россияне не могут купить себе одежду

Мнение иностранцев по поводу России и войны в Украине.

Туристы из Москвы отправились автостопом в Крым, но в итоге оказались в рабстве на дагестанской ферме

История грустного поросенка

Если что-то и удивило меня на прошедших выборах, то совсем не Путин, фальсифицирующий результаты, а то, как покорно всемогущий Big Tech превратился в его помощников.

Гиганты Apple и Google, выполняя требования Кремля, удалили наше приложение. Мой любимый YouTube удалил наше видео, а мессенджер Telegram заблокировал работу нашего бота.

Эти «экстремистские», по мнению Путина, программы содержали всего лишь информацию о кандидатах оппозиции в вашем округе.

По закону и здравому смыслу каждый из нас имеет право призвать голосовать (или не голосовать) за кого угодно.

В нашем же случае само намерение организовать избирателей, чтобы потеснить партию власти, было объявлено преступным, а Big Tech согласился с этим. Тем самым признавая право авторитарного вора подчинить себе и интернет, превратив его в инструмент удержания власти.

Одно дело, когда интернет-монополистами рулят милые свободолюбивые нерды с твердыми жизненными принципами.

Совсем другое - когда у руля люди одновременно и трусливые, и алчные.

Один из вызовов нового времени в том, что лжепророки теперь приходят к нам не в овечьей одежде, а в худи и растянутых джинсах. На фоне огромных экранов они говорят нам о «make the world a better place», но внутри это лжецы и лицемеры.

СМИ пишут, что Кремль заставил Big Tech пойти на уступки, предъявив им чуть ли не список сотрудников, подлежащих аресту. Если это так, то молчать об этом - худшее преступление. Это поощрение террориста, захватывающего заложников.

Знаю, что большинство тех, кто работает в Google, Apple и тд, - честные и хорошие люди. Призываю их не мириться с трусостью своих боссов.

Ну и не могу не заметить, что страшно огорчен и разочарован Павлом Дуровым из Telegram. Уж его я в списке путинских «блокировщиков» увидеть не ожидал.

Вроде совсем недавно я выступал на митинге, созванном против блокировки Кремлем самого Telegram.

И снова бы выступил, кстати. То, что кто-то предает свои принципы, не означает, что мы должны усомниться в наших✊

Сурс

Правительство поддержало законопроект о пожизненном сроке для педофилов-рецидивистов. ТАСС

С синим паспортом - в конец очереди. Как бежавшие в Европу белорусы превратились из борцов за свободу в изгоев

Оригинал статьи на сайте Русской службы BBC News - https://www.bbc.com/russian/features-62427604?ocid=wsrussian.social

24 июня белорусская правозащитница Анисия Козлюк приехала на поезде из Львова в Киев. На выходе из вагона у нее проверили паспорт. Через пять минут подъехали полицейские, отвезли Козлюк в отделение, а затем в - миграционный центр. Там ей сказали, что она должна покинуть территорию Украины в течение десяти дней.

"Когда я попросила предоставить мне адвоката, чтобы подать документы на политическое убежище, в кабинет зашел мужчина. Он начал на меня орать, упрекать в том, что из-за таких, как я, началась война, что с территории Беларуси летят ракеты", - рассказала Анисия Козлюк Би-би-си.

Козлюк - бывшая сотрудница правозащитного центра "Весна". Опасаясь за свою безопасность, она покинула Беларусь в августе 2021 года и с тех пор живет в Украине, работает в правозащитной организации Free Belarus centre ("Центр свободной Беларуси") и параллельно занимается волонтерством.

У Козлюк было просрочен срок легального пребывания в Украине. Как утверждает сама правозащитница, это произошло потому, что миграционная служба после российского вторжения некоторое время не принимала документы. При этом на странице службы в "Фейсбуке" говорится, что опоздавшим с подачей документов ничего за это не будет, ведь просрочка произошла не по их вине, вспоминает Козлюк.

"Я была уверена, что смогу донести свою ситуацию. Мне стало страшно тогда, когда я поняла, что меня никто не слушает", - говорит она.

Козлюк - не единственная бежавшая от репрессий 2020 года белоруска, которая оказалась на грани того, чтобы стать беженкой еще раз. Гражданку Беларуси Карину Потемкину также собирались принудительно выслать из Украины. Срок пребывания в стране у нее закончился, а принимать документы на ВНЖ в миграционной службе отказались.

