеет прямой доступ к Владимиру Путину. Генерал-майор Владислав Меньщиков, руководитель первой службы ФСБ, куда входит ДКРО, лично докладывал президенту об аресте Гершковича, пишет издание. Он настолько близкий президенту человек, что играет с ним в хоккей, знает WSJ.

Герой России за войну в Чечне, генерал-лейтенант Минаев, возглавляющий сам департамент контрразведки, непосредственно участвует в принятии решения об и аресте того или иного гражданина США и выбирает, на каких именно россиян его затем обменять, утверждают авторы расследования.

«Он понимает все, что происходит вокруг него — все, — сказал западный чиновник, встречавшийся с Минаевым несколько раз. — Он сразу же понимает, кто — железо, а кто — тряпка».

Глава ДКРО — непубличный человек, но он лично сопровождал обменянных иностранцев во время из вывоза из России 1 августа, представившись им «сотрудником ФСБ», и даже попал в кадр на одном из снятых тогда видео.

Вместе с Минаевым в самолете был Сергей Латков, бывший глава «десятого отделения» ДКРО, которое следит конкретно за иностранными журналистами. Сейчас Латков, по информации WSJ, работает в администрации президента.

Расследование проливает свет на то, как работает ДКРО. По данным журналистов, сначала департамент получил приказ добиться освобождения Красикова, а затем уже начал подбирать кандидатов на обмен. Для этого они организовали «кампанию по аресту американских граждан на российской территории, включая звезду баскетбола Бриттни Грайнер». Грайнер была осуждена за контрабанду наркотиков и в декабре 2022 года обменяна на россиянина Виктора Бута, признанного в США виновным в контрабанде оружия.

Гершкович был арестован с целью дальнейшего обмена на Красикова, следует из расследования. Он называет себя и бывшего американского морпеха Пола Уилана, также осужденного в России за шпионаж, «наживкой» для обмена Красикова.

«В одном из кабинетов Первого следственного управления, сидя под двумя портретами Путина и одного — Дзержинского, главный следователь по моему делу объяснил, что меня обвиняют в работе на ЦРУ на том основании, что ДКРО назвало меня таковым. Следователь сказал, что ему этого достаточно», — пишет Гершкович.

Этим деятельность ДКРО не ограничивается. Сотрудники департамента стоят за странными инцидентами с участием иностранцев в России, в том числе за таинственной смертью собаки американского дипломата в России, слежкой за детьми, попыткой вербовки ученика школы при посольстве и проколотыми шинами у машин дипломатов.

ДКРО также проявляет интерес к американцам среднего возраста с опытом службы в армии, которые прилетают в Россию, чтобы встретиться с женщинами (или мужчинами), с которыми они познакомились онлайн.

Департамент работает также в других странах, в том числе бывших республиках СССР, вербуя там сотрудников или похищая местных жителей для будущих обменов на сотрудников российских спецслужб, утверждает WSJ.

Наконец, именно этот департамент вместе с управлением военной разведки ФСБ организовал «чистки» в Минобороны России, пишет WSJ со ссылкой на западные спецслужбы.

сурс - https://www.wsj.com/world/russia/evan-gershkovich-russia-putin-arrests-spies-9a75e1c3?mod=hp_lead_pos7

Нью-Йорк, 1914. Ребенок из Филиппин, привязанный к столбу в человеческом зоопарке.

Для тех, кто не мог смотреть, но хотел бы прочитать вчерашнее интервью с Лукашенко.

https://www.bbc.com/russian/features-59323131

В статье изложена чуть более расширенная версия интервью, поэтому, она прекрасно подходит для ознакомления или для простоты цитирования. Вот, к примеру, цитата, которую я не услышал до этого:

Би-би-си: А как можно вести переговоры в тюрьме?

А.Л.: А с предателями я разговаривать не намерен. А как в тюрьме - сходите и посмотрите. Вас сейчас тюрьму отправят, и вы посмотрите, хорошо или плохо.

Би-би-си: Это угроза?

А.Л.: Это вам совет. Вы меня про тюрьму спросили - я вам отвечаю: поезжайте, мы вам откроем сейчас даже ту комнату, где я был, и вы там посмотрите, что там плохо, что хорошо.

