россия стала председателем Совбеза ООН.

Выборы губернатора Приморья: единоросс, уступавший коммунисту после подсчёта 98% голосов, в итоге выиграл

Журналисты называют это «волшебством», а КПРФ заявляет о фальсификациях.

В Приморье завершился второй тур выборов губернатора, по итогам которого победил кандидат «Единой России» и исполняющий обязанности главы региона Андрей Тарасенко. Журналисты заметили, что во время подсчёта голосов коммунист Андрей Ищенко лидировал с разрывом до 10%, но после 20:00 по московскому времени показатели единоросса стали резко возрастать. «Ведомости» назвали ситуацию «волшебством дня», The Bell – «невероятным и очень сомнительным результатом».

При этом по итогам подсчёта 95% голосов избирателей Ищенко опережал Тарасенко на 6%. Как отметил «Дождь», у коммуниста было 51,6%, а у единоросса — 45,8%. К тому моменту лидер КПРФ Геннадий Зюганов уже даже поздравил своего однопартийца с победой.

После подсчёта 97,87% Ищенко лидировал с 50,37% голосов, а Тарасенко набирал 47,11%, заметили «Ведомости». После обработки 98% разрыв между Ищенко и Тарасенко сократился, но всё равно остался — 2%.

По итогам обработки 99,1% бюллетеней он получил 49,02% голосов, тогда как его оппонент и кандидат от КПРФ Андрей Ищенко набрал 48,56%.

Подсчёт голосов на сайте избиркома Приморья

КПРФ заявила о фальсификациях. По мнению партии, руководство участковых избирательных комиссий массово переписывает протоколы в пользу кандидата Тарасенко.

Приморье стало одним из четырёх регионов, где представителям «Единой России» не хватило голосов для победы в первом туре и был назначен второй. Тарасенко не хватило для победы меньше, чем кандидатам из других регионов: 46,6% голосов против 24,6% у Ищенко в первом туре.

11 сентября, через два дня после выборов, Тарасенко встретился во Владивостоке с Владимиром Путиным, который его успокоил: «Знаю, что у вас второй тур предстоит. Всё, думаю, будет в порядке».

Источник: https://tjournal.ru/76691-vybory-gubernatora-primorya-edinoross-ustupavshiy-kommunistu-posle-podscheta-98-golosov-v-itoge-vyigral

Коммунисты устраивают бессрочный протест

ФСБ сможет отключать связь с уличенными в телефонном терроризме странами

Для борьбы с телефонным терроризмом ФСБ сможет отключать связь с целыми странами на срок до полугода. Инициатива разработана по поручению Совбеза. Но до конца не ясно — будут ли блокировать только «голос» или вместе с Сетью

Совет безопасности России несколько месяцев назад дал поручение Федеральной службе безопасности (ФСБ) и Минкомсвязи до конца 2019 года проработать вопрос внесения изменений в законодательство о связи для борьбы с телефонным терроризмом, то есть с большим количеством ложных звонков, например с сообщениями о минировании зданий. Об этом РБК рассказали три источника на рынке телекоммуникаций и подтвердил представитель аппарата Совбеза.

Для исполнения поручения, как рассказывают собеседники РБК, была создана межведомственная рабочая группа по регулированию пропуска голосового трафика и борьбе с фродом (мошенничеством). В нее вошли: представители 12-го Центра ФСБ (курируют технические мероприятия на сетях связи и, например, участвовали в процессе блокировки Telegram), Минкомсвязи, Роскомнадзора, Федеральной антимонопольной службы (ФАС), операторов «большой четверки» («Ростелеком», МТС, «МегаФон» и «ВымпелКом») и аналитический центр «Форум», председателем которого является экс-руководитель администрации президента Александр Волошин.

На прошлой неделе, 18 октября, «Форум» направил в Минкомсвязь и ФСБ результаты работы группы — пакет законодательных инициатив для «повышения эффективности борьбы с заведомо ложными сообщениями об актах терроризма в комплексе с антифрод мерами» (копия письма с предложениями есть в распоряжении РБК). Ирина Левова, куратор рабочей группы, подтвердила РБК разработку нормативных актов и суть предложений. «Работа ведется, детали не комментируем», — сообщил РБК представитель Минкомсвязи Евгений Новиков. В ФСБ не ответили на запрос РБК.


Основное предложение группы — обязать операторов блокировать по требованию ФСБ трафик в направлении определенной страны, если с этой территории будут поступать звонки с ложными сообщениями о терактах. Как именно планируется осуществлять такую блокировку, разбирался РБК.

Как предлагают бороться с телефонным терроризмом

Согласно законопроекту (оформлен как поправка в закон «О связи») операторы будут обязаны «осуществлять приостановление <...> оказания услуг по пропуску трафика по отдельным направлениям (страна, оператор связи, ресурс нумерации) на основании мотивированного решения в письменной форме одного из руководителей органа, осуществляющего обеспечение безопасности России» (в частности, ФСБ). Приостановить услуги по пропуску трафика оператор сможет на срок до 180 дней (это следует из подготовленного группой проекта постановления правительства).

«Выполняя требование ФСБ, оператор будет обязан заблокировать как голосовую связь, так и передачу данных в направлении определенной страны или другого оператора связи, — пояснил РБК один из участников рабочей группы суть предложения. — Это обусловлено тем, что инфраструктура операторов сейчас мультисервисная: оба вида трафика передаются по одним и тем же каналам, блокировать их по отдельности довольно проблематично». Кроме того, продолжает собеседник РБК, у ФСБ есть данные о том, что звонки с ложными угрозами поступают преимущественно с сервисов формата Skype Out и Viber Out, которые позволяют совершить звонок из компьютерной программы на номера общего пользования. «Проблема с телефонным терроризмом стоит довольно остро, поэтому первоочередная задача была в том, чтобы найти быстрое и эффективное решение. Когда проблема не будет стоять столь остро, эту норму, вероятно, будут корректировать», — добавляет источник РБК. Топ-менеджер одного из операторов, участвовавших в обсуждении, отмечает, что «сложилось однозначное впечатление, что ФСБ хочет получить возможность блокировать и голос, и передачу данных».

