медики рф скидываются на войну

Медики получили копейки, вместо обещанных Путиным денег за работу с коронавирусом

8 апреля 2020 года в своем обращении Путин объявил о стимулирующих выплатах медицинскому персоналу, работающему с пациентами с COVID-19. Врачам были обещаны дополнительные 80 тыс. рублей в месяц, медсестрам - 50 тыс. рублей, водителям и фельдшерам скорой помощи - 25 тыс. рублей. 

Но в реальности все получилось иначе - вместо десятков тысяч врачи, медсестры и фельдшеры получили по несколько сотен рублей. 11 мая на задержки этих выплат обратил внимание президент, а накануне премьер-министр Михаил Мишустин на совещании, посвященном этой проблеме, признал, что из более чем 27 млрд рублей, выделенных регионам на доплаты врачам, выплачено всего 4,5 млрд рублей (около 15%). 13 мая глава Минздрава Михаил Мурашко, выступая в Госдуме, заявил, что для оказания медицинской помощи пациентам с коронавирусом привлечены 116 тысяч врачей, 243 тысячи фельдшеров, медсестер, медбратьев, 48 тысяч человек младшего медицинского персонала и почти 32 тысячи водителей скорой помощи. По его словам, стимулирующие выплаты доведены уже до 66 788 человек, или 63,6% от всех медицинских работников. 

Выплаты, действительно, доведены, но суммы их оказались даже не смехотворными, а издевательскими. Как сообщает "Север.Реалии", в Мурманской области водители скорой помощи получили не обещанные 25 тыс. рублей в месяц, а по часам работы - кому 190 рублей, кому 200 рублей, кому 386 рублей. 

Фельдшер Александра Ануфриева со станции скорой помощи в Мурманской области перевозит больных из инфекционной больницы, но никаких премий не получала. "Нас привлекают сделать КТ, мы везем пациента в областную больницу в пределах города. Мы также ездим на вызовы и не знаем, есть там коронавирус или нет. Если пневмония, то идет подозрение на вирус. Мы берем мазки, отвозим их, - говорит Ануфриева. - Говорят, должны выплатить, но пока никаких надбавок не было. Водителям пришли деньги, но копейки... Кому 190 рублей, кому 200 рублей".

Врач-педиатр Мурманской областной станции скорой помощи Елена Дюдюкина также подтверждает, что выплат не было: "Мы - "детская бригада", нам ничего не доплачивают. Если будет выезд на пациента с коронавирусом, это где-то 386 рублей за смену".

Во Владимирской области доплаты фельдшерам от местных властей в апреле составили чуть меньше 260 рублей. Фельдшер станции скорой помощи Владимира Екатерина Ашаева за свои труды в апреле получила 259,42 рубля, пишет информагентство "Про Владимир". "Наш работодатель посчитал, что это расчет за минуты. Там даже был расписан пример: вот такой-то фельдшер был на вызове столько-то времени и одна минута стоила 2,44 рубля, представляете", - рассказала Ашаева.

По ее словам, самую большую выплату по этому показателю получил фельдшер педиатрической бригады - 1800 рублей. Все обещанные региональные выплаты были начислены за вычетом подоходного налога. Сотрудники скорой обратились в прокуратуру Владимирской области с просьбой разобраться в ситуации.

Прошел апрель, кончились майские праздники, в течение которых медики не переставали работать, а число больных росло. Во вторник, 12 мая, Светлана получила расчетный листок за апрель. И с удивлением обнаружила: благодаря тому, что больница была перепрофилирована для работы с коронавирусом, а сама она стала работать не только как хирург, но еще и как инфекционист, ее оклад уменьшился. По сравнению с февралем, когда не было эпидемии, заработок упал в полтора раза.

— Я оперирую, поэтому получала надбавку для врачей хирургического профиля, — объясняет Светлана (отоларинголог Покровской больницы в Петербурге). — У меня высшая категория, стаж больше 20 лет. Раньше мой базовый оклад составлял 50 336 рублей. За апрель я получила расчетный листочек: мой должностной оклад уменьшился на 6 тысяч, теперь это 43 996 рублей 80 копеек. Выяснилось, что теперь нас считают по тарифам инфекционных врачей, а они базово меньше, чем хирургические. Все стандартные надбавки — почасовые, ночные и так далее — рассчитываются от базового оклада, соответственно, наши заработки стали меньше. При этом мы продолжаем оперировать. Накладываем трахеостомы, проводим экстренные лор-манипуляции, когда необходимо.