У нее есть награда за волонтерскую работу в Буче, где она разбирала завалы и оказывала помощь местным жителям, однако это не убедило сотрудников миграционной службы.

"Я была уверена, что на территории Украины со мной не случится ничего плохого, - написала Потемкина в "Фейсбуке". - Война застала меня в Буче, и я приняла для себя решение помочь этой стране. Но на сегодняшний день у меня стоит штамп о принудительном выезде".

Карине Потемкиной удалось остаться в Украине благодаря огласке и ходатайству Рады [совета депутатов] Бучи в миграционную службу. Для Анисии Козлюк все завершилось благополучно только после вмешательства в ее дело украинских правозащитников и офиса лидера белорусской оппозиции Светланы Тихановской.

Би-би-си известны случаи, когда белорусам пришлось покинуть территорию Украины, и после этого их не впустили обратно. Как отмечает Козлюк, рядовые белорусы, бежавшие от репрессий в 2020 году, по-прежнему сталкиваются с таким риском.

"Особое внимание здесь уделяется гражданам стран-агрессоров, это нормально для Украины, находящейся в состоянии войны, - говорит она. - Однако в одних структурах виноваты все белорусы без разбора, в других - сотрудникам хватает времени и терпения, чтобы разобраться, что делает для Украины тот или иной белорус и следует ли его выдворять."

Несмотря на трудности с получением документов, Анисия Козлюк говорит, что встретила огромную поддержку со стороны самих украинцев.

"Они говорят, что следили за моей историей и что им важно, чтобы их страна не выдворяла людей, которые у себя на родине могут быть подвергнуты репрессиям, - говорит она. - Я ни разу не встретила осуждения за то, что я из Беларуси. Люди видят, что белорусы воюют на стороне Украины, что белорусы привозят сюда грузы с гуманитарной помощь, что они включаются в помощь Украине".

"В ноябре 2020 года я приехала на постановку в Вильнюс - весь город был увешан [оппозиционными бело-красно-белыми] БЧБ-флагами, повсюду были расклеены надписи: белорусы - наши лучшие друзья. Сейчас отношение к нам радикально изменилось", - говорит Анастасия Шпаковская.

Шпаковская - солистка белорусской рок-группы Naka. В августе 2020 года она стала получать угрозы ("Звонили люди и спрашивали, уверена ли я в безопасности моих детей") и решила уехать в Украину, где в итоге пробыла до начала войны. Оттуда Шпаковская поехала в Польшу, а затем в Литву.

В Вильнюсе у Анастасии Шпаковской есть работа - она приехала по приглашению, чтобы играть в театре. По ее словам, так везет далеко не всем: белорусы постоянно сталкиваются с трудностями из-за своего гражданства.

"Приходишь в миграционную службу, тебе говорят: вы из Беларуси? С синим паспортом - в конец очереди, и так повсюду", - рассказывает Шпаковская.

"Я могу понять украинцев - когда с соседней, некогда братской территории, летит такое количество ракет, - продолжает Шпаковская. - Однако то, что в Европе многие не видят разницы между режимом Лукашенко и теми, кто против этого режима боролся, - это большая беда".

Руководительница фонда помощи пострадавшим от репрессий белорусам в Литве Razam Виолетта Белицкая считает, что с начала войны в Украине приезжающим оттуда гражданам Беларуси действительно приходилось дольше ждать документов, однако это связано не с дискриминацией, а увеличением потока беженцев в Литву - включая украинцев и россиян.

"Мы часто слышим от белорусов, что здесь бюрократия, что все очень долго, - говорит Белицкая. - Люди говорят так, потому что не знают законов и порядка действий. На мой взгляд, именно из-за этого возникает ощущение, что к белорусам предвзято относятся".

По словам Виолетты Белицкой, литовские власти четко отделяют режим Лукашенко от позиции белорусских активистов. В Литве среди прочего приехавшие из Украины белорусы могут податься на гуманитарную визу, которая дает право на работу. С начала войны местные власти ввели визу в упрощенном порядке (ее можно сделать, не выезжая из страны) - Виолетта называет это проявлением лояльности Литвы по отношению к белорусам.

