отказываются от всего ради сво

Насильственная депортация из Украины в РФ

24 марта Мариупольский горсовет сообщил в своем телеграм-канале о том, что российские войска принудительно вывозят жителей Мариуполя на территорию РФ. 

«Ґрати» проверили эту информацию. Мы связались с переводчицей и редакторкой Натальей Яворской.  Имя было изменено по ее просьбе из соображений безопасности близких, оставшихся на территории РФ, которая сейчас находится за рубежом. Она рассказала, как по меньшей мере сто человек были насильно вывезены из поселка (его название мы скрыли по просьбе Яворской) на окраине Мариуполя сначала на оккупированную территорию Донецкой области, а потом в Россию. Там украинцы прошли процедуру фильтрации и были расселены в лагеря для беженцев. Часть из них, как Наталья, сумели выехать из страны, но многие продолжают вынужденно оставаться в России, не имея денег или документов.

 Мы проверили, насколько это возможно, историю Натальи. В Таганроге мы связались с волонтерами, которые встречают украинских беженцев. Они подтвердили, что беженцев привозят группами, но не стали говорить, принудительно ли их доставили в город. А потом и вовсе перестали отвечать на попытки связаться.«Ґрати» публикуют монолог Натальи Яворской полностью, за исключением моментов, удаленных по ее просьбе в целях безопасности. 

Полномасштабное вторжение

В Мариуполе я живу с рождения, с перерывами. В 17 лет я уезжала, потом поступила в Киев, четыре или пять лет жила в России. В 2020 году я вернулась в Киев, а прошлой весной опять переехала в Мариуполь.

24 февраля в шесть утра меня разбудила мама и сказала, что Киев и Харьков бомбят, что в Мариуполе тоже слышны взрывы. Мы собрали рюкзак. Я, мама и младший 15-летний брат пошли домой к бабушке. У нее уже были слышны взрывы, но не сильные, как будто вдалеке. Мы сидели в коридоре. Пришла родственница, у нее тоже двое детей — девочки. У бабушки с дедушкой мы пробыли два дня. 26 числа взрывы стали сильнее, и мамина подруга предложила нам перейти в укрытие. Оно находится рядом, в местном Доме культуры. Я вспомнила о нем, потому что занималась там в музыкальной школе скрипкой. Никто не думал, что будет война, входы в убежище были неподготовлены, дурацкая система.

Как мы жили в убежище: бабушка с дедушкой готовили нам первое время дома — и приносили еду в убежище. Так продолжалось где-то неделю. 2 марта нам отключили электричество, но в некоторых домах еще был газ. Через два-три дня отключили и его.

И началось… Под окно бабушкиного дома попала мина, разорвалась. Дядя привел бабушку к нам в убежище, дедушка отказался идти — готовил и приносил нам еду.

Клуб находится в центре поселка. Самые жесткие боевые действия проходили возле него, потому что напротив с двух сторон располагались украинские военные. Вся нагрузка приходилась именно на это место.

В какой-то момент встал вопрос с едой, потому что выходить уже было нельзя, обстрелы были слишком близко.

Второй мой дедушка — медик по образованию. Он когда-то служил, и ему на все все равно. Они готовили с бабушкой еду на костре и приносили нам вместе с водой, но очень редко, потому что наш район постоянно был под ударом. Потом дома обоих дедушек полностью разбомбили, и они перешли в нашу квартиру. Но вскоре украинские военные попросили всех в нашем районе уйти, чтобы не попасть под боевые действия. И они снова ушли.

Место, где мы находились, начали обстреливать 8 марта. Бомбили все высокие дома и Дом культуры тоже. Его полностью разбомбили, и мы даже немного успокоились — просто нечего теперь бомбить, остался только наш подвал. Но 10 марта стали почему-то бомбить подвал, наверное чтобы нас завалило. Не очень понятна логика, там уже стен не осталось, но они прицельно били по некоторым точкам несколько раз.

Бомбоубежище

В бомбоубежище была сильная солидарность. Каждый день начинался с новостей. Мой сосед, например, прятался в подвале с семьей. Когда он вышел приготовить еду на костре, в него попал осколок и он умер. Каждый день были новости о людях, которых убило — они были в подвале, но на улице в них попадали осколки. Самое странное, что при этом не было никаких сообщений и информации. У нас не было радио, мы не знали, что подобное происходит во всем Мариуполе. Наоборот была обида: мы сидим фактически без еды и воды, и город о нас не думает, не эвакуирует нас. Было сильное чувство брошенности. Мы даже не думали, что будут бомбить центр Мариуполя. Думали, что это нашему поселку не повезло, потому что, возможно, это какой-то стратегический объект.

Большую часть дня я занималась тем, что записывала сны — людей, которые мне снились, бабушек, мам. Мы пытались по этим снам понять, что нас ждет в будущем и о чем они говорят, потому что это был единственный источник информации.

Казалось, что самое сложное время — когда мы были в убежище. Ощущение запертости, потому что, по сути, у нас уже не было домов, нам некуда было идти. Мы не могли покинуть убежище в случае чего. Появился страх, что тебя завалит, страх каких-то иррациональных сил, которые хотят тебя убить. И ты не понимаешь зачем, ты не понимаешь стратегии или смысла.

