раьов

«СИНГАПУРСКОЕ ЧУДО» НА УКРАИНСКОМ ГРУНТЕ?

Много уже написано о сингапурском "экономическом чуде", но мало кто рассуждал об этом с точки зрения истории. Исправляем

В спорах о «сингапурском экономическом чуде» чаще всего участвуют собственно экономисты да политологи. Голосов же историков практически не слышно, и это как минимум странно. Ведь вопрос, можно ли использовать опыт Сингапура в отечественных условиях, не менее, а может быть и более важен, нежели вопрос о конкретных экономических инструментах его реализации. Возможен ли у нас украинский Ли Куан Ю и не превращаем ли мы «сингапурское экономическое чудо» в очередной карго-культ?

Intro

В Украине «Сингапур» равнозначен «экономическому чуду», а Ли Куан Ю известен прежде всего фразой о трёх друзьях, посадить которых должен любой уважающий себя руководитель государства. В глазах обывателя Сингапур — это пример успешного преодоления инфраструктурной отсталости и победы над лютой коррупцией, что в итоге позволило совершить этому государству прыжок «из третьего мира в первый». По показателям ВВП на душу населения Сингапур стабильно входит в первую пятёрку–десятку стран мира (по разным методикам подсчета), равно как и по индексу человеческого развития и индексу качества жизни (что выгодно отличает его от нефтяных монархий Залива). Плюс прозрачные налоги и легчайшее ведение бизнеса. Вследствие этого широко распространено мнение, что буквальное повторение сингапурского опыта автоматически приведёт Украину к процветанию, лишь бы у президентов не заканчивались друзья «для посадок».

Однако тут есть одно но.

«Сингапурский парадокс»

В последние десятилетия нет недостатка в теориях, объясняющих подъём «Запада» и дающих рецепты «отсталым странам», как быстро разбогатеть. Но вот что странно — у большинства авторов: от Норта до Аджемоглу, от Райнерта до Гайдара, от Мэдиссона до Аллена — Сингапуру отведены лишь несколько строк или вообще не нашлось места, хотя других примеров авторитарной модернизации предостаточно. Такую ситуацию в науке, когда этот опыт есть, а места среди «рецептов всеобщего счастья» нет, я назову «сингапурским парадоксом». И в самом деле, почему эти авторы призывают следовать пути десятка других стран — от Германии и Японии до Тайваня и Южной Кореи, — но не Сингапура? Рискну дать непопулярный ответ.

Всё дело в том, что модель развития этой страны нарушает сразу два незыблемых на Западе закона. Во-первых, что между богатством и демократией есть прямая положительная связь — от «чем богаче государство, тем оно демократичнее» (50-е гг.) до «чем демократичнее институты, тем богаче общество» (наши дни). А во-вторых, что «авторитаризм» и «коррупция» неотделимы друг от друга: «приятельский капитализм», «друзьям всё, врагам закон» и т.д. Сингапур сегодня удивительным образом сочетает невиданное даже по европейским меркам богатство с жёстким авторитаризмом, а авторитаризм — с почти полным отсутствием коррупции. Но дело ведь не в том, чтобы потешаться над посрамлением западной науки, а в том, чтобы осознать — сингапурский пример настолько уникален, что в общем виде неприменим нигде за пределами Сингапура.

И в Украине тоже.

Что было сделано

Панегириков «сингапурскому чуду» написано предостаточно, так что ограничимся перечислением важнейших фактов. Не имея земли для сельского хозяйства и населения для тяжелой промышленности, Ю превратил Сингапур в финансовый центр мирового значения (аккумулировал все деньги, перемещающиеся из Сан-Франциско в Цюрих), победил коррупцию (дела были против его собственной семьи и друзей), выстроил новую систему школьного образования (первые экзамены принимали учителя из Британии), установил верховенство права (новые полицейские и очень дорогие судьи) и сделал почти всех сингапурцев собственниками жилья. Не гнушался Ю и мягкой евгеники: налоговые льготы и ипотека для интеллектуальных пар с одним ребенком, стерилизация в обмен на жилье для необразованных и т.п. Зарплаты чиновников были жестко привязаны к росту ВВП. Здесь потрясающие системы высшего образования и здравоохранения, неплохая экология и фантастическая по азиатским меркам инфраструктура, с каждым годом растут инвестиции в хай-тек и биотехнологии. Накопительная пенсия (с 1955 года) и 11-е место в мире по средней зарплате позволяют чувствовать себя уверенно в любом возрасте.

Не жизнь, а мечта, правда?

