рождаемость повысится за счет мигрантов

Со счетом 3-2, Смерть одерживает верх в противостоянии с Владимиром Вольфовичем

Производители продуктов предупредили о повышении цен на 5-40% — «Коммерсант»

Российские производители продуктов питания направили ретейлерам письма о повышении закупочных цен на 5-40% в августе и сентябре 2024 года. Эти письма видел «Коммерсант». Их подлинность подтвердил источник издания в одной из торговых сетей. 

О повышении цен предупредили, в частности, производители кондитерских и хлебобулочных изделий, молочной продукции и пива. Наиболее выраженное подорожание — до 40% — вероятно, будет в сегменте кондитерских изделий, пишет «Коммерсант».

Собеседник издания на рынке ритейла заявил, что производители повышают цены из-за сохранения высокой ключевой ставки Центробанка, что привело к удорожанию заемных средств. При этом ритейлеры, как предполагается, постараются нивелировать повышение цен на продукты за счет собственной маржи, проведя его в несколько этапов.

Юристы сообщили о закрытии банками Кипра счетов компаний из офшоров

ЦБ Кипра предписал местным банкам закрывать счета офшорных компаний, не ведущих реальной деятельности, рассказали юристы. Новые требования к открытию счетов включают полное обоснование источников денег конечных бенефициаров

Уже сбился со счета тех, кто присоединился к санкциям. От кинокомпаний и спортивных организаций, до транспортных компаний, банков, автопроизводителей и ещё сотен сфер деятельности и экономики!

Насильственная депортация из Украины в РФ

24 марта Мариупольский горсовет сообщил в своем телеграм-канале о том, что российские войска принудительно вывозят жителей Мариуполя на территорию РФ. 

«Ґрати» проверили эту информацию. Мы связались с переводчицей и редакторкой Натальей Яворской.  Имя было изменено по ее просьбе из соображений безопасности близких, оставшихся на территории РФ, которая сейчас находится за рубежом. Она рассказала, как по меньшей мере сто человек были насильно вывезены из поселка (его название мы скрыли по просьбе Яворской) на окраине Мариуполя сначала на оккупированную территорию Донецкой области, а потом в Россию. Там украинцы прошли процедуру фильтрации и были расселены в лагеря для беженцев. Часть из них, как Наталья, сумели выехать из страны, но многие продолжают вынужденно оставаться в России, не имея денег или документов.

 Мы проверили, насколько это возможно, историю Натальи. В Таганроге мы связались с волонтерами, которые встречают украинских беженцев. Они подтвердили, что беженцев привозят группами, но не стали говорить, принудительно ли их доставили в город. А потом и вовсе перестали отвечать на попытки связаться.«Ґрати» публикуют монолог Натальи Яворской полностью, за исключением моментов, удаленных по ее просьбе в целях безопасности. 

Полномасштабное вторжение

В Мариуполе я живу с рождения, с перерывами. В 17 лет я уезжала, потом поступила в Киев, четыре или пять лет жила в России. В 2020 году я вернулась в Киев, а прошлой весной опять переехала в Мариуполь.

24 февраля в шесть утра меня разбудила мама и сказала, что Киев и Харьков бомбят, что в Мариуполе тоже слышны взрывы. Мы собрали рюкзак. Я, мама и младший 15-летний брат пошли домой к бабушке. У нее уже были слышны взрывы, но не сильные, как будто вдалеке. Мы сидели в коридоре. Пришла родственница, у нее тоже двое детей — девочки. У бабушки с дедушкой мы пробыли два дня. 26 числа взрывы стали сильнее, и мамина подруга предложила нам перейти в укрытие. Оно находится рядом, в местном Доме культуры. Я вспомнила о нем, потому что занималась там в музыкальной школе скрипкой. Никто не думал, что будет война, входы в убежище были неподготовлены, дурацкая система.

Как мы жили в убежище: бабушка с дедушкой готовили нам первое время дома — и приносили еду в убежище. Так продолжалось где-то неделю. 2 марта нам отключили электричество, но в некоторых домах еще был газ. Через два-три дня отключили и его.

