последнее что видит оккупант

Не знаю на сколько достоверно, но может много объяснить.

Одним из гормонов стресса является кортизол. Чем сильнее стресс, тем выше уровень кортизола у нас в крови, и тем сильнее страдает мозг, иммунитет, кости, кожа, волос...С ним призывают бороться много авторов. Однако, как известно, «что задужа, то не здрове». Пониженный уровень кортизола тоже является причиной ряда патологических состояний и причиной неадекватной реакции на стресс.


Рассмотрим два варианта, проявления которых схожи:

1. Стресс у ребенка на протяжении первого года жизни, особенно в первые четыре месяца. Избыток кортизола приводит к закрытию рецепторов кортизола (самозащита организма). Возраст, в котором ребенок получает такой опыт, может быть решающим в формировании феномена низкого кортизола.

2. Хронический стресс у взрослого, на протяжении более чем десяти лет. Это приводит к истощению желез, вырабатывающих кортизол и к формированию синдрома хронической усталости. Механизм развития такого стиля регуляции не до конца изучен. Одна из выдвигаемых версий говорит о том, что в организме, длительное время подверженному воздействию больших доз кортизола, постепенно перестают функционировать чувствительные к нему рецепторы. Это можно рассматривать и как механизм психофизиологической защиты, как попытку организма отгородиться от непереносимых, неуправляемых чувств. Такой тип реакции как бы приглушает все чувства и реакции индивида, что помогает справиться с болью, но мешает разворачиваться нормальным реакциям. У взрослых хронический стресс может привести к надпочечниковому истощению (adrenal resistance), что снизит стрессовый выброс кортизола и его базовый уровень.

Оба этих состояния имеют некоторые общие черты проявления:

Эмоциональное притупление, агрессия, нарушенная реакция на стресс (включая склонность к депрессиям), аутоимунные заболевания и синдром хронической усталости.




1. Да, высокий кортизол означает сильную реакцию на стресс, но нормальный кортизол важен для того, чтобы адекватно воспринимать окружающее. Низкий базовый уровень кортизола и низкий выброс кортизола в ответ на стресс. Звучит хорошо? Увы. Переключение на режим низкого кортизола, похоже, является одним из механизмов защиты. Это попытка отключиться от болезненных чувств путем их игнорирования, замыкания в себе и отрицания болезненного опыта; лучше вообще ничего не чувствовать, чем иметь дело с болезненным опытом достаточно долгий период времени. Но эта (бессознательная) стратегия может привести к состоянию эмоционального оцепенения и, возможно, временной потери контроля над сознанием, что может заставить человека почувствовать опустошение, отчуждение по отношению к другим людям.

Дети в таком состоянии идут по пути пассивного копирования, которое делает их менее способными реагировать, когда это требуется. Например, в одном исследовании в детском саду дети с низким базовым уровнем кортизола не реагировали на крайне напряженный и стрессовый день повышением кортизола (Деттлинг и др., 1999). Каким-то способом такие дети научаются не замечать воздействия болезненных или стрессовых происшествий, доходя даже до полного отключения своего механизма реагирования на стресс. К сожалению, это может привести и к полному отключению чувств вообще. Эти дети также мало реагируют и на счастливые события, хотя они научаются нацеплять на себя маску притворного счастья. Таким образом, низкий кортизол может привести к тому, что положительные стрессы (радость, эйфория, страсть) не смогут ощущаться.

2. Да, повышенный кортизол приводит к избыточному нервному возбуждению, но нормальный кортизол важен для адекватного мировосприятия. Низкий кортизол часто связывают с неудовлетворительным качеством жизни, частым эмоциональным (а также и физическим) насилием и пренебрежением. Недавние опыты Андреа Деттлинг с мартышками (которые, как и мы, являются приматами) показали, что только у тех особей, которые в самом раннем возрасте разлучались с матерями (на время до двух часов в день), сформировался низкий базовый уровень кортизола. А их братья и сестры из того же помета, а также те особи, которых отлучали от матери в возрасте, когда они уже были частично независимы, такого низкого базового уровня не сформировали (Деттлинг и др., 2002). Исследователи продолжают уточнять обстоятельства и возраст, к которым восходит феномен низкого кортизола, но похоже, что именно пренебрежение ребенком и лишения разного рода в самом раннем возрасте играют ключевую роль.

