в рф не вывозят мусор с помоек

300 засранцев

Лукашенко допустил, что Беларуси придется воевать за Западную Украину

Иркутянин облил жёлтой и синей краской мусоровоз с наклейками Z на одной из улиц города. Агрессивного мужчину ищут, чтобы узнать мотивы такого поведения.

ссылка на гифку

Посольство США в Беларуси распространило сообщение с призывом к гражданам своей страны покинуть Беларусь:"Граждане США должны знать, что через военные действия России в Украине в регионе обостряется напряженность, ситуация непредсказуемая» 

Журналист Роман Бурко сообщает, что Кремль через посла Грызлова настаивает на присоединении Минска к "военной операции", имея в виду войну против Украины. Лукашенко ответил, что ждет окончания референдума и готов в течение 72 часов присоединиться.«В качестве оправдания будет использована очередная инсценировка «что "Украина напала на Беларусь", - пишет Роман Бурко. При этом журналист напоминает, что Беларусь и так втянута в войну, поскольку российские войска используют белорусскую территорию как плацдарм для вторжения.

«Вторая самая сильная армия в мире»

Вот такой состав Zашквармобилей орков заметили в Беларуси. Похоже, что техники в российской армии осталось на 0-3 дня:

Важные пункты/смыслы готовящегося в США "Акта по защите американской безопасности от агрессии Кремля 2018".

Финансовый:

- Запретить американским компаниям, банкам и частным лицам операции с российским госдолгом. Это практически полностью отрежет Москву от кредитных денег.

Персональный:

«Две недели я провел в плену в Беларуси. Держали в подвале, допрашивал кадыровец» — 19-летний сержант ВСУ, которому ампутировали ноги и пальцы на руках

«В Беларуси нас держали в подвале: 65 человек», — вспоминает 19-летний украинский сержант Данила Мельник. Одну кисть руки парню оторвало при взрыве, на другой остался только один целый палец, из-за обморожения ему ампутировали обе стопы. Мельника нашли российские военные и несколько недель удерживали в плену на территории Беларуси, говорит парень. 

Данила из обычной украинской семьи: вырос в поселке под Киевом. Мама зарабатывала швеей, одна растила троих детей. Данила — младший.

В 2019 году, окончив школу, Мельник решил поступать в военный колледж во Львове: 2,5 года учиться, и звание сержанта, командира взвода пехоты. После можно пойти либо на службу в армии, либо получать высшее военное образование.

«Захотелось попробовать себя в армии. Это хорошая профессия, — говорит Данила. — В Украине к военным относятся с уважением. И во время учебы бывали, конечно, начальники, которых «не попустило», но нет дедовщины. Украинская армия действительно вышла на новый уровень.

Мама не отговаривала — у меня такое воспитание, что если захотел, то что она уже мне скажет».

26 февраля 2022 года у Мельника ожидался выпуск.

После со своей бригадой они должны были ехать служить в часть, оттуда на какое-то время на Восток, в ротацию, вспоминает парень. Но началась война.

«У нас паники не было, все было слажено. 26 февраля состоялся выпуск, дальше нас распределили по частям, как и планировалось.

27-го я уже участвовал в боевых действиях, — говорит Данила. — Страшно не было, сожаления, что пошел в армию, тоже. Хотелось защищать страну — это же они пришли на нашу землю, а не мы на них напали. В наш дом пришел враг.

Данила бился под Киевом. 7 марта попали ближе к пригородам: Ирпень, Буча, в те районы, рассказывает парень.

«Там мы попали в засаду. Было очень жарко, большая часть наших смогла выбраться, но эвакуации не было — слишком много русских. Там меня ранило.

Был взрыв, мне оторвало левую кисть, также осколки попали под ягодицу. Я вылез, на адреналине заполз в кладовку в каком-то дворе. Там провел несколько дней, после меня нашли русские солдаты. Если бы не нашли — наверное бы, там и умер, — говорит Данила. — Потому что меня ранило и в правую руку, она перестала нормально функционировать. Я не мог даже себя перевязать, правая рука была вялая, онемевшая.

В той кладовке я отключился, через какое-то время пришел в себя — но был уже абсолютно без сил. Так я пролежал дня два, периодически терял сознание. Во время этого всего получил и обморожения. Я понимал, что происходит, но был очень истощен».

Мельник говорит, что русские солдаты, которые его нашли, сначала оттащили его в какой-то двор.

