рпц предложило читать в школе молитвы

Фото: Соловьев / РИА Новости

В Госдуме готовится ряд инициатив, связанных с повышением патриотизма среди школьников. Фракция КПРФ предложила вернуть в школу политинформацию, наглядную агитацию, встречи с ветеранами и героями труда — то без чего невозможно было представить советскую школу. Один из авторов инициативы, заместитель председателя комитета Госдумы по конституционному законодательству и государственному строительству Вадим Соловьев рассказал «Ленте.ру», почему необходимо возрождать в школах политинформацию и другие советские традиции вроде тимуровского движения и «Зарницы».

«Лента.ру»: Вы это серьезно?

Соловьев: Какие уж тут шутки.

Школьники и без того перегружены учебной программой, а вы туда еще и политинформацию впихнуть хотите.

Школы у нас сегодня превратились в образовательные учреждения, где учителя отчитывают свои часы по предмету и на этом все заканчивается. Нет никакой внеклассной работы. Нет политинформаций, нет встреч с ветеранами, нет тимуровского движения. Как результат — вопиющие случаи, когда в городе воинской славы Ржеве подростки жарят шашлык на Вечном огне и пьют пиво на Могиле неизвестного солдата.

Отсутствие политинформации подтолкнуло их к этому?

Оказалось, что в местных школах нет ни кружков, ни спортивных соревнований. Дома пионеров все порушили, кружки и спортивные секции все платные, а денег у родителей нет, и дети предоставлены сами себе. Вот и результат. В обществе, кстати, назрела дискуссия о том, что школа не должна быть только образовательным учреждением. Школа — это, в первую очередь, воспитание. Главная цель советской системы образования была воспитать патриота, готового к защите своей родины. Вот в чем ее смысл. А смысл сегодняшнего образования от Фурсенко — подготовить высококачественного потребителя. Пора нам уходить от западных стандартов, и возвращаться к лучшим традициям российской и советской школы.

А надо?

Сейчас очень тревожная ситуация на Украине, которая стимулирует развитие патриотического воспитания. Думаю надо приглядеться к этой ситуации и что-то делать. И дети будут приобщаться к жизни нашей страны, и общество наше только выиграет, если получит нормальных патриотов своего государства, своей страны.

Как вы представляете себе эти занятия?

Министерство должно разработать методички для учителей, чтобы они могли выбрать те формы внеклассной работы, которые прививают патриотизм. Могут быть разные тематические формы. Можно приглашать ветеранов войны, героев труда, каких-то знаковых людей.

Школьники сегодня имеют неограниченный доступ к самой разной информации. Думаете, их заинтересуют рассказы о международной обстановке и трудовых подвигах?

Думаю, это касается далеко не всех школьников. Я бы сказал, меньшей их части. Где-то в Москве, да. Но в моей Тверской области, например, они ничего не знают ни о жизни страны, ни о внутренней политике, ни о международном положении. Их это не интересует. Поэтому надо приобщать школьников к таким занятиям еще с младших классов. И делать это не формально, чтобы оно было им интересно. Я помню, как в нашей школе проводились смотры военной песни, какой интересной была игра «Зарница», как популярно было тимуровское движение. Надо душу вкладывать в эту работу, и все получится.

Учителя у нас и без того загружены большим количеством часов за маленькую зарплату. Какому патриотизму они смогут научить?

В наше время в школах была старшая пионервожатая, которая отвечала в том числе и за патриотическое воспитание и получала за это зарплату. Не обязательно нагружать этим учителей. А если и нагружать, то дополнительно эти часы оплачивать. Впрочем, у нас и так сейчас идет повышение заработной платы для учителей.

Мне кажется, для патриотического воспитания школьника важнее не вдохновляющие беседы, а бесплатная спортивная секция, бесплатный авиамодельный кружок и лето в пионерском лагере...

Ну, трудная наша жизнь... В России она всегда была нелегкой. Но все наши великие соотечественники, которые видели все проблемы нашей родины, все равно горячо любили ее. И Пушкин об этом писал, и декабристы, которые были не согласны с внутренней политикой, все равно шли на войну и мужественно сражались за свою родину. Нельзя рассуждать так, что я буду любить свою родину только за то, что она дала мне сладкий пирожок. Нет!