И началось… Под окно бабушкиного дома попала мина, разорвалась. Дядя привел бабушку к нам в убежище, дедушка отказался идти — готовил и приносил нам еду.

Клуб находится в центре поселка. Самые жесткие боевые действия проходили возле него, потому что напротив с двух сторон располагались украинские военные. Вся нагрузка приходилась именно на это место.

В какой-то момент встал вопрос с едой, потому что выходить уже было нельзя, обстрелы были слишком близко.

Второй мой дедушка — медик по образованию. Он когда-то служил, и ему на все все равно. Они готовили с бабушкой еду на костре и приносили нам вместе с водой, но очень редко, потому что наш район постоянно был под ударом. Потом дома обоих дедушек полностью разбомбили, и они перешли в нашу квартиру. Но вскоре украинские военные попросили всех в нашем районе уйти, чтобы не попасть под боевые действия. И они снова ушли.

Место, где мы находились, начали обстреливать 8 марта. Бомбили все высокие дома и Дом культуры тоже. Его полностью разбомбили, и мы даже немного успокоились — просто нечего теперь бомбить, остался только наш подвал. Но 10 марта стали почему-то бомбить подвал, наверное чтобы нас завалило. Не очень понятна логика, там уже стен не осталось, но они прицельно били по некоторым точкам несколько раз.

Бомбоубежище

В бомбоубежище была сильная солидарность. Каждый день начинался с новостей. Мой сосед, например, прятался в подвале с семьей. Когда он вышел приготовить еду на костре, в него попал осколок и он умер. Каждый день были новости о людях, которых убило — они были в подвале, но на улице в них попадали осколки. Самое странное, что при этом не было никаких сообщений и информации. У нас не было радио, мы не знали, что подобное происходит во всем Мариуполе. Наоборот была обида: мы сидим фактически без еды и воды, и город о нас не думает, не эвакуирует нас. Было сильное чувство брошенности. Мы даже не думали, что будут бомбить центр Мариуполя. Думали, что это нашему поселку не повезло, потому что, возможно, это какой-то стратегический объект.

Большую часть дня я занималась тем, что записывала сны — людей, которые мне снились, бабушек, мам. Мы пытались по этим снам понять, что нас ждет в будущем и о чем они говорят, потому что это был единственный источник информации.

Казалось, что самое сложное время — когда мы были в убежище. Ощущение запертости, потому что, по сути, у нас уже не было домов, нам некуда было идти. Мы не могли покинуть убежище в случае чего. Появился страх, что тебя завалит, страх каких-то иррациональных сил, которые хотят тебя убить. И ты не понимаешь зачем, ты не понимаешь стратегии или смысла.

Сейчас, наверное, даже с какой-то ностальгией вспоминаю дни в убежище, потому что тогда у всех была надежда. Все думали, что нужно потерпеть какое-то время без еды и воды и все закончится, можно будет вернуться домой, что-то точно решится. Из-за того, что у нас не было связи, мы вообще не представляли, что в Мариуполе происходит то же самое.

Мы даже хотели пойти в город пешком, но идти туда три часа было невозможно.

Некоторые пытались выехать из поселка, у кого-то получалось без урона. Были случаи, когда люди возвращались обратно, потому что их не выпускали. Поселок между нами и городом заняли в первые же дни, но и после нашего стояли «ДНР»-овские блокпосты.

Наверное, самое страшное было — погибнуть случайно. Я, перед тем как пропала связь, читала новости о том, что в Киев часто прилетало из зоны Чернобыльской АЭС, а у нас очень большой склад ядовитых веществ как раз в том месте, где они стреляли. Какой-то постоянный страх, что ты проснешься и умрешь, но даже не поймешь, что умер, а просто вдохнешь летучий хлор и сразу умрешь. Какое-то безвыходное состояние.

