женщины путин

Особенности русского юмора

Насильственная депортация из Украины в РФ

24 марта Мариупольский горсовет сообщил в своем телеграм-канале о том, что российские войска принудительно вывозят жителей Мариуполя на территорию РФ. 

«Ґрати» проверили эту информацию. Мы связались с переводчицей и редакторкой Натальей Яворской.  Имя было изменено по ее просьбе из соображений безопасности близких, оставшихся на территории РФ, которая сейчас находится за рубежом. Она рассказала, как по меньшей мере сто человек были насильно вывезены из поселка (его название мы скрыли по просьбе Яворской) на окраине Мариуполя сначала на оккупированную территорию Донецкой области, а потом в Россию. Там украинцы прошли процедуру фильтрации и были расселены в лагеря для беженцев. Часть из них, как Наталья, сумели выехать из страны, но многие продолжают вынужденно оставаться в России, не имея денег или документов.

 Мы проверили, насколько это возможно, историю Натальи. В Таганроге мы связались с волонтерами, которые встречают украинских беженцев. Они подтвердили, что беженцев привозят группами, но не стали говорить, принудительно ли их доставили в город. А потом и вовсе перестали отвечать на попытки связаться.«Ґрати» публикуют монолог Натальи Яворской полностью, за исключением моментов, удаленных по ее просьбе в целях безопасности. 

Полномасштабное вторжение

В Мариуполе я живу с рождения, с перерывами. В 17 лет я уезжала, потом поступила в Киев, четыре или пять лет жила в России. В 2020 году я вернулась в Киев, а прошлой весной опять переехала в Мариуполь.

24 февраля в шесть утра меня разбудила мама и сказала, что Киев и Харьков бомбят, что в Мариуполе тоже слышны взрывы. Мы собрали рюкзак. Я, мама и младший 15-летний брат пошли домой к бабушке. У нее уже были слышны взрывы, но не сильные, как будто вдалеке. Мы сидели в коридоре. Пришла родственница, у нее тоже двое детей — девочки. У бабушки с дедушкой мы пробыли два дня. 26 числа взрывы стали сильнее, и мамина подруга предложила нам перейти в укрытие. Оно находится рядом, в местном Доме культуры. Я вспомнила о нем, потому что занималась там в музыкальной школе скрипкой. Никто не думал, что будет война, входы в убежище были неподготовлены, дурацкая система.

Как мы жили в убежище: бабушка с дедушкой готовили нам первое время дома — и приносили еду в убежище. Так продолжалось где-то неделю. 2 марта нам отключили электричество, но в некоторых домах еще был газ. Через два-три дня отключили и его.

И началось… Под окно бабушкиного дома попала мина, разорвалась. Дядя привел бабушку к нам в убежище, дедушка отказался идти — готовил и приносил нам еду.

Клуб находится в центре поселка. Самые жесткие боевые действия проходили возле него, потому что напротив с двух сторон располагались украинские военные. Вся нагрузка приходилась именно на это место.

В какой-то момент встал вопрос с едой, потому что выходить уже было нельзя, обстрелы были слишком близко.

Второй мой дедушка — медик по образованию. Он когда-то служил, и ему на все все равно. Они готовили с бабушкой еду на костре и приносили нам вместе с водой, но очень редко, потому что наш район постоянно был под ударом. Потом дома обоих дедушек полностью разбомбили, и они перешли в нашу квартиру. Но вскоре украинские военные попросили всех в нашем районе уйти, чтобы не попасть под боевые действия. И они снова ушли.

Место, где мы находились, начали обстреливать 8 марта. Бомбили все высокие дома и Дом культуры тоже. Его полностью разбомбили, и мы даже немного успокоились — просто нечего теперь бомбить, остался только наш подвал. Но 10 марта стали почему-то бомбить подвал, наверное чтобы нас завалило. Не очень понятна логика, там уже стен не осталось, но они прицельно били по некоторым точкам несколько раз.

Бомбоубежище

В бомбоубежище была сильная солидарность. Каждый день начинался с новостей. Мой сосед, например, прятался в подвале с семьей. Когда он вышел приготовить еду на костре, в него попал осколок и он умер. Каждый день были новости о людях, которых убило — они были в подвале, но на улице в них попадали осколки. Самое странное, что при этом не было никаких сообщений и информации. У нас не было радио, мы не знали, что подобное происходит во всем Мариуполе. Наоборот была обида: мы сидим фактически без еды и воды, и город о нас не думает, не эвакуирует нас. Было сильное чувство брошенности. Мы даже не думали, что будут бомбить центр Мариуполя. Думали, что это нашему поселку не повезло, потому что, возможно, это какой-то стратегический объект.

Большую часть дня я занималась тем, что записывала сны — людей, которые мне снились, бабушек, мам. Мы пытались по этим снам понять, что нас ждет в будущем и о чем они говорят, потому что это был единственный источник информации.