Раньше медики в Петербурге получали доплату по так называемой дорожной карте: их работу оценивали в баллах, по баллам рассчитывали премии. Из квитка за апрель баллы пропали. Вместо них появилась загадочная персональная надбавка, у Светланы это 18 900, у коллег меньше. На «президентские» как-то не тянет.

— Получив зарплаты, ребята пошли в расчетный отдел выяснять, что это значит, — продолжает Светлана. — Им ответили: а что вы хотите, если вы официально работаете с ковидом с последних чисел апреля.

Формально Покровская больница действительно получила статус инфекционной в последних числах апреля. Однако новый, уменьшенный оклад Светланы почему-то распространился на весь месяц. (первый инфицированный пациент поступил в Покровскую больницу 31 марта)

Больше подробностей тут

В Нижегородской области работники скорой помощи, получив за работу с больными COVID-19 мизерные доплаты, организовали сход. Как сообщает нижегородский телеканал "Кстати", сотрудники "скорой помощи" из разных подстанций приехали на Сормовскую подстанцию на совещание, посвященное выплатам, получив расчетные листки. Как рассказала фельдшер скорой помощи Евгения Чуфыркина, она получила доплату в 1786,70 рублей, но некоторые водители скорой получили по 89 копеек.

Медицинские работники собрались на подстанции, куда должна была прибыть представитель замминистра областного здравоохранения, чтобы узнать, куда пропали деньги и почему президент деньги выделил, а до медиков они не дошли.

Но заместитель губернатора Нижегородской области, глава областного Минздрава Давид Мелик-Гусейнов назвал собрание на Сормовской подстанции "аморальным", "провокацией" и "заказухой". По его словам, "это была четко спланированная акция людей, который пытаются на очень тяжелой ситуации сколотить политические очки". Он обратился в следственные органы с требованием "найти зачинщиков этой чудовищной акции". Таким образом, требования медиков выплатить им деньги в правительстве области посчитали преступлением.

Выплаты медикам предусмотрены согласно двум постановлениям правительства РФ: N415 и N484. Первая выплата начисляется исходя из установленного процента от средней зарплаты в регионе, а вторая ("президентская" надбавка) - из расчета не более 100% на одну ставку, то есть от 25 тыс. рублей до 80 тыс. рублей в месяц.

По этим постановлениям предусматриваются "выплаты стимулирующего характера за фактически отработанное время". Но на местах "фактически отработанное время" истолковали как время работы непосредственно с коронавирусной инфекцией.

Глава Нижегородского Минздрава Давид Мелик-Гусейнов утверждает, что размер доплат медицинским работникам, фельдшерам и водителям скорой помощи зависит не от количества их смен, а от количества часов и минут, которые они проводят с пациентом, зараженным коронавирусом.

Эту схему расчета подтвердил и министр здравоохранения Мурманской области Дмитрий Панычев, объясняя начисления медикам в 300 рублей за апрель: "Фактическое время, которое сотрудник отработал на вызове к ковидному пациенту, составило 1,5 часа. Поэтому такая доплата и прошла". По его расчетам, если водитель скорой помощи отработал с больным 5,33 часа в течение четырех рабочих смены, то он должен получить не 12 598 рублей за четыре смены, а всего 1398 рублей за пять с половиной часов.

Вот таким образом из обещанных многотысячных доплат медикам за борьбу с коронавирусом "на передовой" получаются в реальности копейки.

После таких доплат региональным властям из Минздрава РФ пришло разъяснение, что расчет должен идти не по фактическому контакту с пациентом с коронавирусом, а за все время, которое человек присутствует на работе, то есть за полную смену.

Как заявила замглавы Минздрава России Татьяна Семенова, стремление некоторых руководителей "оптимизировать" стимулирующие выплаты медикам за помощь пациентам с коронавирусной инфекцией, например, рассчитывать их "по минутам", не имеет под собой оснований и потребует серьезной оценки.

После этого схемы начисления в регионах стали срочно пересчитывать, обещая выплатить все деньги в ближайшие дни.

Источник: https://www.newsru.com/russia/14may2020/moneymedics.html

Мужчина держит за руку своего 13-летнего сына, который был убит в результате российского удара по Харькову 20 июля 2022 года.