Я постоянно представляла встречу с друзьями. Как я выживаю и всем говорю, что я живу, и как нам все рады. Когда я представляла эту встречу, думала, что война точно закончится. Я мысленно представляла, что это случится скоро. Я была готова к тому, что когда это закончится, у нас не будет пособий и обеспечения, но мы сможем выходить. То есть я вообще не представляла, что война так и идет, а я нахожусь в каком-то другом месте.

Депортация

К 15 марта российские военные заняли большую часть поселка, но боевые действия еще шли в районе моего дома, на выезде. Они ходили по домам, пришли в наше убежище и сказали, что всем нужно уходить — эвакуация женщин и детей. Мы спросили, можно ли остаться — они сказали, нет и все, нельзя. Приказным тоном. Кроме убежища нам некуда было идти. Нескольким мужчинам с большими семьями удалось выехать.

Нас вывели в школу напротив здания клуба. Это был первый раз, когда я вообще вышла на улицу. Дикое ощущение — когда я заходила в убежище, все было полностью целое, а потом ты выходишь и видишь, что здания, в котором ты находился, нет, просто валяются кирпичи. Ты выходишь и видишь кучу поваленных деревьев, городков, вышек. Это сюрреалистическое ощущение, когда ты видишь вместо столовой, в которую ты ходил, когда учился в школе, кучу кирпича, и учебники валяются по полу. На стене остался стенд «Гордость школы» — с портретом моей сестры, а вокруг — российские военные.

Во время эвакуации умерла женщина, потому что у нее не выдержало всего этого сердце. Был мужчина, который не мог передвигаться сам — за ним ухаживала его женщина. Ему запретили эвакуироваться, и он остался. Нас отвели в эту разбомбленную школу, в которой они сейчас сидят, а оттуда нас повели в сторону выезда из поселка.

В поселке было две тысячи человек, нас было очень много. В нашей группе — где-то 90 человек. И возили несколько раз. Это была принудительная эвакуация, никто из нас не хотел выезжать из Украины. Если бы у нас был выбор — мы бы остались или выехали в сторону Украины. Некоторые говорили, что хотят остаться, но они приказным тоном говорили, что это невозможно.

Но надо понимать, что убежище, по сути, было единственное место, где мы могли находиться. У большинства людей с нами уже не было домов, и они не могли скрыться где-то в поселке.

На выезде из поселка в сторону Донецкой трассы нас посадили в военный Урал. Довезли до ближайшего поселка, который они захватили несколько недель назад, но никаких боевых действий там уже не было, потому что не было украинских военных. Там на один день нас поселили в школе. На следующий день погрузили в автобусы, сказали, что не в Донецк. С нами все, по большей части, обращались либо как с преступниками, либо как с конвоированными людьми, не было права даже узнать, куда нас  везут. Нам не говорили до последнего. Если спрашивали: «Куда вы нас везете?», отвечали: «В теплое место». Всем видом показывая, что мы должны быть невероятно благодарны за то, что нас освободили от наших домов.

У меня из вещей была только толстовка на мне. Но мне повезло — я как-то додумалась и хотя бы 10 фотографий взяла с собой. У нас теперь ни фотографий, ни видео, ничего.

На автобусах нас привезли в Новоазовск, но мы узнали об этом позже. Водители были полностью дезориентированы — они долго ехали из Донецка, приезжали куда-то, а им говорили, что дороги разбомблены, они ехали в другое место. У них не было никакой координации. Все в дороге обращаются с тобой как с мешком картошки. Водитель, естественно знал, куда мы ехали, но у всех был приказ никакой информации нам не давать.

В Новоазовске у них так называемые фильтрационные лагеря. Это не я придумала, это они сами так называют. В фильтрационном лагере были сотрудники МЧС, мы нашли вайфай. Как везде в России — они разбомбили вышку, выключили всю связь, но оставили пароль от одного до восьми. Мы просто пробовали их перебирать и вот — работает интернет.  Тогда я впервые узнала про Мариуполь, что его бомбят, и это был большой шок. А российские военные говорили, что они уже захватили Киев и Харьков.