Еще двое участников рабочей группы утверждают, что речь идет в первую очередь о возможности блокировки именно голосовой связи и СМС. «Никто напрямую не говорил об отключении всего канала связи. Разве что оператор будет такой «криворукий», что не сможет заблокировать «голос» без блокировки передачи данных», — говорит один из собеседников.

В направленном пакете документов нет уточнений — какой именно вид трафика должен блокироваться. В пояснительной записке к законопроекту лишь отмечено, что в настоящее время у операторов предусмотрена обязанность приостанавливать оказание услуг связи по отдельным абонентам (п. 3 ст. 64 закона «О связи»), но этой «меры недостаточно для пресечения вызовов террористической направленности».

Какой масштаб у телефонного терроризма

Ложные сообщения о минировании аэропортов, вокзалов, торговых центров и государственных учреждений стали массово появляться с сентября 2017 года. Из-за них правоохранительным органам приходилось эвакуировать большое количество людей — только в Москве 6 октября 2017-го были эвакуированы более 100 тыс. человек. Со временем подобных сообщений стало меньше, однако проблема полностью не исчезла. Так, несколько дней назад в Красноярске совершил экстренную посадку самолет авиакомпании SmartAvia из-за ложного сообщения о взрывном устройстве на борту.

В феврале этого года начальник 12-го Центра ФСБ Михаил Михайлов направлял МТС и другим крупным провайдерам письма с просьбой заблокировать несколько десятков IP-адресов в связи с массовым распространением заведомо ложных сообщений о терактах. В письме (копия есть у РБК) Михайлов утверждал, что, по данным Генпрокуратуры, в 2018 году следственными органами было заведено около 1,3 тыс. уголовных дел по ст. 207 УК (заведомо ложное сообщение об акте терроризма).

Откуда идут ложные звонки, силовые структуры обычно не раскрывают. Например, волну минирований торговых центров в Москве в ноябре прошлого года, как рассказывали источники РБК, российские силовики связывали со звонками с территории Украины. Депутат Верховной рады Антон Геращенко впоследствии утверждал, что украинские и российские граждане действительно «развлекаются», оставляя ложные сообщения о минировании объектов друг друга.

Можно ли технически заблокировать связь со страной

Операторы связи действительно могут заблокировать набор сетей по какому-либо признаку, в том числе и географическому, отмечает Александр Лямин, гендиректор Qrator Labs (специализируется на защите от DDoS-атак). «Более того, большая часть сетей такой функционал поддерживает — в индустрии этот механизм называется blackholing («черная дыра»). Если использовать его для блокировки трафика в направлении какой-либо сети, то помимо голосовой связи с ней прекратится и доступ ко всем информационным ресурсам, сервисам и веб-сайтам, которые в ней находятся», — говорит Лямин, хотя последствия blackholing на государственном уровне он называет «непредсказуемыми».

«Если формулировка в законопроекте предполагает расширенное толкование, то так она и будет истолкована, российское правоприменение это не раз доказывало», — иронизирует директор провайдера Diphost Филипп Кулин. По его словам, технически есть возможность блокировать как отдельно «голос», так и вместе с передачей данных. «Роскомнадзор в борьбе с Telegram пытался заблокировать огромные подсети IP-адресов и в итоге чуть «не положил» часть Рунета — это и есть наглядная иллюстрация к тому, что будет происходить, если начнут блокировать передачу данных в определенном направлении», — категоричен Кулин.

Независимый эксперт в сфере связи Алексей Семеняка отмечает, что технически блокировать отдельные виды трафика можно. «При этом сейчас появилось много сервисов, которые позволяют звонить на мобильные или стационарные номера из разных приложений вроде Skype или Viber. Для преобразования трафика из сети передачи данных в телефонную сеть общего пользования они используют шлюзы, которых может быть много, и точно определить, откуда идет звонок, довольно проблематично», — отмечает собеседник РБК. Можно «долго наугад блокировать разные направления», продолжает Семеняка, результат — сервисы вроде Skype Out и Viber Out перестанут работать в России.

Причем тут Skype Out и Viber Out

Глава ФСБ Александр Бортников ранее утверждал, что звонки с ложными сообщениями о терактах поступают из-за рубежа «с помощью IP-телефонии». В ходе заседаний, как рассказывают участники, представители ФСБ заявили о большом количестве подобных «звонков из интернета» на обычные телефонные номера с территории Кипра. «Это сервисы формата Skype Out, Viber Out, Tviggo и т.д., но не конкретно эти», — уточняет один из собеседников РБК.

На заседаниях озвучивалась идея — блокировать подобные сервисы в России, но инициатива не нашла поддержки у участников группы. «Был вариант «загнать их в легальное поле», то есть обязать получать в России лицензию на связь, ставить шлюз на территории страны и раскрывать данные об абонентах по требованию ФСБ», — рассказывают собеседники РБК. За эти инициативы в первую очередь выступали российские операторы связи, поскольку они теряют деньги от работы подобных сервисов. «По сути звонок приходит из-за рубежа, но оплачивается по местному тарифу, так как шлюз (преобразует звонок из интернета в обычную телефонную сеть) находится в стране, и это операторам невыгодно», — поясняет один из участников.