«Там угрожали оружием, стреляли рядом, рассказывали, какие мы нацисты, убиваем детей — вся эта русская балалайка. Какое-то время допрашивали: где артиллерия, где что. Бессмысленные вопросы, ведь я особо и не знал ничего такого. Пугали убийством, расправой — но мне уже было пофиг. Ведь я пока лежал в той кладовке, думал, что все, это конец. Может, поэтому после мне и было уже не страшно, — говорит Данила. — Потом другие солдаты, пацаны помоложе, оказали мне медицинскую помощь, подкормили, немного растормошили меня — ведь я же два дня ничего не ел, не пил.

После меня загрузили в грузовик и увезли. Там я был один, но сбежать не было вариантов: от ранений был очень истощен, почти не мог двигаться.

Ехали где-то по Украине, маршрут не знаю. Точно не помню, но минимум однажды останавливались на ночь, меня заносили в какое-то здание ночевать, но повязки не меняли.

После, еще где-то на территории Украины, меня присоединили к раненым русским солдатам. Нас перевозили в Беларусь вертолетом, примерно по 10 человек. В Беларуси сначала был мобильный госпиталь: это такой как большая палатка, желтое надувное здание в поле. Где он конкретно находился — я не знаю», — говорит Данила Мельник.

Судя по информации, которую собирал телеграм-канал «Беларускі Гаюн», это могло быть в российском лагере возле Речицы, возле Комарина или в Боково.

«Там увидели, что я украинец: форма была в крови, ее давно сняли, но я оставался в термобелье. На нем заметили украинский герб и начали между собой советоваться. Я слышал отрывки, что-то говорили про Женевскую конвенцию, что не надо мучить.

Сделали наркоз мне, немного подшили рану возле ягодицы, перевязали и обработали раны на руке. И пока я еще «плавал» от анестезии, меня отвезли в какой-то подвал. Где он был, сказать не могу, но сложилось впечатление, что это была какая-то воинская часть».

Но почему Данила уверен, что это происходило на территории Беларуси?

«Об этом говорил кто-то из русских военных. Там, где меня удерживали, были только украинские пленные и российские военные, в основном, военная полиция. И кто-то из россиян проговорился, что мы в Беларуси, — объясняет Мельник. — Но за все время в том подвале я не видел ни одного белоруса, только люди в российской военной форме с российскими флажками на ней».

В подвале, куда поместили раненого Данилу, была маленькая комнатка с раскладушками: без белья или матрасов, просто пружины.

«Мне повезло, что я был на носилках, — вспоминает он. — Сначала я был один, потом привели второго украинца. Затем потихоньку пленных довозили.

Когда пленных стало больше, нас перевели в большую комнату. Там вместо кроватей стояли такие большие длинные деревянные столы вдоль стенок. На них можно было лечь.

Кормили, но не армейскими пайками. Давали какую-то кашу, кажется, перловку, и суп как вода: одна картофелина плавает и капустинка.

Воды было мало. Вместо туалета — одно ведро на всех. Его периодически выносил кто-то из пленных под присмотром российского военнослужащего.

Потихоньку людей в подвале становилось больше, мест на «столах» на всех не хватало. Были не только военные, очень много было гражданских. Некоторых забирали прямо из домов под Киевом, привозили оттуда в тот подвал. Раненых вместе со мной было только трое. Все мужчины — была одна женщина, но ее содержали отдельно.

Раз в несколько дней приходили медики, проверяли раненых. Перевязывали мне руки. О том, что у меня обморожения, я тогда даже не думал, так как никогда с таким не сталкивался раньше.

Из подвала никуда не выпускали. Всех периодически забирали на допросы. Спрашивали чушь какую-то: где родился, где учился, какая семья, служил ли, был ли в АТО. Некоторых пленных снимали на фото или видео. Некоторых били, угрожали. Сообщить семье, что жив, возможности не было никакой. Но некоторых пленных снимали для российских новостей, тем давали связаться с семьей.

Большинство русских солдат, которых я видел, были славянской внешности, но были и буряты.

В плену я встретил двух украинцев, которые попадали к чеченцам. Один рассказывал: «Мне чеченцы сказали, чтобы я не переживал, мол, мы делаем свою работу, ты свою. Обходились вполне нормально». А второй вспоминал, что чеченцы не стали его связывать, вместо этого просто прострелили обе ноги — чтобы не сбежал.

