картинки про стабильность

МВД Беларуси предложило внести бело-красно-белый флаг и лозунг «Жыве Беларусь» в перечень нацистской символики и атрибутики, сообщает Telegram-канал ТУТ БАЙ

Степан и Северная Салтовка

Кот из Бучи, пережил оккупацию, попал в Беларусь, вернулся к хозяевам в Чехию

Владелица кота Елена Кукурузка рассказала историю одесскому медиа Думская

«Мы живем в трех километрах от Гостомельского аэродрома, в лесной Буче, — говорит она. Сейчас Алена с полуторагодовалым сыном нашла приют в Чехии и с содроганием вспоминает конец февраля. – Когда ночью они начали нас бомбить, я впала в какой-то ступор, обняла сына и просто сидела на кровати, никуда не хотела. Муж уговорил меня. Сошлись на том, что он отвезет нас в Житомир, а сам вернется обратно за вещами и нашим котом Максом. Я взяла один рюкзак, муж был просто в спортивном костюме. Когда мы доехали до границы Киевской области, начали звонить соседи и говорить, что поселок бомбят и высадился десант. Мы поняли, что возвращаться некуда».
В начале марта поселок оккупировали, а в доме молодой женщины поселились уроженцы российской глубинки.

«У Макса всегда полные миски воды и корма, но это все равно на пару дней, — вспоминает Алена. – Мы позвонили соседям, попросили выбить окна, но не успели. Россияне поставили у нас во дворе свой БТР, вырыли вдоль забора окоп. Сосед-дедушка не выехал и из подвала нам рассказывал, что происходит. Первое время Макса видели в поселке – он один такой рыжий».

В конце марта украинские защитники выбили неприятеля из Бучи, и мир смог увидеть «следы» российского сапога.

«Весь дом был разбит и разграблен, — рассказывает наша собеседница. – Мебель испортили, исписали матерщиной, личные вещи вытряхнули из шкафов. Все лежало в куче при выходе, наверное, собирались украсть, но не успели. А в детской комнате наши саперы обнаружили растяжку с гранатой. Мы начали искать Макса. Я надеялась, что он живой и его вывезли волонтеры, которые спасали домашних животных. 38 дней я упорно верила, что он жив. Без доказательств, вопреки тому, что все писали, что в нашем поселке был ад. Наверное, задолбала все фонды и волонтерские центры и группы поддержки Гостомеля и Бучи».

Месяц назад телефон Алены завибрировал от звонка с незнакомого номера. Звонили на вайбер из Беларуси.

«На кулоне были ваши контакты, мы не знали, звонить или нет и как вы отнесетесь к белорусам, после всего, что происходит», — сказала девушка на другом конце трубки.

Оказалось, что Макса выкрали россияне. Кот проехал больше 300 км на броне российского БТРа вместе с украденной у жителей Бучи и Ирпеня бытовой техникой. В районе Гомеля мейн-куну удалось сбежать и прибиться к местным жителям.

«Я сначала подумала, что меня разводят, — говорит Алена. – Но девушка скинула фотографию Макса и ошейника с кулоном — там на обратной стороне QR-код с моими контактами».

Белорусские волонтеры помогли сделать Максу новый ветеринарный паспорт и чип - без документов вывезти животное за границу невозможно – и передали его польским волонтерам на границе. Сейчас порядком исхудавший и постриженный кот (во время мытарств животное облили чем-то клейким) воссоединился с семьей в Чехии.

«Странно, но слова о том, что кот из Украины и что мы жили в Буче, срабатывали как код: никто с меня не взял денег, при первом знакомстве онлайн извинялись. За Лукашенко, за то, что так все».

Предвыборный баррель: почему Путину придется менять стратегию

Российские власти озабочены в связи с появлением более пессимистичных сценариев в отношении мировых цен на нефть, чем заложенные в бюджет 2016 года $50 за баррель. Пока официальный прогноз предусматривает дефицит федерального бюджета на следующий год в сумме 2,36 трлн руб (3% ВВП) и снижение объема Резервного фонда чуть более чем до 1 трлн рублей к концу 2016 года (сейчас объем Резервного фонда — 3,9 трлн рублей). Вместе с тем Минфин недавно подготовил алармистский прогноз, предполагающий, что среднегодовая цена нефти может составить и $40, что дополнительно увеличит бюджетный дефицит на 1,6 трлн рублей, или до 5% ВВП.

В этом случае Резервный фонд может оказаться практически исчерпан уже через год.

У Центробанка есть и более пессимистичные допущения. Один из сценариев предполагает, что в следующем году среднегодовая цена нефти может составить $35 за баррель. Это уже ставит под вопрос весь текущий политический курс, предполагающей, по сути, «пережидание» низких цен на нефть, с сохранением текущего уровня бюджетных расходов и финансированием дефицита за счет проедания Резервного фонда.