Казалось, что самое сложное время — когда мы были в убежище. Ощущение запертости, потому что, по сути, у нас уже не было домов, нам некуда было идти. Мы не могли покинуть убежище в случае чего. Появился страх, что тебя завалит, страх каких-то иррациональных сил, которые хотят тебя убить. И ты не понимаешь зачем, ты не понимаешь стратегии или смысла.

Сейчас, наверное, даже с какой-то ностальгией вспоминаю дни в убежище, потому что тогда у всех была надежда. Все думали, что нужно потерпеть какое-то время без еды и воды и все закончится, можно будет вернуться домой, что-то точно решится. Из-за того, что у нас не было связи, мы вообще не представляли, что в Мариуполе происходит то же самое.

Мы даже хотели пойти в город пешком, но идти туда три часа было невозможно.

Некоторые пытались выехать из поселка, у кого-то получалось без урона. Были случаи, когда люди возвращались обратно, потому что их не выпускали. Поселок между нами и городом заняли в первые же дни, но и после нашего стояли «ДНР»-овские блокпосты.

Наверное, самое страшное было — погибнуть случайно. Я, перед тем как пропала связь, читала новости о том, что в Киев часто прилетало из зоны Чернобыльской АЭС, а у нас очень большой склад ядовитых веществ как раз в том месте, где они стреляли. Какой-то постоянный страх, что ты проснешься и умрешь, но даже не поймешь, что умер, а просто вдохнешь летучий хлор и сразу умрешь. Какое-то безвыходное состояние.

Я постоянно представляла встречу с друзьями. Как я выживаю и всем говорю, что я живу, и как нам все рады. Когда я представляла эту встречу, думала, что война точно закончится. Я мысленно представляла, что это случится скоро. Я была готова к тому, что когда это закончится, у нас не будет пособий и обеспечения, но мы сможем выходить. То есть я вообще не представляла, что война так и идет, а я нахожусь в каком-то другом месте.

Депортация

К 15 марта российские военные заняли большую часть поселка, но боевые действия еще шли в районе моего дома, на выезде. Они ходили по домам, пришли в наше убежище и сказали, что всем нужно уходить — эвакуация женщин и детей. Мы спросили, можно ли остаться — они сказали, нет и все, нельзя. Приказным тоном. Кроме убежища нам некуда было идти. Нескольким мужчинам с большими семьями удалось выехать.

Нас вывели в школу напротив здания клуба. Это был первый раз, когда я вообще вышла на улицу. Дикое ощущение — когда я заходила в убежище, все было полностью целое, а потом ты выходишь и видишь, что здания, в котором ты находился, нет, просто валяются кирпичи. Ты выходишь и видишь кучу поваленных деревьев, городков, вышек. Это сюрреалистическое ощущение, когда ты видишь вместо столовой, в которую ты ходил, когда учился в школе, кучу кирпича, и учебники валяются по полу. На стене остался стенд «Гордость школы» — с портретом моей сестры, а вокруг — российские военные.

Во время эвакуации умерла женщина, потому что у нее не выдержало всего этого сердце. Был мужчина, который не мог передвигаться сам — за ним ухаживала его женщина. Ему запретили эвакуироваться, и он остался. Нас отвели в эту разбомбленную школу, в которой они сейчас сидят, а оттуда нас повели в сторону выезда из поселка.

В поселке было две тысячи человек, нас было очень много. В нашей группе — где-то 90 человек. И возили несколько раз. Это была принудительная эвакуация, никто из нас не хотел выезжать из Украины. Если бы у нас был выбор — мы бы остались или выехали в сторону Украины. Некоторые говорили, что хотят остаться, но они приказным тоном говорили, что это невозможно.

Но надо понимать, что убежище, по сути, было единственное место, где мы могли находиться. У большинства людей с нами уже не было домов, и они не могли скрыться где-то в поселке.

На выезде из поселка в сторону Донецкой трассы нас посадили в военный Урал. Довезли до ближайшего поселка, который они захватили несколько недель назад, но никаких боевых действий там уже не было, потому что не было украинских военных. Там на один день нас поселили в школе. На следующий день погрузили в автобусы, сказали, что не в Донецк. С нами все, по большей части, обращались либо как с преступниками, либо как с конвоированными людьми, не было права даже узнать, куда нас  везут. Нам не говорили до последнего. Если спрашивали: «Куда вы нас везете?», отвечали: «В теплое место». Всем видом показывая, что мы должны быть невероятно благодарны за то, что нас освободили от наших домов.

У меня из вещей была только толстовка на мне. Но мне повезло — я как-то додумалась и хотя бы 10 фотографий взяла с собой. У нас теперь ни фотографий, ни видео, ничего.