Дектярёв вышел к "хабаровчанам"

Обстановка в Молдове и Приднестровье. Ситуация накаляется. В ПМР введён красный уровень «террористической опасности».

В Приднестровье взорваны две самые мощные вышки радиоцентра, транслировавшего российское радио. К счастью, никто не пострадал.

Также есть сведения, что обстреляна авиабаза ПМР, но эти сведения пока нельзя подтвердить.

Всё говорит о том, что Россия усиливает провокации в районе оккупированного Приднестровья, чтобы начать "денацификацию братской Молдавии".

 Планы спалили и сами русскомирные, а точнее глава ДНР Пушилин. Похоже, что стоит ожидать наступление российских войск на Одессу.

Дополнено:  Российские гос. СМИ пишут: Руководство Приднестровья в ближайшее время примет решения в защиту интересов республики. 

Дополнено 2: В ПМР введен красный уровень террористической опасности, он предусматривает принятие дополнительных мер по обеспечению безопасности, сообщил лидер ПМР.

Пророссийские сепаратисты сообщили, что в Приднестровье зафиксировано уже три "теракта": против здания МГБ, воинской части в селе Парканы и вышки радиотелецентра.

Воспоминания украинского солдата Евгения Ковтуна о последнем бою за Донецкий Аэропорт

Среди парней никто не был в стороне, даже раненые ребята, которые были в сознании, старались помочь - заряжали боекомплект, передавали магазины, чистили оружие, все были задействованы, как на конвейере. Практически каждый из нас думал, что мы погибнем и никто про наш подвиг, возможно, никогда не узнает. Но мы знали себе цену, знали за что стоим, да и просто дошли до такой грани, когда понимая, что нас может ждать, остается только одно - воевать до конца.

Я - солдат первого батальона 93-ей бригады, которая дислоцируется в Песках. Наши ребята до последнего стояли в аэропорту.