Сейчас, наверное, даже с какой-то ностальгией вспоминаю дни в убежище, потому что тогда у всех была надежда. Все думали, что нужно потерпеть какое-то время без еды и воды и все закончится, можно будет вернуться домой, что-то точно решится. Из-за того, что у нас не было связи, мы вообще не представляли, что в Мариуполе происходит то же самое.

Мы даже хотели пойти в город пешком, но идти туда три часа было невозможно.

Некоторые пытались выехать из поселка, у кого-то получалось без урона. Были случаи, когда люди возвращались обратно, потому что их не выпускали. Поселок между нами и городом заняли в первые же дни, но и после нашего стояли «ДНР»-овские блокпосты.

Наверное, самое страшное было — погибнуть случайно. Я, перед тем как пропала связь, читала новости о том, что в Киев часто прилетало из зоны Чернобыльской АЭС, а у нас очень большой склад ядовитых веществ как раз в том месте, где они стреляли. Какой-то постоянный страх, что ты проснешься и умрешь, но даже не поймешь, что умер, а просто вдохнешь летучий хлор и сразу умрешь. Какое-то безвыходное состояние.

Я постоянно представляла встречу с друзьями. Как я выживаю и всем говорю, что я живу, и как нам все рады. Когда я представляла эту встречу, думала, что война точно закончится. Я мысленно представляла, что это случится скоро. Я была готова к тому, что когда это закончится, у нас не будет пособий и обеспечения, но мы сможем выходить. То есть я вообще не представляла, что война так и идет, а я нахожусь в каком-то другом месте.

Депортация

К 15 марта российские военные заняли большую часть поселка, но боевые действия еще шли в районе моего дома, на выезде. Они ходили по домам, пришли в наше убежище и сказали, что всем нужно уходить — эвакуация женщин и детей. Мы спросили, можно ли остаться — они сказали, нет и все, нельзя. Приказным тоном. Кроме убежища нам некуда было идти. Нескольким мужчинам с большими семьями удалось выехать.

Нас вывели в школу напротив здания клуба. Это был первый раз, когда я вообще вышла на улицу. Дикое ощущение — когда я заходила в убежище, все было полностью целое, а потом ты выходишь и видишь, что здания, в котором ты находился, нет, просто валяются кирпичи. Ты выходишь и видишь кучу поваленных деревьев, городков, вышек. Это сюрреалистическое ощущение, когда ты видишь вместо столовой, в которую ты ходил, когда учился в школе, кучу кирпича, и учебники валяются по полу. На стене остался стенд «Гордость школы» — с портретом моей сестры, а вокруг — российские военные.

Во время эвакуации умерла женщина, потому что у нее не выдержало всего этого сердце. Был мужчина, который не мог передвигаться сам — за ним ухаживала его женщина. Ему запретили эвакуироваться, и он остался. Нас отвели в эту разбомбленную школу, в которой они сейчас сидят, а оттуда нас повели в сторону выезда из поселка.

В поселке было две тысячи человек, нас было очень много. В нашей группе — где-то 90 человек. И возили несколько раз. Это была принудительная эвакуация, никто из нас не хотел выезжать из Украины. Если бы у нас был выбор — мы бы остались или выехали в сторону Украины. Некоторые говорили, что хотят остаться, но они приказным тоном говорили, что это невозможно.

Но надо понимать, что убежище, по сути, было единственное место, где мы могли находиться. У большинства людей с нами уже не было домов, и они не могли скрыться где-то в поселке.

На выезде из поселка в сторону Донецкой трассы нас посадили в военный Урал. Довезли до ближайшего поселка, который они захватили несколько недель назад, но никаких боевых действий там уже не было, потому что не было украинских военных. Там на один день нас поселили в школе. На следующий день погрузили в автобусы, сказали, что не в Донецк. С нами все, по большей части, обращались либо как с преступниками, либо как с конвоированными людьми, не было права даже узнать, куда нас  везут. Нам не говорили до последнего. Если спрашивали: «Куда вы нас везете?», отвечали: «В теплое место». Всем видом показывая, что мы должны быть невероятно благодарны за то, что нас освободили от наших домов.

У меня из вещей была только толстовка на мне. Но мне повезло — я как-то додумалась и хотя бы 10 фотографий взяла с собой. У нас теперь ни фотографий, ни видео, ничего.

На автобусах нас привезли в Новоазовск, но мы узнали об этом позже. Водители были полностью дезориентированы — они долго ехали из Донецка, приезжали куда-то, а им говорили, что дороги разбомблены, они ехали в другое место. У них не было никакой координации. Все в дороге обращаются с тобой как с мешком картошки. Водитель, естественно знал, куда мы ехали, но у всех был приказ никакой информации нам не давать.