Может показаться парадоксальным, что именно те дети, которые демонстрируют наиболее деструктивное поведение, в наибольшей степени пытаются подавить собственные чувства. Так, наиболее агрессивные мальчики в школе — это не те, у кого зашкаливают гормоны стресса, а те, у кого наблюдается их низкий базовый уровень. Их гнев кипит в них на медленном огне, прямо под поверхностью, возможно, они даже не отдают себе в этом отчета. Вероятно, корни его уходят в самое раннее детство, когда ребенком пренебрегали, когда он постоянно чувствовал враждебность, что и повлияло на формирование его системы реагирования на стресс.

В одном важном исследовании (Мак- Бернетт и др., 2000) было обнаружено, что чем раньше проявляется антисоциальное поведение у мальчиков, тем больше вероятность обнаружить, что их уровень кортизола является очень низким, было показано, что школьники с аномально низким базовым уровнем кортизола были неспособны отреагировать на стрессовую ситуацию выбросом нормальных доз гормона.
Меняя свои способы реагирования, ребенок защищает себя от непереносимых отрицательных эмоций. К сожалению, так он становится менее чувствительным и к положительным стимулам (имеется в виду именно гормональная реакция, ведь такие дети вполне могут изобразить положительную реакцию мимически). К сожалению, подавление чувств не может заставить их исчезнуть. Как раз наоборот, это может даже повысить уровень нервно-психического напряжения. Вот почему эти чувства в конце концов выплескиваются наружу в форме, не поддающейся контролю и прогнозу. Подавленная агрессия может не проявляться до тех пор, пока не появится относительно безопасная ситуация, которая и освободит давно сдавливаемую пружину. В таком случае поведение ребенка будет неадекватно ситуации. «Откуда это в нем?», «Что на него нашло?» - это все про такие случаи.

Дети, которые начинают демонстрировать первые признаки агрессии в раннем возрасте, физиологически отличаются от тех мальчиков, которые становятся агрессивными подростками. Эти более взрослые бунтари, которые ведут себя антисоциально в подростковом возрасте, но не вели себя так в младшем возрасте, лучше понимают свои тонкие чувства и способны выразить свое беспокойство и тревоги. Их высокий кортизол свидетельствует о том, что эти подростки ведут себя плохо в ответ (возможно, временно) скорее на стрессы взросления, чем на более ранний неблагополучный опыт.

3. Да, избыточный кортизол ухудшает когнитивные функции и память, но нормальный уровень кортизола важен, чтобы забывать стрессы и находить силы продолжать дальше.Люди, чьи системы отклика на стресс адаптировались к нему в раннем возрасте низким защитным уровнем кортизола, подвержены множеству болезней. В частности, существует сильная связь между низким кортизолом и посттравматическим стрессовым расстройством и депрессиями.

4. Да, высокий кортизол подавляет иммунитет. Но нормальный уровень кортизола важен для контроля иммунной системы, без него иммунитет начнет атаковать свой же собственный организм. Люди с низким кортизолом склонны к синдрому хронической усталости, астме, аллергии, артритам, и сезонным депрессиям (Хейм и др., 2000).

5. Да, кортизол это гормон стресса. Но не только плохого, но и хорошего стресса. Низкий кортизол также связывают с общим недостатком положительных чувств и эмоций в жизни. Несмотря на то что это расстройство не влечет постоянного плохого самочувствия, как это бывает при депрессии, оно может привести к общему ощущению безрадостной в эмоциональном смысле жизни. Эго наводит на мысль об особом типе эмоциональной жизни, который получил название «алекситимия» — сложность в выражении эмоций словами. И в самом деле, один из ученых обнаружил сниженный уровень кортизола у больных алекситимией (Генри и др., 1992; Генри, 1993).