В итоге во внесенных в ФСБ и Минкомсвязь документах есть предложение начать процесс введения в правовое поле сервисов формата Skype Out и Viber Out. Для этого, в частности, предлагается поправить в законодательстве понятие «услуги международного завершения вызова», фактически распространив ее на такие сервисы звонков. В пояснительной записке к соответствующему законопроекту утверждается, что данная мера будет способствовать борьбе с мошенничеством в сетях электросвязи (например, с мошенническими звонками с подменой номера. — РБК).

Представитель «Ростелекома» Андрей Поляков подтвердил участие компании в рабочей группе по регулированию голосового трафика, разработку пакета документов, но комментировать их содержание не стал. Представители «МегаФона» и МТС отказались от комментариев, в «ВымпелКоме» не ответили на запрос РБК. 

Сурс

Здравствуй, зимушка-зима

Сурс

Часть военных экспертов называют зимний период военного конфликта в Украине "битвой униформ". Тактическое и стратегическое преимущество получит та сторона, которая лучше экипирована и подготовлена к низким температурам, холодным ветрам, снегопадам и слякоти.

В военной истории России ещё не было случая, чтобы её противник был так хорошо подготовлен к зимним боям. Даже немцы во время Второй мировой войны оказались бессильны перед лютыми морозами. Они планировали взять Москву за несколько месяцев, но застряли на четыре года. Как результат, обморожения, ампутации, воспаление лёгких и т. п.

Какой же униформой запаслись Украина и Россия?

«Две недели я провел в плену в Беларуси. Держали в подвале, допрашивал кадыровец» — 19-летний сержант ВСУ, которому ампутировали ноги и пальцы на руках

«В Беларуси нас держали в подвале: 65 человек», — вспоминает 19-летний украинский сержант Данила Мельник. Одну кисть руки парню оторвало при взрыве, на другой остался только один целый палец, из-за обморожения ему ампутировали обе стопы. Мельника нашли российские военные и несколько недель удерживали в плену на территории Беларуси, говорит парень. 

Данила из обычной украинской семьи: вырос в поселке под Киевом. Мама зарабатывала швеей, одна растила троих детей. Данила — младший.

В 2019 году, окончив школу, Мельник решил поступать в военный колледж во Львове: 2,5 года учиться, и звание сержанта, командира взвода пехоты. После можно пойти либо на службу в армии, либо получать высшее военное образование.

«Захотелось попробовать себя в армии. Это хорошая профессия, — говорит Данила. — В Украине к военным относятся с уважением. И во время учебы бывали, конечно, начальники, которых «не попустило», но нет дедовщины. Украинская армия действительно вышла на новый уровень.

Мама не отговаривала — у меня такое воспитание, что если захотел, то что она уже мне скажет».

26 февраля 2022 года у Мельника ожидался выпуск.

После со своей бригадой они должны были ехать служить в часть, оттуда на какое-то время на Восток, в ротацию, вспоминает парень. Но началась война.

«У нас паники не было, все было слажено. 26 февраля состоялся выпуск, дальше нас распределили по частям, как и планировалось.

27-го я уже участвовал в боевых действиях, — говорит Данила. — Страшно не было, сожаления, что пошел в армию, тоже. Хотелось защищать страну — это же они пришли на нашу землю, а не мы на них напали. В наш дом пришел враг.

Данила бился под Киевом. 7 марта попали ближе к пригородам: Ирпень, Буча, в те районы, рассказывает парень.

«Там мы попали в засаду. Было очень жарко, большая часть наших смогла выбраться, но эвакуации не было — слишком много русских. Там меня ранило.

Был взрыв, мне оторвало левую кисть, также осколки попали под ягодицу. Я вылез, на адреналине заполз в кладовку в каком-то дворе. Там провел несколько дней, после меня нашли русские солдаты. Если бы не нашли — наверное бы, там и умер, — говорит Данила. — Потому что меня ранило и в правую руку, она перестала нормально функционировать. Я не мог даже себя перевязать, правая рука была вялая, онемевшая.

В той кладовке я отключился, через какое-то время пришел в себя — но был уже абсолютно без сил. Так я пролежал дня два, периодически терял сознание. Во время этого всего получил и обморожения. Я понимал, что происходит, но был очень истощен».

Мельник говорит, что русские солдаты, которые его нашли, сначала оттащили его в какой-то двор.

«Там угрожали оружием, стреляли рядом, рассказывали, какие мы нацисты, убиваем детей — вся эта русская балалайка. Какое-то время допрашивали: где артиллерия, где что. Бессмысленные вопросы, ведь я особо и не знал ничего такого. Пугали убийством, расправой — но мне уже было пофиг. Ведь я пока лежал в той кладовке, думал, что все, это конец. Может, поэтому после мне и было уже не страшно, — говорит Данила. — Потом другие солдаты, пацаны помоложе, оказали мне медицинскую помощь, подкормили, немного растормошили меня — ведь я же два дня ничего не ел, не пил.

После меня загрузили в грузовик и увезли. Там я был один, но сбежать не было вариантов: от ранений был очень истощен, почти не мог двигаться.

Ехали где-то по Украине, маршрут не знаю. Точно не помню, но минимум однажды останавливались на ночь, меня заносили в какое-то здание ночевать, но повязки не меняли.

После, еще где-то на территории Украины, меня присоединили к раненым русским солдатам. Нас перевозили в Беларусь вертолетом, примерно по 10 человек. В Беларуси сначала был мобильный госпиталь: это такой как большая палатка, желтое надувное здание в поле. Где он конкретно находился — я не знаю», — говорит Данила Мельник.