В Новоазовске у них так называемые фильтрационные лагеря. Это не я придумала, это они сами так называют. В фильтрационном лагере были сотрудники МЧС, мы нашли вайфай. Как везде в России — они разбомбили вышку, выключили всю связь, но оставили пароль от одного до восьми. Мы просто пробовали их перебирать и вот — работает интернет.  Тогда я впервые узнала про Мариуполь, что его бомбят, и это был большой шок. А российские военные говорили, что они уже захватили Киев и Харьков.

В Новоазовске, как я понимаю, — какой-то перевалочный пункт. Было довольно жутко, потому что очень много военных тачек с изображениями Кадырова, очень много чеченцев, видишь как перебрасывают военную технику. Когда перед тобой проезжают Грады — это жутко. При этом все пытаются делать вид правильной работы: МЧС, автобусы, будки, таблетки, даже давление меряют, колбасу нам чеченцы передали. Это просто безумие, конечно.

Фильтрационный лагерь

Фильтрационный лагерь — это такая палатка, в которой сидит куча военных. Все мы сидели в автобусах, заходили по очереди. Сначала тебя фотографируют со всех сторон, видимо, для системы распознавания лиц, которую сейчас внедряют в РФ. Потом снимают отпечатки пальцев, но, что самое отвратительное, этих пальцев недостаточно, они даже ладошки сканируют со всех сторон. Потом ты проходишь допрос для реабилитации — тебя спрашивают, какие родственники остались в Украине, видел ли ты перемещение украинских войск, как ты относишься к политике Украины, как ты относишься к власти, как относишься к «Правому сектору». Большая анкета и тебя по ней расспрашивают, но не жестко. Потом самое непонятное для меня — ты отдаешь свои телефоны, они подключают их к компу на 20 минут и выкачивают из них базу контактов, но я не знаю, выкачивают ли они данные и копируют ли IMEI.

Мы ждали часа четыре-пять, пока попадем в фильтрационный лагерь. Потом несколько часов проходили. В автобусах не было туалетов. Один был в окопе далеко. Моей бабушке 70 лет, она подвернула ногу и не могла нормально ходить.

Нас повезли к границе «ДНР» и России. Всю ночь мы провели в автобусе в очень жестких условиях.

Российская Федерация начинается со шмона. Выборочно допрашивают женщин и мужчин. Женщин мало, но я попала в этот список невезучих. Это пиздец, потому что ты сидишь две недели в подвале, тебя обстреливают, и первый человек, с которым ты встречаешься на воле — русский ФСБшник. Он меня в жесткую паранойю ввел. У меня есть художественные тексты, связанные с Украиной, с войной, я не думаю, что они супер заметные. Но все равно возникла паранойя. Мне стало страшно, а он допытывал меня: знаю ли я о перемещении украинских войск, что я знаю об украинских солдатах и прочее. Я подумала про тактику ФСБшных связок: задаст один вопрос, о чем-то пошутит, потом опять задаст тот же вопрос, чтобы понять соврала я или нет. Но большую часть времени, на самом деле, мы обсуждали мои личные отношения. Это ФСБшника больше всего интересовало.

У меня все соцсети на украинском номере. Я сначала растерялась, сказала неправильно номер специально, но все равно было стремно. Они переписали мои телефоны, задали кучу вопросов, сказали, что я «слишком загадочная». Мне кажется, когда тебя уводит ФСБшник, говоря, что ты «слишком загадочная» — это самая худшая фраза, которую ты можешь услышать. У меня сердце упало в этот момент.

Короче, нас выпустили. Мы пытались с семьей — бабушкой, мамой, братом, тетей и ее детьми — уехать, но нельзя — ты не можешь просто взять и отправиться по своим делам.

Побег

На автобусах нас увезли в Таганрог. Там всем сообщили, что направят во Владимир поездом. Мне друзья скинули ссылку: на российском ТВ вышел сюжет об этом поезде. Корреспондент сообщает, что Россия оказывает помощь и даже капельницы ставят в поезде. И на видео бабушке — не моей, но с которой мы были вместе в убежище — ставят капельницу. Ей Российская Федерация полностью разбомбила дом, она не знает, куда едет, а показывают капельницу. Полный пиздец.

Из Таганрога мы добрались до Ростова. Доехали — я, моя бабушка, мама и брат. Родственницу вывезти не получилось, потому что она оставила паспорт дома, у нее была только его фотография. Сейчас мы пытаемся вывезти ее через посольство Украины в других странах по справке о возвращении на родину.

Мы поехали в Ростов и остановились на ночь у родственников. Это тоже безумная ситуация. Они очень гостеприимные, но мозги полностью промыты российской пропагандой. Говорят: не волнуйтесь, к осени вернетесь в Мариуполь, там все зачистят, и все будет хорошо.

В Ростове дофига военной российской техники. Город живет, как на войне. Когда мы ехали в поезде «Ростов — Москва», было безумно странное ощущение от того, что весь поезд обсуждает Мариуполь. Говорят, что в Мариуполе разрабатывают биологическое оружие для уничтожения репродуктивной системы русских женщин. Ощущение, что ты в какой-то коллективный сон попадаешь. Я, на самом деле, до начала войны сочувственно относилась к мысли, что русские не равно Путин. Я была уверена, что никто не хочет войны с Украиной, мне казалось это невозможным. Сейчас я считаю, что даже какие-то адекватные люди в российском обществе тоже являются частью этого и тоже несут за это ответственность.