Живу в Киеве, до войны работал инженером в IT-сфере. Меня мобилизовали в августе, а до этого в армии я не служил. После двухнедельного учебного центра попал в 93-ью бригаду.
По специальности я - помощник гранатометчика, потом получил еще одну специальность, но озвучивать ее не стану, по ней я и поехал в аэропорт. А еще поехал туда из-за своего друга Дениса, его отправляли как корректировщика. Получилось так, что мой друг попал на диспетчерскую вышку. Он там прославился своим героизмом. И был подан на награды, но пока ничего не получил. Да и не из-за наград мы туда ехали, а просто выполняли свою работу. А я попал на новый терминал.
У меня уже было одно осколочное ранение в руку, полученное в Песках, но даже с наполовину рабочей рукой меня тянуло на передовую. Пока лечился в Киеве, не мог дома полноценно заниматься какими-то вещами, зная, что меня там ждут ребята. Надо все дела доделывать до конца - это мой принцип. А война не закончена, значит, дело не сделано.
Психологически к аэропорту я был подготовлен, потому что видел смерть своих ребят, знал, что такое обстрелы, что такое ближний бой, когда непосредственно видишь врага.
В новый терминал мы приехали 6 января, это был последний день зеленого коридора.
Мы называли его "коридором позора", поскольку нам приходилось останавливаться и вылезать с "Уралов", затем нас строили, обыскивали, смотрели, что мы везем, сколько нас едет и так далее. Мы ехали со своим штатным оружием, но враги установили свои правила: магазины должны были быть отстегнуты, а рожки - пустые. Снаряженным может быть только один рожок, но он не должен был быть пристегнут. Это абсурдная ситуация, но таково было решение командования, и мы не могли его обсуждать.
В терминале на 2-3 день после приезда, то есть 7-8, числа мы поняли, что по сути, перемирие закончилось, поскольку враг активизировался и начал атаковать со всех сторон. Но оборону мы держали абсолютно нормально. Мне помогал контакт между мной и Денисом, я знал, что он прикрывает меня справа на вышке, и пока он там - врагам с той стороны не пробраться. Однажды это подтвердилось, числа 10 или 11: я отдыхал после смены на посту, он мне позвонил и сказал: "Вы спите, а к вам подошла одна группа ополченцев, довольно значительная, около 50 человек и начинает приближаться вторая". Но попросил нас ничего не делать и чтоб даже офицеры не выходили по рации с нашей стороны. Сказал только усилить посты, мы сразу это организовали. Он сам красиво скорректировал огонь и группы были полностью разбиты.
Когда враги поняли, что с этой стороны к нам подойти не могут - начали применять танки, чтоб у них была возможность заходить со стороны Донецка, а также планово разрушать терминал и диспетчерскую вышку, которая была нашими глазами и ушами. В итоге башня пала. Была разрушена не до основания, но она наклонилась и рухнула. Я знаю, что там пострадали многие ребята, но все же оттуда они не ушли. После жесткого штурма терминала у нас был очень длительный бой. Но благодаря помощи нашей артиллерии мы отбили атаку. А вечером сепаратисты снова запросили перемирие, но не у нас, а у командования. Для того, чтоб собрать своих раненых и погибших, я спросил у коменданта, что случилось, почему перестала работать артиллерия. Мне сообщили, что дали добро на перемирие. Я посчитал, что, может, с какой-то стороны это и правильно, потому что нам тоже надо было собрать своих "двухсотых" и "трехсотых". Но когда наша арта перестала работать, враги воспользовались обломками вышки, как ступеньками, и подобрались к терминалу, с донецкой стороны, отчего наша линия обороны была немного сломлена, поскольку мы не могли контролировать эту территорию.
Всего нас было не так уж много, приблизительно человек 50 из разных бригад: 81-ой, 90-го и 74-го отдельного разведбата и моя 93-ья. У каждого была своя зона ответственности, мы держали врага, который двигался со старого терминала, это был пост "калитка" в первом зале. Этот пост, как и первый, простоял практически до конца. На этажах шли тяжелые бои, а сверху нас закидывали гранатами. На лестнице оборону держали бесстрашные пулеметчики. Одного из них ранили, в него вошло несколько пуль, позже его забрали медики, а судьбу второго я не знаю, но держались они до последнего.
Поскольку нас сильно зажимали, мы решили отодвинуться и держать один зал, большую территорию удерживать уже не было возможности. Стали создавать баррикаду вокруг него и хотели взорвать лестничную клетку. Я побежал вниз, чтоб найти саперов и на одном из этажей за дверью услышал голоса сепаратистов. Дверь была прострелена, они пытались прорваться, выламывая ее, но один из пулеметчиков их удерживал до тех пор, пока мы не сделали баррикаду из подручных средств, которые, на самом деле, защищали только визуально и легко простреливались. Наш сапер успел заминировать лестницу, но подорвать не успел, его и пулеметчика ранили. Зато мы успели вытащить раненых и отойти в зал.