На автобусах нас привезли в Новоазовск, но мы узнали об этом позже. Водители были полностью дезориентированы — они долго ехали из Донецка, приезжали куда-то, а им говорили, что дороги разбомблены, они ехали в другое место. У них не было никакой координации. Все в дороге обращаются с тобой как с мешком картошки. Водитель, естественно знал, куда мы ехали, но у всех был приказ никакой информации нам не давать.

В Новоазовске у них так называемые фильтрационные лагеря. Это не я придумала, это они сами так называют. В фильтрационном лагере были сотрудники МЧС, мы нашли вайфай. Как везде в России — они разбомбили вышку, выключили всю связь, но оставили пароль от одного до восьми. Мы просто пробовали их перебирать и вот — работает интернет.  Тогда я впервые узнала про Мариуполь, что его бомбят, и это был большой шок. А российские военные говорили, что они уже захватили Киев и Харьков.

В Новоазовске, как я понимаю, — какой-то перевалочный пункт. Было довольно жутко, потому что очень много военных тачек с изображениями Кадырова, очень много чеченцев, видишь как перебрасывают военную технику. Когда перед тобой проезжают Грады — это жутко. При этом все пытаются делать вид правильной работы: МЧС, автобусы, будки, таблетки, даже давление меряют, колбасу нам чеченцы передали. Это просто безумие, конечно.

Фильтрационный лагерь

Фильтрационный лагерь — это такая палатка, в которой сидит куча военных. Все мы сидели в автобусах, заходили по очереди. Сначала тебя фотографируют со всех сторон, видимо, для системы распознавания лиц, которую сейчас внедряют в РФ. Потом снимают отпечатки пальцев, но, что самое отвратительное, этих пальцев недостаточно, они даже ладошки сканируют со всех сторон. Потом ты проходишь допрос для реабилитации — тебя спрашивают, какие родственники остались в Украине, видел ли ты перемещение украинских войск, как ты относишься к политике Украины, как ты относишься к власти, как относишься к «Правому сектору». Большая анкета и тебя по ней расспрашивают, но не жестко. Потом самое непонятное для меня — ты отдаешь свои телефоны, они подключают их к компу на 20 минут и выкачивают из них базу контактов, но я не знаю, выкачивают ли они данные и копируют ли IMEI.

Мы ждали часа четыре-пять, пока попадем в фильтрационный лагерь. Потом несколько часов проходили. В автобусах не было туалетов. Один был в окопе далеко. Моей бабушке 70 лет, она подвернула ногу и не могла нормально ходить.

Нас повезли к границе «ДНР» и России. Всю ночь мы провели в автобусе в очень жестких условиях.

Российская Федерация начинается со шмона. Выборочно допрашивают женщин и мужчин. Женщин мало, но я попала в этот список невезучих. Это пиздец, потому что ты сидишь две недели в подвале, тебя обстреливают, и первый человек, с которым ты встречаешься на воле — русский ФСБшник. Он меня в жесткую паранойю ввел. У меня есть художественные тексты, связанные с Украиной, с войной, я не думаю, что они супер заметные. Но все равно возникла паранойя. Мне стало страшно, а он допытывал меня: знаю ли я о перемещении украинских войск, что я знаю об украинских солдатах и прочее. Я подумала про тактику ФСБшных связок: задаст один вопрос, о чем-то пошутит, потом опять задаст тот же вопрос, чтобы понять соврала я или нет. Но большую часть времени, на самом деле, мы обсуждали мои личные отношения. Это ФСБшника больше всего интересовало.

У меня все соцсети на украинском номере. Я сначала растерялась, сказала неправильно номер специально, но все равно было стремно. Они переписали мои телефоны, задали кучу вопросов, сказали, что я «слишком загадочная». Мне кажется, когда тебя уводит ФСБшник, говоря, что ты «слишком загадочная» — это самая худшая фраза, которую ты можешь услышать. У меня сердце упало в этот момент.

Короче, нас выпустили. Мы пытались с семьей — бабушкой, мамой, братом, тетей и ее детьми — уехать, но нельзя — ты не можешь просто взять и отправиться по своим делам.

Побег

На автобусах нас увезли в Таганрог. Там всем сообщили, что направят во Владимир поездом. Мне друзья скинули ссылку: на российском ТВ вышел сюжет об этом поезде. Корреспондент сообщает, что Россия оказывает помощь и даже капельницы ставят в поезде. И на видео бабушке — не моей, но с которой мы были вместе в убежище — ставят капельницу. Ей Российская Федерация полностью разбомбила дом, она не знает, куда едет, а показывают капельницу. Полный пиздец.

Из Таганрога мы добрались до Ростова. Доехали — я, моя бабушка, мама и брат. Родственницу вывезти не получилось, потому что она оставила паспорт дома, у нее была только его фотография. Сейчас мы пытаемся вывезти ее через посольство Украины в других странах по справке о возвращении на родину.