При этом Виолетта Белицкая отмечает, что случаи дискриминации могут присутствовать на бытовом уровне.

"Работодатель чаще возьмет на работу украинца, чем белоруса, - говорит она. - Это может быть связано с личным отношением к Беларуси, либо с тем, что для украинцев сильно упрощен порядок трудоустройства. Я часто слышу от белорусов, что им отказывают в аренде жилья, просто "потому, что вы белорусы".

Пресс-секретарь Центра белорусской солидарности в Польше Антон Жуков говорит, что после начала войны в Украине ситуация для белорусов здесь обострилась, скорее, на социальном уровне.

"Мы получили сотни жалоб - начиная от дискриминации в школе, где белорусских детей спрашивают: почему ваша страна напала на Украину, до отказа банков открывать счета белорусам, - говорит Жуков. - Были ситуации, когда в машинах с белорусскими номерами разбивали окна".

При этом Антон Жуков считает, что Польша наиболее лояльно относится к белорусам среди других стран-соседей. Он говорит, что труднее всего с легализацией приезжающих из Украины белорусов здесь было в начале войны, когда помощь в первую очередь была направлена на украинских беженцев.

"Белорусы оказались в подвешенном состоянии: у большинства из них не было виз (гражданам РБ нужна шенгенская виза для въезда в ЕС), их пропускали на основании согласия коменданта пограничного пункта сроком на 15 дней, - говорит Жуков. - За это время им нужно было легализовать свое пребывание: в суматохе первых дней войны и огромного наплыва беженцев сделать это было непросто".

Антон Жуков отмечает, что тогда приехавший из Украины белорус мог "зацепиться" в Польше, подавшись на международную защиту (это был один из немногих вариантов). А это - в большинстве случаев полгода ожидания с минимальным пособием и без права на трудоустройство. У многих белорусов оказались заморожены счета, и прожить эти шесть месяцев было крайне трудно.

Все это время Центр белорусской солидарности находился в контакте с МВД Польши и Офисом Светланы Тихановской, для каких-то кардинальных изменений "нужна была политическая воля", говорит Жуков.

"Когда приехала Светлана Тихановская и пообщалась с высшими государственными чиновниками, премьер-министром Моравецким, Дудой - процесс сдвинулся, была создана рабочая группа при МВД", - добавляет Жуков.

"По итогам деятельности рабочей группы девятого июля началась подача на гуманитарные виды на жительство для белорусов, - наконец, дело сдвинулось с мертвой точки", - добавляет Жуков.

Невозможно точно сказать, сколько белорусов покинуло страну начиная с 2020 года.

По данным польских властей, за год после начала протестов белорусам было выдано около 90 тысяч виз, из которых девять тысяч - гуманитарные. Литва выдала 20 тысяч национальных виз (по которым можно работать и жить в стране) за аналогичный период.

По данным Центра белорусской солидарности, по состоянию на март 2022 года в Польше проживают более 44 тысяч белорусов, имеющих ВНЖ.

Об угнетении белорусов в Европе говорят не только покинувшие страну активисты, но и белорусские власти.

В июле постоянный представитель РБ в ООН Лариса Бельская заявила о масштабной дискриминации русских и белорусов в разных сферах жизни, призвав организацию "беспристрастно оценить эти процессы".

Анастасия Шпаковская уверена - вне зависимости от того, политический ли ты беженец и какие ты пережил репрессии, - если ты белорус, то идешь по большому кругу и становишься в конец очереди.

"Люди не могут вернуться домой, и здесь легально оставаться тоже не могут - они просто загнаны в угол. Белорусы не нужны нигде и никому. Нет ни одной страны, лояльной Беларуси. Люди без родины, без поддержки, брошенные на произвол судьбы".

Во время российской оккупации Бучи двух женщин жестоко убили, третью — повесили или довели до суицида.

Журналисты The New York Times рассказали их истории.

Первую женщину звали Оксана Сулима, когда она погибла, ей было 34 года. Оксана родилась и большую часть жизни прожила в Буче. Несколько лет назад она развелась с мужем и переехала в Киев, потому что хотела жить поближе к родителям, чтобы те помогали ей присматривать за дочкой, которой сейчас пять лет.