Но станут ли политинформации и уроки патриотизма местом для дискуссии? Допустят ли туда информацию, отличную от той, что дают на госканалах?

Истина рождается в споре, в дискуссии. Обсуждение альтернативных точек зрения способствует развитию школьника. Это можно только приветствовать.

Как подавать на этих занятиях украинские события?

С моей точки зрения, детям надо говорить правду. А правда в том, что нашу дружественную страну наши политические недруги из США и НАТО пытаются противопоставить России. Именно в этом подоплека всех этих событий. Ребята должны знать, что политика это жесткая вещь. Все страны преследуют свои экономические интересы, и ради защиты этих интересов американцы готовы всю землю поджечь. Их экономика трещит по швам, и чтобы выйти из этой ситуации, им нужна новая полномасштабная война. Империализм и капитализм несет угрозу всему человечеству и нашей стране, поэтому Россия занимает здесь совершенно адекватную позицию по защите своих интересов. К тому же мы защищаем там не кого-то, а своих русских братьев, которые подверглись беспрецедентному давлению. Мы своих не бросаем. Надо чтобы ребята понимали, что у нашей страны есть не только друзья и партнеры, но и враги, которые готовы уничтожить нашу страну ради своих интересов. Закончился тот период, когда кругом были друзья.

Уместно ли будет пригласить на такой урок, например, Андрея Макаревича, который, как известно, придерживается иного мнения о роли России в украинских событиях?

Без проблем. Пусть выступит со своими аргументами. Это интересно. Думаю, старшеклассники вполне готовы к участию в таких политических дискуссиях. Но господину Макаревичу, если он пытается преподнести события на Украине как демократическую весну, я бы советовал повнимательней почитать о бандеровских формированиях, которые уничтожили на Украине около миллиона евреев. А главной движущей силой Майдана были именно бандеровцы.

Макаревич, насколько известно, высказывался не в поддержку Майдана, а против войны на востоке Украины и против аннексии Крыма?

Я профессиональный юрист и полагаю, музыканту сложно давать точную оценку законности тех или иных действий. Я понимаю, что как творческого человека его переполняют эмоции, и я с уважением отношусь к его позиции. Но как юрист к его оценкам законности действий Российской Федерации я бы отнесся критически.

Вы говорили, что на стенах классных комнат следует разместить наглядную агитацию патриотического характера, в том числе портреты знаковых персон. Кого из наших современников вы бы туда поместили?

Много таких людей, но на мой взгляд, яркий патриот своего государства — министр обороны Сергей Шойгу. Вся его деятельность на государственной службе вызывает огромное уважение у всех граждан России, независимо от их политических взглядов.

Стоит ли проводить экзамены по этим темам?

Надо двигаться в этом направлении, чтобы школьники были заинтересованы в овладении этими знаниями, но сразу систему не переделать. Однако значение такого предмета скорее воспитательное, нежели образовательное.

Не превратится ли все это в государственную пропаганду?

За этим надо следить. Родительский комитет, представители общественности, СМИ. Это не сложно проконтролировать. И это надо делать, чтобы от плохого не скатиться к худшему и не загнать детей в казарму.

Пока все это патриотическое воспитание попахивает возвращением в СССР.

Хочу сказать, что ничего плохого не будет, если мы возьмем все хорошее из СССР, а хорошего там было много. Больше, чем плохого.

Застав тот период, могу сказать, что политинформация для школьников относилась, скорее к плохому, в отличие от бесплатных секций и кружков.

Видимо, в вашей школе это проходило формально, без души. Я заканчивал в 1979 году, и у нас к этому подходили творчески, мы с удовольствием принимали участие. А, вы когда заканчивали, где?

В Москве, в 1989-м.

О, это уже при Михаиле Сергеевиче, тогда понятно. А мы не хотим возвращаться в тот страшный период.

А куда хотите?

Хотим вернуться в нормальное время. К Андропову, к Брежневу.

Беларуский учёный-историк зашифровал акростих «Путлер сдохни, нет войне» в своей научной работе и издал её в про-путинском журнале. Никто ничего не заметил и журнал ушёл в печать

Осенью 2022-го доцент Карлового университета, историк-скориновед Илья Лемешкин написал статью для российского провластного журнала, в которой зашифровал антивоенную фразу. Редакторы издания ничего не заметили, материал опубликовали, а тираж разошелся по библиотекам. Ученый рассказал «Салідарнасці», в чем заключается его шифр.