В Новоазовске, как я понимаю, — какой-то перевалочный пункт. Было довольно жутко, потому что очень много военных тачек с изображениями Кадырова, очень много чеченцев, видишь как перебрасывают военную технику. Когда перед тобой проезжают Грады — это жутко. При этом все пытаются делать вид правильной работы: МЧС, автобусы, будки, таблетки, даже давление меряют, колбасу нам чеченцы передали. Это просто безумие, конечно.

Фильтрационный лагерь

Фильтрационный лагерь — это такая палатка, в которой сидит куча военных. Все мы сидели в автобусах, заходили по очереди. Сначала тебя фотографируют со всех сторон, видимо, для системы распознавания лиц, которую сейчас внедряют в РФ. Потом снимают отпечатки пальцев, но, что самое отвратительное, этих пальцев недостаточно, они даже ладошки сканируют со всех сторон. Потом ты проходишь допрос для реабилитации — тебя спрашивают, какие родственники остались в Украине, видел ли ты перемещение украинских войск, как ты относишься к политике Украины, как ты относишься к власти, как относишься к «Правому сектору». Большая анкета и тебя по ней расспрашивают, но не жестко. Потом самое непонятное для меня — ты отдаешь свои телефоны, они подключают их к компу на 20 минут и выкачивают из них базу контактов, но я не знаю, выкачивают ли они данные и копируют ли IMEI.

Мы ждали часа четыре-пять, пока попадем в фильтрационный лагерь. Потом несколько часов проходили. В автобусах не было туалетов. Один был в окопе далеко. Моей бабушке 70 лет, она подвернула ногу и не могла нормально ходить.

Нас повезли к границе «ДНР» и России. Всю ночь мы провели в автобусе в очень жестких условиях.

Российская Федерация начинается со шмона. Выборочно допрашивают женщин и мужчин. Женщин мало, но я попала в этот список невезучих. Это пиздец, потому что ты сидишь две недели в подвале, тебя обстреливают, и первый человек, с которым ты встречаешься на воле — русский ФСБшник. Он меня в жесткую паранойю ввел. У меня есть художественные тексты, связанные с Украиной, с войной, я не думаю, что они супер заметные. Но все равно возникла паранойя. Мне стало страшно, а он допытывал меня: знаю ли я о перемещении украинских войск, что я знаю об украинских солдатах и прочее. Я подумала про тактику ФСБшных связок: задаст один вопрос, о чем-то пошутит, потом опять задаст тот же вопрос, чтобы понять соврала я или нет. Но большую часть времени, на самом деле, мы обсуждали мои личные отношения. Это ФСБшника больше всего интересовало.

У меня все соцсети на украинском номере. Я сначала растерялась, сказала неправильно номер специально, но все равно было стремно. Они переписали мои телефоны, задали кучу вопросов, сказали, что я «слишком загадочная». Мне кажется, когда тебя уводит ФСБшник, говоря, что ты «слишком загадочная» — это самая худшая фраза, которую ты можешь услышать. У меня сердце упало в этот момент.

Короче, нас выпустили. Мы пытались с семьей — бабушкой, мамой, братом, тетей и ее детьми — уехать, но нельзя — ты не можешь просто взять и отправиться по своим делам.

Побег

На автобусах нас увезли в Таганрог. Там всем сообщили, что направят во Владимир поездом. Мне друзья скинули ссылку: на российском ТВ вышел сюжет об этом поезде. Корреспондент сообщает, что Россия оказывает помощь и даже капельницы ставят в поезде. И на видео бабушке — не моей, но с которой мы были вместе в убежище — ставят капельницу. Ей Российская Федерация полностью разбомбила дом, она не знает, куда едет, а показывают капельницу. Полный пиздец.

Из Таганрога мы добрались до Ростова. Доехали — я, моя бабушка, мама и брат. Родственницу вывезти не получилось, потому что она оставила паспорт дома, у нее была только его фотография. Сейчас мы пытаемся вывезти ее через посольство Украины в других странах по справке о возвращении на родину.