боец ковтун
Несмотря на то, что мы теряли территорию, никто не собирался сдаваться. Я даже намеков от ребят не слышал про такое. Все были обозлены, потому что поняли, что правил войны для сепаров и наемников не существует. Мы дали им возможность эвакуировать своих, а они нам - нет.
Затем день за днем нас потихоньку зажимали. Для нас стерлось понятие "день-ночь", потому что некоторые бои длились чуть ли не сутки. Прорывались новые ребята, но часто не доезжали. А те, которые приезжали за ранеными, для меня - герои, потому что они знали, куда едут, и что это могло стать "билетом в один конец". И хотя часто им не удавалось никого забрать, потому что их машины сжигали, они все равно ехали повторно. Среди таких ребят Рахман и Андрей Север. А еще они ехали для того, чтоб быть нам подмогой, потому что те, кто стояли с 6 числа, уже были вымотаны.
Когда мы оказались в одном зале, нас начали подтравливать газом, сначала слезоточивым, потом перцовым. Но мы научились с ним бороться: брали влажные салфетки и засовывали под балаклаву, хотя тогда был сильный мороз, салфетки замерзали, но каждый старался носить их под броником, чтоб разморозить. Хуже было тем ребятам, которые в этот момент находились на постах, потому что после газа всегда ждали, что враги пойдут в жесткое наступление. Но такое случалось нечасто, потому что идти на нас они тоже не особо хотели. Видя, что хоть мы и загнаны в угол, и отходить нам некуда, но сдаваться мы не будем, они понимали, что малой кровью нас не взять и стоять мы будем до конца, а потери у них были и без того достаточно тяжелые.
Но бесконечно так продолжаться не могло. Я понял, что терминалу пришел конец, когда сепары зашли на верхние этажи и заняли подвал. Тактически они оказались в хорошем положении. Команды отходить для нас не было, да и возможности такой не было, поскольку мы были почти окружены. После морозов, которые достигали за 28 градусов, спать нормально нельзя было, да и кушать из-за постоянных обстрелов тоже. У меня, видимо, от усталости, поднялась высокая температура, а от пуль, которые попали в бронежилет, было сломано ребро Но каждый считал, что если не можешь стоять, то можно отстреливаться лежа. Среди парней никто не был в стороне, даже раненые ребята, которые были в сознании, старались помочь - заряжали боекомплект, передавали магазины, чистили оружие, все были задействованы, как на конвейере. Практически каждый из нас думал, что мы погибнем и никто про наш подвиг, возможно, никогда не узнает. Но мы знали себе цену, знали, за что стоим, да и просто дошли до такой грани, когда, понимая, что нас может ждать, остается только одно - воевать до конца. Единственное, что было страшно - попасть в плен. Для себя я принял решение в плен не идти и последние дни даже спал с гранатой. Я понимал, что все скоро закончится, помощь не подходит, а та, что подходит, она просто попадает в ту же ситуацию, что и мы. Но то, что про нас помнили, добавляло сил, плюс нам многие звонили, узнавали ситуацию; вся Украина за нас переживала, молилась. Включаешь телефон, а там 110 смсок: " Мы молимся за вас, держитесь!!" - и все в таком духе. Из моих ребят, из 93-ьей, в последние дни нас оставалось всего лишь три человека из десяти.
А подорвать нас решили, наверное, потому, что отчаялись пытаться захватить. Мы выжили, но всех завалило и сильно контузило. Как-то откопались, нашли оружие и стояли дальше. Мы пытались сделать 3 линии обороны, хоть и невысокие, чуть ниже колена. Кто покрепче, лежал за первой и второй линией, а раненых оттянули за третью. Так мы переночевали ночь, а к обеду следующего дня нас подорвали снизу. Практически все провалились в подвал. Тогда мы больше всего потеряли ребят, поскольку почти три этажа рухнуло нам на голову. Блоки перекрытия сильно завалили людей, доставать их было тяжело. Но даже в этой ситуации я не слышал панических настроений.
Меня завалило стеной, приходя в себя, я почувствовал, что ноги рабочие, но вылезти сам не мог, а враги как раз пошли в наступление. Ко мне подбежал один товарищ, увидел мою руку, которая торчала из минваты - я пытался разгрестись. Он хотел меня вытащить, а я говорю: "Не надо, пока что главное - отстреливайся, а я - нормально, живой". Он сказал, что у него заканчивается БК. Тогда я свою разгрузку руками нащупал и передал ему. Он таки отбился, правда в тот момент прилетела граната и нас немного покоцала.