Рай строгого режима

О чём у нас мало знают, хотя это и не секрет — Сингапур занимает первые места только в рейтингах экономической свободы. В политической и, отчасти, социальной сферах там установлен такой жёсткий авторитарный режим, что его отдельным элементам могла бы позавидовать Россия. Вообще, это сравнение представляется мне конструктивным: и в Сингапуре, и в России (на 40 лет позже) между властью и населением действовал неписаный общественный договор: права в обмен на процветание. Разница же заключается в том, что Ю свою часть соглашения выполнил, и его народ богат, а Путин своих подданных традиционно кинул — «просто денег нет». А вот в политической сфере сходство осталось.

Во-первых, сингапурская власть несменяема даже по российским меркам и больше напоминает азербайджанский или туркменский сценарий. Ли Куан Ю стал премьером ещё британского Сингапура в 1959 году, встретил на этом посту независимость в 1965 году и оставался прямым руководителем государства до 1990 года (президент до 1991 года вообще избирался парламентом и до сегодня не является первым лицом). С 1990 по 2004 год Ю пребывал на посту «старшего министра» (что-то вроде первого вице-премьера), а с 2004 по 2011 работал на специально для него учрежденной и после него упразднённой должности «министра-ментора». Таким образом, общий срок его пребывания у власти — 52 года (на первых ролях — 31 год, на вторых — 21 год). Путин с его «жалкими» 17 годами сгорает от стыда. И кстати, с 2004 года и по сей день фактическим главой Сингапура является премьер Ли Сяньлун, старший сын Ли Куан Ю.

Правда, шутка о «сыне Порошенко» зазвучала по-другому?

Во-вторых, в Сингапуре не то что демократии, там и политики-то нет. Лишь исключительный пацифизм и интеграция в мировую финансовую сеть спасают это государство от попадания в «ось зла». В Сингапуре более полувека действует де-факто однопартийная система, оппозиционных депутатов в парламенте можно в буквальном смысле посчитать по пальцам (привет, Минск!) Страна не знает классических выборов — участие в голосовании обязательно, а на всех бюллетенях стоят имена избирателей (реплика с Ближнего Востока: «А что, так можно было?») Ну и ещё правительство может назначать депутатов по собственному усмотрению.

В-третьих, в Сингапуре нет свободы слова. Совсем. В стране отсутствуют неправительственные СМИ, так что «Репортёры без границ» и «Фридом Хаус» плачут кровавыми слезами, составляя свои рейтинги. И да, по телеку нельзя крутить эротику и боевики.

Ну и в-четвёртых, в этом «раю» действуют совершенно драконовские наказания. Практикуются телесные наказания — палкой по пяткам можно получить за нарушение примерно 40 статей тамошних законов. Местные называют Сингапур государством штрафов: не смыл за собой в общественном туалете — заплати 180 долларов, плюнул на улице — 500 долларов штрафа, столько же за выброшенный на дорогу мусор, а за курение в неположенных местах (то есть почти везде) — вообще тысяча. Одно время штрафовали за воду в цветочных горшках (мера против малярийных москитов) и употребление жвачки (была запрещена к ввозу и продаже), но сейчас вроде прекратили. Налоги на машину удорожают её в несколько раз (места для дорог немного, зато отличный общественный транспорт).

И вишенка на тортик — на 100 тысяч жителей «экономического чуда» приходится аж 219 заключённых, в то время как в нашем богоспасаемом отечестве — 167. Полицейское государство, ага. Хунта.

В общем, в сравнении с Сингапуром Украина кажется цитаделью свободы. И это не просто слова.

Просвещённый абсолютизм

Вне всякого сомнения, модель, реализованная Ли Куан Ю, является идеалом и пределом мечтаний многочисленных европейских философов и политиков… XVIII века. Просвещённый абсолютизм — это когда мудрый и благочестивый правитель ведет народ к прогрессу и счастью железной рукой, никому не подчиняясь и не отчитываясь. В том и следующем, XIX, веке немало государей претендовало на такой статус: от Екатерины II до Наполеона, не считая не царственных политиков наподобие Бисмарка. Сингапур, «государство-нянька» полностью соответствует этим представлениям.

Однако век ХХ показал, что гораздо чаще абсолютными правителями оказывались разнообразные упыри и людоеды, и этот тренд не переломлен до сих пор: от Ленина и Сталина до Путина и Лукашенко, от Мао и Пол Пота до семейства Ким, и от Бокассы с Амином до Каддафи с Асадом. Поэтому большинство современных аналитиков справедливо полагают, что лучше иметь плохонькую переходную демократию, нежели самый блестящий авторитаризм, ибо с гораздо большей вероятностью автократором окажется убийца и грабитель, нежели философ и меценат. Ну устроены так люди, что поделать.