За два дня до начала войны Оксана приехала в Бучу в гости к друзьям, но выбраться из города уже не смогла, так как все пути в Киев были отрезаны в первые дни полномасштабного вторжения. Последний раз друзья видели Оксану 10 марта на площади Тараса Шевченко — популярном месте встреч у бучанцев. 15 марта мать Оксаны Лариса Сулима опубликовала пост в фейсбуке, в котором написала, что ее дочь не выходит на связь, а у нее серьезные проблемы с ментальным здоровьем, и они могут усугубиться из-за боевых действий.

Тело Оксаны нашли в апреле, после ухода из Бучи российских войск. Она лежала в доме на Вокзальной улице, рядом со школой № 3, куда она ходила ребенком. На ней не было ничего, кроме мехового пальто. По найденным около тела гильзам полиция установила, что Оксана была убита 17 марта, через неделю после исчезновения. Позже возле железнодорожных путей нашли ее паспорт.

В спальне дома, где нашли Оксану, полиция обнаружила разбросанную женскую одежду, нижнее белье и использованный презерватив. Чиновник, знакомый с делом, сказал The New York Times, что есть доказательства того, что Оксана была изнасилована.

36-летняя Анна Нога, как и Оксана, большую часть жизни провела в Буче и, несмотря на войну, не планировала уезжать. В городе у нее была семья и много друзей. После начала российского вторжения она почти все время проводила в подвале своего двухэтажного дома, иногда выбираясь, чтобы навещать отца и спасать кошек.

Отец и мачеха Анны занимались разведением собак. 13 марта Анна, несмотря на уговоры родных, заявила, что поедет искать корм для животных. Больше они ее не видели.

О дальнейшей судьбе Анны The New York Times рассказала женщина по имени Людмила. Она приютила у себя девушку, когда у той взрывом выбило окна и в доме стало слишком холодно. В квартире также жили двое мужчин — сын Людмилы и друг Анны Владислав и его бывший одноклассник Юрий. Вечером 18 марта Анна, Владислав и Юрий спустились покурить у подъезда — и не вернулись.

От соседей Людмила узнала, что к дому подъехали российские военные, надели Анне и мужчинам мешки на голову и увели в подвал расположенного рядом 10-этажного здания. Соседи рассказали Людмиле, что, пока Анну вели, она кричала «Слава Украине!»

Неделю спустя Людмила вместе с другом собирала дрова и увидела в саду одного из домов три тела — сначала Анны и Юрия, а затем и своего сына Владислава. Все трое были убиты выстрелом в глаза. По словам Людмилы, Анну так сильно избили, что она долго не могла узнать ее лицо.

81-летняя Людмила Щеглова тоже не хотела уезжать из Бучи, где она прожила почти 40 лет. В своем деревянном доме она вместе с мужем растила сначала дочь Елену, а затем внука Евгения. Муж Людмилы умер несколько лет назад — с тех пор она жила одна с собакой и кошкой.

Дочь Людмилы Елена живет в соседнем городе Ирпене. Когда началась война, она хотела забрать мать к себе, но это было уже небезопасно из-за обстрелов. Вскоре пропали электричество и связь. 7 марта Елена пыталась дозвониться до матери, чтобы поздравить ее с днем рождения, но не смогла. Спустя несколько дней Елена и Евгений бежали из Ирпеня в Киев.

19 марта на улице, где стоит дом Людмилы Щегловой, остались только две жительницы — она и 84-летняя Мария. Российские военные поселились в доме в конце улицы. По словам еще одного собеседника The New York Times, Богдана Баркара, который в поисках еды оказался у дома Людмилы и поговорил с ней, женщина плакала и рассказала ему о том, что россияне ей угрожают. Она попросила Богдана прийти через пару дней и проверить, будет ли она жива.

Несколько дней спустя Мария услышала, как Людмила спорила с кем-то у себя во дворе, и увидела незнакомого мужчину. От голода и слабости у Марии не было сил вмешаться.

Тело Людмилы обнаружил сын Марии, вернувшийся в Бучу после освобождения города. Женщина была повешена на дереве в своем дворе, у ствола стояла лестница. Полиция квалифицировала смерть Людмилы как самоубийство, но никто из ее близких в это не верит. Она была очень религиозным человеком и не смогла бы совершить такой грех, уверен сосед Людмилы Валентин Мельник. А ее внук Евгений, снимавший тело бабушки с дерева, не верит, что у нее хватило бы сил так крепко завязать веревку.