Мы поехали в Ростов и остановились на ночь у родственников. Это тоже безумная ситуация. Они очень гостеприимные, но мозги полностью промыты российской пропагандой. Говорят: не волнуйтесь, к осени вернетесь в Мариуполь, там все зачистят, и все будет хорошо.

В Ростове дофига военной российской техники. Город живет, как на войне. Когда мы ехали в поезде «Ростов — Москва», было безумно странное ощущение от того, что весь поезд обсуждает Мариуполь. Говорят, что в Мариуполе разрабатывают биологическое оружие для уничтожения репродуктивной системы русских женщин. Ощущение, что ты в какой-то коллективный сон попадаешь. Я, на самом деле, до начала войны сочувственно относилась к мысли, что русские не равно Путин. Я была уверена, что никто не хочет войны с Украиной, мне казалось это невозможным. Сейчас я считаю, что даже какие-то адекватные люди в российском обществе тоже являются частью этого и тоже несут за это ответственность.

Я созваниваюсь с друзьями, которые остались в лагерях беженцев. Им выдали российские симки. Мы хотим помочь всем как-то выехать. Их там кормят, есть жилье, но нет билетов. Работа — кассирами, продавцами супермаркетов — людей взяли как бесплатную рабочую силу. Думаю, что их вывозят только для пропагандистской картинки о том, как Россия эвакуировала людей.

То есть берут из Мариуполя людей и насильно вывозят сначала на оккупированную территорию, потом в Россию — Таганрог, Владимир. Там есть лагеря, где они могут жить, где есть связь и даже российские симки. До лета они должны найти работу, чтобы у них были свои деньги. Работа только низкооплачиваемая. Плюс они в городе, где полно техники и на них смотрят с мыслями о биологическом оружии, от которого надо защищаться.

Во Владимире условия неравномерные — кому-то везет, кому-то нет. Им оплачивают 10 тысяч рублей единоразово, но кто-то и их не может получить. Если им дают не беженство, а временное убежище, они смогут выехать в любой момент. Но ситуация с мужчинами непонятная. Потому что мужчин-украинцев могут не выпускать из Российской Федерации.

Все, с кем я созванивалась, находятся в жестком состоянии прострации, у всех начались проблемы со здоровьем. У многих бабушек ментальные проблемы — не понятно, как организовывать выезд. У них не осталось домов в Мариуполе, и взять куда-то поехать — очень сложно. Но еще сложнее жить в месте, которое полностью отрицает твой опыт. Мне кажется это очень страшно, когда ты сталкиваешься с этим в России: ты знаешь правду и что происходило, но все пребывают в каком-то сне и ты должен угадывать, о чем этот сон.

Когда всех повезли во Владимир — мы отказались от убежища. Могли это сделать, но без регистрации находиться в России можно только 15 дней, за это время нужно было успеть уехать. Проблема возникла, например, у тех, кто оказался без денег. Родственники в России хотели бы им скинуть, но некуда. Некоторые находят кого-то рядом, пересылают, и те передают наличные в лагерь.

У нас в лагере было несколько людей без паспортов. Когда начался обстрел, они не успели его взять, и вернуться домой было нельзя. Выдают внутреннее свидетельство, которое позволяет работать, но вопрос, как выехать. Единственный вариант — справка о возвращении на родину, но непонятно, как ее сделать, потому что украинское консульство не работает. Этот документ заменяет тебе паспорт.

Из Ростова мы выехали в Москву, оттуда — в Питер. Там пробыли три дня. 22 марта выехали на границу. Очень сильно готовились — все почистили в телефонах. Но выезжать, как ни странно, было довольно легко — только формальный допрос про родственников. Почему-то опять спросили IMEI телефона.

В поселке под Мариуполем остался дедушка. Бабушка очень жалеет, что выехала. Она хотела остаться с ним, но все происходило так быстро и сумбурно, она не смогла принять решение. Остался ее сын. Я беспокоюсь, что ему в экстренном порядке сделают паспорт «ДНР» и заставят воевать.