Собственно, Ю представляет из себя настолько редкое исключение, что гораздо безопаснее не пытаться повторить его методы снова в другом месте. Украина за последние 100 лет и так достаточно натерпелась от вождей.

Закон авторитаризма

Сформулирую принцип: жёсткий авторитаризм может существовать либо на обширной территории, либо продолжительное время, но одновременно оба условия не выполняются. Или гигантские Совок и Китай, но на короткую дистанцию, а потом — «оттепель/перестройка» да «реформы и открытость», или бесконечная глубокая… КНДР, но на клочке суши и исключительно с согласия внешних игроков.

Причина проста — каждый уважающий себя авторитаризм стремится к сужению числа лиц, принимающих решения, в пределе — до одного. Но очевидно, что большие пространства невозможно эффективно контролировать без делегирования полномочий на места, поэтому либо «закручиваешь гайки», а потом система идет вразнос, либо делишься властью — и прощай, авторитаризм.

Сингапур по площади меньше Киева и сопоставим по населению — помните это, рассуждая о «твёрдой руке» и рецептах Ю. Крошечная Словения, первая освободившаяся от уз Югославии, также добилась успехов в борьбе с коррупцией. А когда пришедших к власти оппозиционных профессоров спрашивали, как им это удалось, они говорили: «У нас страна маленькая — ворованное спрятать негде». Поэтому в любом случае нужно делать поправку на размер (привет, Грузия!) — большие страны обычно управляются хуже. США, кстати, отличный пример распределения власти между центром и штатами, а не опровержение предыдущего тезиса. Будь Америка централизованнее, она бы так не поднялась.

Украина — страна крупная, а украинцы вследствие исторической пограничности своей родины свободолюбивы до анархичности. В этом случае размер имеет значение.

Ну а политический режим Сингапура типологически неразличим с неодиктатурами Африки и Азии, просто во главе страны полвека стоял не кровожадный жлоб, а образованный и этичный эгоист. Представьте себе даже не Путина, а Януковича, несколько десятилетий правящего в Киеве, и согласитесь, что рисковать и вводить такую модель не стоит.

Всё есть, счастья нет

И, кстати, невозможность реально управлять своей судьбой отрицательно сказывается на самоощущении сингапурцев, несмотря на богатство. Согласно исследованию института Gallup, лишь 46% тамошних обитателей считают себя счастливыми, что меньше, чем в небогатой Латинской Америке.

Неприятно удивляет динамика индекса счастья за последнее десятилетие. В 2006 году Сингапур занимал 131-е место в мире по этому показателю (Украина — 174), в 2009-м — сразу 49-е (Украина — 95-е), зато в 2012-м — лишь 90-е (Украина — 100-е). Такие перепады свидетельствуют, что не всё гладко в датском королевстве хотя бы на личном уровне.

И ещё один показатель. Индекс Джинни, иллюстрирующий разницу в доходах самых бедных и самых богатых, составлял, по данным ЦРУ, в 2014 году в Сингапуре 46, а в Украине всего 24 (чем индекс больше, тем хуже). Так что и там не всё в шоколаде, как бы двусмысленно эта шутка у нас ни звучала.

В общем, эксперты прогнозируют, что народ устал, а модель себя исчерпала, поэтому в среднесрочной перспективе демократизация в Сингапуре неизбежна. Собственно, свобода берёт свое в другом модерном авторитарном государстве — Южной Корее, почему в нашем случае должно быть исключение? Западный мир торит свой путь довольно долго: римское право — борьба за инвеституру — цеховое самоуправление — Великая хартия вольностей — Билль о правах — американская Конституция и кодекс Наполеона — Всеобщая декларация прав человека. На этом фоне даже сверхуспешный Сингапур всего с 50-летней историей и неясными перспективам выглядит бледновато.

Давайте без экспериментов. Любителей ходить «особым путём» и так за поребриком хватает.

