подтвердить персональные

Завербованный Пригожиным российский "зек" сдался в плен ВСУ и рассказал о "порядках" в ЧВК "Вагнера"

Российский заключенный из рязанской исправительной колонии №3 Евгений Нужин, завербованный "поваром Путина" Евгением Пригожиным, сдался в плен ВСУ. Мужчина, 24 года проведший в тюрьме, рассказал, как попал на войну в Украину и о порядках, господствующих в ЧВК "Вагнера".
То, что на записи действительно российский заключенный Евгений Нужин, подтвердил источник издания "Важные истории" – мужчина из ИК-3, отбывавший наказание вместе с Нужиным. Он подтвердил, что на видео "Женя из их колонии", действительно отбывший в конце августа на войну, согласившись с условиями Пригожина.
Нужин рассказал, что в июле в колонию на вертолете прилетел "повар Путина". Всех заключенных согнали на плац, и Пригожин предложил им отправиться на войну в обмен на помилование.
"Он всем обещал помилование. Зарплату где-то там 100 тысяч. Если тебя убивают, пять миллионов, что ли, – семье. Говорил, что родина в опасности и т.д.", – рассказал о вербовке Нужин.
По словам наемника, в Украину решили поехать 92 человека, в том числе он сам. В августе Пригожин прилетел в колонию снова, и тогда Нужин узнал, что заключенные присоединятся к ЧВК "Вагнера".
Их забрали в конце августа и доставили на вертолетах в Луганскую область — в "учебную часть", где они провели неделю, до 2 сентября. Им выдали снаряжение и автоматы — при этом во время приезда Пригожина, однажды посетившего "учебку", оружие забирали.
Из заключенных сформировали штурмовой отряд. Его задача была – выносить трупы и раненых. В то же время, по словам Нужина, он прекрасно понимал, что задача таких отрядов была служить пушечным мясом.
"Что-то не выполняешь, что-то не то делаешь, – обнуляют. Расстреливают. Это у них называется обнуление", – объяснил Нужин.
Он рассказал, что такие "обнуления" происходили довольно часто.
"Недалеко была еще одна часть. Нас привезли из ИК-3, а туда из ИК-5, тоже из Рязани, человек 60. До ним там одного обнулили: он закусился с инструктором, просто словесный понос, и его обнулили. И у них из ИК-5 тоже человека обнулили (когда мы встретились на позиции, они рассказывали). Ни за что, можно сказать, за словесный понос, его расстреляли и там закопали где-то", — рассказал Нужин.
2 сентября его и еще 17 заключенных привезли в "какой-то частный сектор" и приказали искать погибших и раненых российских военных. Днем, когда были обстрелы, они сидели в укрытиях, а по ночам выполняли задания.
4 сентября наемник сдался в плен. По его словам, он решил это сделать еще в тюрьме, когда нашел в YouTube видео российского легиона – хотел к ним попасть. Но попал в плен к ВСУ.
"Попал сюда и не увидел того, что нам говорят по телевизору о Киеве. Нормальные люди здесь. Нашли мне теплую одежду, обувь. Нормальное отношение", – рассказал Нужин.
Он утверждает, что хотел бы воевать на стороне украинцев.
"Ведь не Украина напала на Россию. А Путин напал на Украину. А у меня родственники здесь живут. Дядя в Ивано-Франковской области, а сестра — во Львове", – рассказал пленный.
https://war.obozrevatel.com/zaverbovannyij-prigozhinyim-rossijskij-zek-sdalsya-v-plen-vsu-i-rasskazal-o-poryadkah-v-chvk-vagnera-video.htm

Силовики применяют к протестующим светошумовые гранаты и слезоточивый газ, минимум 20 человек задержали;

В Telegram на время пропали каналы, которые освещают протесты. Были недоступны «Куштау Байрам», созданный ему аналог и RusNews;

Отец активиста Фаиля Алсынова (из-за приговора которому начались протесты) ведет переговоры с силовиками;

Неудобно перед пацанами, в общем. Есть ощущение, что я здесь лишний.