Судя по информации, которую собирал телеграм-канал «Беларускі Гаюн», это могло быть в российском лагере возле Речицы, возле Комарина или в Боково.

«Там увидели, что я украинец: форма была в крови, ее давно сняли, но я оставался в термобелье. На нем заметили украинский герб и начали между собой советоваться. Я слышал отрывки, что-то говорили про Женевскую конвенцию, что не надо мучить.

Сделали наркоз мне, немного подшили рану возле ягодицы, перевязали и обработали раны на руке. И пока я еще «плавал» от анестезии, меня отвезли в какой-то подвал. Где он был, сказать не могу, но сложилось впечатление, что это была какая-то воинская часть».

Но почему Данила уверен, что это происходило на территории Беларуси?

«Об этом говорил кто-то из русских военных. Там, где меня удерживали, были только украинские пленные и российские военные, в основном, военная полиция. И кто-то из россиян проговорился, что мы в Беларуси, — объясняет Мельник. — Но за все время в том подвале я не видел ни одного белоруса, только люди в российской военной форме с российскими флажками на ней».

В подвале, куда поместили раненого Данилу, была маленькая комнатка с раскладушками: без белья или матрасов, просто пружины.

«Мне повезло, что я был на носилках, — вспоминает он. — Сначала я был один, потом привели второго украинца. Затем потихоньку пленных довозили.

Когда пленных стало больше, нас перевели в большую комнату. Там вместо кроватей стояли такие большие длинные деревянные столы вдоль стенок. На них можно было лечь.

Кормили, но не армейскими пайками. Давали какую-то кашу, кажется, перловку, и суп как вода: одна картофелина плавает и капустинка.

Воды было мало. Вместо туалета — одно ведро на всех. Его периодически выносил кто-то из пленных под присмотром российского военнослужащего.

Потихоньку людей в подвале становилось больше, мест на «столах» на всех не хватало. Были не только военные, очень много было гражданских. Некоторых забирали прямо из домов под Киевом, привозили оттуда в тот подвал. Раненых вместе со мной было только трое. Все мужчины — была одна женщина, но ее содержали отдельно.

Раз в несколько дней приходили медики, проверяли раненых. Перевязывали мне руки. О том, что у меня обморожения, я тогда даже не думал, так как никогда с таким не сталкивался раньше.

Из подвала никуда не выпускали. Всех периодически забирали на допросы. Спрашивали чушь какую-то: где родился, где учился, какая семья, служил ли, был ли в АТО. Некоторых пленных снимали на фото или видео. Некоторых били, угрожали. Сообщить семье, что жив, возможности не было никакой. Но некоторых пленных снимали для российских новостей, тем давали связаться с семьей.

Большинство русских солдат, которых я видел, были славянской внешности, но были и буряты.

В плену я встретил двух украинцев, которые попадали к чеченцам. Один рассказывал: «Мне чеченцы сказали, чтобы я не переживал, мол, мы делаем свою работу, ты свою. Обходились вполне нормально». А второй вспоминал, что чеченцы не стали его связывать, вместо этого просто прострелили обе ноги — чтобы не сбежал.

К нам в подвал тоже заходил какой-то кадыровец, допрашивал некоторых. Понты колотил: включил камеру на телефоне, что-то жевал и показывал собеседнику, мол, какой он вояка.

Нам говорил: сейчас мои кадыровцы приедут, здесь вам будет!

После он еще раз зашел в подвал и начал кричать: чего они сидят с открытыми глазами?! После этого нам завязали глаза, кому тряпками, кому даже туалетной бумагой и скотчем. Зачем, я не понял — все равно же в подвале сидим.

Но когда тот кадыровец ушел, нам разрешили снять повязки.

Некоторые российские военные были нормальные, некоторые — зомбированные, которые рассказывали нам: вы нацисты, Донбасс 8 лет бомбили! За любые татуировки объявляли человека нацистом. Дерево наколол себе? Нацист!

Однажды залетел какой-то российский военный, полчаса кричал о том, какие мы нацисты. Кричал: вы женщин насиловали, детей убивали!

Покричал, после сказал: «Б***, с кем я разговариваю!?» И ушел.

А ведь я не имел никакого доступа к информации, к новостям: сначала боевые действия, после плен. О том, что Россия нас, оказывается, «освобождает от нацизма», я просто не успел услышать. А тут постоянно: «Нацизм! Нацизм!»

Я был в шоке: какой нацизм? В чем прикол? В чем проблема?»

В этом подвале Данила провел две недели. Когда набралось 65 человек, пленных начали вывозить в Россию.

«Говорили, что из этого подвала пленных людей партиями везли в какое-то СИЗО на территории России. В какой город конкретно, не знаю. Говорили, что пленных отвозят либо в СИЗО, либо в какие-то палаточные лагеря, тоже на территории России.

Но мне повезло, потому что медики сказали: этот ранен, он там умрет через пару дней. И меня увезли не в СИЗО, а в Рыльск (город в Курской области РФ недалеко от границы с Украиной).

Ребята из военной полиции были нормальные, они даже маски поснимали по дороге. Угощали сигаретами. После сообщили нам: все, въехали в Россию!»

В Рыльске Данилу положили в обычную больницу. Говорит, врачи относились к нему по-людски. В больнице медики занялись его обморожениями: ампутировали обмороженные пальцы на правой руке парня (необратимые изменения в тканях из-за обморожения начинаются через несколько часов, а Данила провел на холоде в полусознательном состоянии два дня). Заметили обмороженные пальцы на ногах — их тоже пришлось ампутировать. Стопы пока не трогали.