К слову, стали прилетать первые ответы на интервью со стороны "братских партнёров". Вчера Лукашенко сказал Путину (на которого в вопросах реагировал не очень-то тепло что словесно, что невербально), что никаких переговоров с оппозицией (как тот рекомендовал сделать) он проводить не будет до тех пор, пока Путин тоже самое не сделает с Навальным. Причём у Лукашенко была интересная оговорка, которую можно было бы списать на случайность, но, опять же, если посмотреть фрагмент интервью, где затрагивали Путина – сомнений останется меньше: 

"Для меня, если Вы хотите мою точку зрения знать, для меня Путин... э-э... Для меня Навальный — это продажный человек"

Возвращаясь к "ответной реакции". В Кремль вчера завуалированно плюнули, но по заветам Немцова "... а мы крепчаем".

Песков ответил: "Лукашенко весьма красочно заявил о категорической невозможности и отсутствии вообще какой-либо темы для разговора с госпожой Тихановской".

Впрочем, укол в адрес Луки мог быть также завуалирован. "Госпожой Тихановской" Светлану Георгиевну Кремль на моей памяти ещё не называл, предпочитая использовать через того же Лаврова термин "политические эмигранты". 

Посмотрим, как дальше будут развиваться события. Во всяком случае будет "очэнь интэрэсна".

Как суды Петербурга мотивируют арест за Воскресенскую набережную

Статья полностью

Вынося решения об аресте задержанных на акции памяти Алексея Навального, судьи Петербурга апеллировали к «принципам законности, справедливости, неотвратимости и целесообразности юридической ответственности», учитывали «общественную опасность совершенного правонарушения». Арестованные виновны в том, что принимали участие в «массовом одновременном пребывании и передвижении граждан в общественном месте, не являющимся публичным мероприятием, в количестве не менее 100 человек» и тем самым мешали проходу граждан, следует из постановлений городских судов, которые изучила «Фонтанка».

Всего, согласно сообщениям объединенной пресс-службы судов Петербурга, в районные суды поступило больше 180 материалов об административном правонарушении. Всем задержанным вечером пятницы, 16 февраля, и в течение субботы, 17 февраля, вменена ч. 1 ст. 20.2.2 КоАП РФ. Рассмотрение по трем материалам было отложено, 16 человек оштрафованы на 10–15 тысяч рублей, шестерым назначены обязательные работы.

Логика правосудия, согласно имеющимся в распоряжении «Фонтанки» решениям суда, одинакова. Задержанные на Воскресенской набережной «принимали участие в массовом одновременном пребывании и передвижении граждан в общественном месте, не являющимся публичным мероприятием, в количестве не менее 100 человек, собравшихся с целью почтения памяти Навального А. А. Указанные действия повлекли нарушение обстановки общественного спокойствия, достойного поведения граждан в общественных местах. Вышеуказанные действия были проведены большой группой лиц (не менее 100 человек), в том числе и <...> на пешеходной зоне, чем были созданы помехи движению пешеходов, поскольку указанная группа лиц, в том числе <...> мешали свободному проходу граждан к жилым помещениям, объектам транспортной или социальной инфраструктуры, в связи с чем пешеходы были вынуждены обходить мероприятие по проезжей части».

В одном из постановлений прямо говорится, что задержанного на предоставленном суду видео нет. Но это, как расценил судья, не доказывает, что задержанного там не было вовсе. То, что он там был, доказывается фактом задержания и рапортами сотрудников полиции, а так как нет «объективных данных, свидетельствующих о наличии у сотрудников полиции оснований для оговора и личной заинтересованности», то «у суда нет оснований сомневаться в достоверности представленных материалов об административном правонарушении».

Нежелание признавать себя виновным легло в основу судейского тезиса о том, что привлекаемый к ответственности не осознает «общественную опасность совершенного правонарушения», а потому «назначение более мягкого вида наказания, чем административный арест, не будет отвечать целям и задачам законодательства об административных правонарушениях». Есть более категоричная формулировка:

«[...] учитывая, что совершенное правонарушение посягает на общественный порядок и общественную безопасность, суд полагает эту совокупность исключительным случаем, указывающим на необходимость применения [...] наказания в виде административного ареста».

