путински сахар

Мыслительные мюсли на тему: страх как одни из ключевых столпов путинского режима, его сущность и метаморфозы под воздействием войны.

Зеленский призвал давать статус беженцев для преследуемых россиян.

Владимир Зеленский в своем обращении призвал давать статус беженца преследуемым в России россиянам

«Есть люди, которые действительно нуждаются в защите, преследуемых в России могут даже убить, и поэтому они должны получать помощь отцивилизованного мира. Это известные юридические механизмы - через статус беженца, просьбы о предоставлении убежища, и другие возможности помочь и поддержать. Но это для тех, кто борется, для тех, кого преследуют»

Запрет на ввоз корма для животных в 2022

На Хабаровск из якутии выехала автоколонна поддержки

Прошло меньше суток с освобождения шамана

Николаевск-на-Амуре одной колонной в 350 машин сегодня вечером выехали в Хабаровск на завтрашнею акцию

Комментарии под видео приятно читать

PS По моим воспоминаниям о революции в Украине - сложно понять это "протесты" или уже "революция", и многие относятся скептически, говорят что все затухнет, будет как всегда и от части их можно понять, но когда я смотрю видео с Хабаровска, появляется то самое чувство, которое ни с чем не спутать, то самое что возникло в Украине.

Будьте уверенны люди с Украины с вами, и все мы вырвемся на свободу, силу природы ничто не удержит!

Суд в Чите отпустил «вагнеровца», который несколько раз ударил женщину ножом. Ведь теперь есть закон, позволяющий подсудимым уходить на войну

Ходатайство о приостановке дела против бывшего бойца ЧВК Вагнера подал начальник пункта отбора на военную службу, сославшись на новый закон, который позволяет отправлять на войну подсудимых.

Имя подсудимого в сообщении суда не называется, но коротко приводится фабула дела. В ней говорится, что 26 апреля он, будучи пьяным, напал на женщину, которая сидела в автомобиле, и нанес ей несколько ударов ножом, а затем попытался угнать машину, но не смог завести двигатель.

Женщина выжила после нападения. На суде она выступила против приостановки дела. Однако суд удовлетворил ходатайство.

Издание «Сибирь.Реалии» пишет, что речь идет об Алексее Патрушеве. В 2014 году Забайкальский краевой суд приговорил его к 22 годам лишения свободы за двойное убийство, покушение на убийство и изнасилование. «Сибирь.Реалии» уточняет, что Патрушев напал на хозяина дома, обидевшись на него во время застолья, изнасиловал его сожительницу, а позже убил еще одного человека.

Во время отбывания срока Патрушев завербовался в ЧВК Вагнера и участвовал в войне в Украине. Когда он вернулся оттуда — не уточняется.

Немного героев в ленту

В Новосибирске участник войны избил до смерти женщину. Ранее он был осужден за убийство другой женщины

По данным издания NGS, мужчину зовут Михаил, ему 41 год. На него завели уголовное дело о покушении на убийство. Сын убитой Андрей рассказал, что раньше Михаил отбывал срок за убийство другой женщины; в колонии он заключил контракт с ЧВК Вагнера и позднее получил помилование.

«Ее интересовала эта тематика [военная], она деньги отправляла, бойцов наших поддерживала. <...> В компании она с ним познакомилась, они просто как друзья общались. Он позвал ее в гости на ту квартиру, там были какие-то знакомые», — рассказал Андрей.

1 октября ему прислали видео, на котором Михаил избивает его мать и угрожает ей убийством. На кадрах лицо женщины в крови. Вместе с отцом Андрей выяснил адрес наемника и нашел мать на скамейке около его дома. Ее госпитализировали в состоянии комы. Позднее она умерла в больнице.

Убитая и убийца

Жителя Саратова осудили за убийство жены, но он пошел на войну. Вернувшись с фронта, он зарезал свою девушку

По данным следствия, 35-летний мужчина напал на девушку на ее рабочем месте в салоне сотовой связи. Судя по видео с камеры наблюдения (внимание, на видео слышны крики жертвы), которое опубликовала Baza, подозреваемый сначала попытался помириться с девушкой, но она отказалась его поцеловать, и он достал нож. Раненая умерла на месте.