Еще остались мой дедушка с бабушкой, которые готовили нам еду. Нам даже удалось вызвать туда машины для эвакуации, но они в итоге отказались ехать. Они считают, что это их земля. Все дома вокруг дедушки разбомбили. Он остался в доме с выбитыми окнами, потому что считает, что это его место и никто не имеет права мешать этому.

Сейчас у них начала появляться связь. В 11 утра связались с дедушкой. Там жесткое мародерство в селах, российские военные просто бухают и стреляют в домах в потолок. Просто набухиваются и стреляют.

Много женщин в убежище с детьми. Очень много женщин под обстрелами бегают по разрушенным домам, пытаются найти какую-то еду. А дома уже взяли российские солдаты. Это страшная ситуация, совсем другой опыт — я уже об этом ничего не знаю.

Сурс: https://graty.me/monologue/berut-iz-mariupolya-lyudej-i-nasilno-vyvozyat-monolog-zhitelniczy-mariupolskogo-poselka-kotoruyu-prinuditelno-vyvezli-v-rossiyu/

Вот оно чо Михалыч! Это иностранные партнеры оказались ненадежными, а не мы психованными неадекватами... (>ლ)

Хроники танка застрявшего в цирке, выпуск 18

Сушите весла, доставайте резиновые сапоги и весла, ведь пидорньювс снова на связи!

Все течет, все меняется и в нашей редакции собрание тараканов решило, что текущие новости, которые мы хотели бы осветить, просто не получится ужать до небольших тезисов. А раскатывать все это дело в стену текста не то что бы эффективно ( да и форма создания поста на реакторе не то что бы помогает ). Поэтому встречайте выпуск пидорньювс в новом формате – меньше новостей в одном выпуске, зато куда более развернуто.

Орск. Шо это было, как это было и вообще какого хрена?

Безусловно пострадало много других населенных пунктов, но именно в Орске жопа кажется наиболее сочной, поэтому сосредоточимся на нем.

Что бы так или иначе вникнуть в происходящее – надо проговорить некоторые вводные. Чуть выше Орска находится здоровенное водохранилище Ирклинской ГЭС ( синяя блямба на картинке снизу ).

Большая часть воды, которая гостила в домах орчан прошла через шлюзы этой самой ГЭС. Так вот, т.к. в Орске вообще в целом нередки наводнения во время паводков там зафигачили аж 2 плотины. Одна защищала район «старого города», вторая так называемый «новый город». При этом максимальная расчетная высота Урала, при которой дамбы могут защитить город, - 5,5 метра + 85 см запаса. Однако,по данным на 6 апреля река поднялась до 9,6 метра. Упс.

Так шож случилось то?

Ну, для начала, зимой выпало дофигищща снега. И когда мы имеем виду дофигищща – это по данным на февраль высота снежного покрова в Башкортостане на 60% превысила норму. А исток Урала тусуется именно там. Нет, ну а чего вы хотели? Мы еще в сентябре, в 17м выпуске пидорньювс предупреждали про Эль-ниньо. Надо читать правильные новости!

1-2 апреля в зоне водосбора Урала начинается резкое и сильное потепление до 14-18 °C. Снег, накопленный за зиму, тает за 3 дня. Талая вода ломится куда? Правильно - в Урал.

Вечером 3 апреля построенную в 2014 году дамбу посетил глава города Василий Козупица. Походил, пофоткался, потопал ножкой по насыпи и отчитался на своей странице во «ВКонтакте», что у местных жителей нет опасений из-за паводка. Публикация заканчивалась словами «паводок этого года — первая и серьезная проверка дамбы на прочность».  «Не повезло, не фортануло», гласит самый залайканый комментарий под этим «отчетом», оставленный 8 апреля. 