Мы поехали в Ростов и остановились на ночь у родственников. Это тоже безумная ситуация. Они очень гостеприимные, но мозги полностью промыты российской пропагандой. Говорят: не волнуйтесь, к осени вернетесь в Мариуполь, там все зачистят, и все будет хорошо.

В Ростове дофига военной российской техники. Город живет, как на войне. Когда мы ехали в поезде «Ростов — Москва», было безумно странное ощущение от того, что весь поезд обсуждает Мариуполь. Говорят, что в Мариуполе разрабатывают биологическое оружие для уничтожения репродуктивной системы русских женщин. Ощущение, что ты в какой-то коллективный сон попадаешь. Я, на самом деле, до начала войны сочувственно относилась к мысли, что русские не равно Путин. Я была уверена, что никто не хочет войны с Украиной, мне казалось это невозможным. Сейчас я считаю, что даже какие-то адекватные люди в российском обществе тоже являются частью этого и тоже несут за это ответственность.

Я созваниваюсь с друзьями, которые остались в лагерях беженцев. Им выдали российские симки. Мы хотим помочь всем как-то выехать. Их там кормят, есть жилье, но нет билетов. Работа — кассирами, продавцами супермаркетов — людей взяли как бесплатную рабочую силу. Думаю, что их вывозят только для пропагандистской картинки о том, как Россия эвакуировала людей.

То есть берут из Мариуполя людей и насильно вывозят сначала на оккупированную территорию, потом в Россию — Таганрог, Владимир. Там есть лагеря, где они могут жить, где есть связь и даже российские симки. До лета они должны найти работу, чтобы у них были свои деньги. Работа только низкооплачиваемая. Плюс они в городе, где полно техники и на них смотрят с мыслями о биологическом оружии, от которого надо защищаться.

Во Владимире условия неравномерные — кому-то везет, кому-то нет. Им оплачивают 10 тысяч рублей единоразово, но кто-то и их не может получить. Если им дают не беженство, а временное убежище, они смогут выехать в любой момент. Но ситуация с мужчинами непонятная. Потому что мужчин-украинцев могут не выпускать из Российской Федерации.

Все, с кем я созванивалась, находятся в жестком состоянии прострации, у всех начались проблемы со здоровьем. У многих бабушек ментальные проблемы — не понятно, как организовывать выезд. У них не осталось домов в Мариуполе, и взять куда-то поехать — очень сложно. Но еще сложнее жить в месте, которое полностью отрицает твой опыт. Мне кажется это очень страшно, когда ты сталкиваешься с этим в России: ты знаешь правду и что происходило, но все пребывают в каком-то сне и ты должен угадывать, о чем этот сон.

Когда всех повезли во Владимир — мы отказались от убежища. Могли это сделать, но без регистрации находиться в России можно только 15 дней, за это время нужно было успеть уехать. Проблема возникла, например, у тех, кто оказался без денег. Родственники в России хотели бы им скинуть, но некуда. Некоторые находят кого-то рядом, пересылают, и те передают наличные в лагерь.

У нас в лагере было несколько людей без паспортов. Когда начался обстрел, они не успели его взять, и вернуться домой было нельзя. Выдают внутреннее свидетельство, которое позволяет работать, но вопрос, как выехать. Единственный вариант — справка о возвращении на родину, но непонятно, как ее сделать, потому что украинское консульство не работает. Этот документ заменяет тебе паспорт.

Из Ростова мы выехали в Москву, оттуда — в Питер. Там пробыли три дня. 22 марта выехали на границу. Очень сильно готовились — все почистили в телефонах. Но выезжать, как ни странно, было довольно легко — только формальный допрос про родственников. Почему-то опять спросили IMEI телефона.

В поселке под Мариуполем остался дедушка. Бабушка очень жалеет, что выехала. Она хотела остаться с ним, но все происходило так быстро и сумбурно, она не смогла принять решение. Остался ее сын. Я беспокоюсь, что ему в экстренном порядке сделают паспорт «ДНР» и заставят воевать.

Еще остались мой дедушка с бабушкой, которые готовили нам еду. Нам даже удалось вызвать туда машины для эвакуации, но они в итоге отказались ехать. Они считают, что это их земля. Все дома вокруг дедушки разбомбили. Он остался в доме с выбитыми окнами, потому что считает, что это его место и никто не имеет права мешать этому.

Сейчас у них начала появляться связь. В 11 утра связались с дедушкой. Там жесткое мародерство в селах, российские военные просто бухают и стреляют в домах в потолок. Просто набухиваются и стреляют.

Много женщин в убежище с детьми. Очень много женщин под обстрелами бегают по разрушенным домам, пытаются найти какую-то еду. А дома уже взяли российские солдаты. Это страшная ситуация, совсем другой опыт — я уже об этом ничего не знаю.