Я созваниваюсь с друзьями, которые остались в лагерях беженцев. Им выдали российские симки. Мы хотим помочь всем как-то выехать. Их там кормят, есть жилье, но нет билетов. Работа — кассирами, продавцами супермаркетов — людей взяли как бесплатную рабочую силу. Думаю, что их вывозят только для пропагандистской картинки о том, как Россия эвакуировала людей.

То есть берут из Мариуполя людей и насильно вывозят сначала на оккупированную территорию, потом в Россию — Таганрог, Владимир. Там есть лагеря, где они могут жить, где есть связь и даже российские симки. До лета они должны найти работу, чтобы у них были свои деньги. Работа только низкооплачиваемая. Плюс они в городе, где полно техники и на них смотрят с мыслями о биологическом оружии, от которого надо защищаться.

Во Владимире условия неравномерные — кому-то везет, кому-то нет. Им оплачивают 10 тысяч рублей единоразово, но кто-то и их не может получить. Если им дают не беженство, а временное убежище, они смогут выехать в любой момент. Но ситуация с мужчинами непонятная. Потому что мужчин-украинцев могут не выпускать из Российской Федерации.

Все, с кем я созванивалась, находятся в жестком состоянии прострации, у всех начались проблемы со здоровьем. У многих бабушек ментальные проблемы — не понятно, как организовывать выезд. У них не осталось домов в Мариуполе, и взять куда-то поехать — очень сложно. Но еще сложнее жить в месте, которое полностью отрицает твой опыт. Мне кажется это очень страшно, когда ты сталкиваешься с этим в России: ты знаешь правду и что происходило, но все пребывают в каком-то сне и ты должен угадывать, о чем этот сон.

Когда всех повезли во Владимир — мы отказались от убежища. Могли это сделать, но без регистрации находиться в России можно только 15 дней, за это время нужно было успеть уехать. Проблема возникла, например, у тех, кто оказался без денег. Родственники в России хотели бы им скинуть, но некуда. Некоторые находят кого-то рядом, пересылают, и те передают наличные в лагерь.

У нас в лагере было несколько людей без паспортов. Когда начался обстрел, они не успели его взять, и вернуться домой было нельзя. Выдают внутреннее свидетельство, которое позволяет работать, но вопрос, как выехать. Единственный вариант — справка о возвращении на родину, но непонятно, как ее сделать, потому что украинское консульство не работает. Этот документ заменяет тебе паспорт.

Из Ростова мы выехали в Москву, оттуда — в Питер. Там пробыли три дня. 22 марта выехали на границу. Очень сильно готовились — все почистили в телефонах. Но выезжать, как ни странно, было довольно легко — только формальный допрос про родственников. Почему-то опять спросили IMEI телефона.

В поселке под Мариуполем остался дедушка. Бабушка очень жалеет, что выехала. Она хотела остаться с ним, но все происходило так быстро и сумбурно, она не смогла принять решение. Остался ее сын. Я беспокоюсь, что ему в экстренном порядке сделают паспорт «ДНР» и заставят воевать.

Еще остались мой дедушка с бабушкой, которые готовили нам еду. Нам даже удалось вызвать туда машины для эвакуации, но они в итоге отказались ехать. Они считают, что это их земля. Все дома вокруг дедушки разбомбили. Он остался в доме с выбитыми окнами, потому что считает, что это его место и никто не имеет права мешать этому.

Сейчас у них начала появляться связь. В 11 утра связались с дедушкой. Там жесткое мародерство в селах, российские военные просто бухают и стреляют в домах в потолок. Просто набухиваются и стреляют.

Много женщин в убежище с детьми. Очень много женщин под обстрелами бегают по разрушенным домам, пытаются найти какую-то еду. А дома уже взяли российские солдаты. Это страшная ситуация, совсем другой опыт — я уже об этом ничего не знаю.

Сурс: https://graty.me/monologue/berut-iz-mariupolya-lyudej-i-nasilno-vyvozyat-monolog-zhitelniczy-mariupolskogo-poselka-kotoruyu-prinuditelno-vyvezli-v-rossiyu/

Правительство поддержало законопроект о пожизненном сроке для педофилов-рецидивистов. ТАСС

Учителя осудили на 350 тысяч за попытку достучаться до совести "правоохранителей".

15 июля 2021 г. в Тамбовском гарнизонном военном суде (г. Тамбов-34, Военный городок) состоялось открытое судебное заседание по уголовному делу, возбужденному на Алексея Абрамова по ст. 205.2 УК РФ (публичное оправдание терроризма с использованием сети интернет).А если быть более точным, за комментарий 2018-го года, в котором Алексей обращался к правоохранителям "которые доводят народ до крайности, избивают дубинками безоружных мирных демонстрантов и, конечно же, фабрикуют дела за экстремизм", с просьбой "одуматься и не доводить людей до крайности".