Baza пишет, что мужчину на видео зовут Азамат Искалиев. До этого его уже как минимум дважды судили за нападения с ножом. В 2011 году Искалиев получил три года колонии за то, что ранил мужчину. В 2021 году он зарезал свою жену. На суде он заявил, что женщина не хотела с ним мириться, пишет Baza. Тогда Искалиева приговорили к девяти годам лишения свободы.

«Важные истории» заметили, что подозреваемый состоит в телеграм-чате «Шторм Z» (так называется батальон в составе армии РФ, в котором служат осужденные). Искалиев вышел из тюрьмы раньше срока, потому что завербовался на войну с Украиной, заключает издание.

Подозреваемого в растлении 11-летней девочки участника СВО и православного блогера вернули в военную часть. Суд отказался отправлять его под арест.

Позавчера 31-летнего Клауда Роммеля задержали в Петербурге сразу после возвращения из зоны СВО. В начале года он отправился туда, скрываясь от следствия по делу об изнасиловании малолетней. По версии следователей, он жил с мамой девочки, и в какой-то момент переселил несовершеннолетнюю к себе в комнату. Он неоднократно подвергал ее насильственным действиям сексуального характера. Когда его застали в постели с полураздетым ребенком, он сказал что «делал ей медицинский массаж».

На суде Клауд Роммель не признал вину. Процесс проходил в закрытом режиме. Суд отказал следствию, которое просило отправить военного в СИЗО. Вместо этого Роммеля отправят под наблюдение командованию воинской части в Луге до конца действия контракта.

31-летний Клауд Роммель ведет видеоблог на ютьюбе, в котором рассказывает о православии и публикует видео с фронта. По данным Baza, Роммель ушел на войну с Украиной после того, как полиция начала проверять информацию о его отношениях с несовершеннолетней.

Свобода, протест, осознанность: как живут современные подростки.

О консервативных родителях и прогрессивных подростках: 

Я работаю в школе четвертый год. Мне 25, им — от 15 до 18. Сам я считаю, что примерно одного с ними поколения, однако, когда я учился в школе, наше поколение не воспринималось как-то по-особенному, а современный школьник для большинства — явление неизученное. 

Часто меня спрашивают: «И как школьники?» «А что они?» — говорю. «Ну они какие-то другие, да?» Другие — эту характеристику я слышу чаще прочих. На просьбу пояснить значение обычно отвечают: 

они ничего не хотят; 
не читают, все время в телефоне; 
мы в их возрасте о другом думали; 
им, кроме развлечений, ничего не нужно; 
не хотят работать, хотят, чтобы им все легко доставалось. 
Похожие реплики можно услышать во все времена. Но меня интересует природа именно сегодняшней проблемы поколений, ведь мы с ними смотрим одни фильмы и сериалы, сидим примерно в одних пабликах, читаем одни СМИ, шутим одинаково. Однако разница все-таки есть. И она ощутима. 

Прежде чем писать этот текст, я поговорил более чем с сотней московских школьников и несколькими десятками студентов-первокурсников, поэтому выводы по большей части основаны на наших с ними диалогах и моем опыте. 

О свободе 

Все российские школьники — дети путинской России, и другой они не знают. Сколько бы нас ни пугали «закручиванием гаек», эти дети выросли свободолюбивыми и достаточно независимыми. Они озабочены пакетом Яровой и единогласно выступают против любой цензуры в интернете. Свобода действия, свобода во всех проявлениях — одна из их важнейших ценностей. И поэтому подавляющим большинством обязательная школа ощущается как временное заточение длиной в одиннадцать лет, после которого наступит какая-никакая свобода. 

При этом они трезво понимают, что абсолютной свободы нет. Они не тешат себя надеждой, что работать не придется, и вовсе не думают, что жизнь — сахар. Мем «жизнь — боль» воспринимается ими как горькая, но ироничная данность, с которой смирились взрослые. Но это не значит, что они смиряются тоже, — им бы этого не хотелось. Возможно, я скажу банальность, но школьники были бы счастливыми людьми, если бы не мир взрослых. 

Их родители и почти все учителя родились в стране, которой больше нет, росли в идеологии, которая больше не работает, и несут ценности, которые сегодня кажутся неактуальными. И одним из краеугольных камней является коллективизм. 