Сурс: Тык, тык.

Немного о войне. ч.2

(в продолжение https://joyreactor.cc/post/5317192 )

Давайте сразу уясним что такое война, местные експерты и так все знают, но... возможно так будет меньше вопросов.

Война, уважаемые пидоры, выглядит не так как в фильмах - выкопали окопчик и делаем тра-та-та периодически прятаясь от самолетика. Если кто-то так думает - вы элитарные военные эксперты.
Война штука очень многогранная и может проявляться в абсолютно разных формах.
То что видел я в крайние месяцы - это сражение в основном арты. Как следствие - тра-та-та с автоматика делается только тогда, когда арта отпиздячила позицию врага (иногда это пару часов, а иногда неделя) и когда разведка дала добро на зачистку позиции.
В первые дни после 24-го война была в основном городской, также активно использовались ДРГ палившие орков коллонами. Но это со слов бывалых, я в эти дни в учебке ещё мамкиными пирожками срал.

Сразу уточним - я нихера не профи вояка, мое мнение не является единственно правильным, ну и что-то говорить я могу только с точки зрения пихоты. Как воюют другие виды войск я в душе не ебу.

Снаряжение

По началу снаряга была так себе, только базовые вещи. Хотя некоторого приходилось ждать день-два. Ну например форму дали, а обувки нет, потом через пару дней приехала обувка, рюкзаки. В общем максимум за пару недель я был укомплектован всем, что мне нужно. Но это сейчас понимаешь, тогда казалось что у меня нихера нету и мне была нужна половина военторга.
Очень-очень помогают волонтеры. С первых дней. Я бы сказал, что волонтеры были тупо готовы ко всему. Где-то мин.обороны не успевает? Волонтеры прикроют!
После первой зарплаты мы уже доукомплектовывались сами - всяческие сумочки/разгрузочки, наколеннички и конечно-же - понты. Извините, но оптика на калаш это... ну блядь, как подсветка днища в совковых жигулях. Это кстати бесит, ты вот сидишь и слушаешь как какой-то мамкин сыночек звонит жене и "Таня! Нам ничего не дали! Купите мне прицел, тепловизор, квадрокоптер..." Рембо, блядь. А потом его родня наслушавшись соплей начинает ныть что армия голая и босая.
Кто-то спрашивал за обувь - ЗСУ обувка норм, но в ней жарко. Особенно если ты от рассвета до заката активно работаешь. Я купил себе кроссовки, без фанатизма, что-то около $50.

По оружию сначала у всех были АК74. Ну это там где я был. Хотя я видел людей и с чем-то вроде американской М16, но это не точно - то были вояки с опытом. Далее в процессе формирования были некие изменения в вооружении, но это роли не играет.
Сейчас все сугубо индивидуально. Есть даже с чего выбрать. Но тут нужно думать головой ибо свое оружие чинить и чистить нужно будет самому. Я, как и многие, еще пользуем совковые калаши, но говорят что от них прийдется отказаться.

А, ещё забыл. С носимой техники - телефон, рация и камера. Значит телефон был нокия, но он односимочный, пришлось поменять на двухсимочный самсунг. Тоже норм, неделю-полторы держит. С рацией понятно. Камера маленькая на шлем крепится. Камера есть у многих. Это для командования - ты можешь что-то увидеть но не придать значения, потом просматривают. Ещё в некоторых есть смартфоны, но... его беречь нужно. Где-то ебанешся и экрану пиздец. У меня нету.

Трофейное снаряжение

Берется все (я о оружии). Особо ценная штука - БК и магазины ко всему. Иногда попадается вообще дикая херня типа ППШ, мосинок. Когда-то мобиков зажмурили, а у них винтовки были однозарядные, знающие люди сказали что это берданки. Раз в лесопосадке наткнулись на припрятанные уралы с минами, саперы были пзц довольны.
С одежны и прочего "не оружия" не берется ничего. Обувь не берется в принципе, какой бы она не была. Броники херня, шлемы херня... Документы, телефоны и прочая носимая техника - да, ценность имеет. Более ничего.

