жкх в россии

Первый канал пустил в эфир компромат на ополченцев Украины

Коммерсант честно признался что уволил двух сотрудниц за новость на сайте.
Новость уже удалили, но гугл помнит.

Подробности по ссылке

«Кидаться предметами в Росгвардию неприемлемо». Монолог 22-летнего росгвардейца

В Москве и Санкт-Петербурге уже больше месяца продолжаются протестные акции, начавшиеся после того, как кандидатов от оппозиции не допустили на выборы в Мосгордуму. Среди участников митингов и шествий много молодых людей, не меньше их и в рядах противостоящих им силовиков. 22-летний росгвардеец-контрактник анонимно рассказал «Снобу» об условиях службы, работе на митингах и о том, как защищать режим, которому не веришь

Мне 22 года. Родился в маленьком поселке в Мурманской области. В 2015 году, когда закончил школу, мы всей семьей переехали в Питер. Там я поступил в институт, учился на фармацевта-провизора. Химия меня интересовала еще со школы, но в институте интерес пропал. Пропустил много занятий по состоянию здоровья, понял, что до конца учебного периода не закрою все долги, поэтому забрал документы. В 2017 году меня призвали на срочную службу. Распределение в военкомате зависит от твоей характеристики, физической подготовки и хобби. Сначала меня хотели отправить в артиллерию, но в итоге я попал в Росгвардию. Первое время было непривычно. Пока обычные студенты встречаются с друзьями, спокойно едут домой после пар, солдаты живут по расписанию и ничего не могут сделать без разрешения своих начальников. Но это место, где человек взрослеет, мужает, привыкает быть ответственным и со временем привыкает к новому распорядку.

Бытовые условия были благоприятные: нас одевали, кормили, мы жили в теплом помещении. Нам давали всё, что нужно. Так что всего через полгода я подписал контракт. Я понимал, что если бы вернулся на гражданку, пришлось бы продолжать учиться и искать работу. Возраст был уже такой, что просить денег у родителей было стыдно. Поэтому я посчитал службу по контракту разумным решением. Если честно, я еще до армии планировал подписать контракт. Даже если бы я закончил институт, найти работу по специальности было бы сложно.

Родители к моему решению отнеслись положительно. Мой отец сам служил во флоте и всю жизнь содержал нас с мамой и сестрой.

Я знал, что служба в Росгвардии может быть опасной, но страха не чувствовал. Наоборот, было интересно. Открывал для себя что-то новое.

«‎Только палками махать умеют»‎
Друзья хвалят — молодец, взялся за ум. Бывают, конечно, в компании шутки про Росгварию — не буду говорить, какие, просто небольшой стеб самой структуры, — но я воспринимаю их нормально. Народ высмеивает Росгвардию, ОМОН, полицию, говорят, что туда берут необразованных, которые только палками махать умеют. Есть моменты, с которыми можно согласиться, но в то же время люди не правы. Насмотрелись видео, на которых сотрудники применяют специальные средства против гражданских лиц, но полной картины они не видели.
Военнослужащий никогда не станет первым использовать силу, спецсредства, иначе он будет привлечен к дисциплинарной ответственности. Характеристика будет испорчена, это может повлечь за собой увольнение. Поэтому каждый трясется за свою шкуру. Народ провоцирует. Но физическую силу и спецсредства в ответ на словесные оскорбления применять тоже нельзя. Вот если тебя ударили, то ты уже имеешь право ответить. Обычно люди просто подходят, говорят, что мы ничего не можем, кроме как столбом стоять. Задают провокационные вопросы: «Вам не стыдно служить?»‎ и прочее. На это отвечать не нужно.

«‎Мы с вами не одной крови»
‎Я уже сталкивался с агрессией со стороны гражданских. Попался один неспокойный человек на матче «Зенит» — «Краснодар». Я был начальником у нескольких срочников, стоял у выхода, где пропускали только инвалидов, детей и беременных женщин. Ко мне подошел сильно выпивший мужчина и стал уговаривать: «‎Братишка, ты меня пропусти, мы с тобой одной крови». Я сказал: «‎Мы с вами не одной крови, вы мне явно не брат, не нужно со мной дальше общаться». Он начал говорить, что избил бы меня сейчас, чтоб у меня кровь пошла, но потом его как-то толпа унесла. С такими людьми часто приходится сталкиваться на футбольных мероприятиях.

На условия я не жалуюсь. Получаю, грубо говоря, 30 тысяч рублей в месяц. Достаточно ли это, можно поспорить. Но я слышал, что жалованье военным должны повысить, поэтому дождемся осени и посмотрим, что там будет.

