16 лет голая

единственным действенным средством является уничтожение, ибо с уничтожением некому будет и вымирать. (с)

Поправки к законам, вступившие в силу 1 августа, разрешили добычу краснокнижных животных в России. В пресс-службе Минприроды сообщили ТАСС, что это будет возможно «в исключительных случаях в целях сохранения объектов животного мира».

https://theins.ru/news/243933

Я представился.  Они,  со  своей  стороны,  объяснили,  что  являются международным комитетом по охране китов от вымирания. И тут же  на  палубе учинили мне допрос: кто, откуда,  какие  цели  преследует  мой  поход,  не встречал ли я китообразных, а если встречал, какие меры принял для  защиты их от вымирания.
  Ну, я рассказал своими словами: так, мол, и  так,  поход  спортивный, кругосветный, встретил одного кашалота в болезненном  состоянии  и  оказал посильную помощь, предписанную в таких случаях медициной.
Они выслушали, пошептались, поставили у яхты конвой  и  удалились  на совещание. И мы сидим, ждем, тоже совещаемся.
  - Вынесут благодарность. Может, медаль дадут, - говорит Лом.
  - Что медаль! - возражает Фукс.- По мне, лучше что-нибудь деньгами...
  Ну, а я воздержался, промолчал.
  Час так прошел,  два,  три.  Скучно  стало.  Я  отправился  туда,  на совещание. Пустили. Я сел в уголок и слушаю. А у них уже прения идут.  Как раз, знаете, взял слово представитель  одной  восточной  державы,  адмирал Кусаки.
  - Наша общая цель, - сказал он, - охрана китообразных  от  вымирания. Какие же средства есть у нас для достижения этой благородной цели? Вы все прекрасно знаете, господа, что единственным действенным средством является уничтожение китообразных, ибо с уничтожением их некому будет  и  вымирать.  
Теперь разберем  случай,  ставший  предметом  нашего  обсуждения:  капитан Врунгель, вопрос о котором стоит на повестке дня,  как  он  сам  признает, имел полную возможность уничтожить встреченного им кашалота.
А что  сделал этот  жестокий  человек?   
Он  позорно  отстранился  от  выполнения  своего высокого долга  и  предоставил  бедному  животному  вымирать  сколько  ему заблагорассудится! Можем ли мы закрыть глаза на такое преступление?  
Можем ли мы пройти мимо такого вопиющего факта?
Нет, господа, мы  не  можем.  Мы должны наказать преступника. Мы должны отобрать его судно и передать  моим соотечественникам, которые честно выполняют задачи нашего комитета...
http://books.rusf.ru/unzip/add-on/xussr_mr/nekraa01.htm?8/16

Александр Некрасов. Приключения капитана Врунгеля

Капитан Врунгель сохраняет пингвинов от вымирания

https://pravdaurfo.ru/news/191419-teksler-razreshil-otstrel-krasnoknizhnyh-zhivotnyh/

Старший научный сотрудник Института проблем эволюции им. Северцова РАНСофья Розенфельд– одна из более сотни ученых, обратившихся к Владимиру Путину с требованием не принимать поправки, легализующие охоту на краснокнижных животных:

– В свое время была довольно скандальная история, связанная с тем, что один из авторов поправок, депутат ГД России Владислав Резник обращался к вице-премьеру Александру Хлопонину с просьбой разрешить ему отстрел краснокнижного снежного барана в заповеднике. А он за это якобы заплатит от 15 до 30 миллионов рублей "на охрану и научные исследования". Об этом подробнописал"Коммерсант". Тогда это все удалось остановить. Они не получили такое разрешение благодаря тому, что в законе применительно к краснокнижным видам не было слова "отстрел". Были слова "отлов", "переселение", "акклиматизация", а "отстрела" не было. Сейчас они формулируют это так, что слово "отстрел" фигурирует. И если принимают поправки в два закона, то тогда по специальному разрешению Росприроднадзора можно будет получить лицензию на отстрел краснокнижного вида. Вот это ключевое слово! Это сформулировано так: "использование объекта животного мира, занесенного в Красную книгу, по специальному разрешению в целях мониторинга и в научных целях".

– ​Если этот отстрел животных действительно легализуют, какие виды оказываются под угрозой?