Спустя 10 дней после ареста меня перевели в СИЗО-7 (Капотня). В отличие от ИВС, который напоминает привычный мне административный спецприемник, это настоящая тюрьма. Со своими порядками и особым колоритом. При оформлении сотрудники сразу прочитали лекцию о том, что изоляторы в России, как и зоны, бывают двух типов – чёрные (где заключенные чувствуют себя посвободнее) и красные (где строго соблюдается режим). “У нас тут красный объект, – объяснил старший. – Никаких вольностей”. Его слова подтвердил уже сам вид тюремной камеры, куда меня вскоре завели. В двух метрах от окна установлена стена-решетка, которая рассекает пространство. На мой немой вопрос конвоир усмехнулся: “Это чтобы зеки “дороги” не протягивали: межкамерное общение строго запрещено”. “Дороги” – это веревки, которые во многих тюрьмах заключенные перекидывают через окна по внешней стороне стены; и таким образом обмениваются записками. Но если нет доступа к окну, тот нет и “дорог”. Сама камера напоминает привокзальный туалет, в который поставили двухъярусные металлические кровати. Больше всего, конечно, угнетают бесконечные решетки, колючая проволока и постоянный скрежет стальных дверей в коридоре… На этом фоне бегающая ночью по камере мышка, вместо естественного раздражения, даже вызывает симпатию. Хоть что-то живое. Впрочем, адаптироваться к новой обстановке мне оказалось даже проще, чем я ожидал. В течение последних десяти лет меня почти ежегодно отправляли под арест на 15 суток, и опыт спецприемников сильно помогает. Морально я в общем-то тоже был готов к тюрьме. Да и общественная поддержка, конечно, придаёт сил. Но я с ужасом думаю о людях, которые оказываются в тюрьме случайно и неожиданно. Это чудовищный стресс, который может сломать неподготовленную психику. Я вспоминаю безумные глаза Никиты Белых на первых судах по мере пресечения, и теперь понимаю всё гораздо лучше. *** Не секрет, что судебная система в России работает на унижение и подавление личности. Камера СИЗО – это инструмент давления в руках следствия. Если даёшь нужные показания и сотрудничаешь, то тебя манят, как морковкой, домашним арестом или подпиской о невыезде. Но если упрямишься, то тюрьма со всеми её “прелестями” тебе гарантирована. В автозаке на суд со мной ездили парни, которые сидят в СИЗО, ожидая приговора, уже по три-четыре года. Их вина ещё даже не доказана, а они уже наказаны. Я много думал, почему, несмотря на все законы о гуманизации, суть нашей русской тюрьмы никогда не меняется. И кажется, что ответ на поверхности: никто из руководителей государства (за исключением большевиков столетие назад) в тюрьмах не сидел и не понимает в реальности, что это такое. Поэтому если история однажды предоставит шанс мне и моим товарищам что-то поменять в России, то реформа системы исполнения наказаний будет далеко не на последнем месте. Мы видим всё это изнутри и понимаем: так быть не должно. Тюрьма это, конечно, не курорт и должна выполнять свои функции. Но – не калечить людям психику. *** Отдельного описания заслуживает оборудованный в СИЗО прогулочный дворик. На последнем этаже тюремного блока камеры представляют собой небольшие бетонные колодцы. Шучу про себя, что всегда хотел жить в лофте – вот, пожалуйста. Под потолком, разумеется, решётка и колонка, из которой что есть мочи орёт радио (это чтобы заключенные не перекрикивались между собой). К моему удивлению, правда, в колонке играет “Наше Радио”, а не привычный официоз. Так что пару дней назад песня Шевчука “Не стреляй” во время тюремной прогулки создала мне прямо кинематографичную атмосферу. Под какую же ещё песню должен гулять в тюремном дворике человек, арестованный за антивоенный выступления? Во дворике, кстати, висит турник, что тоже порадовало. В первый же день я подтянулся 15 раз и с тех пор продолжаю ежедневные упражнения. Чувствую себя в хорошей физической и интеллектуальной форме. Как и обещал: выйду на свободу сильнее и мудрее. *** Ещё одно интересное наблюдение. Дверь туалета в моей камере обклеена обвинительным заключением в отношении некоего Олимжона Саидмуродова. Ох, какое это обвинительное заключение, ребята – зачитаешься! Он входил в банду Раджабова, которая совершала вооружённые нападения на подмосковные коттеджи, связывала хозяев, грабила. Чего там только нет: конспиративные явки, погони, перестрелки. И вот буквально на моей шконке ночевал разбойник, замешанный во всех этих криминальных приключениях. А теперь я: “дискредитировал армию, показав на ютюбе фрагмент репортажа BBC”. Представляю себе недоумение Олимжона Саидмуродова, если бы я ему дал почитать свое обвинительное заключение и сказал бы, что мне грозит 10 лет. Неудобно перед пацанами, в общем. Есть ощущение, что я здесь лишний.