Этот психологический тип был выявлен при работе с пациентами, страдавшими от классических психосоматических расстройств, таких как астма, артрит, язвенный колит (Немайа и Сифнеос, 1970), но в дальнейшем он нашел подтверждение для гораздо более широкого спектра болезней. Сложности в назывании и проговаривают чувств восходят, возможно, к самой ранней коммуникации между родителем и ребенком. Если мать не учит ребенка облекать в слова телесные ощущения, он, вероятно, не обретает навык организовывать свои чувства и ощущения и управлять различного рода напряжением ментально, не обращаясь к помощи других. Действительно, специалисты, работающие с пациентами, страдающими от психосоматических заболеваний, обнаружили, что они склонны к сильной зависимости от одного или нескольких людей (но небольшого их числа), когда же эти ключевые отношения, которые помогают им в регуляции, заканчиваются или становятся менее тесными, они заболевают (Тейлор и др., 1997).

Хронический дефицит

Мысли не мои, хотя я с ними полностью согласен. Спиздил отсюда( Анатолий Несмиян https://telegra.ph/Hronicheskij-deficit-09-22)

То, что концепция блицкрига провалилась, стало ясно после первой зимней «перегруппировки», в ходе которой российским войскам крайне спешно пришлось оставить север и северо-запад территории вторжения по абсолютно объективной причине — для быстрого наступления в условиях предполагавшегося отсутствия сопротивления войск было достаточно, для ведения боевых действий, когда сопротивление внезапно и неожиданно для планировщиков обнаружилось, их явно было недостаточно.

В этом смысле блиц-криг сломался окончательно уже к концу марта — то есть, через месяц. Что автоматически перевело конфликт в режим войны на истощение. В чем принципиальная разница между этими двумя стратегиями? В скоротечной войне ключевой фактор — концентрация сил на выбранном направлении, поражения противника на котором приведет к его поражению в войне. Вторая стратегия предполагает меньшую интенсивность боевых действий, но при этом ее постоянную поддержку, поставку вооружений, техники, личного состава. Война Ареса (война оргструктур) уступает место войне Афины — войне технологий и ресурсов. Сразу стоит оговориться, что уже к концу марта была «вчерне» сформирована коалиция «Украина+», где за плюсом вначале шло около 40 стран, а сейчас их более пятидесяти. Запад, по всей видимости, был не готов сразу поставить на Украину и рассчитывал продать ее как можно дороже. Но Киев сумел удивить всех: президент не спрятался в кустах, армия не разбежалась, население не вышло с цветами. И уже через месяц это конвертировалось в создание коалиции, целью которой стало затягивание конфликта.

Киевское командование поступило совершенно традиционно для подобного конфликта: оно разменяло территории на темп наступления противника. Это абсолютно логичная стратегия слабейшего, и она работает. Утрата части восточных областей была компенсирована остановкой наступления ВС РФ. В войне ресурсов (а это война долгая со своими характерными этапами) шансы у коалиции «Украина+» против одинокой России, не имеющей союзников, но имеющей ситуативных временных попутчиков, выглядели уже в апреле более предпочтительными. Сейчас, в конце сентября, они еще выше.

Война ресурсов подразумевает наличие трех основных этапов, которые имеют свои собственные маркеры, позволяющие отделять их друг от друга.

Первый этап — война ведется на складских запасах. Что логично: любая затяжная война начинается с экономики мирного времени, которую нужно перестроить на военные рельсы, а потому первый этап — это всегда вынос складских резервов. Причем в первой волне исчерпывается самое современное вооружение, после чего идут вооружения предыдущих поколений, под самый конец со складов выгребается уже полный неликвид. Хотя предполагается, что к тому моменту промышленность начнет давать продукцию массового спроса — дешевую, простую и как можно большего количества. Учитывая, что современные вооружения со стороны России если и появились в первые дни конфликта, то в крайне незаметных количествах, бравурные доклады Шойгу о 80 процентах новейших вооружений оказались блефом и враньем.