Т.е., призывая власть отказываться от насильственных действий, сам угодил на скамью подсудимых. Игорь Балабанов, майор юстиции СО УФСБ, проводивший следствие по делу Абрамова, на допросах и в суде постоянно говорил о критическом отношении Абрамова к Путину. Других свидетельств в публичном оправдании терроризма, у него похоже не имелось.

От дела Абрамова были откреплены положительные характеристики и грамоты, не были подключены свидетельства о его деятельности по патриотическому воспитанию молодёжи, экспертиза планшета не проводилась (хотя Абрамов и настаивал на этом). Свидетели обвинения (с Абрамовым вовсе незнакомые) не могли связать и двух слов, ссылаясь на всеобъемлющее «мы не помним», и вызывая чувство, что являются подставными участниками.«Я не признаю себя виновным, что оправдывал терроризм как явление», — заявил Алексей Абрамов.

Прокурор Капранчиков запросил для Абрамова 3 года колонии, но московский судья Евгений Зубов решил ограничиться штрафом в 350 тысяч. Не 3 года колонии, и не штрафной миллион, конечно, и то хорошо. Но как быть невиновному Абрамову, если он бывший учитель в небольшом городке, на вахтах добывающий кусок хлеба для семьи, и обязан добывать теперь в нагрузку 350 тысяч.

19 июля Абрамов подал апелляцию во 2-й Западный окружной военный суд.

В Мичуринске Алексея Абрамова знают многие. Он известен в городе как непримиримый борец за права жителей многоквартирных домов, противник расхищения и нецелевого использования средств из фондов капремонта, руководитель подросткового клуба «Перекрёсток» (занимались с ребятами волонтёрством — участвовали в добровольных субботниках по благоустройству города, помогали животным зооуголка в Парке Культуры). Он полагает, что мстят ему за общественную деятельность.

В Украине хотят забанить "Русский мир"

Британское издание The Sun публикует новые подробности о лондонской жизни 21-летнего сына пропагандиста Владимира Соловьева. 

Журналисты сообщают, что Данила был замечен в известном гей-клубе Лондона, а также на оргии, куда участники вечеринки уехали после. Сына Соловьева в гей-тусовке называют "блондиночка"

Начальника поезда сняли с должности, после того, как он попросил военного оплатить багаж.

В конце октября в поезде Петербург-Белгород произошел конфликт между начальником состава и военным, не ставшим оплачивать дополнительный багаж — с «подарками» для участников «СВО». Обычный, казалось бы, спор закончился тем, что о «неуважении» к военному гневно написал один из Z-каналов, после чего руководство РЖД извинилось перед «высокопоставленным офицером», а начальника поезда понизили до проводника.

Спор между начальником поезда и военным сняла на видео соседка офицера — Z-канал «Лаврентий Павлович» прикрепил его к посту. На нем видно только начальника поезда Матвея Шумейко, стоящего в дверях темного купе, — голоса самого военного и заступившейся за него попутчицы слышны за кадром.

Стенограмма:

«Вот коробка — я везу подарки для военнослужащих на "специальную военную операцию", — говорит мужчина. — В чем проблема, что эта коробка доедет дотуда?».

Шумейко в ответ объясняет, что, по правилам, пассажир без дополнительной оплаты может провозить багаж, размер которого по сумме трех измерений не превышает 180 сантиметров. Самой коробки в видео не показали, но она очевидно не только большая, но и очень тяжелая — в какой-то момент соседка военного по купе говорит, что в вагон ее заносили три человека.

— Эта коробка от Александра Дмитриевича Беглова, — подчеркивает пассажир важность груза.

— Ну вы понимаете, что у нас нет никаких привилегий для посылок Беглову, военнослужащим? — отвечает Шумейко.

— Для «специальной военной операции» никаких нет у вас привилегий? — уточняет военный.

— Нет. К сожалению, нет, — говорит начальник поезда.

Шумейко объясняет пассажиру, что он не может пойти на нарушение должностных обязанностей и «допустить, чтобы эта коробка под камерами стояла возле туалета».

«Хорошо, предложите мне, я поставлю в другое место», — вроде соглашается «высокопоставленный офицер». Но когда сотрудник РЖД говорит, что тот может оплатить место в багажном купе и перенести груз туда, военный сначала просит записать данные Шумейко, а потом добавляет, что раньше у него «никогда не было проблем с начальниками поездов», которые относились «абсолютно с пониманием» к подаркам для воюющих в Украине солдат.

— Я повторюсь: вы сейчас следуете пассажиром, без оплаты багажа. Вы везете сверх нормы багаж, — спокойно объясняет сотрудник РЖД.

— Он особый пассажир, молодой человек! — встревает попутчица военного, очевидно она и ведет съемку.

— У нас нет, к сожалению, особой категории [пассажиров], — отвечает Шумейко.

— А у нас есть. В стране у нас есть особые пассажиры, и вы это знаете. Вы должны идти навстречу, — не сдается женщина.

— Может быть, если бы я не был на работе, я бы пошел навстречу. Но, к сожалению, я на работе.

— Значит, есть исключения.

