песков - ничего не знаю и не слышал

Вокруг россии сплошные вроги!

Крик души после 9-го мая

Здравствуй, Реахтур. 

Пришел сюда в теперь уже далеком 2011-м году, когда ни о каком "Крым наш" или войне в Украине никто даже подумать не мог. 

Прекрасно помню борьбу с наплывом ваты и ботов в 2014 году, когда даже Реахтур захлестнула волна ура-патриотизма и бесконечных "Няш мяш".Очень рад, что сегодня, когда почти весь рунет превратился в Ватный Ад - здешние пидоры продолжают придерживаться адекватных и человеческих взглядов. Но это было вступление.

Внутренний раскол:

На сегодняшний день, почти весь мой привычный круг общения - включая родителей, семью, друзей и коллег, оказался не просто расколот, а разрушен до основания. 

Я ожидал, что когда начнется война - у нас начнутся сильные разноглазия, с существенным количеством близких. Не ожидал, что разногласия будут настолько фундаментальны, и затронут 99% людей. С этим можно было жить до 24-го февраля, стало очень тяжело мириться после, а после 9-го мая - просто невозможно. 

Что было вчера? Вчера было всё: 

1. Я слышал, как мои родители радуются, что в Одессу вечером тоже прилетает "праздничный салют". 

2. Как подвыпившая родня кричит, что им не жалко хохлов, пусть сдохнут. 

3. Какой молодец какой-то мой, через три пизды колено родственник, который сейчас воюет под Изюмом. 

4. Как друзья и коллеги радовались военному параду и расстраивались, что не будет (сука!) самолетиков.

И в итоге пришло понимание, что никого рядом, кому можно доверять, рядом не осталось. И это пиздец какое отвратительное чувство.

Заключение:

Сейчас потихоньку планирую отъезд и уже осознанно рву контакты с теми, с кем не сложилось. Если 75 дней назад была вера, что ситуация может измениться, то сейчас пришло понимание :"Неа, эта хуйня в головах надолго". 

 К чему это всё...

Во-первых, хотелось просто крепко обнять всех здешних пидоров. Вы буквально последнее, что не дает мне свихнуться и озвереть окончательно.

А во-вторых, хотел узнать, особенно у жителей РФии - как обстоят ваши дела в общении с близкими? Много ли отсеялось, и как справляетесь?

Воспоминания украинского солдата Евгения Ковтуна о последнем бою за Донецкий Аэропорт

Среди парней никто не был в стороне, даже раненые ребята, которые были в сознании, старались помочь - заряжали боекомплект, передавали магазины, чистили оружие, все были задействованы, как на конвейере. Практически каждый из нас думал, что мы погибнем и никто про наш подвиг, возможно, никогда не узнает. Но мы знали себе цену, знали за что стоим, да и просто дошли до такой грани, когда понимая, что нас может ждать, остается только одно - воевать до конца.

Я - солдат первого батальона 93-ей бригады, которая дислоцируется в Песках. Наши ребята до последнего стояли в аэропорту.