К нам в подвал тоже заходил какой-то кадыровец, допрашивал некоторых. Понты колотил: включил камеру на телефоне, что-то жевал и показывал собеседнику, мол, какой он вояка.

Нам говорил: сейчас мои кадыровцы приедут, здесь вам будет!

После он еще раз зашел в подвал и начал кричать: чего они сидят с открытыми глазами?! После этого нам завязали глаза, кому тряпками, кому даже туалетной бумагой и скотчем. Зачем, я не понял — все равно же в подвале сидим.

Но когда тот кадыровец ушел, нам разрешили снять повязки.

Некоторые российские военные были нормальные, некоторые — зомбированные, которые рассказывали нам: вы нацисты, Донбасс 8 лет бомбили! За любые татуировки объявляли человека нацистом. Дерево наколол себе? Нацист!

Однажды залетел какой-то российский военный, полчаса кричал о том, какие мы нацисты. Кричал: вы женщин насиловали, детей убивали!

Покричал, после сказал: «Б***, с кем я разговариваю!?» И ушел.

А ведь я не имел никакого доступа к информации, к новостям: сначала боевые действия, после плен. О том, что Россия нас, оказывается, «освобождает от нацизма», я просто не успел услышать. А тут постоянно: «Нацизм! Нацизм!»

Я был в шоке: какой нацизм? В чем прикол? В чем проблема?»

В этом подвале Данила провел две недели. Когда набралось 65 человек, пленных начали вывозить в Россию.

«Говорили, что из этого подвала пленных людей партиями везли в какое-то СИЗО на территории России. В какой город конкретно, не знаю. Говорили, что пленных отвозят либо в СИЗО, либо в какие-то палаточные лагеря, тоже на территории России.

Но мне повезло, потому что медики сказали: этот ранен, он там умрет через пару дней. И меня увезли не в СИЗО, а в Рыльск (город в Курской области РФ недалеко от границы с Украиной).

Ребята из военной полиции были нормальные, они даже маски поснимали по дороге. Угощали сигаретами. После сообщили нам: все, въехали в Россию!»

В Рыльске Данилу положили в обычную больницу. Говорит, врачи относились к нему по-людски. В больнице медики занялись его обморожениями: ампутировали обмороженные пальцы на правой руке парня (необратимые изменения в тканях из-за обморожения начинаются через несколько часов, а Данила провел на холоде в полусознательном состоянии два дня). Заметили обмороженные пальцы на ногах — их тоже пришлось ампутировать. Стопы пока не трогали.

«Из Рыльска меня перевели в военный госпиталь в Курске.

Там был адекватный врач: уже ходили слухи, что пленных украинцев будут менять. А было уже понятно, что мне придется ампутировать и ступни. И доктор не стал, сказал, чтобы я нормально доехал, он операцию не будет делать, — рассказывает Мельник.

— Лежал я в палате с другими украинскими ранеными. В коридоре возле палаты дежурили русские из военной полиции. Они нам рассказывали: «Мы здесь вас не охраняем, потому что куда можете пойти? Мы здесь вас защищаем, чтобы вас местные не убили!»

Мы с ними иногда разговаривали. Я объяснял: какой нацизм? Мне 19 лет, я делал, что хотел, меня никто не ущемлял, ни к чему не принуждал! Откуда нацизм?

Также те, из военной полиции, рассказывали нам «Новости»: что якобы с Киевом уже русские договорились и сейчас остались от Украины только западная часть и сам Киев, так как в нем «нацисты отстреливаются и детьми прикрываются». А в остальных городах уже якобы российский рубль и русские туда продукты возят.

Я позже, после освобождения, видел своими глазами разбитые русские колонны под Киевом. Вот так и договорились! А те русские ребята из военной полиции и сами верили в свои слова, ведь насмотрелись телевидения.

Больничные санитарки старшего возраста нам тоже говорили: «Вот был СССР, всем было хорошо, все дружили! А тут Украина резко начала щемить русскоязычных!»

Также в Курске меня приходили допрашивать из ФСБ. Откуда, что, как, какие-то протоколы составляли…»

В середине апреля пошли слухи, что возможен обмен пленными.

«Я ничего не ожидал, так как знал, что после 2014 года некоторые ребята и по два года проводили в плену. Готовился к худшему, — вспоминает парень. — И плюс пленные украинцы рассказывали, что русские их уже возили якобы на обмен. А потом говорили пленникам: вот, видите, ваши не приехали, хрен положили на вас!