— Нет, к сожалению. Сейчас исключений нет, — повторяет Шумейко.

— У нас в стране есть. Я не знаю, где вы живете… — настаивает пассажирка.

В итоге начальник поезда, все так же не повышая голоса и извиняясь, говорит, что ему придется вызвать наряд полиции, если военный не уберет коробку. «Без оплаты допускается провозить только детские и инвалидные коляски», — добавляет он.

— Ну, считайте, что там инвалидная коляска, — ухватывается пассажирка за возможность добиться поблажки для военного — сам он в спор уже почти не вступает.

— Там не инвалидная коляска.

— А откуда вы знаете?

— Мне только что сказал об этом пассажир, — по-прежнему спокойно отвечает Шумейко.

— Хорошо, он сейчас вам скажет, что там инвалидная коляска — вы можете вот в этом случае ночь дать постоять этой коробке?

Начальник поезда отказывает и объясняет, что его могут уволить за нарушение инструкций. Тогда военный просит сотрудника РЖД помочь ему перенести коробку, но Шумейко отвечает, что не имеет права прикасаться к багажу пассажиров.

Попутчица же решает свалить вину на проводницу, которая изначально запустила в вагон военных с таким грузом: «Она допустила эту коробку в вагон! Значит, пусть она и тащит теперь! Или вы своими силами несите! Это ваша ошибка! Ваше упущение!».

— Вот вы сейчас уже переобулись и говорите по-другому, — начинает терять дружелюбный тон начальник поезда.

— Почему я переобулась?

— Что за такие слова: переобулась? — встревает военный.

Несмотря на то, что Шумейко несколько раз сказал, что правила запрещают ему прикасаться к коробке, мужчина повторяет, что перенесет ее, только если ему помогут. «Вы вообще в этом государстве живете? Или вы…я не могу понять?», — недоумевает военный.

— Ваши предложения! — снова спрашивает попутчица офицера.

— Мои предложения — чтобы силами пассажира эта коробка убралась оттуда, — отрезает начальник поезда.

— Я не подниму! — говорит военный.

— Он один! — возмущается пассажирка.

— Молодой человек, я повторюсь: мы не можем к вашему багажу прикасаться!

— Бля, тупик! — восклицает хозяин коробки.

Соседка «высокопоставленного офицера» начинает смеяться: «Не, это надо выложить! Это точно надо выложить».

Источник

Россиянам в Чехии единственным из иностранцев запретят получать гражданство без отказа от российского

Депутаты правящей коалиции Чехии одобрили закон Lex Ukraine, который продлевает временную защиту для беженцев из Украины и вводит новое требование для россиян: перед получением чешского гражданства они обязаны отказаться от российского. Об этом сообщили чешский портал Seznam Zprávy и Русская служба Би-би-си.

На данный момент законодательство Чехии позволяет всем иностранцам сохранить свое первоначальное гражданство при получении чешского, однако россияне теперь стали исключением. Более того, принятие нового закона приостанавливает рассмотрение поданных заявлений на гражданство от россиян на неопределенный срок. Исключения сделаны только для детей младше 15 лет, просителей политического убежища и некоторых других категорий.

Отказ от российского гражданства, как отмечают эксперты, связан с рядом трудностей. Для этого необходимо предоставить документы о наличии другого гражданства или гарантии его получения. При этом гражданин не может отказаться от российского паспорта в случае уголовного преследования в РФ или без отметки о прохождении срочной службы.

В 2023 году 1166 россиян получили чешское гражданство — это рекордное число за последние 20 лет.

"Хм-м... Надвигается буря".

Объединение хакеров «Кибер Партизаны» намекнуло на взлом Министерства по налогам и сборам:

"Если 13.09.2020 года задержат хотя бы одного протестующего, то Беларусь забудет что такое налоги до того момента, пока аресты не прекратятся и Лукашенко не покинет свой пост. 

Иначе, будет очень больно...
Александр Григорьевич, мы обращаемся лично к Вам:
Будет очень больно, сначала налоговая система ляжет, потом электричество в стране закончится, потом банковская система ляжет... Оно вам надо?
Вы так заботитесь о своем окружении...без проблем, мы в силах и рубль убить и начать счета ваших близких друзей блокировать.

13 сентября последний шанс одуматься. И еще:
Вы завтра лично должны выйти с громкоговорителем из дворца Независимости и извиниться перед белорусским народом".

© Кибер Партизаны.

"Ничему жизнь не учит! И этот афоризм, как нельзя кстати подходит к очередной нашей истории

Помните, еще недавно мы развели пропагандистов на деньги, когда лукашенковский канал проплатил нам рекламу, но мы ее не разместили? Так вот, на сей раз аналогичная история произошла и с нашими друзьями. Надо признаться, что мы, как ребята, которые на этом деле собаку съели, даже подсказали коллегам, как правильно сделать и дали определенные инструкции, чему товарищи и последовали.
В общем, очередной облом с утратой финансов для лукашистов, а в фонде по поддержке пострадавших от насилия  - пополнение на 800 долларов.