Постановления о привлечении к ответственности всех 182 задержанных, по состоянию на 20 февраля, не опубликованы на сайтах судов. Закон отводит на это месяц с даты принятия решения. В изученных «Фонтанкой» постановлениях нет упоминания персоналий, которые пострадали от «нарушения обстановки общественного спокойствия, достойного поведения граждан в общественных местах». Однако, по информации нашего издания, как минимум одном в решении относительно задержанного вечером 16 февраля таковая была.

Аниматор Ангелина Б. 21 года от роду значится в одном из материалов как пострадавшая от происходящего на Воскресенской набережной. Как следует из представленных суду документов, вечером 16 февраля девушка пришла в 78-й отдел полиции на улице Чехова. Там она написала заявление на имя начальника отдела, в котором пожаловалась на то, как сложно ей было в тот вечер передвигаться по городу. И проблема была не в ледяном катке, который образовался на тротуарах, и не в лужах. Мешали Аделине пришедшие на Воскресенскую набережную с цветами.

«16 февраля в 20:50 я шла с работы по Воскресенской набережной. У дома 14 со стороны Невы у памятника собралось большое количество народу, мешали проходу. Мне пришлось обходить по грязи. Я поскользнулась, чуть не упала. Другие пешеходы были возмущены, им приходилось обходить по проезжей части. Прошу принять меры», — говорится в представленной суду в объяснительной.

В 21:50 на набережной начались задержания. Объяснение Ангелины легло в основу судебных решений Калининского районного суда, рассказали «Фонтанке» правозащитники. По итогу здесь рассмотрели 22 дела: один штраф, все остальные арестованы на срок от 7 до 13 суток.

"Советую телевизор не включать". Исповедь оператора ВГТРК

"Я никогда не разделял идеологию правящего в России режима, но мне было интересно попытаться внедриться на "фабрику лжи" и посмотреть изнутри, как там всё устроено", – рассказывает Леонид Кривенков. По профессии он химик, занимался любительской видеосъемкой, и приятель-телеоператор предложил ему быть ассистентом на съемках документальной ленты о петербургских дворцах. Вскоре Леонид устроился на телевидение – сперва это была полулегальная подработка в программе "Доброе утро, Россия", а в 2006 году, когда началось вещание "России-24", его приняли на работу, несмотря на то что у него не было ни соответствующего образования, ни подтвержденного опыта работы по специальности. Леонид Кривенков утверждает, что для этого ему пришлось заплатить начальству взятку в размере месячной зарплаты. Десять лет он проработал телеоператором в седьмой студии прямого эфира, снимал передачи с участием известных политиков и хорошо изучил кухню ВГТРК. В 2016 году Леонид Кривенков вышел на пенсию и попытался в судебном порядке опротестовать решения телекомпании, нарушающие, по его мнению, Трудовой кодекс. Однако суды всех инстанций встали на сторону ВГТРК.

В интервью Радио Свобода Леонид Кривенков рассказал о том, что он видел в телестудиях "России-24".

Аудиозапись интервью https://www.svoboda.org/a/29719276.html

– Я всегда относился к правящему режиму очень осторожно, понимал, что они преследуют свои интересы, обманывают население, пытаясь представить, что принимают законы для всеобщего блага. Но там я стал больше интересоваться политикой, поскольку целый день сидел и смотрел новости и обсуждал их с телеведущими. В непринужденной атмосфере мы иногда после эфиров по рюмочке коньяка выпивали, разговаривали. Мне рассказывали совсем не то, что они говорили перед камерой. Это мне дало возможность понять, как все устроено в России. В первые годы моей работы на "России-24" меня шокировал тот цинизм, с которым относились к своей работе сотрудники. Все, конечно же, прекрасно понимали, что занимаются дезинформацией телезрителей. Так, по техническому каналу постоянно происходили обсуждения на предмет того, как лучше преподнести ту или иную новость, зачастую предлагались самые невероятные взаимоисключающие версии. Любимой шуткой режиссёров и телеведущих были слова "теперь твоя очередь врать". Именно так обращались к корреспондентам перед тем, как выдать их в эфир.