Меня откопали, а остальных пацанов мы доставали, пока были силы. А вот двоих моих ребят завалило и их не нашли. Многие были без сознания и не давали знать о себе. Но самое печальное и самое невыносимое было - это ребята, которые звали на помощь, а мы не могли им помочь. Чтоб их достать нужна была техника.
После завала боекомплекта и оружия у нас осталось минут на 20 боя и то очень вяленького. В какой-то момент я просто отключился, меня разбудил один товарищ, Вова, и сказал, что будем выходить. Я ответил ему, что не могу встать, а он говорит, что ему тоже тяжело, потому что прострелены ноги. Но таки собрались с силами, я помог ему встать и мы стали выбираться. Идти по взлетке - это 99 из 100 - смерть, но по крайней мере, я понимал, что погибну с оружием в руках и в плен меня не возьмут. Уходили многие, а некоторые остались охранять тяжело раненых, выносить их не было возможности. Многие из них умирали у нас на глазах. Мы решили, что из тех, кто выйдет, хоть кто-то сможет добраться до своих, рассказать, что случилось и с какой стороны можно подъехать, чтоб забрать остальных.
Нам повезло, потому что было темно, и я думаю, что враги приняли нас за сепаров. Тогда что-то произошло, и не было мобильной связи и рации тоже глушились. Может, это как-то повлияло на то, что нам удалось выйти, потому что шли мы тупо по взлетной полосе. А дошли не все, потому что как таковой дороги не было, а в темноте после таких контузий и с травмами ориентация теряется, элементарно от усталости плохо соображаешь. Был туман, многие просто потерялись, некоторые падали в воронки. Но потом разыскали практически всех.
Мы вышли на метеостанцию утром, нас забрал БТР и отвез в Водяное, оттуда нас отправили по госпиталям. Я знаю, что судьба моих двоих ребят, их позывные Борода и Якут, которые там до последнего стояли, - неизвестна, но слышал такую информацию, что их под завалами нашел враг и что вроде как они в плену. Надеюсь, что если это так, их удастся обменять. Мертвыми я их не видел и в списках тоже. Ребят из плена надо вытягивать, и нашему руководству и командованию стоит не забывать о тех, кто стоял там насмерть.
Никто так не хочет мира, как солдаты, которые воевали, потому что мы видели. какое горе приносит война всем: военным, мирному населению, природе, домам. Это такая травма, которая не залечится. Для меня - это тяжелые воспоминания. Но любая война заканчивается миром, как бы там ни было. Вопрос: какой ценой? Многие ребята выжили и собираются ехать опять воевать. Я тоже прохожу ВВК (военно-врачебная комиссия, - ред.), меня отправили дообследоваться, потому что травмы были серьезные, но я хочу вернуться на фронт. Моя война еще не закончена! Год отвоюю, а там будет видно, что дальше. Мы, как люди гражданские, пришли на войну помочь нашей стране, помочь армии. Но воевать всю жизнь мы не можем. У нас есть семьи, и того снабжения, которое получаешь там, недостаточно для того, чтоб прокормить родных. Впрочем, все эти годы мы жили только для себя, покупали хорошие машины, квартиры, но никто никогда не думал об армии. Та свобода, которую мы получили, далась как-то легко и спокойно, становление нации как таковой мы не прошли. Может быть, теперь оно вернулось нам всем с лихвой, и мы должны пройти этот путь.
Самое тяжелое на войне - это смотреть, как твои раненые товарищи требуют помощи, а ты не всегда им можешь помочь. Люди важны и ценны. Только на войне понимаешь, что тот, кто сейчас находится рядом возле тебя, может прийти к тебе утром, чтоб попить кофе, а через час его может не быть в живых.
А у тех ребят, которые погибли, остались дети. Отцов им никто не заменит, но мы, если выживем, будем пытаться помочь сгладить эту утрату, поскольку их отцы погибли, защищая эту родину. И не дадим власти забывать об этих детях. Как нельзя забывать и о нас, солдатах. Мы не должны думать про свой тыл, а тыл для нас - это обеспечение семей и какие-то гарантии от государства. Очень многие не получили даже справок о том, что воевали. Мы удивляемся тому, что гражданские не понимают, что идет война, но гораздо печальнее, что некоторые военные этого тоже не понимают. Некоторые штабы работают с выходными, проходными, ну а на передовой выходных нет. Пройдя войну, мы все меняемся, и психика у многих нарушена, потому что многие из нас десятки раз прощались с жизнью. Какая-то мирская мелочь - это дикость для солдата, поэтому многие могут неадекватно реагировать. Обществу надо к нам привыкать. Нужно, чтоб человек вернулся и был нужен на работе, чтоб ему помогли адаптироваться. Мы воюем для того, чтоб добиться каких-то перемен в этой стране, но мы должны получать что-то взамен: политикам надо общаться с людьми, а офицерам общаться с солдатами. Тогда, может, сообща мы придем к чему-то новому.