Материал был написан доцентом в декабре 2022-го и 24 февраля, в годовщину начала полномасштабной войны в Украине, отправлен руководству МГИМО для последующей публикации. При этом ученый зашифровал в статье антивоенную фразу.

«Этим средством пользовались еще в Средневековье, чтобы скрыть авторство крамольного текста»

В статье, посвященной белорусскому первопечатнику и его книгам, Илья Лемешкин обратился к читателям на языке Скорины - в культурной манере XVI века. Тогда Франциск передавал свою текстовую экспрессию двумя способами: горизонтально, как это сегодня делают люди, и вертикально, с помощью акростиха - стихотворения, рассчитанного на зрительное восприятие, в котором начальные буквы строк, читающиеся сверху вниз, образуют слово на старобелорусском языке.

Материал состоит из 22 абзацев (отсылка к 2022 году, началу агрессии России против Украины), акростих - из двух инициалов в конце статьи и четырех лексем, которые вместе образуют два предложения: «Сдохни Путлер. Нет войне. И. Л».

- Акростих не придумал Франциск Скорина. Им пользовались еще в Средневековье, часто для того, чтобы скрыть авторство. Например, человек написал крамольный текст и не хотел быть замеченным.

Во времена Скорины ситуация уже поменялась: акростихом пользовались в качестве маркера, при помощи которого доказывали свою образованность. Задачи утаить авторство уже не было, наоборот, читатель XVI века искал акростихи в текстах. Скорина же первым использовал акростих в печатной книге у восточных славян.

Любопытно, что он работал в период, когда еще не было деления на белорусов и украинцев. Был единый народ - рутени. Это предки современных белорусов и украинцев, к этому народу причислял себя и Скорина. Принцип акростиха в равной мере является и украинским, и белорусским. Общее достояние, - рассказал Лемешкин.

«Сложно было написать текст, который бы не вызвал желание его редактировать»

В июне статья была размещена на сайте МГИМО. Несколько месяцев Илья Лемешкин ждал, пока печатный тираж будет разослан по библиотекам, чтобы потом российским властям пришлось попотеть, изымая журнал.

Своей публикацией автор хотел наказать малоизвестный журнал «Концепция: Философия, Религия, Культура», поддерживающий путинский режим. И рассказать о методе, с помощью которого возможно высказываться.

- В целом у меня были сомнения по поводу использования глагола «сдохни», это не мой стиль. Мне было бы приятнее сказать «сгинь». Но тут меньше букв и невозможно лексикализировать букву «ь», нет слов, которые на нее начинаются. Поэтому определенные ограничения были, но с придумыванием акростиха сложностей не возникло.

Намного сложнее было написать текст, который бы не вызывал подозрения и желания редактировать. Конечно, я боялся, что будут правки, тогда бы идея с акростихом могла рассыпаться. Претензий ко мне не возникло, хотя это очень простой акростих, который заметить легко.

На стадии верстки у меня были абсолютно наглые требования. Просил кое-где сократить, поправить, чтобы, например, абзац на другой странице был выше, потому что акростих должен легко читаться графически.

Все мои просьбы были удовлетворены: на одном развороте - «сдох», на втором - «ни. путлер», на третьем - «нет войне», на четвертом - «И.Л». Никто ничего не заметил, - рассказывает Илья Лемешкин.

Интересно, что главный редактор журнала Юрий Симонов не поинтересовался библиографией доцента, статью которого взял для публикации. Например, в Беларуси книга Ильи Лемешкина «Портрет Франциска Скорины» в январе 2022-го была изъята по приказу сверху из библиотек:

- Она была издана в конце 2020-го Институтом литовского языка и Пражским лингвистическим кружком. В ней отразили события в Беларуси, в предисловии сказали, что хотим поддержать академическое сообщество, которое оказалось в очень непростой ситуации.

В книге есть нелицеприятные для Лукашенко высказывания, речь идет об орденах Франциска Скорины. В ней был разрушен столп белорусской школьной дидактики.