Спустя 2 дня, 5 апреля, жопа начинает показывать серьезность своих намерений. Плотины Ириклинской ГЭС из-за огромного притока сбрасывают намного больше нормы - 2170 куб. м/с. В прошлый паводок эта цифра в 6 (!) раз меньше. Как объяснит чуть позже тот самый глава Орска, это "нонсенс": такого не было еще за всю историю работы плотины. С 3 апреля объем сбрасываемой воды на Ирикле увеличился в 4 раза, но уровень водохранилища только рос. Приток воды превышал объемы сброса - 2 410 куб. м/с.

Здесь важно отметить, что плотина сбрасывает воду не потому что очень хочется посмотреть, как плавают домики. Если не держать в допустимых границах уровень воды перед ней, в
водохранилище, то затопит местность выше по течению и появится риск, что будет
разрушена сама плотина. Ириклинская ГЭС просто не может не сбрасывать воду.

На 15:00 в Орске начинают что то подозревать и сообщают о тревожном росте уровня воды в Урале. За 7 часов он вырос на 18 см и составил 7,63 метра, перейдя порог "неблагоприятного". И продолжает стремительно прибывать.

Уже в 16:00 появляются сообщения о 2 обнаруженных протечках в дамбе Орска. Первая - в
районе Старого города у изгиба Урала около Ленинградской и Оренбургской улиц. Она-то и рванет чуть позже. О второй протечке в СМИ мало конкретной информации, но, судя по происходящему далее, она образовалась на другой стороне реки.

Жителей Старого города просят покинуть зону возможного подтопления. Места протечек оптимистично засыпают, надеясь, что удар стихии получится нейтрализовать. Пока вода течет по улицам, работают 113 единиц техники.

Уже к 4:00 6 апреля становится ясно, что наполнять велосипедами ангар для дирижаблей не очень эффективно. Ночью, когда вода поднялась до 8,7 м, протечка в Старом городе уже превратилась в полноценный прорыв и хлынула на улицы. Сначала размеры промоины были 1 м на 2 м. В 6:00 зафиксирован уровень воды 9,27 метров. Фотографии с места прорыва в Старом городе показывают, что часть дамбы просто смыло.

В городе без остановки звучат сирены и призывы к эвакуации. Урал только наступает. В 11:34 сообщают, что уровень воды перешагнул 9,6 метра. Это сильно больше той границы, на которую рассчитана насыпная дамба. Возрастающий напор Урала привел к закономерному результату. В 18:00 зафиксирован прорыв дамбы в еще одном месте: в Новом городе, улица Борисоглебская (поселок Никель).

Учитывая образование Никельского прорыва, власти объявляют эвакуацию 3 поселков в Новом городе к северу от Урала и дамбы: Никеля, Строителя и Рабочего. Вода появляется на их улицах. Все это время продолжаются спасательные работы и отсыпка мест прорывов.
В Орск прибывают все новые борта МЧС.

Ночью 7 апреля вода активно поступает в обе части города, расположенные в близости от
разлившегося Урала. К утру оказывается затоплена площадь Гагарина, на которой находится автовокзал. В Орск прибывает глава МЧС России. Тот самый, который впоследствии в скажет, что люди сами дебилы и их заранее предупреждали. Мы считаем, что сказано это было из самых благих побуждений – министр просто хотел, что бы люди погрелись и решил прогреть зону бедствия пылающими жопами местных жителей. Безусловно это был самоотверженный шаг, ведь ради тепла людей в эти апрельские дни целому министру пришлось пожертвовать
своей дорогой репутацией.

В 7:00 появляются хорошие для Орска новости: Ириклинская плотина снизила сброс воды до 1670 куб.м/с. Приток в водохранилище тоже существенно уменьшился до 1700.

По официальным данным уровень Урала на 8:00 - 9,72 м. За сутки он добавил 35 см. Это по-прежнему не просто дохрена, а дохренищща. Вода за сутки продвинулась дальше в Новый город.

По утренней сводке - уровень Урала в Орске снизился до 9,63 метра, упав на 9 см. Хотя в социальных сетях много комментариев местных жителей, что "на земле" вода только
прибавилась. Например, "дежурным", оставшимся в затопленных домах, ночью пришлось перебраться на чердак.