Второй этап наступает, когда промышленность, развернутая по штатам военного времени, начинает выдавать продукцию, достаточную для восполнения ее убыли на фронте. Склады почти пусты, но зато из цехов идет новенькое, пускай и среднее по качеству, вооружение.

Третий этап, который решает исход войны на истощение, наступает тогда, когда промышленность начинает выдавать продукцию в количествах, позволяющих накапливать ее для ведения наступательных действий.

Стоит сразу оговориться: война на истощение — это война индустриальная, война предыдущего поколения. Но что делать, если вы не в состоянии воевать в современную скоротечную войну? Только забрасывать противника ресурсом — людским, материальным...

Из сказанного вытекает, что примерно к началу лета склады российской армии начали пустеть. Они еще достаточно заполнены, но нюанс в том, что исчерпывается интегральная составляющая. Начинают возникать дефициты разных типов, видов и даже классов вооружений. Поэтому и приходится стрелять ракетами, предназначенными для утопления авианосцев, по железнодорожным узлам. С точностью плюс-минус метров двести. Для авианосца это некритично: куда ни попади тонной взрывчатки, везде будет плохо. Для железнодорожного узла это уже иначе — да, сдует пару вагонов и сгорит стоящий рядом торговый центр. Сам узел через два дня будет работать как обычно. То же самое можно сказать и о ракетах, предназначенных для очень ограниченного круга задач, которыми стреляют по тактическим целям из акватории Каспийского моря. Конашенков с привычным каменным лицом отрапортует о поражении чего-то там, но это уже не микроскопом гвозди забивать, это сверлом на 42 ставить пломбу. То есть, склады еще не совсем пусты, но чего надо — там все меньше и меньше. А промышленность не вытягивает, да и не вытянет, скажем прямо. Не путинской промышленности воевать в такую войну.

Что делает любая система, когда обнаруживается хронический и критический дефицит какого-то ресурса? Она начинает подбрасывать другой. С другим функционалом, малопригодный — но хоть какой-то.

Собственно, мобилизация, объявленная вчера — то как раз попытка подбросить людской ресурс взамен отсутствующего материального. Нет ракет — так хоть закидаем мясом. Это уже война 19 века по своей структуре. Война первых массовых армий, идущих строем на батареи. Проблема в том, что там не батарея Раевского, перезаряжающаяся по десять минут на выстрел, а пулеметные точки со вполне достаточным запасом забитых пулеметных лент. Поэтому забрасывать придется долго и много. И хоронить придется очень много — ВАЗ столько «Лада-Грант» просто не сможет выпускать. И заявленные 300 тысяч — это, конечно, ложь и вранье. В реальности очень скоро начнут подметать кого смогут. Единственным ограничением станет возможность одеть и вооружить хотя бы мосинками. Когда и эта возможность исчерпается, концепция изменится на «добудете в бою». И это уже не шутка, кстати.

О чем всё это говорит? О том, что мобилизация — пускай это и инструмент войны прошлого века, но она требует выполнения целого ряда обязательных условий. В первую очередь комплексности. Нет никакого смысла гнать в ряды людей, если ты не способен опережающим темпом наращивать производство военной продукции.

Война на истощение, которая началась с апреля, должна была пройти уже полностью первую фазу (исчерпание складов) и находиться на второй — устойчивое снабжение текущих потребностей промышленным выпуском. Пока мы наблюдаем, что Кремль не в состоянии выбраться из первой фазы — он продолжает зачищать склады, но обеспечить выпуск не может. А потому мобилизация людского ресурса в таких условиях — это бессмысленный его расход в никуда. Как расходы на Олимпиаду. Громко провели и тихо забыли.