В школе учителя рассказывают молодым людям, что на портрете Скорины рядом с ним изображена пчела, а в моей книге идет прямое доказательство, что это муха. Пчела же трактуется якобы как «трудолюбие», «дух коллективизма» - такая советская трактовка. Тут выясняется, что это неправда. И, конечно, создает определенные проблемы, - объясняет доцент.

«Видов акростихов огромное количество»

После публикации статьи доцент получил письмо из России от читателя, который отреагировал на его акростих.

- Человек его увидел и ответил мне таким же средством, поблагодарил за статью, - говорит Лемешкин.

Потом доцент стал думать, как получить от МГИМО авторские экземпляры:

- Решил сделать все их же руками. Когда статья была напечатана, я написал в посольство России в Праге, попросил экземпляры, а в благодарность предложил послать в МГИМО книги Пражского лингвистического кружка. Я собрал посылку, положил туда 22 книги (тоже неслучайно) «Портрета Франциска Скорины». Это была единственная возможность отправить в Россию книгу, запрещенную в Беларуси. Примерно через неделю мне доставили 10 экземпляров дипломатической почтой, а мои книги дошли до МГИМО.

Илья Лемешкин говорит, что «современных редакторов и цензоров не учат читать тексты вертикально»:

- Таким образом я хотел показать, напомнить читателям в России и в Беларуси, что существует изысканное средство. Оно помогает высказать позицию даже в условиях тоталитарного режима.

Видов акростихов огромное количество, спрятать их легко. А люди, которые обслуживают этот режим, не очень образованы, ленивы, делают то, что им скажут.

Сурс: https://www.google.com/amp/s/news.zerkalo.io/amp/life/49207.html

вам это никого не напоминает?

Свобода, протест, осознанность: как живут современные подростки.

О консервативных родителях и прогрессивных подростках: 

Я работаю в школе четвертый год. Мне 25, им — от 15 до 18. Сам я считаю, что примерно одного с ними поколения, однако, когда я учился в школе, наше поколение не воспринималось как-то по-особенному, а современный школьник для большинства — явление неизученное. 

Часто меня спрашивают: «И как школьники?» «А что они?» — говорю. «Ну они какие-то другие, да?» Другие — эту характеристику я слышу чаще прочих. На просьбу пояснить значение обычно отвечают: 

они ничего не хотят; 
не читают, все время в телефоне; 
мы в их возрасте о другом думали; 
им, кроме развлечений, ничего не нужно; 
не хотят работать, хотят, чтобы им все легко доставалось. 
Похожие реплики можно услышать во все времена. Но меня интересует природа именно сегодняшней проблемы поколений, ведь мы с ними смотрим одни фильмы и сериалы, сидим примерно в одних пабликах, читаем одни СМИ, шутим одинаково. Однако разница все-таки есть. И она ощутима. 

Прежде чем писать этот текст, я поговорил более чем с сотней московских школьников и несколькими десятками студентов-первокурсников, поэтому выводы по большей части основаны на наших с ними диалогах и моем опыте. 

О свободе 

Все российские школьники — дети путинской России, и другой они не знают. Сколько бы нас ни пугали «закручиванием гаек», эти дети выросли свободолюбивыми и достаточно независимыми. Они озабочены пакетом Яровой и единогласно выступают против любой цензуры в интернете. Свобода действия, свобода во всех проявлениях — одна из их важнейших ценностей. И поэтому подавляющим большинством обязательная школа ощущается как временное заточение длиной в одиннадцать лет, после которого наступит какая-никакая свобода. 

При этом они трезво понимают, что абсолютной свободы нет. Они не тешат себя надеждой, что работать не придется, и вовсе не думают, что жизнь — сахар. Мем «жизнь — боль» воспринимается ими как горькая, но ироничная данность, с которой смирились взрослые. Но это не значит, что они смиряются тоже, — им бы этого не хотелось. Возможно, я скажу банальность, но школьники были бы счастливыми людьми, если бы не мир взрослых. 

Их родители и почти все учителя родились в стране, которой больше нет, росли в идеологии, которая больше не работает, и несут ценности, которые сегодня кажутся неактуальными. И одним из краеугольных камней является коллективизм. 