Сурс: https://graty.me/monologue/berut-iz-mariupolya-lyudej-i-nasilno-vyvozyat-monolog-zhitelniczy-mariupolskogo-poselka-kotoruyu-prinuditelno-vyvezli-v-rossiyu/

Могут ли оппозиционно настроенные избиратели помешать «Единой России» получить большинство в Думе

Думские выборы 2016 года забыты. Единственный факт, отложившийся в памяти довольно значительной доли граждан России, состоит в том, что эти выборы принесли партии «Единая Россия» конституционное большинство мест, которым власти страны воспользовались для изменения Конституции. Поэтому, собственно, факт и запомнился. А вот то обстоятельство, что список «Единой России» получил в 2016 году чуть более половины голосов и выступил лишь немного удачнее, чем на провальных для властей выборах 2011 года, – совершенно забыто. Между тем, предстоящие выборы по многим параметрам напоминают то, что произошло в 2016 году. Есть и различия. Проанализировав их, можно высказать некоторые предварительные соображения о том, какие результаты выборов будут объявлены в сентябре и, соответственно, с каким составом высший законодательный орган войдет в эпоху «обнуленного» Владимира Путина, которая может растянуться на дюжину лет.

Если оппозиционно настроенные граждане примут навязываемые правила игры и не появятся на избирательных участках, то в Думу, помимо ЕР, пройдут лишь немногие выдвиженцы КПРФ, ЛДПР и СР, направленные туда их крайне малочисленными искренними сторонниками. Расширенное представительство этих партий уже давно обеспечивается по большей части теми избирателями, которые голосуют за них не в силу искренней поддержки, а просто потому, что они кажутся – за отсутствием лучших вариантов – правдоподобной альтернативой действующей власти. Поэтому при массовой неявке оппозиционных избирателей господство ЕР в Думе будет безраздельным.

В таком случае властям даже не придется прибегать к фальсификациям. Ведь если почти все явившиеся на выборы проголосуют за ЕР, то необходимость в мошенничестве отпадет. И это, надо сказать, полностью соответствовало бы предпочтениям режима. Власти знают – хорошо усвоив это по итогам думской кампании 2011 года, не говоря уже о недавних событиях в Беларуси, – насколько опасным для них инструментом может стать прямая и массовая подделка результатов голосования. Разумеется, если оппозиционно настроенные граждане все-таки появятся у избирательных урн, то без фальсификаций не обойдется. Российские выборы, с полным отсутствием эффективного наблюдения и с трехдневным голосованием, создают для этого благоприятную почву. Но тогда властям придется нести сопряженные риски. Кроме того, нужно учитывать, что хотя в некоторых регионах результаты выборов фальсифицируются почти полностью, в других – в частности, в некоторых из тех, где есть крупные городские агломерации, – возможности фальсификаций не так велики.

Подводя итоги, можно констатировать, что у ЕР есть неплохие шансы на получение колоссального большинства мест в Думе нового состава. Но такой результат не является предрешенным. Оппозиционно настроенные избиратели имеют возможность повлиять на состав Думы, если они (1) придут на выборы, (2) консолидировано проголосуют за наиболее сильных оппонентов ЕР в округах и (3) постараются, насколько это возможно, избежать распыления голосов и при голосовании за партийные списки, выбирая те из них, которые имеют шансы на преодоление пятипроцентного барьера.

Подробнее: Чем отличаются предстоящие думские выборы от выборов 2016 года

Какая СВО, такие и герои. Может, оно и к лучшему...

Сурс

Мэрия Саратова опубликовала некролог, посвященный погибшему на войне в Украине Борису Александровичу Боцманову. Так же звали 32-летнего заключенного, который в 2018 году был приговорен к 19 годам колонии строгого режима по обвинению в двойном убийстве с особой жестокостью с целью скрыть другое преступление (п. «а», «д», «к» ч. 2 ст. 105 УК). Приговор выносил Саратовский областной суд.

Один из авторов некролога — губернатор Саратовской области Роман Бусаргин. Он пишет о доблести и мужестве Боцманова: «На поле боя он показал пример исключительной смелости и отваги. Мы будем гордиться храбрым поступком нашего земляка и сохраним память о нем на долгие годы. Выражаю глубочайшие соболезнования родным и близким погибшего военнослужащего».

Также некролог подписан главой Саратова Ладой Мокроусовой. «Он не пожалел своей жизни ради будущего нашей страны и сделал все, чтобы это будущее было мирным. Не описать всю боль и горечь утраты, которые разделяем с родными и друзьями Бориса Александровича Боцманова. Я приношу им самые искренние соболезнования. Память о герое навсегда останется в наших сердцах», — пишет она.

На то, что Боцманов — полный тезка убийцы, обратила внимание «Тайга.Инфо». В 2018 году он выпивал у своего приятеля и его подруги, и в один момент между ними вспыхнул конфликт. Боцманов взял нож и нанес мужчине смертельные удары в грудь, после чего зарезал женщину двумя ударами в грудь и в шею.