Граждане лукасеки, желаем вам бурной и активной деятельности, потому что ваша работа - поддержка наших ребят, и это - факт".

Также призываю поучаствовать завтра в акции некоторых стачкомов тех, кто выйдет на митинг. 

Для этого нужны: принтер, бумага и смелость бороться с репрессиями. Раздайте листовки тем, кто будет завтра выходить, дабы начать деморализацию уже сейчас, да и сами будьте готовы запустить цепную реакцию:

Вообще самоорганизация белорусов действительно проход свой эволюционный этап и это внушает уверенность в реализацию множества инициативы. Появляются не только стачкомы из "надёжных и проверенных", но и дворовые, причем все больше, а местами даже там, где я не ожидал актив увидеть. В таких чатах уже можно оперативно вычитывать из Черной Книги Беларуси и Каратели Беларуси адреса и фамилии Карателей и скидывать данные в общий доступ, дабы при случае "навестить соседей", если таковые будут жить в районе, поэтому деанон практика становится ключевой и более удобной. Вот пример:

Тем не менее, завтра ожидается довольно сложный день. Каналы сразу предупредили, что ждут от нас мобильности, Лукашенко все ещё питает иллюзии, что сможет и протесты оседлать и стул свой сохранить, несмотря на то, что Володя сам ему подбивает ножки, при этом "демонстративно" придерживая за спинку. Наивный психопат. 

Желаю всем, кто выйдет решимости. Объединяйтесь со своими друзьями, соседями, поскольку цель тирании всегда разобщить. Мы почти ничего не стоит по одиночке, но вместе становимся реальной силой, которая может реализовать множество своих инициатив без поддержки тех же каналов, вроде той, что я упомянул сверху. Я даже планом поделюсь одного из стачкомов, немного изменив его, дабы приобрел образу шаблона:

Регламент завтрашней сходки:

1. Обозначьте время и место встречи, желательно в отделении от места протеста, но при этом не слишком.

2. Обязательно носить с собой медицинскую маску, а также надеть байку/куртку с капюшоном. Завтрашний день по прогнозом будет сложным, от нас требуют высокую мобильность, а также я не удивляюсь, если снова выведут титушек, чтобы бить и задерживать народ. Анонимность необходима.

3. Если кого-то задерживают из наших, то сцепка и стараемся отбить. Никого не бросаем, но и меру в противодействии осознаем (срываем маски по возможности, чтобы отбить желание продолжить задержания). Если видим как начинается задержание других людей, то трезво оцениваем количество силовиков и гражданских рядом, а после принимаем совместное решение, но оперативно. Но по возможности нам следует избегать подобных контактов с силовиками: мы с вами идём не на баррикады, по крайней мере завтра. Но каждый должен найти в себе смелость действовать когда это потребуется.

4. Желательно, чтобы каждый оставил номер телефона в чате того с кем можно связаться, дабы предупредить о вашем задержании или напротив сказать, что все хорошо, если вы будете иметь возможность словить мобильную связь. Наши близкие переживают за нас и мы не должны лишний раз вынуждать их волноваться.

5. Если есть нужда разделиться, то ходим сугубо парами и обозначаем две контрольные точки для встречи: одна вблизи протеста, а вторая где-нибудь в отдалении, если не сможем сойтись при негативном стечении обстоятельств и могли вместе разойтись.

6. Взять с собой воду. Маленькая бутылочка будет в самый раз.

7. Поставьте пароль на свой телефон, а также на телеграм, если до сих пор не сделали этого. 

8. В случае задержания, а также предложений подписать "протокол" в ходе административного процесса категорически отказывайтесь, даже если будут угрожать Окрестином: вам будут стараться вменить уголовную статью, вроде разбоя. Все отрицайте, ждите юридической помощи, вы не сделали ничего, что выходило бы за рамки Административного Права.

Все остальное можно согласовать сейчас или при встрече.

А ещё тут пост родился на глазах в телеге:

НАРОДНЫЙ ДЕДЛАЙН

Узурпатор, укравший выборы, развязавший беззаконие и призвавший Россию к силовой интервенции, хочет попытаться провести свою незаконную инаугурацию до 9 октября. С этого момента власть утратит последнюю иллюзорную легитимность.

А значит у чиновников, офицеров и всех тех, кто пока работает на противостоящий большинству беларусов режим, осталось совсем мало времени.

Более месяца беларусы отстаивали свои голоса и гражданские права абсолютно мирными акциями, несмотря на все попытки силового их подавления. У всех было достаточно времени, чтобы сделать выбор между народом – и беззаконием.

Попытка инаугурации Лукашенко – последний дедлайн. Людям, работающим на оккупантов после этой даты, беларусы не смогут доверять в дальнейшем. До этой даты есть только три способа показать, что вы служите стране и народу, а не узурпатору:

1. Публичное заявление в своих соцсетях и, по возможности, в СМИ с требованием новых, настоящих выборов. Как это делают сейчас многие преподаватели, рабочие, врачи, ученые, спортсмены и т.д.