«Из Рыльска меня перевели в военный госпиталь в Курске.

Там был адекватный врач: уже ходили слухи, что пленных украинцев будут менять. А было уже понятно, что мне придется ампутировать и ступни. И доктор не стал, сказал, чтобы я нормально доехал, он операцию не будет делать, — рассказывает Мельник.

— Лежал я в палате с другими украинскими ранеными. В коридоре возле палаты дежурили русские из военной полиции. Они нам рассказывали: «Мы здесь вас не охраняем, потому что куда можете пойти? Мы здесь вас защищаем, чтобы вас местные не убили!»

Мы с ними иногда разговаривали. Я объяснял: какой нацизм? Мне 19 лет, я делал, что хотел, меня никто не ущемлял, ни к чему не принуждал! Откуда нацизм?

Также те, из военной полиции, рассказывали нам «Новости»: что якобы с Киевом уже русские договорились и сейчас остались от Украины только западная часть и сам Киев, так как в нем «нацисты отстреливаются и детьми прикрываются». А в остальных городах уже якобы российский рубль и русские туда продукты возят.

Я позже, после освобождения, видел своими глазами разбитые русские колонны под Киевом. Вот так и договорились! А те русские ребята из военной полиции и сами верили в свои слова, ведь насмотрелись телевидения.

Больничные санитарки старшего возраста нам тоже говорили: «Вот был СССР, всем было хорошо, все дружили! А тут Украина резко начала щемить русскоязычных!»

Также в Курске меня приходили допрашивать из ФСБ. Откуда, что, как, какие-то протоколы составляли…»

В середине апреля пошли слухи, что возможен обмен пленными.

«Я ничего не ожидал, так как знал, что после 2014 года некоторые ребята и по два года проводили в плену. Готовился к худшему, — вспоминает парень. — И плюс пленные украинцы рассказывали, что русские их уже возили якобы на обмен. А потом говорили пленникам: вот, видите, ваши не приехали, хрен положили на вас!

Я в это не верил, так и говорил ребятам: это русские вас так сломать хотят, бензина у них много, могут и покатать туда-сюда. И после я интересовался у наших военных, а были ли обмены, которые впоследствии отменялись. Меня наши заверили — не было».

Но как не сойти с ума, если ты в 19 лет сидишь в плену, ранен, с искалеченными руками и готовишься к ампутациям еще и на ногах?

«Для меня главное было, что выжил. И уже хорошо. Не умер во время боя, не умер пока в кладовке той лежал, а остальное — мелочь. Хотел вернуться домой. Иногда молился, чтобы у всех дома было все хорошо. Старался сберечь психику», — отвечает Данила.

21 апреля Мельника все же обменяли.

«Из Курска меня перевезли в Севастополь, оттуда машиной в Украину. Там поменяли. Но из курского госпиталя меняли не всех, некоторые пленные остались. Не знаю, как и по какой системе отбирали людей, — говорит Данила. — Ну и от своих прежде всего я позвонил маме: она же вообще не знала, где я, только надеялась, что жив. После душ, чистая одежда… Глянул новости — все хорошо, совсем не так, как русские рассказывали».

После парня положили в киевскую больницу. Там все же ампутировали стопы.

Какой царь - такие и гвардейцы. Путин подписал указ о присвоении гвардейского наименования 64 отдельной мотострелковой бригаде. Бойцы именно этой бригады ответственны за резню в Буче.

«Когда ты сталкиваешься с убийством — ты об этом сообщаешь, когда с коррупцией — нет»

Почему в РФ не принимают закон о лоббизме и что с другими антикоррупционными инициативами

Президент Владимир Путин регулярно призывает к борьбе с коррупцией. Но за время его руководства позиция РФ в индексе восприятия коррупции международной организации Transparency International существенно ухудшилась. Эксперты признают, что по некоторым вопросам — вроде декларирования доходов и привлечения к ответственности за конфликт интересов — ситуация меняется в лучшую сторону. Но во многих других аспектах антикоррупционные инициативы переживают мощный откат или просто зависают на стадии обсуждения на десятилетия. Почему так происходит и какие инструменты действительно эффективны в борьбе с коррупцией — попытались разобраться Znak.com и «Трансперенси Интернешнл — Россия».

Владимир Путин наградил звездой Героя Труда бизнесмена Аркадия Ротенберга, который преуспел в лоббировании интересов своего бизнеса безо всякого закона о лоббизме

Если коротко:

— Власти РФ постоянно говорят о борьбе с коррупцией, но часто это превращается в имитацию работы. Почти 30 лет обсуждается закон о лоббизме, 14 лет — об уголовной ответственности за незаконное обогащение чиновников, столько же — о защите прав заявителей о коррупции. Решений нет.

— По мнению экспертов, главная проблема — отсутствие политической воли и сменяемости власти, представители которой сейчас не позволяют проводить реформы.

— Выход: продолжать лоббировать принятие антикоррупционных инициатив, распространять в обществе информацию о негативных последствиях коррупции, вовлекать граждан в расследовательскую деятельность.

Имитация бурной антикоррупционной деятельности

Одним из методов борьбы с коррупцией Владимир Путин называл деофшоризацию экономики. «Компаниям, зарегистрированным в иностранных юрисдикциях, нельзя будет пользоваться мерами государственной поддержки, включая кредиты ВЭБа и госгарантии. Им также должен быть закрыт доступ к исполнению государственных контрактов и контрактов структур с госучастием. Хочешь пользоваться льготами, господдержкой и получать прибыль, работая в России — регистрируйся в российской юрисдикции», — обещал глава государства во время послания Федеральному собранию в конце 2013 года.