Новости Без Сала ^)

Командование ополчением ДНР: украинский штаб готовит  эвакуацию из дебальцевского котла в машинах Красного Креста Ополчение ДНР сообщает о том, что украинские штабисты могут предпринять попытку проведения собственной  эвакуации из населённого пункта Дебальцево. Корреспонденты телеканала LifeNews, ссылаясь на заместителя  командующего войсками Донецкой народной республики Эдуарда Басурина, сообщают о том, что штаб украинских  войск могут эвакуировать в машинах медицинской службы – под знаком красного креста.  Корреспондент Life News Алексей Репин: Прошедшие сутки были очень напряжёнными как в Донецке, так и по всей территории ДНР. Но наиболее  ожесточённые бои продолжаются в направлении Дебальцево. Очень серьёзные потери несут военнослужащие  украинской армии (…) за последние сутки были уничтожены как минимум 163 солдата украинских войск, подбито  минимум 7 танков и несколько бронемашин. Эдуард Басурин: Командование окруженной украинской группировки в целях решения вопроса о своей эвакуации из  Дебальцева запросила у Киева выделить четыре бронированных автомобиля с эмблемами Красного  Креста и направить их в соседние районы. Между тем, украинские СМИ сообщают о том, что под Дебальцево за сутки погибли 5 украинских силовиков. Басурин: за сутки ВСУ понесли потери в авиации,  бронетехнике и живой силе. За прошедшие сутки киевские силовики потеряли в Новороссии самолёт, вертолёт, 7 танков и 163 военнослужащих, передаёт РИА Новости сообщение заместителя командующего штабом армии ДНР Эдуарда Басурина. «Потери украинских силовиков за прошедшие сутки включают самолёт и вертолёт. Самолёт упал на украинской  территории», – проинформировал Басурин. «За 17 дней ВСУ потеряли 1659 человек, 1 самолёт, 1 вертолёт. Потери среди мирного населения – 8 погибших и  22 раненых. Потери ДНР – 7 убитых, ранены 20», – добавил заместитель командующего. Кроме того, в штабе сообщили об уничтожении ночью двух огневых позиций ВСУ. «Две огневые позиции, с которых силовики обстреливали западные районы Донецка, были уничтожены сегодня  ночью нашим артиллерийским огнём, – сказали в штабе ополчения. – Одна из батарей силовиков находилась между поселками Кураховка и Горняк, вторая – около так называемого Красногоровского карьера».  В настоящее время ополченцы выясняют размер потерь, понесённый силовиками. Одесса. О Куликовом поле и сотнях могил "хирургических отходов" - 101, служба спасения. - Алло, срочно выезжайте, потому что огонь продвигается к зданиям!!! - Каким зданиям? На открытой территории горят палатки. - Пожалуйста, выезжайте… - А вы где находитесь сами? - Где я нахожусь? На Куликовом поле! - Вы стоите на открытой местности? - Пожалуйста, выезжайте!!! - Я спрашиваю: вы стоите на открытой местности? - Да, я на открытой местности… - Ну вот. И вы же прекрасно видите, что горит тоже на открытой местности, ничему не угрожает. - 101! - Здравствуйте, девушка, с праздником!.. - Я слушаю вас. - Там на Куликовом поле… - Знаем! _... очень большой дым валит… - Знаем! - Это что? Они там жгут шины?  - Да. - А… Спасибо извините. - Дежурный по городу звонит, просит направить милицию и пожарных на Куликово поле. - А для чего мы там нужны? Что там горит сейчас? Только палатки? - Палатки… - Но они там ничему не угрожают. Это фрагменты переговоров диспетчера украинской службы спасения «101» по городу Одессе за 2 мая 2014  году день, когда Одессу потрясла страшная трагедия, получившая название одесской Хатыни. В аудиоматериале представлено несколько десятков звонков от жителей города, призывавших службу спасения принять меры: Диспетчер, которая в тот роковой день работала «на телефоне» службы спасения, как и представители её  руководства (вместе с упоминаемым в сюжете «товарищем полковником»), показали свой «высочайший  профессионализм» и фактически дали ответ на вопрос, почему же долгое время не предпринималось никаких  мер с той целью, чтобы не дать огню захватить здание Дома профсоюзов. Никаких мер не предпринималось,  потому что никто этих мер предпринимать и не собирался. Службисты попросту просиживали штаны, очевидно,  опасаясь того, что новые киевские власти потом могут обвинить их в противодействии майданной активности. Ровно девять месяцев прошло с того дня, когда в огне и едком дыму горящего здания на Куликовом поле в Одессе  погибли, по официальным данным, 48 человек. Из этих 48 четыре трупа так и остаются неидентифицированными.  