А вот ниже по течению ситуация обостряется. В Оренбурге уровень воды вырос на 16 см,
достигнув отметки 8,72 м. Но это еще одна большая история, так что не в этом посте как минимум.

В 9-32 появилось сообщение об еще одном размыве дамбы в Орске - в поселке Лесоторговый. Людей спешно вывозят. Ситуацию пока удается контролировать, во многом благодаря местным жителям, которые своими руками укрепляют дамбу. 14-00 - дамбу прорвало и здесь. Вода идет быстрым потоком.

Администрация города принимает серьезное решение: к обеду участок дамбы в Старом городе раскапывают:

Это было сделано для снижения нарастающего давления воды в 6 микрорайоне. Высвобожденная вода уходит в поля и не представляет угрозы ни жителям города, ни их имуществу.

В то же время губернатор Оренбургской области Денис Паслер крайне эффектно успел начать встречу с инициативной группой местных жителей с фразы «Так, телефоны все убрали».
Не понятно почему, но позже на видео с этой встречи отреагировал даже г-н Песков:

«Да, мы видели. Проводится напряженнейшая работа с населением. Все руководство - муниципальное, районное, региональное - находится в прямом контакте с населением. Осуществляются контакты в достаточно сложных условиях, населению оказывается вся необходимая помощь».

Твердо и четко.

9 апреля вода наконец то начинает отступать. В Орске. Она еще передаст приветы всем живущим ниже по течению. Что бы держать людей в тонусе директор компании, принимавшей
участие в строительстве дамбы, Сергей Комаров в эфире 1го канала сказал, что дамбу погрызли грызуны. Не иначе как месть бобров за порушенные плотинки, да. Но жопы орчан явно выгорели еще на министе МЧС, так что реакция получилась скорее шутливая:

«Сказали, что люди виноваты, но люди вышли на митинг. Но суслики на митинг не выйдут»

«Вот только что прислали: на Никеле бобры сидят. Это, наверное, мэр своих братанов позвал, чтобы они нам дома новые нагрызли».

«Дамбу прогрызли бобры, белки оповестили за неделю, а за выплатами — к сове»

Над версией с грызунами иронизировал даже министр строительства РФ Ирек Файзуллин.

 На момент написания поста в Орске давно уже ушла большая вода, но разгребание последствий еще даже не на середине. Во многих местах банально вода ушла не до конца, ее откачивают насосами. Дома просушивают, центральное водоснабжение вернулось не везде ( мягко говоря ), мы уж не говорим о горячей воде. С выплатами и компенсациями - там вообще отдельная тема, за которую если взяться нашей маленькой редакцией - жизни не хватит что бы описать. Зато детишек в некоторые школы уже гонят, несмотря на отсутствие воды в туалетах, это да. Так какой же вывод мы можем сделать из всего вышеописанного? Правильно - не злите бобров!

И это была вся новость на сегодня, с вами был пидорньювс и наш новый выпуск новостей, оставайтесь с нами, мы держим руку на члене!

Что я только что прочитал?

Белорусскую спортсменку силой хотят вывезти из Токио. 

Кристина Тимановська должна была в понедельник выйти на соревнования по легкой атлетике на дистанции 200 м среди женщин.

Но в воскресенье к ней пришли представители тренерского штаба и сказали паковать вещи. Спортсменка отказалась возвращаться. 

Кристина сообщила что ее исключили из команды, поскольку она "рассказала в своем Instagram о халатности тренеров".

Однако олимпийская сборная Беларуси позже объявила, что спортсменку сняли с соревнований из-за ее "эмоциональное и психологическое состояние" и она не будет участвовать ни в гонке на 200 метров, ни в эстафете на 400 метров.

Сейчас спортсменка находится в токийском аэропорту Ханэда с японской полицией и, по словам белорусского журналиста Тадеуша Гицана, хочет просить об убежище в Австрии.

В своем видеообращении спортсменка попросила Международный олимпийский комитет о помощи, пожаловавшись на давление и то, что ее против ее воли хотят вывезти в Беларусь.