крымский бандеровец

Цап-царап

"...со взятой под контроль российскими военными..."

Данные Британской разведки по состоянию на 1 марта

Как я оказался в Канаде.

Почему в России не будет Майдана

Про чудовищные высказывания пропагандистов

Как к ним лучше относиться, что с ними делать, а что нет.
Спойлер: название видео пародийное, а вот к превью стоит прислушаться.

Двадцать лет. Двадцать лет они перевооружали армию. Накачивали её каким-то невероятным балом. Двадцать триллионов, что ли, влили. Орали из каждого утюга про аналаговнетное гиперзвуковое суперсовременные оружие. Пускали «Булавы». Тонули в «Лошарике». Ходили «Арматами» по Красной площади. Строили, блядь, какие-то «Тигры», машины сопровождения танков БМПТ «Терминатор» и про какую только чудо-вафлю не рассказывал с телевизора Киселев, Попов и Скабеев. 

Во время вторжения никакой «разведки боем» не бывает. Ровно напротив - в клин кидают все самое лучше, самое боеспособное, самое элитное, чтобы по максимуму использовать фактор внезапности и вклиниться на максимальное расстояние. Внезапность - это все. А

ГДЕ?????

Где, блядь? 

Где вот это все, что было у них супер-пупер навороченного в телевизоре? 

Смотрю на фото и на видео - все те же старые древние БТР-80, правда, модификации «А», и мотолыги. 

Мотолыги, блядь!!!!

МОТОЛЫГИ!!!

И какие-то зачуханные солдаты на этих мотолыгах, на фоне которых боец Теробороны выглядит уже терминатором. 

Блядь, у меня полное дежа-вю. Мотолыга, бьющаяся в агонии во дворах Оболони перед смертью, горящие на окраинах города бэхи, и трупы в российском камуфлеже вокруг них в снегу. Это девяносто четвертый же год, да? 

Да и то - по пути до Грозного не было ни единой потери. Вошли, как на параде, и стали на площади. А потом пришла ночь…

Здесь же даже уже по пути расклевали так, что только ошметки летят. 

За день навалили столько, сколько за три недели в Грозном. 

А ночь еще даже не пришла. 

Финская война. Это чистой воды финская война. Когда армия СССР, считавшаяся тогда на весь мир непобедимым монстром, должна была просто как орех - да какой орех, как семечку - раздавить Финляндию за несколько часов и не оставить от неё даже воспоминания. Финнам не отводили и нескольких суток.

Чем все закончилось, помнят все. Сто пятьдесят тысяч трупов и семьдесят отвоеванных киломтеров. По две тысячи на километр. 

Сейчас происходит все ровно то же самое. Только страна по площади и протяженности больше в два раза, а по населению раз так в десять примерно, и насыщена современным оружием. 

Финляндию просто банально закидали мясом. 

Украину замучаются мясом закидывать. 

Кладбищ под Ростовом не хватит. 

Нью-Йорк Таймс вчера написала, что, по мнению Пентагона, Киев падет в течение девяноста шести часов. 

Я черт его знает, как они этим железом собираются захватывать четырехмиллионный город, насыщенный теробороной, за четверо суток - на двух трофейных Камазах попытались вон уже - но суть в следующем. 

Суть в том, что Запад ожидал быстрого падения Украины. Как и тогда. Как и в сороковом. Семьдесят лет назад. 

И считал неразумным вмешиваться и помогать. Они махнули рукой. И решили не лезть. 

Ну, и правда, зачем отдавать стране оружие, если она гарантировано падет. Пустая трата. Тем более, это оружие затем окажется у врага. Логично. 

А сейчас они затаились и наблюдают. 

И если Украина продержится эти несколько дней - а блицкриг захлебнулся уже гарантированно - и будет сопротивляться, и будет уничтожать врага, и весь мир вновь облетят фотографии заледенелых советских солдат по обочинам финских дорог - то Запад опять включится. У него не будет другого выхода. 

Опять начнется помощь Украине, опять пойдет оружие, опять будет поддержка. И уже на новом уровне. 

Финская армия после той войны стала одной из лучших. 

Украинская станет лучшей. 

И Украина держится. 