– То есть вы не были белой вороной, диссидентом? Людей с такими взглядами там много?

– Да. Думаю, что большинство прекрасно все понимают. Люди, которые придерживаются проправительственных взглядов, скорее исключение. Некоторые пытаются строить из себя путинских патриотов. Не знаю: может быть, играют на публику, может, на самом деле такие. Но большинство – нормальные люди, просто волей обстоятельств попали в эту орбиту, вынуждены как-то крутиться и зарабатывать себе на жизнь таким образом.

– Я часто слышал от телевизионщиков, что стоит смениться власти, и те же люди, которые сегодня хвалят Путина, будут с таким же энтузиазмом поливать его грязью.
– Да, я тоже так думаю. Если власть изменится, они на следующий день будут говорить совсем другое. Многие люди зависимы, вынуждены говорить то, что им приказано. Ведь оклады в ВГТРК просто смешные. Если человек по каким-то причинам начинает вести себя неправильно, ему просто начинают платить тот оклад, который написан в договоре, и всё. Он либо сам уйдет, либо прощения попросит. У руководства есть рычаги воздействия на сотрудников. Многие кредиты имеют, многие приехали из других регионов, купили в Москве квартиры, им нужно расплачиваться за ипотеку, поэтому они держатся за свои места и вынуждены вести себя так, как от них требуется.
– У кого-то оклады смешные, а у кого-то огромные. Сергей Брилев купил за сотни тысяч квартиру в Лондоне...
– Имущественное расслоение, конечно, колоссальное. Некоторые телеведущие приезжают на роскошных автомобилях с личным водителем. У них есть еще дополнительные источники доходов: например, их часто приглашают на корпоративы в качестве ведущих. А у телеоператора была зарплата порядка 45 тысяч, на руки 42. Работа достаточно интенсивная, много сил отнимала. Есть сотрудники, которые еще меньше получали. При этом официальные оклады на ВГТРК совсем ничтожные, даже по российским меркам. Так, в 2015 году официальный оклад телеоператора составлял 6860 рублей. Не в день, а в месяц! Понятно, что за такие деньги никто работать не станет, поэтому в ВГТРК существует хитрая система надбавок, которые могут выплачивать, а могут и не платить, если сотрудник начнёт "неправильно" себя вести. Мне несколько раз выплачивали именно такую сумму – 6860 рублей. По этому поводу я обращался в суд. Суд посчитал, что всё законно.
– Наверняка вы знаете подоплеку многих курьезов, которые случались в телеэфире…
– Самый известный – это 146% на выборах в Госдуму в 2011 году. Несколько лет я работал в одной студии с телеведущими Иваном Кудрявцевым и Анной Шнайдер, объявившими на всю страну о суммарных 146% голосов на тех выборах. Я обсуждал эту тему с Анной, Иваном и шеф-редактором "России-24" Натальей Щедринской. Конечно же, не было никакого сотрудника, получившего за это, по словам председателя Центризбиркома Чурова, "тёплое место за океаном". Всё было гораздо проще: из Кремля в "Россию-24" пришла разнарядка – какие проценты за "Единую Россию" показывать в новостях. Шеф-редактор спросила: "А как же быть с другими партиями?", на что получила ответ: "А другим партиям показывайте тот процент, какой они реально набрали". Шеф-редактор не стала спорить, ведь Кремлю виднее, и сделала всё так, как ей приказали. Вот так и получились 146%.

– Как правило, ток-шоу – это спектакль, на котором все роли примерно расписаны. Но ведь и там происходят непредвиденные сбои...

​– Да, встречались такие гости программы, которые на первоначальном собеседовании соглашались вести себя "как надо", но затем в прямом эфире начинали говорить как есть на самом деле. Был крупный скандал в связи с рассказом одного из гостей программы по поводу применения химоружия войсками Башара Асада. Гость начал рассказывать правду о производстве и использовании отравляющих веществ правительственными сирийскими войсками. Срывающимся голосом шеф-редактор Алексей Казаков закричал телеведущему в микрофон технического канала: "Ты что, не слышишь, что он говорит! Заткни ему пасть немедленно". Телеведущий сразу же прервал эксперта: “К сожалению, наше время в эфире ограниченно. Спасибо за интересное интервью". Впоследствии звонили из Кремля и устроили разнос. С тех пор этого эксперта к нам уже не приглашали.