Сама идея современной школы пронизана духом коллективизма. А субъективная и часто предвзятая оценочная система позволяет выстроить внешнюю иерархию. Такая иерархия установлена во многих школах и в учительской среде, где директор с помощью рычага стимулирующих выплат на педсоветах жалует «отличников» и отчитывает «троечников». И то, что было ценностью одного поколения, становится проблемой другого. 

Школа вообще не предлагает ребенку ситуацию выбора — это и не удивительно, ведь в коллективе зона ответственности отдельного человека размыта 
В современном мире анонимность дорого ценится. Для молодого человека анонимность — это в первую очередь личное пространство, свобода выбора: что читать, что смотреть, что делать. Поэтому гаджет для них — не просто игрушка, а образ жизни. 

Для родителя, который привык, что «жизнь ребенка — моя жизнь тоже», это неприемлемо. Взрослые, которые воспринимают анонимность как опасность (а вдруг он там узнает что-то плохое?) и пытаются контролировать личные переписки, фактически лишают ребенка личного пространства и возможности выбора. Потому что та безграничная свобода, без которой не могут подростки, для них находится только в интернете (вероятно, во многом именно интернет ее и воспитал). Чего не скажешь о школе, где учитель решает, что будет изучаться и как, определяет обязательное домашнее задание и санкции за невыполнение и назначает даты контрольных. 

Школа вообще не предлагает ребенку ситуацию выбора — это и не удивительно, ведь в коллективе зона ответственности отдельного человека размыта. Но только ситуация выбора может научить ответственности. А когда ты сам несешь ответственность за свою жизнь и свои решения, опция «пожаловаться на судьбу, государство или соседей» отсутствует. 

О консервативном обществе 

В школе каждый сталкивался с несправедливостью. Старательной Марине, будущей медалистке, ставят пятерку по химии или физике, хотя она знает предмет максимум на троечку. А за Вовой закреплен образ двоечника, и поэтому учительница русского находит в его тетрадях те ошибки, которые в Марининой не замечает. Подобная необъективность повсеместна, и она кажется нормой. Нам проще навесить ярлык, чем постоянно пересматривать свои взгляды и менять отношение к чему-либо. 

Эта проблема (а для многих детей она серьезна) — следствие другой беды, а именно консервативности нашего общества и конкретно школы. Гибкие дети вынуждены подстраиваться под негибких учителей и даже родителей, мириться с необъективностью и принимать (а то и перенимать) общепринятые стереотипы, потому что спорить с ними энергозатратно и порой даже опасно. Проще лицемерить или молчать. 

Но не скажу, что все дети безропотны. Все чаще — внутри даже одной моей школы — возникают стычки, в которых дети отстаивают свою правоту. Вопрос: «А зачем мы это изучаем?» — не просто попытка позлить учителя, а практический и честный вопрос. Ответа на него учитель обычно не имеет, потому что сам не знает «зачем», а преподает по инерции, потому что «надо». Но ученики требуют этого диалога. Им неприятна даже не столько бездумность процесса получения знаний, сколько неспособность и нежелание учителя о нем говорить, ставить под вопрос затверженные догмы. 

Они надеются, что не пойдут на компромисс, и уже грустят, что, пожалуй, это невозможно 
Это нежелание меняться и вместе с тем тотальная пассивность и безынициативность — другое пагубное следствие консервативного общества. Примерно каждый второй школьник из опрошенных мной сказал, что его родители не готовы кардинально менять свою жизнь в ситуации, когда что-то не нравится. Смена места работы, переезд или развод воспринимаются взрослыми не как действие, направленное на улучшение жизни, а как трагедия, поэтому лучше просто перетерпеть. Фразу «Ну и что, что не нравится? Надо!» слышал каждый подросток. 

Формула «успех = труд», по которой живет поколение родителей, в корне отвергается подростками. Они знают достаточно примеров деятельности, в которой надо прикладывать минимум усилий: киберспорт, ведение группы в соцсетях, видеоблоги и так далее. И я говорю не о том, что подростки хотят бездельничать, а о том, что истинность родительской формулы поставлена под сомнение. Оказывается, необязательно много трудиться и делать то, что не нравится. 

Нынешние подростки больше всего хотят быть счастливыми, они убеждают себя, что, в отличие от родителей, не готовы поступиться счастьем ради карьеры или достатка. Они надеются, что не пойдут на компромисс, и уже грустят, что, пожалуй, это невозможно. 