Стоит напомнить, что сразу же после трагедии глава Одесской областной госадминистрации г-н Немировский  сделал циничное заявление, в котором фактически оправдал деяния убийц: Действия одесситов, направленные на нейтрализацию и задержание вооружённых террористов, считаются законными. Убийство 48 безоружных человек глава Одесского региона назвал «нейтрализацией». Терминология, явно отдающая нацистским душком эпохи существования Третьего рейха. При этом г-н Немировский не уточнил, что среди поджигателей и убийц подавляющее большинство были вовсе  не одесситами, а «гастролёрами» из числа сторонников киевского майдана, включая активистов-правосеков и представителей ультрарадикалов из тягнибоковской «Свободы», автобусами завозимых «для противодействия сепаратизму». Дело по факту совершённых преступлений в Одессе 2 мая, между тем, продолжает слушаться в Малиновском  городском суде. Накануне там прошло очередное заседание, однако и оно не привело к результату, по которому  виновные в трагедии 2 мая понесли бы заслуженное наказание. Судьёй Малиновского суда дело было отправлено на очередное доследование, так как «были обнаружены ошибки в обвинительном акте прокуратуры». Будет ли вообще когда-либо «доследовано» это дело, и понесут ли как убийцы, так и те, кто совершению  массового убийства потворствовал заслуженное наказание? – похоже, что это вопрос риторический.  При том уровне радикализма, который проявляет себя на Украине сейчас, вряд ли стоит ожидать, что судья  вынесет суровый обвинительный приговор в отношении боевиков того же «Правого сектора», которые после  Одессы, испытывая жажду крови, отправились в Донбасс. Точка, которая в деле будет поставлена нынешней  украинской властью, может сводиться к известному тезису: «роковая случайность», «сами себя подожгли»,  «пожарных машин не было»... "Всем спасибо, все свободны"... Между тем, жители Одессы публикуют в сети не только разговоры с диспетчером «101», но и другие  привлекающие внимание негативные эпизоды. С одесской Хатынью они не связаны, но в общую канву  происходящего на Украине с момента осуществления антиконституционного переворота явно укладываются.  В Живом Журнале /ссылко/ появились фотографии, сделанные местным жителем, на которых изображены  уходящие к горизонту ровные ряды странных могил с брошенными на них табличками «хирургические отходы»  и неизвестный мужчина» на Западном кладбище города. Можно было бы предположить, что местные клиники решили осуществить крупномасштабную акцию по захоронению хирургических отходов, включая вырезанные грыжи и прочее, но, по свидетельствам одесситов, ничего подобного  раньше на местных кладбищах не было. Свежих могил для «отходов» за 2014 году в сотни раз больше, чем, например,  за 2011-2013 вместе взятые… Да и число "неизвестных мужчин", похороненных на одном из одесских кладбищ может говорить, что под «отходами» подразумевается то, что остаётся от мобилизованных украинцев, отправляемых в  Донбасс. Безусловно, утверждать, что это могилы именно тех, кто был убит в Донбассе, или того, что от них осталось,  нельзя. Однако и заявления о массовом пополнении одесского кладбища "плодами" работы обычных хирургических отделений местных больниц выглядят неубедительно.  Года четыре назад довелось побывать в Одессе – цветущем, ярком городе, городе улыбчивых и добродушных людей,  городе, в котором не было места унынию. Сегодня – с Одессой совершенно иные ассоциации. Это чудовищно, но  «Жемчужина у моря» даёт страшные информационные поводы, чтобы напомнить о себе – смерть, массовое убийство, выгораживание поднявшей на Украине голову фашисткой нечисти, безымянные могилы на сыром кладбище.  Что с тобой сделали, Одесса? Или на Украине снова скажут, что мы здесь в России перегибаем палку, попав в "лапы кремлёвской пропаганды"? Володин Алексей Новороссия: чтобы жить! Украина агонизирует. С каждым днем это становится все более ясным. Киевский олигархат, пришедший к власти в результате вооруженного переворота, неспособен консолидировать нацию и консолидировать страну на сколько-нибудь значимых ценностях. Это видно на самых простых примерах: защищать Донбасс добровольно идут тысячи ополченцев. Среди них встречаются и молодые, и старики — все, кто готов сплотиться вокруг своей Родины и не отдать ее на растерзание фашистам 21 века. Но главный вопрос по-прежнему тот же, что и раньше: успеет ли украинское квазигосударство захватить в беспроглядную бездну и Новороссию? Окончательная деиндустриализация, люмпенизация населения и массовая промывка мозгов — вот то, что ждет Донецк и Луганск в случае сдачи. И это прекрасно понимают сторонники либерального крыла в российской внешней политике — так называемая «партия мира». Вот только действуют они, никоим образом не соотносясь с национальными интересами и интересами русского народа. Абсолютно все наши авторы патриотической направленности — Дугин, Проханов, Федоров, Стариков и многие другие — еще много месяцев назад, когда конфликт находился в зачаточной фазе, предсказывали, что Новороссия станет центром возрождения Русского мира, а ее создание и полноценное функционирование — отправной точкой для нашего ренессанса, моментом истины для русской культуры и русского народа. В каком-то смысле эти исконно русские земли — луч надежды для нас, людей, которые желают изменить к лучшему свое государство.    