Эпилог

В середине ХХ века Сингапуру невероятно повезло. В то время как в остальных бывших колониях к власти пробивались натуральные гопники, с помощью грабежей и убийств компенсировавшие травмы юности, этим островом стал управлять богатый и умный деспот Ли Куан Ю. Вместо обычных в таких случаях денег и власти он выбрал власть и славу, не разграбляя Сингапур сам и не позволяя делать этого даже близким. Подавление коррупции и уничтожение организованной преступности, равно как и финансовые преобразования, осуществлялись обычными диктаторскими методами. Впрочем, Ю был слишком хорош, чтобы играть в милитаризм или запятнать себя массовыми репрессиями. Он в буквальном смысле щедро заплатил сингапурцам за свою пожизненную власть и отнятые у них политические права, чего прочие тираны так и не сделали. Поэтому на фоне остальной Азии Сингапур выглядит раем. Впрочем, вести дела на острове по-прежнему на порядок проще, чем жить там постоянно, хотя бы с европейской перспективы.

Украина, к счастью, слишком отличается от Сингапура, чтобы комплексные методы Ю можно было без изменений использовать в наших палестинах. У украинцев совсем другая история и качественно иные политические ценности — здесь невозможно полувековое правление одного человека, как бы хорош он ни был. Впрочем, это не значит, что нам нечему поучиться у Сингапура. Во-первых, мы как государство можем перенять идею независимого антикоррупционного органа, а если такой уже есть (НАБУ, правда же?), то привыкнуть использовать его и для работы, а не только для отчётности. И во-вторых, любой наш президент/премьер может научиться на личном примере Ли Куан Ю, как самому не грабить украинцев и не позволять это «любим друзям», потому что признание потомков важнее очередного миллиона. Сингапур свидетельствует — это возможно.

Ну а в остальном власти незачем изобретать велосипед: не душите налогами, проверками и законами средний класс, обуздайте сидящих на бюджетных потоках олигархов и чиновников, создайте систему сдержек и противовесов в политике и реформируйте судопроизводство — и если не как Германия, то хоть как Польша мы заживём довольно скоро.

«Таити, Таити! Не были мы ни в какой Таити» – у нас и здесь работы хватает.

Сергей Громенко, к.и.н

https://petrimazepa.com/gardensbythebay.html

"Пролилась большая кровь, мы не отступим" Антиправительственные протесты в Ираке: в стране отключен интернет, 267 погибших, более 6 000 раненных. Протестующие перекрыли основные дороги в Багдаде и игнорируют комендантский час, который ввели власти

Дождались. Кто то же предсказывал отделение рпц от мирового церковного союза.

Разложение науки идеологией

Лоренс Краусс. Письмо в газету Wall Street Journal 

В 1980-х, когда я был молодым профессором физики и астрономии в Йельском университете, на факультете английского в моде был деконструктивизм. Мы, в научных отделах, посмеивались над отсутствием в гуманитарных науках объективных интеллектуальных стандартов, лучшим примером чего было движение, отрицающее существование объективной истины. Его сторонники утверждали, что претензии на знание всегда были подпорчены идеологическими предрассудками типа расового, полового или экономического.

Лоренс Краусс

Это было невозможно в точных науках, если только речь не шла о диктаторском обществе, как в случае с нацистским осуждением «еврейской» науки или сталинской кампания против генетики, которую возглавлял Трофим Лысенко. Тогда для подавления оппозиции государственной политической доктрины генетиков увольняли тысячами.

Так мы тогда думали. Но в последние годы, и особенно после убийства полицией Джорджа Флойда в Миннеаполисе, масса научных руководителей переняла лексику господства и угнетения из журналов «культурологических исследований». Делается это с тем, чтобы направлять развитие своих дисциплин, цензурировать инакомыслие и удалять с ведущих позиций преподавателей, чьи исследования, по мнению их оппонентов, поддерживают системное угнетение.

В июне Американское физическое общество (APS), представляющее 55000 физиков по всему миру, одобрило «забастовку за жизни черных», чтобы «закрыть STEM» (факультеты: Science, Technology, Engineering, Mathematics – В.Я.)». APS закрыло свой офис не для того, чтобы протестовать против насилия или расизма со стороны полиции, а чтобы «взять на себя обязательство по искоренению системного расизма и дискриминации особенно в научных кругах», заявив, что «и физика причастна» к удушающими последствиям расизма в американской жизни.

Хотя расизм в нашем обществе действительно имеет место, какие бы то ни было данные в поддержку утверждения о системном расизме в науке, представлены не были. Как я уже говорил в другом месте, у нас есть все основания считать, что это утверждение является измышлением.

APS не одиноко. Лаборатории страны и научные факультеты наших университетов присоединились к той же однодневной забастовке.

Выдающийся научный журнал Nature, который ежедневно включает в свою рассылку наиболее важные – по мнению его редакции – научные материалы, опубликовал статью «Десять простых правил для создания антирасистской лаборатории».