Сегодня, 27 февраля, в седьмую годовщину убийства Бориса Немцова, самое время вспомнить балладу Дмитрия Быкова "Тень", написанную им в 2015-м по этому поводу

«Россия кончается Крымом»

Страшна не сама по себе хренотень

В российских редеющих кущах,

Но то, что ложится зловонная тень

На восемь веков предыдущих, 

С их русской идеей про русский Эдем,

С их вечной Вандеей, владеющей всем,

Со всеми мечтами и снами,

Которые кончились нами. 

На карту поставлены реки, леса,

Просторы с ветрами, полями,

История вся и поэзия вся –

Никак не уйти в пополаме! 

Под знамя поставлены Пушкин, Колчак,

Романовы, Сталин и старший Собчак,

И жертвы, и те, что пытали,

Скрываются в общем портале. 

Не сам ли Державин, державен и хвор,

Был предан престолу без лести?

Не Пушкин ли молвил, что все это спор

Славян меж собой – и не лезьте? 

Не Сталин ли нам возвратил РПЦ?

Не Жуков ли с нами во вражьем кольце?

Под ними трещащая льдина,

На ней они все заедино. 

…У нации тоже случается рак –

Поистине худший из раков;

Стоял у истоков его не дурак,

А чинный мыслитель Аксаков. 

Языков, Самарин, Попов, Хомяков

Писали на лучшем из всех языков –

Не их ли ветвистые фразы

Пустили в него метастазы? 

Все было – и Грозный, и глад, и Бирон,

И пытки, и бунты с коммуной,

Но вызовы, лезшие с разных сторон,

Сжирались системой иммунной. 

Но время себя ухватило за хвост,

А клетки решили, что рак – это рост,

И все накрывается крепкой,

Рехнувшейся раковой клеткой. 

Историю русскую, выскажем вслух,

Венчает не птица, а крыса.

Так дух нибелунгов и Шиллера дух

Когда–то нацизмом накрылся, 

Легенда о Фаусте так умерла

В тени хакенкройца, под сенью орла,

И фюрером кончился Дюрер,

И Лютер от этого умер. 

Ужасен злодей, но ужасней дебил,

Парашливый пафос острожный.

Хоть Пушкина Сталин еще не добил –

Теперь его шансы ничтожны. 

Чего там – и Тютчев, и Блок, и Толстой

По полной вложились в текущий отстой,

А Федор Михалыч особо –

Такая в нем буйствует злоба. 

Тут все состояло из двух половин –

Из ангелов и негодяев;

Читались, допустим, не только Ильин,

Но также и Франк, и Бердяев; 

Однако в процессе стремленья на дно

Все эти тенденции слиплись в одно,

А жажда покоя и воли

Сегодня свелась к «Мотороле». 

Глядишь ли в окно на весенний пейзаж:

Он скалится алчно и подло.

Сквозь крымскую даль проступает «крымнаш»,

И море предательством полно. 

Услышу ли поезд в ночи, например, –

А поезд стучит: ДНР! ЛНР!

Вот так побеседуешь с немцем –

А в нем проступает Освенцим. 

Люблю амфибрахий, державный разбег!

Сама набегает цитата:

Как ныне сбирается вещий Олег –

Та–та–та, та–та–та, та–та–та. 

– Куда ты ведешь нас? Не видно ни зги!

Шибанов молчал из пронзенной ноги.

Случайно средь шумного бала

Шипя между тем выползала… 

Пространство, родство, большинство, торжество,

Горючая жидкость и рухлядь…

Но что нам останется после того,

Как эта конструкция рухнет? 

Как только эпоха свершит самосуд,

Название «русский» к чему отнесут?

Ведь все эти рожи, о Боже, –

Развитье традиции тоже? 

…Как только рассеялся черный туман,

Тогда, в назиданье внучатам,

Остатки спасти вознамерился Манн,

И «Фаустус» был напечатан. 

По правде сказать – ничего он не спас:

Остался от фауста ржавый каркас.

В преддверьи последнего часа

У нас уже нет и каркаса. 

Вот в это уперлись слова и дела

Искателей правды и света.

Победа – их общей победой была,

И общим вот этим – вот это. 

Меня утешает лишь то, что иду

Ко дну в этом общем бескрайнем ряду,

Где все как в наброске любимом –

Россия кончается Крымом.