Живу в Киеве, до войны работал инженером в IT-сфере. Меня мобилизовали в августе, а до этого в армии я не служил. После двухнедельного учебного центра попал в 93-ью бригаду.
По специальности я - помощник гранатометчика, потом получил еще одну специальность, но озвучивать ее не стану, по ней я и поехал в аэропорт. А еще поехал туда из-за своего друга Дениса, его отправляли как корректировщика. Получилось так, что мой друг попал на диспетчерскую вышку. Он там прославился своим героизмом. И был подан на награды, но пока ничего не получил. Да и не из-за наград мы туда ехали, а просто выполняли свою работу. А я попал на новый терминал.
У меня уже было одно осколочное ранение в руку, полученное в Песках, но даже с наполовину рабочей рукой меня тянуло на передовую. Пока лечился в Киеве, не мог дома полноценно заниматься какими-то вещами, зная, что меня там ждут ребята. Надо все дела доделывать до конца - это мой принцип. А война не закончена, значит, дело не сделано.
Психологически к аэропорту я был подготовлен, потому что видел смерть своих ребят, знал, что такое обстрелы, что такое ближний бой, когда непосредственно видишь врага.
В новый терминал мы приехали 6 января, это был последний день зеленого коридора.
Мы называли его "коридором позора", поскольку нам приходилось останавливаться и вылезать с "Уралов", затем нас строили, обыскивали, смотрели, что мы везем, сколько нас едет и так далее. Мы ехали со своим штатным оружием, но враги установили свои правила: магазины должны были быть отстегнуты, а рожки - пустые. Снаряженным может быть только один рожок, но он не должен был быть пристегнут. Это абсурдная ситуация, но таково было решение командования, и мы не могли его обсуждать.
В терминале на 2-3 день после приезда, то есть 7-8, числа мы поняли, что по сути, перемирие закончилось, поскольку враг активизировался и начал атаковать со всех сторон. Но оборону мы держали абсолютно нормально. Мне помогал контакт между мной и Денисом, я знал, что он прикрывает меня справа на вышке, и пока он там - врагам с той стороны не пробраться. Однажды это подтвердилось, числа 10 или 11: я отдыхал после смены на посту, он мне позвонил и сказал: "Вы спите, а к вам подошла одна группа ополченцев, довольно значительная, около 50 человек и начинает приближаться вторая". Но попросил нас ничего не делать и чтоб даже офицеры не выходили по рации с нашей стороны. Сказал только усилить посты, мы сразу это организовали. Он сам красиво скорректировал огонь и группы были полностью разбиты.
Когда враги поняли, что с этой стороны к нам подойти не могут - начали применять танки, чтоб у них была возможность заходить со стороны Донецка, а также планово разрушать терминал и диспетчерскую вышку, которая была нашими глазами и ушами. В итоге башня пала. Была разрушена не до основания, но она наклонилась и рухнула. Я знаю, что там пострадали многие ребята, но все же оттуда они не ушли. После жесткого штурма терминала у нас был очень длительный бой. Но благодаря помощи нашей артиллерии мы отбили атаку. А вечером сепаратисты снова запросили перемирие, но не у нас, а у командования. Для того, чтоб собрать своих раненых и погибших, я спросил у коменданта, что случилось, почему перестала работать артиллерия. Мне сообщили, что дали добро на перемирие. Я посчитал, что, может, с какой-то стороны это и правильно, потому что нам тоже надо было собрать своих "двухсотых" и "трехсотых". Но когда наша арта перестала работать, враги воспользовались обломками вышки, как ступеньками, и подобрались к терминалу, с донецкой стороны, отчего наша линия обороны была немного сломлена, поскольку мы не могли контролировать эту территорию.
Всего нас было не так уж много, приблизительно человек 50 из разных бригад: 81-ой, 90-го и 74-го отдельного разведбата и моя 93-ья. У каждого была своя зона ответственности, мы держали врага, который двигался со старого терминала, это был пост "калитка" в первом зале. Этот пост, как и первый, простоял практически до конца. На этажах шли тяжелые бои, а сверху нас закидывали гранатами. На лестнице оборону держали бесстрашные пулеметчики. Одного из них ранили, в него вошло несколько пуль, позже его забрали медики, а судьбу второго я не знаю, но держались они до последнего.
Поскольку нас сильно зажимали, мы решили отодвинуться и держать один зал, большую территорию удерживать уже не было возможности. Стали создавать баррикаду вокруг него и хотели взорвать лестничную клетку. Я побежал вниз, чтоб найти саперов и на одном из этажей за дверью услышал голоса сепаратистов. Дверь была прострелена, они пытались прорваться, выламывая ее, но один из пулеметчиков их удерживал до тех пор, пока мы не сделали баррикаду из подручных средств, которые, на самом деле, защищали только визуально и легко простреливались. Наш сапер успел заминировать лестницу, но подорвать не успел, его и пулеметчика ранили. Зато мы успели вытащить раненых и отойти в зал.