О неосознанности взрослых 

Ученица говорит мне на перемене: «Моя мама дура. Она эмоциональная, глупая и неосознанная. Я не могу с ней общаться. Она меня не понимает, а только кричит. А все мои попытки ее в чем-то переубедить утыкаются в ее авторитет — мол, она старше. Говорит, поживи с мое, тогда увидишь, что я права». Потом она пересказывает ситуацию, и я понимаю, что мама все-таки не права и со временем тоже права не станет. 

Но как мне быть? С одной стороны, я не имею права подрывать авторитет родителей, с другой, не могу быть неоткровенным с учеником. И от безысходности я говорю, что можно обратиться к психологу, что можно попробовать поговорить с мамой иначе, что я обязательно попробую с ней пообщаться на родительском собрании. 

Вариант с психологом, естественно, проваливается. Если дети и решаются позвонить специалисту, то убедить родителя сходить на прием становится непреодолимой преградой. Поговорить иначе тоже не получается, потому что аргумент «я старше, мне виднее» непрошибаем — ты же не можешь победить время. Тогда я разговариваю с родителем лично и вижу, что родитель действительно не понимает, что, как, почему и зачем он делает. 

Мне остается только сочувствовать таким детям. Ну что ты будешь делать, когда в шестнадцать уже критически мыслишь, читаешь сложные книги и понимаешь что-то большое, а дома видишь утыкающихся в телевизор родителей с кучей комплексов и проблем, которые не замечают ни тебя, ни жизни? Может, уйдешь с головой в виртуальную реальность? Эскапизм в шестнадцать — что может быть грустнее. 

Проблема неосознанности кажется следствием предыдущих двух — консервативности общества и коллективизма. Советская идеология высоко ценила уважение взрослых и не позволяла ставить этот догмат под сомнение. Возраст в народном понимании приравнивается к опыту, а опыт — к обладанию истиной, которое, в свою очередь, дает власть, возможность для манипуляции — чем и занимаются многие взрослые и большая часть учителей. 

О будущем 

В моих глазах нынешние школьники — интереснее и глубже своих родителей. В шестнадцать они читают битников, нон-фикшн и сложную классическую литературу вне программы, тогда как их родители в том же возрасте читали Жюля Верна и Конан Дойла. Это не значит, что они лучше, они просто шире, ведь Конан Дойла они тоже читают. Многие из них уже подрабатывают и могут найти себе работу по увлечениям. У подавляющего большинства индивидуальный музыкальный вкус. 

Когда я учился в школе, разговоры о политике казались нам скучными, и они просто-напросто отсутствовали в дискурсе. За десять лет ситуация кардинально изменилась. Это не хорошо и не плохо, это данность. И мне кажется, этот протест — не просто банальный юношеский максимализм. 

Они выходят против того устройства жизни, которое установлено в стране, где их вынуждают лицемерить, смиряться или молчать, когда учитель отчитывает за опоздание на урок 
Я учился в старшей школе в конце нулевых, во время расцвета «неформалов»: готы, эмо, кислотники, рокеры, скины и другие. Я сам носил широкие штаны и футболки на два размера больше, чтобы позлить завуча и математичку. Посмотрите на сегодняшних подростков. Они одеты… обычно. Их протест никак не выражается внешне. Им не нужен протест ради протеста, им есть чем заняться — хотя бы в социальных сетях. Они просто хотят отстоять свое право на анонимность, на свободы, зафиксированные в конституции (кстати, многие школьники знакомы с этим документом), на объективность и откровенность, они хотят получать честные ответы на вопросы. Мне кажется, они хотят не разрушать, они хотят защищать и созидать. 

И я думаю, что подростки выходят на митинги не столько против власти, сколько за себя. Они выходят против того устройства жизни, которое установлено в стране, где их вынуждают лицемерить, смиряться или молчать, когда учитель отчитывает за опоздание на урок. Другой вопрос: кто поведет этот протестный импульс и в какую сторону. 

В любом случае процесс сдерживания и насильственного закрепления традиций искусственен. Сегодня подростков учат смирению, но в итоге смириться придется тем, кто учит. И пусть их сколько угодно называют другими, в итоге все равно правда, какая бы она ни была, останется за ними, потому что именно они определят будущее.

Много ходов очка от Путина.