– Шеф-редакторам постоянно звонили какие-то люди из Кремля, которые корректировали содержание новостей. О содержании разговоров можно было легко догадаться, поскольку микрофон в аппаратной обычно включен и все сотрудники, имеющие доступ к техническому каналу связи, слышат ответы шеф-редактора. После таких звонков шеф-редактор требовал от телеведущего преподносить новости в совершенно ином ключе, иногда даже полностью противоположном тому, что тот же самый телеведущий говорил час назад.

– Сюжеты можно корректировать благодаря разным часовым поясам, пока они продвигаются по орбитам в европейскую часть России. Часто такое происходит?

​– Да, материалы, которые не устраивали руководство, потом подтирали. В прямом эфире бывали такие интервью, которые довольно сильно корректировали при повторах. Мне запомнилось, как я записывал дебаты между Жириновским и Зюгановым. Они сначала дружески очень разговаривали, потом, когда включили камеры, начали друг на друга ругаться, чуть ли не до драки дошло. Стоило только выключить камеру, объявить рекламную паузу, то сразу же они начали про внуков разговаривать мирно, превратились совершенно в других людей. Это все театр, а они актеры, нельзя обижаться на актера за то, что у него такая роль. Ещё запомнился интересный случай с Михалковым. Рано утром нужно было срочно записать его ответы по телефону на вопросы по какому-то поводу. Позвонили Михалкову, но оказалось, что тот находится в рейсовом самолёте, который уже стоит на взлётной полосе в ожидании очереди на взлёт. Шеф-редактор оперативно созвонился с Кремлем, и вылет рейсового самолёта задержали на полчаса. Конечно, меня шокировало, что только для того, чтобы "Россия-24" могла с кем-то взять интервью по телефону, взяли и задержали вылет гражданского самолета.

– От оператора многое зависит. Кого можно показывать выигрышно, а кого нет. Есть на "России-24" правила, как показывать каких-то ведущих или гостей?

​– Оператор делает по команде режиссера все, чтобы соответствовало тем параметрам, которые были утверждены руководством. В седьмой студии ВГТРК на стене висели два-три десятка фотографий, сделанных с телеэкрана и утвержденных руководством. Изображение, выдаваемое в эфир телеоператором, должно было строго соответствовать одной из таких фотографий. Режиссер говорил оператору, допустим, "вторая камера – восьмерка". Нужно было сделать тот план, который у нас назывался "восьмеркой", чтобы соответствовало именно этому утвержденному образцу. Я не очень понимал поначалу, зачем это все нужно, ведь иногда бывали такие планы, которые выглядят не очень красиво. Как-то раз кто-то из сотрудников слегка сдвинул один из элементов декорации. Вскоре прибежал главный режиссёр, устроил нам разнос и прочитал целую лекцию о том, почему ничего в студии нельзя трогать: "Вы что, думаете, все эти квадратики, лучики света здесь для красоты?" (А мы по наивности именно так и думали.) Оказалось, что всё не так просто: по словам главного режиссера, оформление студии разрабатывалось ведущими психологами для того, чтобы воздействовать на телезрителей на уровне подсознания. Даже независимо от того, что человек говорит, если просто сидеть и смотреть телевизор с выключенным звуком, все равно это уже как-то на человека воздействует.

– А как? Вы, наверное, после этого разъяснения пытались понять, как и что воздействует?

– Я обсуждал эту тему с приятелем-психологом, он мне сказал, что зрительные образы могут так воздействовать. Картинка каким-то определенным образом вызывает доверие к тому, что говорит человек, который на экране присутствует.

– Речь идет просто об оформлении студии или о ракурсах, как показывать человека?

– Это и то, и другое: и оформление студии, и определенный ракурс.

– За лояльностью сотрудников следят? У вас не было проблем?

– Меня вызывал к себе помощник главного оператора, просил удалить материалы из Фейсбука, с моей страницы. Я там по поводу отношений с Украиной высказал свое мнение. Оно не было в русле официальной точки зрения. Я вынужден был удалить, на этом конфликт закончился.