– Поскольку вся эта инициатива идет отКлуба горных охотников, то понятно, что им нужны трофейные животные. В первую очередь, это дикие копытные – козлы, бараны. Я не исключаю, что это будут крупные хищники – белые медведи, тигры, леопарды. Конечно, массового отстрела краснокнижных видов не будет. Они хотят проводить VIP-охоту за большие деньги, возможно, с привлечением каких-то очень богатых туристов. Это будет единично, это будет не массово, но этот закон группа из Клуба горных охотников делает под себя. Такие попытки ими уже предпринимались. И все, на самом деле, знают, что господин Резник давно хотел протащить этот закон. И вот он протаскивает его сейчас, в пандемию, перед Новым годом.

Второй показательный момент – с 2017 года мы долго бились за включение в Красную книгу так называемых "спорных видов". Ученые, специалисты, работающие с видами, предложили занести туда ряд животных, которые нуждаются в охране на федеральном уровне. Все-таки Красная книга дает довольно высокий статус охраны. Если вид занесен в Красную книгу, запрещается любое его хозяйственное использование. А когда они поняли, что они не смогут стрелять какие-то конкретные виды, разгорелся большой скандал. И три года мы боролись за то, чтобы эти виды включить, – и мы победили. Но их это очень сильно обозлило. И теперь поправки в эти два закона прописаны так, что сейчас никакой вид нельзя включить в Красную книгу без результатов государственного мониторинга. А его у нас в стране просто нет, он не ведется. Никогда никому не приходило в голову, что работа всех экспертов по Красной книге, работа комиссии по Красной книге так глупо будет зарегулирована.

–​К каким еще последствиям может привести уничтожение краснокнижных животных?

– В первую очередь я, как ученый, не могу смириться с тем, что эти VIP-охоты будут проводиться под эгидой якобы научных исследований. Это не научные исследования. Говорить о каких-то конкретных последствиях мы не можем, потому что мы не понимаем, как это может быть организовано, насколько они будут разнузданны. Я думаю, что эти люди, пока будет возможность зарабатывать большие деньги или тешить этим свою душу, будут ею пользоваться. Они не остановятся, пока все не разграбят, пока не кончатся все эти очень малочисленные, допустим, даже островные популяции редких видов. В основном, конечно, это касается копытных, возможно, это будет касаться крупных хищников.

https://www.svoboda.org/a/31011635.html

Как убивает элита. Топ-50 владельцев охотничьих угодий в России среди политиков, чиновников и бизнесменов
сообщают «Открытые медиа»https://openmedia.io/investigation/kak-ubivaet-elita-top-50-vladelcev-oxotnichix-ugodij-v-rossii-sredi-politikov-chinovnikov-i-biznesmenov/

Мурманских чиновников уличили в незаконной рыбалке в море.Власти назвали это спецзаданием https://theins.ru/news/217889

"Так скажите зачем и кому  это нужно ..." (с) - про это в комментариях

Как я посидел и что было дальше

Сидел я, стало быть, на удалёнке и писал код, когда ко мне пришли тонтон–макуты.

На самом деле это началось раньше. В телеге у меня было реальное имя и реальный аватар. Я состоял в чате нашего квартала, который был и остаётся одним из центров протестной активности. Ну там — чаю попить вместе, а то и флаг какой повесить.

Еблет у меня довольно приметный, а вот тревожности было мало. Я курил возле паркинга, собираясь поехать в город и сделать кучку повседневных дел, когда мимо меня прошла парочка в форме МЧС и девочка сказала своему мальчику: о, смотри, это ж тот чувак. Я докурил и пошёл в машину. Наверное, лучше было бы сразу свалить.

Через день или два мне позвонили со скрытого номера. Да, я лошара вдвойне — взял трубку. На том конце то ли полковник, то ли подполковник МВД спросил, могу ли я побеседовать. Могу, говорю. Через полчаса подъеду, говорит он.