Источник: https://goo.gl/acViTh

Первая реакция зарубежных стран.

1. Первой отреагировала Литва, которая является, без преувеличения, самым главным союзником белорусского демократического общества в ЕС вместе с Польшей. 

Президент Литвы Гитанас Науседа призывает НАТО и Евросоюз немедленно отреагировать на ситуацию

«Я призываю союзников по НАТО и Евросоюзу немедленно отреагировать на угрозу, исходящую от беларусского режима для международной гражданской авиации. 

Международное сообщество должно принять срочные меры для предотвращения повторения подобных инцидентов. Я буду говорить об этом завтра в Брюсселе».

В МИД Литвы был вызван временный поверенный в делах Беларуси, у которого потребовали немедленного освобождения всех пассажиров и членов экипажа Ryanair.

«Беларусские власти точно знали о нахождении на борту Романа Протасевича»

Вот что сказала старший советник президента Литвы Аста Скайсгирите: 

«Операция по посадке самолета в Минске очень похожа на действия беларусского КГБ и была спланирована заранее, беларусские власти точно знали о нахождении на борту Романа Протасевича».

«Берлин требует от Минска немедленного разъяснения ситуации вокруг рейса и задержания журналиста», — МИД ФРГ.

МИД Австрии предложил провести независимое расследование инцидента с экстренной посадкой самолета, а также потребовал освободить Романа Протасевича.

Журналист Bellingcat Христо Грозев дал свой комментарий о произошедшем

«Это является серьезным нарушением Чикагской конвенции [конвенции о международной гражданской авиации] и может квалифицироваться как террористический акт, ставящий под угрозу сотни жизней на борту и на земле. 

Если до сих пор Беларусь не была полноценным государством-изгоем, то теперь она, безусловно, стала им. Иран и Северная Корея не осмелились бы на такой шаг».

Президент Европейской народной партии, экс-глава Евросоюза Дональд Туск:

«Лукашенко стал угрозой не только для собственных граждан, но и для международной безопасности. Его акт государственного терроризма требует немедленной и жесткой реакции всех европейских правительств и институтов».

Глава Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен:

«Совершенно недопустимо принуждать самолет Ryanair, летевший из Афин в Вильнюс, садиться в Минске.

Все пассажиры должны немедленно получить возможность продолжить свой путь в Вильнюс, должна быть обеспечена их безопасность.

Любое нарушение международных правил, касающихся воздушного транспорта, должно иметь последствия».

Премьер Польши Матеуш Моравецкий:

«Я обратился к главе Евросовета с просьбой расширить повестку завтрашнего саммита Евросовета пунктом о немедленном введении санкций против режима Лукашенко. Захват гражданского самолета — это беспрецедентный акт государственного терроризма, который не может остаться безнаказанным».

Но что-то вечно...

Ночь пред вероятной бурей. Генштаб ВСУ сообщает, что российская группировка в Приднестровье приведена в полную боевую готовность. СБУ сообщают о готовящихся провокациях.

Со второй половины дня на дорогах в Тирасполе, столице ПМР, появились заграждения. Резко возросла активность военных.

Объездная дорога находится практически на территории Молдовы и в случае чуда если российским войскам и ПМРовцам хватит сил для захвата этой дороги, порт Измаил, Белгород-Днестровский и другие поселения области на запад от Лимана отрезаны от остальной Украины.

Возможно, что даже планируется десантная операция по морю, но это так, мои мысли, иначе зачем взрывать мост напрямую соединяющий Одессу с Белгородом-Днестровским и Измаилом, как не для того, чтобы отрезать подход подкреплений? (Заодно попытаются вернуть Лукашенке флагман и единственный корабль его морского флота)

СБУ сообщают о готовящихся провокациях в Приднестровье

Российские спецслужбы взяли курс на расшатывание ситуации в т.н. Приднестровской республике. Об этом свидетельствуют не только взрывы на территории непризнанной ПМР, но и ряд информационных сообщений, распространяемых пропагандистами России.

Вероятно, после «мощного разоблачения неонацистов с неразборчивой подписью», ставших за сутки уже настоящим мемом, ФСБ придумала себе новое дело.

Среди прочего – от имени СБУ в различных телеграмм-каналах распространяется обращение к «гражданам ПМР» с призывом к эвакуации якобы из-за угрозы артиллерийских обстрелов со стороны Украины.

Призываем никоим образом не верить этому бреду и понимать, что у всех жителей т.н. ПМР, да и всей Европы в целом, есть одна главная угроза – российская федерация, которая из-за неадекватных действий своего руководства готова устроить любые провокации.

В то же время Центр противодействия дезинформации при СНБО информирует, что Россия имеет целью открыть дополнительный фронт в Одесской области с помощью Приднестровья.

В ГУР также предупреждают о подготовке РФ ракетного удара по «ПМР» с жертвами среди мирного населения.

Таким образом, возможно осталось всего несколько часов до того, как "начнётся". Пожелаем Молдове и Украине удачи в нелёгком деле борьбы с рашизмом.

Не ждем, а готовимся.

В США подготовили законопроект о ленд-лизе с Украиной.

Закон предлагается оставить в действие до тех пор, пока Россия не уберет войска от границ Украины на уровне "до марта 2021-го".

"Этот закон позволил бы снова служить арсеналом демократии и обеспечить Украину смертоносным оружием против российской угрозы ее суверенитету", - сказал Корнин.