2. Увольнение в знак протеста против нелегитимной власти и ее незаконных, варварских действий. Как это делают многие работники СК, прокуратуры, МВД, АП, МИД, МЧС, горисполкомов, других ведомств и гос.органов.

3. Либо связаться с нами, назвать свои ФИО и место работы, заявить о непризнании бывшего президента, пояснить причины, по которым вы не можете публично присоединиться к требованиям народа или уволиться. Но в данном варианте мы будем ждать от вас полезные сведения о коррупции и преступлениях других представителей режима, необходимые для будущих судов. После верификации вы будете внесены в белый список чиновников. О том, как это сделать, мы позже расскажем подробнее.

ЧТО БУДЕТ ДАЛЬШЕ?

Те, кто проигнорируют требования народа и останутся в системе, пытающейся его подавлять, станут национальным предателями. Мы продолжим выкладывать в общий доступ все данные о людях, которые служат преступному режиму:

– ваши ФИО, фото, домашние адреса и телефоны

– марки и номера ваших авто, адреса дачных участков

– любые иные сведения, которые мы сейчас накапливаем

Будущего в Беларуси у вас точно не будет, да и за ее пределами вас ждут разве что санкции.

Уже в ближайшие дни мы начнем обнародовать имена и другие сведения с публикации данных карателей из МВД, полученную от кибер-партизан. Но слабовиками мы, конечно, не ограничимся – ведь система пытается все свои ведомства превратить в карательные, замазать всех вас в своих преступлениях против народа.

ВЫБИРАЙТЕ С КЕМ ВЫ! СЕЙЧАС ТОЧНО ПОРА.

Лично от себя:

Белорусы просыпаются. Осознание, что никто не будет делать все за нас, осознание, что индивидуальная ответственность за общее дело это реальный факт побуждает людей превозмогать себя, бороться со старыми установками и все чаще задаваться вопросом: "если не я, то кто?!". Давайте отстоим своем право на достойную жизнь. Давайте скинем оковы порочного эгоизма и страха, белорусы. Впервые за 26 лет "белорус" стало звучать гордо. Впервые за 26 лет желание остаться и помочь своей стране и народу стало повсеместным. Разве не приятно оставлять после себя наследие истории и свободы? Разве не приятно ощущать себя... не скотом?

Жыве Беларусь. Жыве Вечна!

Сергея Фургала отправили в тюрьму на 22 года

Статья полностью

Экс-губернатора Хабаровского края Сергея Фургала приговорили к 22 годам лишения свободы. Подмосковный суд признал его виновным в организации двух заказных убийств и одного покушения на предпринимателей в середине 2000-х. Свою вину бывший губернатор не признал. Защита и его сын считают, что в деле нет доказательств, а уголовное преследование Фургала – "политическая месть" после неожиданной победы на выборах 2018 года, когда он занял место единоросса Вячеслава Шпорта, набрав в 2,5 раза больше голосов.

Год потребовался Люберецкому городскому суду, чтобы вынести приговор Сергею Фургалу. 10 февраля 2023 года шесть присяжных признали бывшего хабаровского главу виновным в организации двух заказных убийств предпринимателя Евгения Зори и бывшего сотрудника МВД Олега Булатова, а также покушении на жизнь предпринимателя Евгения Смольского.

Вместе с Фургалом осуждены его бывший помощник Андрей Карепов – онполучил 21 год лишения свободы и двое обвиняемых "исполнителей", Андрей Палей (два убийства) – 17 лет лишения свободы и Марат Кадыров (покушение) – 9 лет и 6 месяцев. Свою вину они также не признали.

"Вы только приговора не пугайтесь. Это ничего общего не имеет с жизнью. Это так называемое кино – ну, закон жанра, – говорил Фургал в своем последнем слове на заседании 8 февраля. – Та система, которая заказала это дело, она говорит: "Мы боимся, мы сделаем так, чтобы такие люди исчезли из памяти". Но имя вы все равно не смогли убить. Вы будете орать: "Преступники!", "Виновны!", – но моё имя вам уже не стереть и не убить".

– Честно сказать, я уже нормально не сплю два года, а последнюю неделю – это вообще нечто, – признается в разговоре с Сибирь.Реалии сын Фургала Антон. Мы поговорили с ним после того, как его отца признали виновным, но до вынесения приговора. Сегодня он от комментариев отказывается.

Антон верит в невиновность отца и намерен "идти до конца", чтобы доказать ее. Преследование Фургала-старшего сын объясняет "политическим и экономическим заказом".

– Как вы восприняли обвинительное решение присяжных?

– Отрицательно. Есть основная группа присяжных, а есть те, кто находится в резерве, на всякий случай, если кто-то, например, заболел или что-то случилось. Когда несколько присяжных из резервной группы заплакали [в начале оглашения приговора], это же о чем-то говорит? Это явно говорит, что дело имеет заказной характер, и Сергей Иванович не виновен.

Все же не маленькие дети, все понимают, что происходит. Я понимаю присяжных в чем-то, всякое могло случиться: кому-то сказали, что с работы выгонят, другому – еще что-нибудь страшное. Им надо было вынести этот вердикт – только так.