Сама идея современной школы пронизана духом коллективизма. А субъективная и часто предвзятая оценочная система позволяет выстроить внешнюю иерархию. Такая иерархия установлена во многих школах и в учительской среде, где директор с помощью рычага стимулирующих выплат на педсоветах жалует «отличников» и отчитывает «троечников». И то, что было ценностью одного поколения, становится проблемой другого. 

Школа вообще не предлагает ребенку ситуацию выбора — это и не удивительно, ведь в коллективе зона ответственности отдельного человека размыта 
В современном мире анонимность дорого ценится. Для молодого человека анонимность — это в первую очередь личное пространство, свобода выбора: что читать, что смотреть, что делать. Поэтому гаджет для них — не просто игрушка, а образ жизни. 

Для родителя, который привык, что «жизнь ребенка — моя жизнь тоже», это неприемлемо. Взрослые, которые воспринимают анонимность как опасность (а вдруг он там узнает что-то плохое?) и пытаются контролировать личные переписки, фактически лишают ребенка личного пространства и возможности выбора. Потому что та безграничная свобода, без которой не могут подростки, для них находится только в интернете (вероятно, во многом именно интернет ее и воспитал). Чего не скажешь о школе, где учитель решает, что будет изучаться и как, определяет обязательное домашнее задание и санкции за невыполнение и назначает даты контрольных. 

Школа вообще не предлагает ребенку ситуацию выбора — это и не удивительно, ведь в коллективе зона ответственности отдельного человека размыта. Но только ситуация выбора может научить ответственности. А когда ты сам несешь ответственность за свою жизнь и свои решения, опция «пожаловаться на судьбу, государство или соседей» отсутствует. 

О консервативном обществе 

В школе каждый сталкивался с несправедливостью. Старательной Марине, будущей медалистке, ставят пятерку по химии или физике, хотя она знает предмет максимум на троечку. А за Вовой закреплен образ двоечника, и поэтому учительница русского находит в его тетрадях те ошибки, которые в Марининой не замечает. Подобная необъективность повсеместна, и она кажется нормой. Нам проще навесить ярлык, чем постоянно пересматривать свои взгляды и менять отношение к чему-либо. 

Эта проблема (а для многих детей она серьезна) — следствие другой беды, а именно консервативности нашего общества и конкретно школы. Гибкие дети вынуждены подстраиваться под негибких учителей и даже родителей, мириться с необъективностью и принимать (а то и перенимать) общепринятые стереотипы, потому что спорить с ними энергозатратно и порой даже опасно. Проще лицемерить или молчать. 

Но не скажу, что все дети безропотны. Все чаще — внутри даже одной моей школы — возникают стычки, в которых дети отстаивают свою правоту. Вопрос: «А зачем мы это изучаем?» — не просто попытка позлить учителя, а практический и честный вопрос. Ответа на него учитель обычно не имеет, потому что сам не знает «зачем», а преподает по инерции, потому что «надо». Но ученики требуют этого диалога. Им неприятна даже не столько бездумность процесса получения знаний, сколько неспособность и нежелание учителя о нем говорить, ставить под вопрос затверженные догмы. 

Они надеются, что не пойдут на компромисс, и уже грустят, что, пожалуй, это невозможно 
Это нежелание меняться и вместе с тем тотальная пассивность и безынициативность — другое пагубное следствие консервативного общества. Примерно каждый второй школьник из опрошенных мной сказал, что его родители не готовы кардинально менять свою жизнь в ситуации, когда что-то не нравится. Смена места работы, переезд или развод воспринимаются взрослыми не как действие, направленное на улучшение жизни, а как трагедия, поэтому лучше просто перетерпеть. Фразу «Ну и что, что не нравится? Надо!» слышал каждый подросток. 

Формула «успех = труд», по которой живет поколение родителей, в корне отвергается подростками. Они знают достаточно примеров деятельности, в которой надо прикладывать минимум усилий: киберспорт, ведение группы в соцсетях, видеоблоги и так далее. И я говорю не о том, что подростки хотят бездельничать, а о том, что истинность родительской формулы поставлена под сомнение. Оказывается, необязательно много трудиться и делать то, что не нравится. 

Нынешние подростки больше всего хотят быть счастливыми, они убеждают себя, что, в отличие от родителей, не готовы поступиться счастьем ради карьеры или достатка. Они надеются, что не пойдут на компромисс, и уже грустят, что, пожалуй, это невозможно. 