Я в это не верил, так и говорил ребятам: это русские вас так сломать хотят, бензина у них много, могут и покатать туда-сюда. И после я интересовался у наших военных, а были ли обмены, которые впоследствии отменялись. Меня наши заверили — не было».

Но как не сойти с ума, если ты в 19 лет сидишь в плену, ранен, с искалеченными руками и готовишься к ампутациям еще и на ногах?

«Для меня главное было, что выжил. И уже хорошо. Не умер во время боя, не умер пока в кладовке той лежал, а остальное — мелочь. Хотел вернуться домой. Иногда молился, чтобы у всех дома было все хорошо. Старался сберечь психику», — отвечает Данила.

21 апреля Мельника все же обменяли.

«Из Курска меня перевезли в Севастополь, оттуда машиной в Украину. Там поменяли. Но из курского госпиталя меняли не всех, некоторые пленные остались. Не знаю, как и по какой системе отбирали людей, — говорит Данила. — Ну и от своих прежде всего я позвонил маме: она же вообще не знала, где я, только надеялась, что жив. После душ, чистая одежда… Глянул новости — все хорошо, совсем не так, как русские рассказывали».

После парня положили в киевскую больницу. Там все же ампутировали стопы.

Чеченский подлог. Вместо казненных в полку Кадырова Уполномоченному по правам человека Москальковой предъявили их живых братьев

В конце прошлого года Европейский суд по правам человека коммуницировал первую жалобу по делу о казни в Чечне 27 жителей республики. Их задержали в ходе проведения полицейских рейдов в декабре 2016 и в январе 2017 года. О рейдах тогда сообщали многие российские СМИ, так как руководил ими лично Рамзан Кадыров. Кадры с его участием в спецоперации в Курчалоевском районе Чечни широко транслировались как республиканским, так и федеральным телевидением.

Сюжеты о масштабной спецоперации в Курчалоевском районе Чечни в 2017 году показали многие федеральные телеканалы

12 января 2017 года «Новая газета» опубликовала данные некоторых задержанных, в том числе жителя города Аргун Шамхана Юсупова и жителя села Цоци-юрт Махмы Мускиева. Всего, по данным наших источников, в тот период было задержано около 200 человек. Среди них были и несовершеннолетние.

В начале апреля 2017 года источники УФСБ Чечни передали «Новой газете» список еще из 27 человек. Частично он совпадал с опубликованными в январе данными. Так, в списке УФСБ по ЧР также фигурировали Шамхан Юсупов и Махма Мускиев. Всех этих 27 человек объединил один страшный факт: после задержания и страшных пыток они в ночь на 26 января 2017 года были казнены сотрудниками чеченской полиции в подвале казармы № 6 Полка патрульно-постовой службы им. А. Кадырова.

Редакция «Новой газеты» оперативно передала список казненных в Кремль, Следственному комитету России и Уполномоченному по правам человека Татьяне Николаевне Москальковой. Главное следственное управление по СКФО вынуждено было начать доследственную проверку.

Но уже 17 мая 2017 года было вынесено первое постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по факту массовой казни жителей Чечни. Мы смогли ознакомиться с этим постановлением только год спустя, когда было принято окончательное решение замять это страшное преступление.

Один абзац в этом постановлении имел решающее значение для того, чтобы Татьяна Москалькова, докладывавшая президенту Путину о ходе проверки, усомнилась в предоставленной журналистами «Новой газеты» информации. В частности, в постановлении от 17 мая 2017 года следователь ГСУ по СКФО Игорь Соболь написал, что двое жителей Чечни из «списка 27» живы.

В материалах второго тома проверки действительно есть объяснения, отобранные следователем Соболем у жителей Чечни, которые представились как Шамхан Юсупов и Махма Мускиев. К объяснениям приложены копии паспортов этих граждан.

В своих объяснениях оба говорят, что зимой и весной 2017 года их никто не задерживал, не пытал и не убивал. Все это время они «находились у себя дома и занимались обычными делами».

В сентябре 2017 года Татьяна Николаевна Москалькова приехала в Грозный. Главной целью поездки была проверка сообщений журналистов и правозащитников о незаконных задержаниях, пытках и внесудебных расправах в Чечне.