Звонок в дверь. Домофон и вообще контролирумый доступ в подъезд нынче не в моде, так что ребятки приехали прямо ко мне под дверь. Трое, одетых в гражданское, с замотанными какими–то тряпками лицами. И офицер, который снял намордник, показал удостоверение и оказался тем самым (под)полковником. Общались мы довольно долго, а в результате мне было сказано, что "вы же понимаете, с 9 августа закон больше не работает" (sic!) и что я поеду в РУВД для беседы в любом случае, в том числе и с применением силы. Винтить меня на глазах у жены и детей я позволить не мог, потому собрался и поехал. В синем микроавтобусе, который ждал внизу, сидело ещё человек пять с замотанными лицами. Итого, на сраного программиста приехали вдесятером. Из нашего дома до этого уже дёргали людей на беседу, так что я сказал жене, что вернусь ночью. К счасть она не поверила и начала поднимать кавалерию сразу, как за мной закрылась дверь.

В РУВД меня завели безо всяких процедур (да, никаких бумаг я не видел) и отправили сидеть в актовом зале. Там было 2–3 мента, которые надзирали, чтобы клиенты ничего не сделали. Из клиентов был я, пожилая дама, пара девочек, два или три мужика. Было это, предположительно, в 16 часов. Меня через какое–то время досмотрели, сделали опись вещей (акт личного досмотра), изъяли всё плюс ремень, посадили сидеть дальше.

Сидение длилось. Раз в час я громко спрашивал, каков мой статус, и если мне предъявлено обвинение, то какое. Ответов не было.

После того, как меня, как и остальных посетителей актового зала сфотографировали в пяти ракурсах, я понял, что происходит пиздец.

В районе полуночи пришёл офицер со стопкой дел и сказал строиться на выход. Мы ехали в ИВС на Окрестина. На мой вопрос — чо за хуйня вообще? — он полистал дело и сказал, а, так неповиновение, 23.4. Я начал вспоминать свои недавние контакты с ментами. Их не было. Кому я мог не повиноваться — непонятно.

Залупаться смысла не было, пошли. Во дворике был перекур. Вещи наши были опечатаны, так что водитель автобуса угостил сигаретами всех желающих. Спасибо ему.

В ИВС приехали нормально. Конвой завёл в здание (без криков "вниз смотреть, блядь" не обошлось, парни их чтоли им не дают), рассовали по "стаканам" по 2–3 человека, оформили, осмотрели, с голой жопой присели по разу (а то вдруг там сигареты), и повели в камеру. Не били. Девочек отправили в одну камеру, мальчиков в соседнюю. 4 человека в камере, жить можно. Выдали простыню и наволочку.

Посидели, поговорили. Кого–то взяли на митинге, кого–то тупо схватили на улице. В камере оказался мой сосед из дома. Стоял, курил, грел машину. Налетели, завинтили.

В ИВС очень скучно. Это была первая ночь, передач нету, читать нечего, умыться нечем, надеть нечего. В кусочек окошка были видны волонтёры, которые дежурили возле ИВС. Под дождём, ночью. Это очень грело.

Поспать на удивление получилось. Поскольку я отец двоих маленьких детей, то даже выспался, несмотря на вечный свет в камере и общий стресс.

Утром дали пожрать. Довольно годная еда, уровня армии или около того. Пока сидели на лавке и рассказывали кулстори, пришли выводить на суд.

С судами у нас сейчас всё просто. "С вещами на выход". Выходишь с простынёй и наволочкой (других вещей–то нет ещё). Руки за спину, го на второй этаж. Там крыло — вроде офиса. Сели на стулья в коридоре, по одному таскают в комнатушку (их несколько), где есть стул, стол и ноут со скайпом. Суд удалённый. Минут 30–40 на дело, конвейер. Сидящим в очереди на приём выдали несколько бутылок воды. Там же я смог по человечески посрать: есть обычный нормальный сортир, а не параша.

По моему делу было интересно. Мне вменялось то, что я посередине беседы, на которую был приглашён, самовольно вышел в фойе и начал видеосъемку на телефон. Мне типа говорили, чтобы я прекратил. Я не прекращал. Потому и завели протокол по 23.4, неповиновение законным требованиям сотрдников блаблабла. Протокол я в глаза не видел, и суть обвинения узнал только на суде. Когда мне дали слово, я сказал, что с обвинением категорически не согласен. И что судья может посмотреть мой акт персонального досмотра, в котором видно — внимание — что телефона у меня не было. Я тупо не взял с собой мобилу в ментовку. Эти долбоёбы напечатали протокол, даже не посмотрев, есть ли у меня телефон.л

Надизирающим ментом в тот раз была сотрудница РУВД. После моего пассажа она тихонько мне сказала: а ведь это я вас досматривала (да, она), и телефона у вас действительно не было. Может быть что–то в её головушке да зашевелится.

Судья чесала репу, после чего объявила, что дело отправляется на доработку. А я отправляюсь в камеру.

В камеру нас повели уже не в ту, в которой мы были. Видимо, какая–то стандартная схема ротации. Заехали, покормили обедом, довольно нормальным. Вообще чувак, который еду развозил, был к нам расположен. Хлеба предлагал дополнительного, попить. Хлеба кстати там реально дохуя было, по булке оставляли в камере — вдруг кого занесёт ночью, хоть чего поест.

В общем, первому моему, так сказать, призыву, выписали сутки. Кому 5, кому 15. На тот момент уже приехали передачи. КНИЖКИ!!! Часов в 18 погремели дверью, мол, на выход. Я всё, что у меня было, выдал парням. На местной пайке я точно протяну, а вот в ЦИП на Окрестина же или в Жодино — хер знает, как там кормят. Оставил себе арахиса солёного и книжку. Жена постаралсь, выдала мягкую книжку на английском, да с кучей шотландских и гаэльских оборотов, можно долго читать. Парни ушли на сутки.

Охуенное чувство своей камеры. Часа четыре я был там один. В основном читал и спал, делать больше нечего. Раз в час проходил обход и медсестра с вопросами "не нужен ли врач". Мне бы было неплохо выпить и покурить, но такие услуги не оказывались.

К полуночи пошёл второй "призыв". Ввели мужика в костюме. Я на него воззрился через свою немытую башку и бороду (да, если что, то на день ареста у меня была запись в барбер; два месяца не был, всё отросло — мама не горюй). Он такой:?? (имя) Я: чего блять, да это я? Оказалось, сосед из моего же дома, дочки наши дружат. Замели его на выходе из офиса. Набежали и скрутили. Семейный мужик, не хулиган.

Заехали ещё ребята. Один и вовсе гражданин РФ. Второго сильно поломал омон, мы ему нижнюю койку освободили, совсем плохо человеку было.

В общем, поговорили. Я им рассказал что знал, они мне. По камере определились, распорядок на завтра знаем, всем спатеньки. Вот, кстати, реальная вещь, которая нужна в камере: маска для сна.

На следующий день были суды. Опять нас пачкой ("с вещами на выход") забрали с хаты. Тут было уже чуть по–другому: меня не хотели держвть вместе с "призывом". Меня завели в отдельную камеру, где я с вещами и сидел — до суда.

На суде всё было интересно.

Для начала, с самого утра ко мне прям в камеру заехали менты. Ну там кругом менты, да. Меня вывели из камеры и попросили ознакомиться с протоколом моего задержания, который привёз, ну, допустим, Х. Хлебало у него было закрыто, но я его узнал. Протокол напечатан на принтере, формулировки стандартные. Что ж, я размашисто на четыре строки написал, что с протоколом я категорически не согласен, и подписал, что я его видел. Это первая официальная бумага, которую я вообще увидел за свою одиссею.

В суде уже был адвокат, спасибо моей женщине, которая двое суток провела с двумя малыми детьми и на телефоне. О да, у неё есть яйца, парни. Она победила рак, послала его к хуям, и принесла в этот мир двух прекрасных и умных детишек. Пацаны из рабочего чата так и писали: не знаю, как вы там с Олей живёте, но яйца у неё огромные. Она подняла всех и вся.

С адвокатом мы мало–мало выработали линию защиты, и я узнал новое. Я натурально чуть не усрался от смеха на том казённом стуле.

После манипуляций с делом, вырисовывалось следующее: я, находясь на беседе, взял телефон сотрудника МВД и пошёл им делать фото и видеосъёмку в фойе. Он мне говорил — мол, чувак, ну положи, положи, ну поззязя. А я не клал. Вот и неповиновение.

Серьёзно. На это есть рапорт этого сотрудника начальнику РУВД, рапорт приобщён к делу. Подписан и тем и тем. Юристы, вы сами можете понимать, что это значит. Трёшечка, да?

Впрочем, меня тогда заботило не это. Когда мне дали слово, я традиционно не признал вину. Адвокат говорила. В качестве свидетеля привекли того самого мента. Он не мог описать меня (еблет у меня тогда был, повторяю, очень приметный), а на вопрос судьи — были ли обнаружены в телефоне какие–то следы съёмки, сказал — не, ничего. процессуальных действий против меня, как якобы похитившего телефон, также не было.

Перерыв на судебное решение был долгим. Напомню, я это время коротал в камере. Через пару часов я понял, что меня хотят таки накормить — обед же! Но обед идёт по камерам, а куда меня определить — непонятно. Короче, повели меня на 4 этаж. А там сидят люди месяцами. У кого с депортацией проблемы, у кого что. В общем, ввели меня в хату. Я назвался, что как. Трое парней по уголовке. Услышали, что политический, сразу дали сигу (да, там акуратно можно, за ограждением параши, чтобы камера наблюдения не видела). Старший по камере, по виду то ли осетин, то ли даг, сказал: вот, видишь койку: на ней один из директоров PandaDoc спал, а ещё один — за стенкой. Час мы обедали и говорили. Пацаны, пусть будет у вас всё хорошо.

В общем, только у нас всё началось складываться, как дёрнули меня на суд обратно. Да, если кто забыл — то это вещи в руках, и руки за спиной.

Решение суда: дело за недостатком доказательств прекратить. Я выходил оттуда, и охрана спрашивала спровождающего: сколько? И он говорил — нисколько. Мент, который меня выписывал, про себя бурчал: бля, ну такого не видел. Подписал ведомость, получил вещи, вышел за железные ворота. Пришли волонтёры. Я был как в космосе. Мои пацаны чалились за забором, а я вышел, и по нулям.

Волонтёры напоили горячим, побеседовали, угостили печенькой, дали позвонить. Потом отвезли домой.

Дома... Ну, короче. Папа вернулся из командировки.Обнял всех, полез мыться (тюрячка, она пахнет), всё в стирку, шампанское на лёд, вымылся, вскрыли, выпили...

ЗВОНОК В ДВЕРЬ

Мусора. Давайте, мол, проедем на Окрестина. Вы там забыли подписать. Да, сегодня нужно.

Я на телефон, мобила — адвокату, домашний — в ИВС. В ИВС начинают плести какую–то хуйню, типа да, сильно надо. Адвокат говорит, что такой процедуры нет. По итогу....
По итогу, шлю мусоров нахуй, а на следующий день с утра целую жену и детей, сажусь в тачло и уёбываю.

В одном городе запасаюсь наличкой, после чего вынимаю симку из телефона. В совсем другом городе встречаюсь с другом, который на себя оформляет контракт. Пришлось и телефон купить. 300 рублей (белорусских), но у меня есть не привязанный ко мне интернет.

Далее, я где–то в дороге. 6 часов пытаюсь найти приемлемый вариант жилья по всей стране. Агроусадбы за 100 рублей в сутки не подходят, да и паспорт там попросят.

Нахожу вариант за 20 рублей в сутки возле озера на Браславах. 300 км. Латвия через озеро (один хрен закрытая из–за ковида). Поехали.

По дороге заезжаю в торговик в Молодечно, тарю нужные мелочи. Там люди с детьми. Плачу, потому что у моей дочери сегодня день рождения, а я не с ней.

Тупо плачу.

Решение принято. Валим на Браслав. К вечеру приезжаю на место. Хозяин показывает что как.

В общем, в этой хате я и жил потом. Готовил, печку топил. Кормил кошку — о, та ещё древность, ей лет 20, живёт на улице из принципа. Работал. Скажем так, работал и пил. 0.7 в сутки, да две пачки сигарет. Варил картоху, туда сливочного масла пол–пачки, и солёную рыбу рядышком.
Очень тосковал по всему этому.
Вот ноут мой — молодец. Выжил.

Прошло 10 дней. Я поехал домой.

В общем, к чему я это всё. Сижу я вот и понимаю, что материалов у меня — на трёшечку для одного определённого мента. но реализовать это я сейчас не могу. грущу.