Но заставить российских бизнесменов избавиться от офшоров не удалось. Спустя семь лет в пандемию коронавируса правительство РФ составило список системообразующих организаций, которым была обещана финансовая поддержка до 1 трлн рублей. Среди них, согласно исследованию Znak.com и волонтерского проекта RAVEN, оказались компании, связанные с офшорами.

Кроме того, в апреле 2020 года в рекордный сроки — всего за 12 дней — были внесены в Госдуму, одобрены и подписаны Путиным поправки в Бюджетный кодекс РФ, предполагающие смягчение запрета на выдачу госгарантий компаниям, зарегистрированным в офшорах. Раньше получать государственные и муниципальные гарантии могли только офшорные компании-экспортеры промышленной продукции, а теперь такое разрешение получили и компании, экспортирующие другие товары и услуги.

Отсутствие системной борьбы с коррупцией влияет на положение России в международных рейтингах. С момента первого избрания Путина президентом в 2000 году Россия опустилась рейтинге Transparency International по индексу восприятия коррупции с 82-го на 137-е место по итогам 2019 года. Эту строчку рейтинга Россия поделила, например, с Ливаном, Мавританией, Кенией и Доминиканой.

Повлиять на положение России в рейтинге могло бы, например, выполнение рекомендаций Группы государств Совета Европы против коррупции (ГРЕКО), к которой РФ присоединилась в 2007 году.

Например, в соответствии с предложениями ГРЕКО в Госдуму были внесены законопроекты о криминализации подкупа судей и уголовной ответственности за злоупотребление влиянием. Но после того как международная организация позитивно оценила этот шаг, законопроекты были отозваны.

«Российские власти научились хорошо мимикрировать. Для глобальных институтов вроде ГРЕКО или ФАТФ (Группа разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег) во многом важно принятие закона, и Россия хорошо об этом отчитывается. Но мы видим, что содержательно это часто плохо работает», — обращает внимание замгендиректора «Трансперенси Интернешнл — Россия» Илья Шуманов. 

Сейчас в России действует федеральный закон о противодействии коррупции, раз в два года принимаются национальные планы для борьбы с ней. За последние 20 лет в законодательстве появилось понятие конфликта интересов и ответственности за него, госслужащих и депутатов обязали отчитываться о доходах, а на сайте госзакупок стали публиковать большое количество данных о госконтрактах.

Некоторые из инструментов неплохо работают, хотя на их внедрение в жизнь уходит много времени. «Концепция конфликта интересов раскачивалась 10 лет.

Сейчас, конечно, все в курсе этого понятия», — говорит Шуманов.

В России существует реестр уволенных за утрату доверия лиц, которые не урегулировали конфликт интересов, не задекларировали доходы или нарушили запреты и ограничения.

Другие инструменты существуют лишь формально — госслужащим запрещено принимать и оставлять себе подарки дороже 3 тыс. рублей, но прозрачной системы контроля и учета нет. Кроме того, некоторые антикоррупционные инициативы обсуждаются не первое десятилетие, и, хотя в других странах подобные инструменты работают, в России они до сих пор не приняты.

«Лояльность бюрократии держится на коррупции»

Закон о лоббизме в России (рынок оценивается в 363,4 млн долларов) обсуждается уже 28 лет, но безрезультатно. «Пытались делать рамочные законопроекты, но как только речь идет о конкретных формулировках, заходят в тупик. Всего не предусмотреть. И это огромное поле для махинаций и коррупции», — считает депутат Госдумы от КПРФ Николай Езерский, который входит в комитет нижней палаты парламента по безопасности и противодействию коррупции.

Первый внесенный в Госдуму законопроект о лоббизме 1997 года во многом опирался на аналогичный американский закон. Депутаты «Родины» предложили ограничить иностранный лоббизм, обязать лоббистов проходить процедуру регистрации. Кроме того, они составили список видов лоббистской деятельности. Во время обсуждений законопроект признали слишком «рамочным» — в нем, например, не были четко прописаны полномочия лоббистов и ограничения их деятельности. Проект отозвали в 2004 году.

То же самое произошло и со следующим проектом, который в 2003 году подготовили представители «Союза правых сил» Борис Надеждин, Борис Немцов и Ирина Хакамада, а затем — в 2005 году — сами же и отозвали. Они предлагали предусмотреть возможность создания лоббистских организаций, установить порядок отчетности деятельности лоббистов. В отличие от предыдущего законопроекта инициаторы нового не затрагивали напрямую вопрос гражданства лоббистов и предлагали предусмотреть упрощенную процедуру их регистрации. Ни к каким конкретным решениям дискуссия не привела.

Борис Немцов был соавтором одного из первых законопроектов о лоббизме в России 17 лет назад

По словам Бориса Надеждина, основная проблема с этим законопроектом и многими другими антикоррупционными инициативами — отсутствие политической воли, в результате чего «правящая партия» «Единая Россия» раз за разом блокирует неугодные власти проекты.

Он напоминает о недавнем выступлении лидера ЛДПР Владимира Жириновского в Госдуме, который заявил, что от него потребовали «занести чемодан в администрацию президента», чтобы не арестовали экс-губернатора Хабаровского края от ЛДПР Сергея Фургала. Якобы Жириновский не стал этого делать, и Фургала взяли под стражу.

Большого внимания общества это заявление, впрочем, не привлекло, никаких подтверждений словам Жириновского не нашлось, а Надеждин считает, что такая политика стала привычным делом. По его мнению, изменения возможны только при кардинальных реформах политической системы в целом, в том числе для этого нужна сменяемость власти.