Как поведет себя цена на нефть, большой вопрос, требующий отдельного анализа. Пока на рынке сохраняется избыток предложения, хранилища переполнены невостребованной на рынке нефтью, прогнозы по мировому спросу слабые. И хотя низкие цены неизбежно будут выводить с рынка большие объемы добычи (сланцевая добыча в США уже активно падает, на очереди закрытие проектов на глубоководном шельфе), пока имеющееся изобилие сохраняется, и неясно, сколько оно сможет продлиться. В этих условиях, как уже говорилось, алармистские прогнозы, стимулирующие сокращение расходов, более уместны.

Российский Минфин еще весной начал активно говорить об экономии — в апреле министр Антон Силуанов предложил сократить расходы федерального бюджета — 2016 на 1-1,5 трлн рублей. Однако к августу эти разговоры прекратились, и в итоге в Думу был внесен бюджет, консервировавший старый уровень расходов (более 16 трлн рублей в год на 2016 год, что планировалось еще при дорогой нефти в трехлетнем бюджете на 2015-2017 годы). Разговоры о сокращении расходов тогда прекратились, и было объявлено, что дефицит будет финансироваться за счет Резервного фонда.

Скорее всего, это связано с явным указанием Владимира Путина сохранять расходы примерно на плановом уровне (плюс-минус отдельные флуктуации). Примерно тогда же, в августе, Игорю Сечину и ряду других высокопоставленных лоббистов было отказано в финансировании их проектов за счет Фонда национального благосостояния (ФНБ). Сейчас там примерно 4,8 трлн рублей, после исчерпания Резервного фонда ФНБ может рассматриваться как дополнительный источник финансирования дефицита.

Наметились примерные контуры «стратегии дожития» до президентских выборов, избранной Путиным: в целом не сокращать расходы, не раздражать крупные социальные группы, создавать общее впечатление что «все идет по-старому», невзирая на «отдельные трудности», использовать накопленную кубышку для финансирования дефицита, а поэтому отказывать лоббистам, нацелившимся быстро растратить ФНБ.

Однако такая стратегия была бы жизнеспособной только при одном сценарии: нефть в 2016-м действительно будет стоить не меньше $50 за баррель, а потом начнет расти. Видимо, в момент составления бюджета Путина в этом убедили. Сейчас, когда Brent и Urals впервые за семь лет пробили планку $40 и стремятся дальше вниз, риски существенно возрастают.

Это значит, что Путину уже не удастся дотянуть до президентских выборов со старым уровнем расходов, и придется наносить болезненные удары по целому ряду бюджетополучателей.

Минфин в своих алармистских сценариях вновь, хотя и осторожно, заговорил о необходимости существенного сокращения госрасходов. На первый план там выводится идея дополнительной приватизации на сумму до 1 трлн рублей. Однако реалистичность пополнения бюджета за счет приватизации — большой вопрос: пока основные стратегические активы сконцентрированы в руках влиятельных госкомпаний, которые будут всячески сопротивляться продаже их акций, как это и происходило в последние годы (вспомните бесконечно переносимые плановые сроки продажи миноритарного пакета «Роснефти»). Именно поэтому первому вице-премьеру Шувалову пришлось даже опровергать слухи о якобы готовящейся ускоренной приватизации. Но раз госмонополии имеют мощные рычаги для блокировки приватизации, призрак масштабного сокращения расходов вновь появляется на горизонте. Это заставляет пересмотреть стратегию «ничего не менять до выборов», что грозит президенту серьезными политическими последствиями в виде недовольства пострадавших от триллионного сокращения расходов групп. Ситуацию осложняет и то, что ближайшие девять месяцев пройдут под знаком федеральной парламентской кампании — уж точно не время, когда удобно сокращать расходы.

Насколько Путин готов к этому, большой вопрос.

Ситуация полного паралича вокруг решения о покрытии убытков ВЭБа на сумму 1,5 трлн рублей показывает: действующая власть вообще не готова к принятию решительных мер, ломающих устоявшиеся за много лет подходы. Она может работать только в режиме business as usual. Это делает падение цен на нефть ниже $40 колоссальной угрозой для всей действующей системы, хотя в целом в такой ситуации нет совершенно ничего катастрофического. Мы еще раз имеем возможность убедиться: катастрофическим является не падение нефтяных котировок, а непомерно разросшийся за последнее десятилетие размер государства, который уже не прокормить даже при довольно умеренных нефтяных ценах, не то что при низких.

Постоянно приходится проводить параллели с поведением советских властей во второй половине 1980-х годов и подчеркивать: само по себе падение мировых цен на нефть не могло убить СССР, потому что у советского руководства оставался выбор — начать масштабные реформы, резко сократить размеры государства, провести приватизацию. Развалило СССР не падение цен на нефть, а нежелание делать все это. Сегодня мы наблюдаем фантастически похожую ситуацию — и она, вероятно, будет иметь схожие политические последствия.