Ведь никто не будет отрицать, что сегодняшняя РФ — это лишь призрак, тень Советского Союза, и даже личность Путина не может скрыть всепоглощающую слабость нашей страны, выражающуюся в крайней зависимости от Запада (которая, к счастью, в последние годы постепенно снижается). Шанс создать маленькую Россию на основах честности и справедливости — это шанс исправить большую Россию, убрать социальное напряжение и воссоздать ее в улучшенном виде. Не СССР 2.0, не Белая империя, но то, что объединит под своими флагами всех русских патриотов вне зависимости от их мировоззрений. Новороссия переходит в массированное наступление. Период создания главных государственных институтов не завершился провалом, но был отложен — сейчас есть вещи поважнее, чем работа над национальной валютой или разработка массивного бюрократического аппарата. Если говорить о стратегических планах Захарченко и компании, то становится очевидно, что в силах ополчения как минимум захватить полную территорию Донецкой и Луганской областей. Захватить, отмечу, без активной поддержки российского государства. Максимум, что сделала наша страна — это активная поддержка ДЛНР в СМИ, несколько дипломатических уловок на уровне ООН и других крупных организаций и непрепятствие потоку русских добровольцев в Новороссию.  Да, наше правительство делает многое, но этого не всегда достаточно — каратели уже несколько раз восстанавливались после крупных поражений и сейчас обладают не настолько слабой армией, чтобы сдать восточные области Украины без боя. Чтобы пойти дальше на Харьков и уж тем более на обладающие хорошо выстроенной системой обороны Днепропетровск, Николаев, Херсон или Одессу, ВСН потребуются дополнительные резервы, на пополнение которыми и нацелена мобилизация (пока что преимущественно добровольная). ДЛНР ждет помощи с нашей стороны и, прежде всего, со стороны государства, которое все-таки функционирует слишком отстраненно от проблем Донбасса. Русский дух силен, но, повторюсь, насколько бы ни была сейчас слаба Украина, у карателей хунты осталось достаточно сил посопротивляться и уж тем более поубивать мирных жителей. Как видно, хунта решила сделать ставку на тактическую паузу, на что и нацелено возобновление минских переговоров. Неясная ситуация с Кучмой вполне характеризует нынешнюю стратегию Киева — использовать последние оставшиеся козыри, тянуть время и добиваться замораживания конфликта с целью дальнейшего препровождения народных республик в состав Украины, пусть и на больших правах и условиях, чем ранее. Правительство Украины и соглашательское крыло в правительстве России прекрасно понимают друг друга и, видимо, могут договориться о чем угодно. Да и Путин, видимо, слегка колеблется и выжидает, пока машина госпропаганды работает на прежних мощностях.  Из сложившейся ситуации необходимо сделать главные выводы. Во-первых, договариваться с Украиной не стоит ни о чем и ни по каким вопросам, кроме тех, которые будут явно выгодны Новороссии. Киев бьет подло и в спину, каратели могут убивать гражданских бесчисленное количество раз, прежде чем до переговорщиков в накрахмаленных воротничках и приглаженных пиджаках дойдет, что на Донбассе погибает наш народ, сражающийся за свое естественное право на жизнь.  Во-вторых, не стоит слушать диванных аналитиков на службе у либерального крыла, которые будут рассказывать любые фантазии о «полезном для России мире». Этот мир уже был заключен на определенный срок с целью выйти из под удара западных санкций. Что произошло дальше, мы видим — санкции ужесточены, угроза системного кризиса в РФ возрастает. Отдельные слои верхушки понимали это и раньше, но не афишировали сии последствия, вводя общество в заблуждение. И в-третьих, самое важное: Россия должна выйти на новый уровень помощи ДЛНР. Весь «цивилизованный» мир кричит о том, что мы помогаем Новороссии, хотя бы делаем это в удивительно малых масштабах. Так почему бы не начать соответствовать этому обвинению? Даже ограниченная партия танков или вооружения сыграет большую роль в вопросе становления молодого государства. И очень важно, чтобы это наконец поняли те наши государственные деятели, которые еще не потеряли остатки совести и не продались Западу. Иван Горшенев

Ютуб-канал «Мультики студии Союзмультфильм» ограничил в России доступ к советскому мультфильму «Сокровища затонувших кораблей» 1973 года. 

В нём подлодка «Нептун» находит затонувший фашистский корабль с символом Z.

Комментарии к видео также отключены.

«С теми, кто не пришел на выборы, будет отдельный разговор». Главу Кудымкара обвиняют в давлении

А вот и про дадим денег подъехало. Кстати, в прошлый раз вроде бюджетникам по 5к давали... инфляция...