Частично с ним согласен депутат Езерский, который называет обсуждение законопроекта о лоббизме «преждевременным» — после 2005 года представители власти дважды возвращались к обсуждению законопроектов, но также без каких-либо решений.

На федеральных выборах, по его мнению, происходит то же самое: «идет не столько борьба идей, сколько финансовых групп». Прежде чем заниматься регулированием лоббизма, надо как минимум обеспечить плюрализм мнений во власти, считает он.

«Механизм самоочищения системы»

Есть и другие примеры, когда антикоррупционные инициативы блокируются из-за отсутствия политической воли. В 2006 году Россия ратифицировала Конвенцию ООН против коррупции, но два ее положения — о защите прав заявителей (статья 33) и об уголовной ответственности за незаконное обогащение чиновников (статья 20) не имплементированы до сих пор.

Минтруд РФ дважды инициировал разработку законопроекта о защите прав заявителей о коррупции, и в конце 2017 года Госдума наконец приняла его в первом чтении. Но затем — до лета 2019 года — проект завис, а после был отклонен в связи «с утратой актуальности» по инициативе комитета по безопасности и противодействию коррупции.

В России пока эта норма не работает. «Когда ты сталкиваешься с убийством — ты сообщаешь о преступлении, а если ты сталкиваешься с коррупцией — почему-то нет, как будто от коррупционных практик ты не должен быть защищен. Для меня это не до конца понятно», — говорит Шуманов.

Хотя есть президентский указ, согласно которому госслужащие, рассказавшие о коррупции, должны быть защищены, в большинстве случаев чиновники не в курсе своих возможностей — механизм не разъяснен. «Мы направляли несколько запросов в Генпрокуратуру, они сообщали, что не ведут статистики, какое количество прокуроров встало на защиту заявителей о коррупции в органах местного самоуправления и в органах госвласти», — рассказывает замгендиректора «ТИ — Р».

Ратификацию статьи 20 об уголовной ответственности за незаконное обогащение чиновников бурно обсуждали. В 2010 и 2011 годах законопроекты депутатов Госдумы от КПРФ на эту тему были отклонены. В 2014 году команда оппозиционера Алексея Навального доказала востребованность этой инициативы — всего за 76 дней было собрано более 100 тыс. подписей граждан РФ за ратификацию.

Команда Алексея Навального, который занимается разоблачением коррупционеров, собрала больше 100 тыс. подписей в поддержку уголовной ответственности за незаконное обогащение. Власти по-прежнему не считают это необходимым

Но позиция властей осталась непреклонной. В антикоррупционном комитете Госдумы и в Минюсте говорили, что Конвенция ООН была ратифицирована без оговорок и, кроме того, в российском законодательстве уже есть механизмы контроля за декларациями чиновников о доходах. Дополнительно в комитете уточняли, что уголовная ответственность за незаконное обогащение может быть введена только при отсутствии противоречий Конституции, в частности норме о презумпции невиновности. Скорее всего, будет отклонен и очередной законопроект на эту тему, внесенный в 2019 году и находящийся сейчас на рассмотрении Госдумы — в заключении профильного комитета приводятся те же самые аргументы.

Также Россия не ратифицировала Конвенцию Совета Европы о гражданско-правовой ответственности за коррупцию, хотя входит в этот совет. Большая часть конвенции посвящена возмещению вреда от коррупции. В Госдуме поднимался этот вопрос еще в 2006 году, затем конвенцию упоминали в нацпланах по противодействию коррупции. В частности, власти говорили о разработке плана по изменению российского законодательства для ратификации международного документа. До сих пор план нигде не опубликован, а в действующем нацплане вообще нет упоминания конвенции.

Впрочем, недавнее исследование центра «Трансперенси Интернешнл — Р» показало, что для ратификации Конвенции в России не существует никаких юридических препятствий, а само государство уже сейчас возмещает ущерб от коррупции.

«Я представляю глобально развивающуюся антикоррупционную систему как поезд. Страны, которые в него запрыгнули и едут, обмениваются информацией, используют ноу-хау, новые наработки. Развивается глобальное сотрудничество между странами, правоохранительными органами и гражданскими организациями. Те, кто не принимает и не присоединяется к международным институтам, к глобальным антикоррупционным конвенциям, они отстают от этого поезда, обкрадывая себя, понижая эффективность общественных институтов», — считает Шуманов.

«У народа возникает представление, что антикоррупционные меры не действуют»

При этом в некоторых случаях даже действующие антикоррупционные нормы переживают откат. Например, изменения произошли и в формате работы антикоррупционных советов при органах власти. В 2000-х Совет при президенте по противодействию коррупции подразумевал паритет участия администрации президента, Федерального собрания, правительства и судебной власти.

В академической литературе отмечается, что встроенность антикоррупционного агентства в президентскую власть существенно ограничивает потенциальную эффективность противодействия grand corruption, отмечают в «ТИ — Р».

Кроме того, отчетность оборонных предприятий, которые попали под «антироссийские санкции» с 2014 года, стала гораздо менее прозрачной. Теперь компании могут не раскрывать информацию о крупных сделках, если они связаны с оборонзаказом или с контрагентом, попавшим под санкции. Кроме того, разрешается не публиковать ежеквартальную и консолидированную отчетность, если информация в ней может привести к наложению санкций.

Если раньше за такие нарушения депутату грозила отставка, то теперь он может быть освобожден от должности в думе без лишения мандата или вообще — лишь получить предупреждение. Для сельских депутатов упростили саму процедуру декларирования: теперь им не нужно отчитываться о доходах, если за год состав их имущества никак не изменился.