На работу прихожу к девяти. Как командир я должен построить свое отделение, проверить внешний вид служащих. В 9:30 развод. Начальники доводят задачи на текущий день. И дальше личный состав идет на занятия согласно расписанию. В день службы идет инструктивное занятие, потом развод на службу — допустим, на митинг. Людей моего возраста у нас много. В основном все мои ровесники. Редко встречаются люди постарше, 26-27 лет. Все равны, деления между старшими и младшими нет. В свободное время на работе мы, естественно, обсуждаем не работу. Кто-то судится с компанией по поводу страховки, кто-то рассказывает, что классно сходил на борьбу, кто-то в отпуск хорошо съездил. В выходной можно собраться на природе. Конфликтов как таковых нет. У нас простой лояльный коллектив.

Митинги
Не помню, когда я первый раз участвовал в разгоне митинга. Кажется, это был 2018 год. Нас просто выставили на оцепление. Старшие товарищи меня никак не настраивали. Каждый сам себя должен подготовить к этому, должен знать все свои обязанности.

До того я один раз уже применял физическую силу. Это было на инаугурации президента. Гражданин буйно себя вел, пришлось его успокоить. Тогда я почувствовал прилив адреналина. Было прикольно. К митингующим пока еще силу не применял. Вообще делать это приходится нечасто, потому что в Питере люди спокойнее, чем в Москве. Хотя, с другой стороны, здесь только и делают, что ходят на митинги.

Во время таких мероприятий сотрудник Росгвардии должен осуществлять контроль за ситуацией и содействовать другим органам — полиции и ОМОНу. Если их начальники видят, что сотрудники не справляются, они просят усиления у наших начальников, и мы выдвигаемся к месту. Здесь нет ничего страшного и жесткого.

С агрессией со стороны митингующих я пока не сталкивался, но, судя по новостям и по тому, что митинги продолжаются, чувствую, что меня это ждет. Народ хочет высказать свое недовольство, у него это не получается, и люди становятся еще злее. Видео, допустим, с омоновцем, который бьет в живот женщину, тоже делает людей агрессивнее.

Есть и другое видео, на котором в росгвардейца кидают мусорную урну. Можно высказать свое недовольство, но человек не прав, когда совершает нападение. Его бьют, забирают и потом он еще возмущаются: за что, я же ничего не делал, а меня избили?! А зачем ты сюда пришел, если ничего не хотел? Знаешь же, куда идешь.

Поэтому я считаю, что бросавшего урну справедливо отправили в СИЗО. Он оскорбил достоинство другого человека. Кидаться предметами в Росгвардию неприемлемо.

Жесткость силовиков адекватна происходящему. Мне без разницы, пусть называют это мирным шествием, но для меня это митинг, непонятное скопление людей. Наша задача в этом случае — сохранять спокойствие и быть бдительными.

Безысходность
Я нейтрально отношусь и к митингующим, и к сотрудникам силовых структур, просто выполняю свою работу. Люди могут заниматься, чем хотят, это их право. Пусть хоть голыми бегают. Но если они будут нарушать закон, мне придется действовать.

Понимаю, они показывают свое недовольство, потому что правительство якобы не замечает происходящего в стране: прожиточный минимум ниже некуда, пенсионный возраст подняли, депутаты предлагают сделать платной медицину, получая при этом приличные деньги.

Есть какое-то внутреннее противоречие от того, что я фактически защищаю власть, которую сам критикую, но работа есть работа. По-другому уже никак. Если я работаю в силовых структурах, я народ этим не оскорбляю. И мне все равно, что люди будут говорить. Они думают, что мы 24/7 бьем кого-то палками, но забывают, что мы просто работаем и потом возвращаемся домой к своим семьям, где все тоже в курсе происходящих событий. Мы просто выполняем поставленные задачи и получаем за это зарплату, чтобы содержать свою семью.

Да, я продолжаю защищать власть, надеясь, что все нормализуется. Все зависит от тех, кто во главе государства. Если решать снизу, то тогда что? Только революция. А сверху это все можно сделать разумно. В эффективность мирных протестов я не верю, от них толку никакого не будет. Те, кто выходит на улицу, рассчитывают, что задолбают своими митингами, и власти сделают то, чего хотят протестующие, — но это вряд ли произойдет.

В стране нужны нормальные условия для проживания, хороший заработок, социальный пакет, обеспечение семье, будущим детям, нормальный пенсионный возраст, в плане молодежи — нужно поднять вопрос алкоголизма и наркотиков. Я бы хотел, чтоб моя сестра, мои будущие дети жили в благоприятной стране. Я за это очень переживаю.

Я сам не могу ничего изменить, это решается только коллективно. Но в таком случае все опять сводится к митингам. Это называется безысходность. И тут остается только надеяться и верить, что все нормализуется.