В ходе этой поездки Татьяне Москальковой и сотрудникам ее аппарата была организована встреча с жителями Чечни, которые предъявили паспорта и утверждали, что являются Шамханом Юсуповым и Махмой Мускиевым. Повода не верить этим людям у Уполномоченного по правам человека не было. Она никогда не видела фотографий настоящих Шамхана Юсупова и Махмы Мускиева. И хотя предъявленные паспорта действительно принадлежали убитым, фотографии в паспортах, сделанные несколько лет назад, не позволяли судить о сильных различиях с внешностью людей, которые их предъявили. И вот почему.

Видимо, именно этот редкий факт и натолкнул кого-то в Чечне на оригинальную мысль о таком вот «воскрешении» Шамхана Юсупова и Махмы Мускиева, казненных в январе 2017 года.

Просчитались только в одном. Как опытный человек, генерал-майор МВД, Татьяна Москалькова велела одному из своих сотрудников вести не просто протокол, а видеозапись всех встреч в ходе своей поездки в Грозный.

Видеозапись, сделанная сотрудниками Уполномоченного по правам человека (мы смогли ее увидеть), является первым таким доказательством. Мы сравнили видеокадры лже-Мускиева и лже-Юсупова с фототаблицей МВД Чечни, в которых указаны данные 67 задержанных в январе 2017-го жителей Чечни.

В этой таблице Шамхан Юсупов фигурирует под № 9, а Махма Мускиев — ​под № 16. Фотографии обоих, очевидно, сделаны в день задержаний — ​на фотографии Шамхан Юсупов прикован за запястье наручниками к трубе.

Фототаблица задержаных МВД по Чечне. Выделены профайлы Махмы Мускиева и Шамхана Юсупова (прикован наручником к трубе)

Кроме того, на фотографии Мускиева отчетливо видны «отличительные признаки»: обильный волосяной покров и огромный, как у Фрунзика Мкртчяна, нос. Человек, который в ходе встречи с Татьяной Москальковой в сентябре 2017-го выдавал себя за убитого в январе Махму Мускиева, имеет явное сходство с убитым, однако у него другого цвета глаза, очевидная большая залысина и нос нормального размера.

Отталкиваясь от этих видеозаписей и нашей таблицы, мы стали искать более наглядные доказательства подлога. Обратиться напрямую к Юсуповым и Мускиевым возможности не было. Мы прекрасно понимали, что эти семьи находятся под огромным давлением и жестким контролем. Любая попытка связаться с ними окончилась бы плачевно для этих людей.

Однако помощь в нашем журналистском расследовании оказало само следствие: в материалах проверки в объяснениях человека, который выдавал себя за Махму Мускиева, были данные о его семье. Самым ценным были сведения о брате Мускиева Умаре, который по неизвестной нам причине носит другую фамилию. Через базу данных чеченских паспортов мы смогли получить данные паспорта Умара Турпилайловича Туркоева. По его пас­портной фотографии через программу идентификации изображений лиц в интернете мы нашли аккаунт Умара Туркоева в инстаграме.

Махма Мускиев (вверху — в фототаблице задержанных, внизу слева — на фотографии из аккаунта в соцсетях) и его брат Умар Туркоев (на фото внизу справа, фото из соцсетей)

Аналогичным способом, используя также данные паспорта Махмы Мускиева, мы нашли и фотографию самого Махмы Мускиева, очевидно, сделанную незадолго до его задержания. На этих двух фотографиях отчетливо видна разница между двумя братьями.

И главное — ​теперь не вызывает никаких сомнений, что именно Умар Туркоев зафиксирован на видео сотрудниками Уполномоченного по правам человека РФ, тогда как его брат — ​Махма Мускиев — ​однозначно фигурирует в качестве задержанного в таблице МВД ЧР под номером 16.

Паспорт брата Махмы Мускиева Умара Туркоева

Кроме того, мы просим Татьяну Николаевну обратить особое внимание на безопасность Юсуповых и Мускиевых, которые являются важнейшими свидетелями попытки фабрикации ложных доказательств с целью скрыть тяжкое преступление. Проверить результаты нашего расследования путем сравнения фото и видео данных не представляет никакого труда.

Кроме того, все эти сведения мы предоставим в Генеральную прокуратуру России, а также в Европейский суд по правам человека, в который обратились родственники казненных, их представители, а также сами журналисты «Новой газеты».

Сурс

США предложили отключить Россию от мировой долларовой системы