В Университете штата Мичиган (MSU) забастовка была использована, чтобы организовать кампанию протеста против вице-президента по исследованиям, физика Стивена Сю. Его преступления включали проведение исследований в области вычислительной геномики для изучения того, как генетика человека может быть связана с когнитивными способностями. По мнению протестующих это попахивало евгеникой. Его также обвинили в поддержке психологических исследований по статистике применения полицией огнестрельного оружия, которая явно опровергала заявления о ее расизме. В течение недели президент университета заставил м-ра Сю уйти в отставку.

В Принстоне 4 июля более 100 преподавателей, в том числе более 40 с факультетов точных наук и инженерного дела, написали открытое письмо президенту с предложениями «положить конец институционализированной иерархии, увековечивающие неравенство и наносящее вред». Письмо включало предложение создать специальную комиссию, которая бы «контролировала, расследовала и подвергала дисциплинарному воздействию случаи расизма, при этом «расизм» бы определялся другой факультетской комиссией, и требовал от каждого факультета, включая факультеты математики, физики, астрономии и другие науки, учреждения премии за диссертацию, которая бы каким-то образом была «активно антирасистской или расширяющей наше представление о свойствах расы в нашем обществе».

Когда лидеры нашей науки и университетское начальство дают официальное одобрение непроверенным утверждениям, или выступают со всеобъемлющим осуждением рецензируемых исследований или целых областей науки, которые могут не пользоваться у кого-то популярностью, это производит волновой эффект. Это может положить конец дискуссиям и привести к самоцензуре.

Вскоре после того, как мр. Сю подал в отставку, авторы исследования по психологии обратились в Национальную академию наук с просьбой отозвать свою статью – но не из-за недостатков в статистическом анализе, а из опасений того, что она будет неправильно использована журналистами, считающими, что она противоречит широко распространенному мнению о том, что в полиции служат одни расисты. Позже авторы изменили мотивацию своего запроса для более удобного им утверждения, что «за ним не стоят политические соображения, давление «толпы», угрозы или неприятие политических взглядов тех, кто одобрительно отзывается об их работе и цитирует ее». Как космолог я могу сказать, что если бы мы начали отзывать все статьи по космологии, которые, по нашему мнению, были неверно представлены журналистами, то от нашей работы вряд ли что-либо осталось.

Фактическая цензура тоже имеет место. Выдающийся химик из Канады выступил в поддержку меритократической науки и против практики найма на работу, направленной на равенство результатов и ведущей к «дискриминации самых достойных кандидатов». За это он был осужден проректором университета, его уже опубликованная обзорная статья об исследованиях и образовании в области органического синтеза была удалена с веб-сайта журнала, а два редактора, участвовавшие в ее подготовке к публикации, отстранены от работы.

Запланированный семинар по статистическому анализу дисбаланса между полами в области физики, который собирался провести один итальянский ученый из международной лаборатории CERN, где находится Большой адронный коллайдер, был отменен, а его должность при лаборатории ликвидирована, потому что он предположил, что явное неравенство не обязательно должно быть следствием сексизма. Группа студентов-лингвистов инициировала подачу петиции за лишение психолога Стивена Пинкера его должности члена Общества лингвистического общества Америки за преступление, выразившееся в том, что он разместил в своем твиттере статью из New York Times, которую они не одобряли.

Поскольку идеология пагубно сказывается на работе научных учреждений, уместен вопрос: почему большее число ученых не защищает точные науки от этого вторжения? Ответ в том, что многие ученые боятся, и не без причины. Они не решаются противоречить верховодящим в науке группам и они видят, что происходит с теми, кто решается. Они видят, как исследователи теряют финансирование, если только не могут объяснить, как их исследовательские программы будут искоренять системный расизм или сексизм – требование к запросам на финансирование исследований, которое теперь выдвигают те, кто предоставляет гранты.

Научный прогресс страдает всякий раз, когда наука становится жертвой идеологии. Так было в нацистской Германии и в Советском Союзе, так было в США – в 19 веке, когда в биологии доминировали расистские взгляды. Так было и в эпоху маккартизма, когда такие выдающиеся ученые, как Роберт Оппенгеймер, подвергались остракизму за свои политические взгляды. Чтобы сдержать это сползание, научные лидеры, научные общества и руководство университетов должны публично отстаивать не только свободу слова в науке, но и ее саму, независимую от политических доктрин и не связанную с требованиями политических фракций.

Мр. Краусс – физик-теоретик, президент Origins Project Foundation и автор «Физики изменения климата».