Депутат антикоррупционного комитета Госдумы Николай Езерский считает, что власти стоило бы реагировать на расследования Фонда борьбы с коррупцией

Депутат Езерский считает смягчение ответственности логичным шагом. «Мы все декларируем доходы по правилам. И очень часто, когда надо убрать какого-то человека из оппозиции, у него просто находят нарушения», — считает депутат Госдумы Николай Езерский. Например, по его словам, если депутат не указал в качестве съемной квартиру родственников, где он живет, это может быть признано нарушением. Чаще всего таким делам дают ход, когда речь идет о неугодных власти людях, уверен он, но конкретные примеры не приводит. 

По мнению Езерского, Россия в плане развития антикоррупционных инициатив «продвинулась вперед по многим позициям», но «нам надо наладить механизм исполнения законодательства». Депутат признается, что у него «иногда возникает ощущение», что антикоррупционное законодательство начинает работать, только когда есть политическая воля.

Мы этого не делаем, и у народа возникает представление, и не беспочвенно, что антикоррупционные меры не действуют», — рассуждает парламентарий.

Езерский критикует чиновников за уловки, которые они используют, чтобы спрятать имущество. «Оформляют фиктивные разводы, почему-то 18-летние дети становятся богаче родителей в десятки раз. Откуда у них это появилось? Это уже не декларируется, это уже никого не волнует, не касается. Это напрягает. Но наш комитет напряженно работает. Мы каждую неделю рассматриваем несколько инициатив, каждую неделю что-то шлифуем», — говорит депутат. Впрочем, о конкретных планах по разработке новых антикоррупционных инициатив он говорить не стал.

Какие меры действительно эффективны против коррупции

Разные уровни коррупции требуют разных подходов в борьбе с ними, отмечает сооснователь и директор OCCRP (Organized Crime and Corruption Reporting Project) Пол Раду. По его словам, в небольших европейских странах работают образовательные программы: людям рассказывают, что коррупция есть на местном уровне, что полицейские берут взятки, призывают не давать их. «Звучит отлично! Люди начинают обращать внимание на проблемы, к которым приводит коррупция в их странах, меняют свое поведение», — говорит эксперт.

Но в случае с коррупцией международного уровня и в таких крупных государствах как Россия, по его мнению, нужен другой подход. OCCRP занимается журналистскими расследованиями, которые помогают бороться с этой проблемой.

«Я уверен, что каждый может этим заниматься, используя специальные инструменты расследователей. Это уже делают многие общественные организации, например Transparency International, Global Witness, Greenpeace», — говорит он. По мнению Пола Раду, такие инструменты должны быть доступны каждому, кто ими интересуется, а о негативных последствиях коррупции стоит знать даже школьникам.

Впрочем, расследования не отменяют развития институтов для противодействия коррупции, считает замгендиректора «Трансперенси Интернешнл — Россия» Илья Шуманов. «Если говорить о содержательном аспекте, есть точка зрения, что не может быть в стране реальной борьбы с коррупцией, когда на политических активистов или лидеров антикоррупционных организаций пытаются давить или даже физически их устранять. Когда свободные СМИ находятся в угнетенном состоянии, а остальные СМИ косвенно или даже формально контролируются органами госвласти или людьми, связанными с ними. И конечно же, невозможно говорить о нормальном функционировании системы госуправления без какой-либо политической конкуренции, в отсутствие свободных выборов», — говорит Шуманов.

Но даже в сложившихся условиях замдиректора «ТИ — Р» уверен: развивать институты для борьбы с коррупцией, в том числе ратифицируя международные документы и меняя российское законодательство, необходимо. «Даже если пока не все механизмы смогут работать в полную силу, потому что нужна политическая воля или продолжительное время на внедрение в жизнь, в моем понимании, положительного от каждого из них было бы больше, чем отрицательного», — заключил он.

Источник: https://www.znak.com/2020-10-15/pochemu_v_rf_ne_prinimayut_zakon_o_lobbizme_i_chto_s_drugimi_antikorrupcionnymi_iniciativami

Депутат Мособлдумы умер от коронавируса

Он работал в областном парламенте с 2001-го года

Депутат Мособлдумы Иван Жуков скончался от коронавирусной инфекции. Об этом сообщил губернатор Подмосковья Андрей Воробьев. Он выразил соболезнования в связи со смертью депутата и предложил наградить его орденом за мужество и доблесть, сообщил телеканал «360».

Читайте также:Воробьев выделил подмосковным пенсионерам по 3 тысячи рублей за самоизоляциюПо словам Воробьева, во время самоизоляции депутат работал вместе с волонтерами, занимал активную позицию. Вскоре стало известно о том, что 63-летний Жуков находится в реанимации.

Жуков был депутатом Московской областной думы второго созыва, с 2001-го по 2016 год избирался в областную думу третьего, четвертого и пятого созывов. Занимал пост руководителя фракции «Единая Россия» и заместителя председателя Мособлдумы. В 2016 году был переизбран депутатом регионального парламента на очередной срок.

Сорс

Покемонов в Церкви больше не половишь

Студия Niantic заявила, что её игры больше не доступны для скачивания в России и Беларуси, а также в ближайшее время игровой процесс в этих странах будет приостановлен.

Самой популярной игрой этого разработчика является Pokemon Go

Теперь вместо покемонов придётся ловить Путина и Лукашенко…

К месту проведения акции в Екатеринбурге снова прибыл ОМОН, который начал оттеснять протестующих. Начались задержания.

Важные пункты/смыслы готовящегося в США "Акта по защите американской безопасности от агрессии Кремля 2018".

Финансовый:

- Запретить американским компаниям, банкам и частным лицам операции с российским госдолгом. Это практически полностью отрежет Москву от кредитных денег.

Персональный: