у меня нет сына

Длиннотекст, и многим наверняка не понравится. Но лучше прочитать

Прошла неделя с начала вторжения РФ в Украину. В предыдущем посте я нелицеприятно высказался о стратегических успехах (которых нет) украинской стороны, качестве их командования, и неожиданно получил много откликов в личку от украинцев, которые благодарят за попытку объективно оценить состояние дел в стране и вооруженных силах. Многие считают, что в тяжелый момент людям нужна правда, какой бы страшной она ни была, а киевские власти привычно врут, причем врут в расчете на идиотов. Это только демотивирует граждан защищать страну. Честно, даже не ожидал такой реакции. Дякую, друзі. Буду робити огляди, орієнтуючись в першу чергу на українську аудиторію. Москалям я вже все сказав тут.


Для начала хочу разъяснить вопрос, в котором имею основания считать себя компетентным – о пропаганде. В Информационную эпоху когнитивные технологии приобрели колоссальное значение, в некоторых случаях они решают исход войны. Вот только украинские военные пропагандоны понятия не имеют даже об азах этого сложного дела, выстроенного на очень тонких расчетах. Они мыслят примитивно: надо поддерживать боевой дух армии и давать побольше позитива населению. Если фейк взбодрит людей – будем лепить больше жирных фейков. Это фатальная ошибка! Представьте себе солдат, которые потерпели поражение. Понеся большие потери, отступают, оставляя врагу очередной городок. И при этом слушают пропаганду, надрывно визжащую о том, что атака интервентов отбита, враг потерял сотни убитыми и тысячи сдавшимися в плен, сожжены миллионы вражеских танков а сбитые самолеты врага вообще невозможно сосчитать.

Что должны подумать бойцы, которые хорошо понимают, что никакой перемогой на их участке фронта даже не пахнет? Они начинают рассуждать примерно так: если нас побили, а власть врет, что дела на передовой обстоят блестяще, или скрывает реальное положение дел, увлеченно подсчитывая потери интервентов, то значит она врет, говоря о победах и на других фронтах. То есть мы везде терпим разгром. Логично же!

Это деморализует, подрывает веру в командование и в конечном счете лишает бойцов воли к сопротивлению. Но дух гражданского населения таким враньем и манипуляциями можно поддерживать? Да, конечно. Но лишь до тех пор, пока люди не начинают сталкиваться с реальностью. И когда расхождение между розовыми ожиданиями скорой перемоги и реальностью достигает критического уровня, любая, даже локальная военная катастрофа может стать триггером психологического слома общества.

В нацистской Германии этот надлом произошел в 1943 году после осознания масштабов сталинградской катастрофы, где в котле бесславно сгинуло 300 тысяч солдат рейха. Потери в масштабах той войны не выглядят ужасными. К тому времени в Германию с Восточного фронта пришло уже порядка миллиона похоронок. Но есть нюанс: потери воспринимались как плата за победу, а вера в непобедимость германской армии была абсолютной. Теперь же была заплачена колоссальная цена за… поражение от каких-то там унтерменшей. Более того, перелом в общественном мнении произошел во всем мире.

Нацистская пропаганда до последнего трубила о блестящих победах германского оружия, о том, что враг падет со дня на день. Даже когда Сталинград был окружен, это подавалось, как хорошая новость: мол, крепость Сталинград – это утес, о который разобьются волны большевистских орд. И потому разгром ранее непобедимого вермахта стал шоком для населения Германии. Ведь пропаганда вбила в головы немцам, что победить сверхчеловеков, во главе которых стоит богоподобный фюрер, совершенно невозможно. Вот этот разрыв между ожиданиями и реальностью, которую никакая промывка мозгов уже не могла залакировать, и стал причиной надлома немцев. Утрата веры в победу, в правоту своего дела – первый предвестник неизбежного краха.

Да, на войсках Сталинградская катастрофа сказалась не так сильно. Хотя бы потому, что солдаты оценивали ситуацию на фронте не по геббельсовским агиткам, а по тому, что видели своими глазами, а потому особых иллюзий не испытывали. Но для них после погрома армии Паулюса возросшая сила советских войск стала неоспоримым фактом. К тому же общество и армия живут не в разных вселенных. По мобилизации в войска поступали все более молодые, все хуже обученные и менее мотивированные солдаты. И через полтора года в победу уже никто не верил, многие были озабочены в первую очередь спасением своей шкуры.

В то же время для советского народа и РККА, которая в первые полгода войны потеряла в котлах 1,5 миллиона солдат, эти потери не стали причиной психологического надлома. Потому что пропаганда работал очень грамотно. Никакого пи…дежа о победах! Она не пыталась создавать завышенных ожиданий, не назначала дату штурма Берлина. Пропаганда носила не подбадривающе-терапевтический, а мобилизационный характер: «Вставай, страна огромная, вставай на СМЕРТНЫЙ БОЙ…». «Убей немца!», «Пусть земля горит под ногами оккупантов!», «За ценой не постоим!», и все такое прочее. А весь предвоенный залихватский агитматериал про «малой кровью, могучим ударом» был выброшен на помойку в первый же день войны. Идущие на фронт 18-летние мальчишки не обещали подругам вернуться с орденами к новогодней елке. Не было никаких иллюзий по поводу скорой и легкой победы, и поэтому самые тяжелые потери и поражения воспринимались как повод для мести, а не причину поскорее сдаться или дезертировать.