боец ковтун
Несмотря на то, что мы теряли территорию, никто не собирался сдаваться. Я даже намеков от ребят не слышал про такое. Все были обозлены, потому что поняли, что правил войны для сепаров и наемников не существует. Мы дали им возможность эвакуировать своих, а они нам - нет.
Затем день за днем нас потихоньку зажимали. Для нас стерлось понятие "день-ночь", потому что некоторые бои длились чуть ли не сутки. Прорывались новые ребята, но часто не доезжали. А те, которые приезжали за ранеными, для меня - герои, потому что они знали, куда едут, и что это могло стать "билетом в один конец". И хотя часто им не удавалось никого забрать, потому что их машины сжигали, они все равно ехали повторно. Среди таких ребят Рахман и Андрей Север. А еще они ехали для того, чтоб быть нам подмогой, потому что те, кто стояли с 6 числа, уже были вымотаны.
Когда мы оказались в одном зале, нас начали подтравливать газом, сначала слезоточивым, потом перцовым. Но мы научились с ним бороться: брали влажные салфетки и засовывали под балаклаву, хотя тогда был сильный мороз, салфетки замерзали, но каждый старался носить их под броником, чтоб разморозить. Хуже было тем ребятам, которые в этот момент находились на постах, потому что после газа всегда ждали, что враги пойдут в жесткое наступление. Но такое случалось нечасто, потому что идти на нас они тоже не особо хотели. Видя, что хоть мы и загнаны в угол, и отходить нам некуда, но сдаваться мы не будем, они понимали, что малой кровью нас не взять и стоять мы будем до конца, а потери у них были и без того достаточно тяжелые.
Но бесконечно так продолжаться не могло. Я понял, что терминалу пришел конец, когда сепары зашли на верхние этажи и заняли подвал. Тактически они оказались в хорошем положении. Команды отходить для нас не было, да и возможности такой не было, поскольку мы были почти окружены. После морозов, которые достигали за 28 градусов, спать нормально нельзя было, да и кушать из-за постоянных обстрелов тоже. У меня, видимо, от усталости, поднялась высокая температура, а от пуль, которые попали в бронежилет, было сломано ребро Но каждый считал, что если не можешь стоять, то можно отстреливаться лежа. Среди парней никто не был в стороне, даже раненые ребята, которые были в сознании, старались помочь - заряжали боекомплект, передавали магазины, чистили оружие, все были задействованы, как на конвейере. Практически каждый из нас думал, что мы погибнем и никто про наш подвиг, возможно, никогда не узнает. Но мы знали себе цену, знали, за что стоим, да и просто дошли до такой грани, когда, понимая, что нас может ждать, остается только одно - воевать до конца. Единственное, что было страшно - попасть в плен. Для себя я принял решение в плен не идти и последние дни даже спал с гранатой. Я понимал, что все скоро закончится, помощь не подходит, а та, что подходит, она просто попадает в ту же ситуацию, что и мы. Но то, что про нас помнили, добавляло сил, плюс нам многие звонили, узнавали ситуацию; вся Украина за нас переживала, молилась. Включаешь телефон, а там 110 смсок: " Мы молимся за вас, держитесь!!" - и все в таком духе. Из моих ребят, из 93-ьей, в последние дни нас оставалось всего лишь три человека из десяти.
А подорвать нас решили, наверное, потому, что отчаялись пытаться захватить. Мы выжили, но всех завалило и сильно контузило. Как-то откопались, нашли оружие и стояли дальше. Мы пытались сделать 3 линии обороны, хоть и невысокие, чуть ниже колена. Кто покрепче, лежал за первой и второй линией, а раненых оттянули за третью. Так мы переночевали ночь, а к обеду следующего дня нас подорвали снизу. Практически все провалились в подвал. Тогда мы больше всего потеряли ребят, поскольку почти три этажа рухнуло нам на голову. Блоки перекрытия сильно завалили людей, доставать их было тяжело. Но даже в этой ситуации я не слышал панических настроений.
Меня завалило стеной, приходя в себя, я почувствовал, что ноги рабочие, но вылезти сам не мог, а враги как раз пошли в наступление. Ко мне подбежал один товарищ, увидел мою руку, которая торчала из минваты - я пытался разгрестись. Он хотел меня вытащить, а я говорю: "Не надо, пока что главное - отстреливайся, а я - нормально, живой". Он сказал, что у него заканчивается БК. Тогда я свою разгрузку руками нащупал и передал ему. Он таки отбился, правда в тот момент прилетела граната и нас немного покоцала.
Меня откопали, а остальных пацанов мы доставали, пока были силы. А вот двоих моих ребят завалило и их не нашли. Многие были без сознания и не давали знать о себе. Но самое печальное и самое невыносимое было - это ребята, которые звали на помощь, а мы не могли им помочь. Чтоб их достать нужна была техника.