О неосознанности взрослых 

Ученица говорит мне на перемене: «Моя мама дура. Она эмоциональная, глупая и неосознанная. Я не могу с ней общаться. Она меня не понимает, а только кричит. А все мои попытки ее в чем-то переубедить утыкаются в ее авторитет — мол, она старше. Говорит, поживи с мое, тогда увидишь, что я права». Потом она пересказывает ситуацию, и я понимаю, что мама все-таки не права и со временем тоже права не станет. 

Но как мне быть? С одной стороны, я не имею права подрывать авторитет родителей, с другой, не могу быть неоткровенным с учеником. И от безысходности я говорю, что можно обратиться к психологу, что можно попробовать поговорить с мамой иначе, что я обязательно попробую с ней пообщаться на родительском собрании. 

Вариант с психологом, естественно, проваливается. Если дети и решаются позвонить специалисту, то убедить родителя сходить на прием становится непреодолимой преградой. Поговорить иначе тоже не получается, потому что аргумент «я старше, мне виднее» непрошибаем — ты же не можешь победить время. Тогда я разговариваю с родителем лично и вижу, что родитель действительно не понимает, что, как, почему и зачем он делает. 

Мне остается только сочувствовать таким детям. Ну что ты будешь делать, когда в шестнадцать уже критически мыслишь, читаешь сложные книги и понимаешь что-то большое, а дома видишь утыкающихся в телевизор родителей с кучей комплексов и проблем, которые не замечают ни тебя, ни жизни? Может, уйдешь с головой в виртуальную реальность? Эскапизм в шестнадцать — что может быть грустнее. 

Проблема неосознанности кажется следствием предыдущих двух — консервативности общества и коллективизма. Советская идеология высоко ценила уважение взрослых и не позволяла ставить этот догмат под сомнение. Возраст в народном понимании приравнивается к опыту, а опыт — к обладанию истиной, которое, в свою очередь, дает власть, возможность для манипуляции — чем и занимаются многие взрослые и большая часть учителей. 

О будущем 

В моих глазах нынешние школьники — интереснее и глубже своих родителей. В шестнадцать они читают битников, нон-фикшн и сложную классическую литературу вне программы, тогда как их родители в том же возрасте читали Жюля Верна и Конан Дойла. Это не значит, что они лучше, они просто шире, ведь Конан Дойла они тоже читают. Многие из них уже подрабатывают и могут найти себе работу по увлечениям. У подавляющего большинства индивидуальный музыкальный вкус. 

Когда я учился в школе, разговоры о политике казались нам скучными, и они просто-напросто отсутствовали в дискурсе. За десять лет ситуация кардинально изменилась. Это не хорошо и не плохо, это данность. И мне кажется, этот протест — не просто банальный юношеский максимализм. 

Они выходят против того устройства жизни, которое установлено в стране, где их вынуждают лицемерить, смиряться или молчать, когда учитель отчитывает за опоздание на урок 
Я учился в старшей школе в конце нулевых, во время расцвета «неформалов»: готы, эмо, кислотники, рокеры, скины и другие. Я сам носил широкие штаны и футболки на два размера больше, чтобы позлить завуча и математичку. Посмотрите на сегодняшних подростков. Они одеты… обычно. Их протест никак не выражается внешне. Им не нужен протест ради протеста, им есть чем заняться — хотя бы в социальных сетях. Они просто хотят отстоять свое право на анонимность, на свободы, зафиксированные в конституции (кстати, многие школьники знакомы с этим документом), на объективность и откровенность, они хотят получать честные ответы на вопросы. Мне кажется, они хотят не разрушать, они хотят защищать и созидать. 

И я думаю, что подростки выходят на митинги не столько против власти, сколько за себя. Они выходят против того устройства жизни, которое установлено в стране, где их вынуждают лицемерить, смиряться или молчать, когда учитель отчитывает за опоздание на урок. Другой вопрос: кто поведет этот протестный импульс и в какую сторону. 

В любом случае процесс сдерживания и насильственного закрепления традиций искусственен. Сегодня подростков учат смирению, но в итоге смириться придется тем, кто учит. И пусть их сколько угодно называют другими, в итоге все равно правда, какая бы она ни была, останется за ними, потому что именно они определят будущее.