А где ты был? Где воевал? Какая часть?

Я родным не говорю где я и в какой части, думаете вам, уважаемые пидары, я скажу где, что и как? Хуюшки.

Тебя ранило? Ты же сдохнешь, правда?

Прилет на позицию, поймал два осколка. Один мелкий, в ногу, второй побольше, в жопу.
Звучит смешно - ранило в жопу, но нихуя не смешно. Залетело бы в ливер - хуй бы я тут что-то писал.
Я в больнице одного из тыловых городков. Нет, не сдохну.

Бухло

За всю армию я не буду говорить. На нашем маленьком участке бухать/штыриться нельзя. Если молодой и не знаешь последствий - батя на первый раз за такое при всех ремнем выпорет. Буквально. Если опытный или тупой - свои погоны будешь в штаб нести в кармане, в добавку разбитое ебало. Ну и далее нахуй. Случаи бывали неоднократно.

Как воюют иностранные батальоны

А хуй их знает. Со слов слышал о батальоне чеченцев, говорят что они сами просятся в самый лютый пиздорез и минусят орков там знатно. Но повторюсь - это со слов.

Пленные, какие они? Как сдаться?

В душе не ебу. Вы думаете что мы с ними беседуем за чашечкой чая? Если время позволяет, то кто-то может спросить нахуя приехал. Но что изменится ели я буду знать кто он и нахера приехал? Связали, обыскали, глаза закрыли и нахуй с нуля.

Кто-то спрашивал возьмут ли в плен если бросить оружие и поднять руки вверх.

Уважаемый пидор, спросивший это, важно понимать что сие не вторая мировая. Перед тем как к тебе прийдут военные перед которыми ты планируешь поднимать руки, тебя будет хуесосить артиллерия, а о том что может случиться будь ты возле какого-то склада я помолчу. И это ты еще довольно далеко. Будешь поближе - по твоей позиции будут хуярить с минометов, пока ты будешь срать в кустах тебе на голову с коптера упадет какой-то бомбезный подарок, и днем и ночью тебя с радостью уебет снайпер, пиздуя по посадке ты можешь зацепить растяжку. И вот когда ты пройдешь эти круги ада, к тебе наконец-то прийдут ребята и если ты вовремя бросишь оружие и заблаговременно будешь орать "возьмите меня в плен" то тебя возьмут в плен. Пиздить тебя никто не будет, если будешь делать то что тебе будут говорить. Обычно простые вещи вроде встать, сесть, лечь. Все. Что будет дальше - тебя свяжут и отправят куда-то в тыл. Дальше уже не моя работа.

Самый лютый пиздец, который видел

Ну разорванные тела, которые воедино соединяет лишь несколько кишок, это жесть но... не особо. Война и гуманная смерть это очень разные понятия. Оторванные конечности, орущие люди, которым жить осталось считанные минуты. Видел как боец перевязывал оторванную ногу, как орки орут догорая в БМП. Это пиздец, но это ну... ожидаемо.

Но есть вещи которые... ну просто пиздец. Я немогу смотреть на мертвых детей, раз увидел - я этого никогда не забуду. Зачищали здание, общага совковая с красного кирпича. В одной из комнат лежали расстрелянные дети. Уже пару недель полежавшие. Это... ну вы поняли. До сих пор иногда снится.

Не ожидаешь что никто не будет забирать тела или хотя бы хоронить. В результате вонь может стоять адская.

Еще пиздец это когда орки своих не просто не забирают, а минируют. Вот это в голову не укладывается. Вот прикинь, пидар, ты воюешь с человеком, вы вместе имеете какие-то взгляды и надежды, знаете о друг-друге многое. И вот тебя убило, а твой товарищ тебя заминировал и убежал. Нет, не забрал, дабы родня похоронила, а заминировал. Нахуя? А потому что знают, что свои за телом не прийдут и двигать труп буду только "нацисты/фашисты/укры". Лимонка под трупом это, блядь, обыденность. Иногда попадается даже ведьма, которую, в отличии от лимноки, ещё ж поставить нужно. У нас так четверых уебало, собирали орков, одного потянули и ебануло.

Продолжение будет, наверное ещё один пост - скоро в поля.
Остальное после победы, если не сдохну :)