После завала боекомплекта и оружия у нас осталось минут на 20 боя и то очень вяленького. В какой-то момент я просто отключился, меня разбудил один товарищ, Вова, и сказал, что будем выходить. Я ответил ему, что не могу встать, а он говорит, что ему тоже тяжело, потому что прострелены ноги. Но таки собрались с силами, я помог ему встать и мы стали выбираться. Идти по взлетке - это 99 из 100 - смерть, но по крайней мере, я понимал, что погибну с оружием в руках и в плен меня не возьмут. Уходили многие, а некоторые остались охранять тяжело раненых, выносить их не было возможности. Многие из них умирали у нас на глазах. Мы решили, что из тех, кто выйдет, хоть кто-то сможет добраться до своих, рассказать, что случилось и с какой стороны можно подъехать, чтоб забрать остальных.
Нам повезло, потому что было темно, и я думаю, что враги приняли нас за сепаров. Тогда что-то произошло, и не было мобильной связи и рации тоже глушились. Может, это как-то повлияло на то, что нам удалось выйти, потому что шли мы тупо по взлетной полосе. А дошли не все, потому что как таковой дороги не было, а в темноте после таких контузий и с травмами ориентация теряется, элементарно от усталости плохо соображаешь. Был туман, многие просто потерялись, некоторые падали в воронки. Но потом разыскали практически всех.
Мы вышли на метеостанцию утром, нас забрал БТР и отвез в Водяное, оттуда нас отправили по госпиталям. Я знаю, что судьба моих двоих ребят, их позывные Борода и Якут, которые там до последнего стояли, - неизвестна, но слышал такую информацию, что их под завалами нашел враг и что вроде как они в плену. Надеюсь, что если это так, их удастся обменять. Мертвыми я их не видел и в списках тоже. Ребят из плена надо вытягивать, и нашему руководству и командованию стоит не забывать о тех, кто стоял там насмерть.
Никто так не хочет мира, как солдаты, которые воевали, потому что мы видели. какое горе приносит война всем: военным, мирному населению, природе, домам. Это такая травма, которая не залечится. Для меня - это тяжелые воспоминания. Но любая война заканчивается миром, как бы там ни было. Вопрос: какой ценой? Многие ребята выжили и собираются ехать опять воевать. Я тоже прохожу ВВК (военно-врачебная комиссия, - ред.), меня отправили дообследоваться, потому что травмы были серьезные, но я хочу вернуться на фронт. Моя война еще не закончена! Год отвоюю, а там будет видно, что дальше. Мы, как люди гражданские, пришли на войну помочь нашей стране, помочь армии. Но воевать всю жизнь мы не можем. У нас есть семьи, и того снабжения, которое получаешь там, недостаточно для того, чтоб прокормить родных. Впрочем, все эти годы мы жили только для себя, покупали хорошие машины, квартиры, но никто никогда не думал об армии. Та свобода, которую мы получили, далась как-то легко и спокойно, становление нации как таковой мы не прошли. Может быть, теперь оно вернулось нам всем с лихвой, и мы должны пройти этот путь.
Самое тяжелое на войне - это смотреть, как твои раненые товарищи требуют помощи, а ты не всегда им можешь помочь. Люди важны и ценны. Только на войне понимаешь, что тот, кто сейчас находится рядом возле тебя, может прийти к тебе утром, чтоб попить кофе, а через час его может не быть в живых.
А у тех ребят, которые погибли, остались дети. Отцов им никто не заменит, но мы, если выживем, будем пытаться помочь сгладить эту утрату, поскольку их отцы погибли, защищая эту родину. И не дадим власти забывать об этих детях. Как нельзя забывать и о нас, солдатах. Мы не должны думать про свой тыл, а тыл для нас - это обеспечение семей и какие-то гарантии от государства. Очень многие не получили даже справок о том, что воевали. Мы удивляемся тому, что гражданские не понимают, что идет война, но гораздо печальнее, что некоторые военные этого тоже не понимают. Некоторые штабы работают с выходными, проходными, ну а на передовой выходных нет. Пройдя войну, мы все меняемся, и психика у многих нарушена, потому что многие из нас десятки раз прощались с жизнью. Какая-то мирская мелочь - это дикость для солдата, поэтому многие могут неадекватно реагировать. Обществу надо к нам привыкать. Нужно, чтоб человек вернулся и был нужен на работе, чтоб ему помогли адаптироваться. Мы воюем для того, чтоб добиться каких-то перемен в этой стране, но мы должны получать что-то взамен: политикам надо общаться с людьми, а офицерам общаться с солдатами. Тогда, может, сообща мы придем к чему-то новому.

Источник: https://goo.gl/acViTh

В попытках вычленить правду осознал, что нихрена не смыслю в современной войне, поэтому ищу чужие знания

Мурз оставил в своем тг-канале предсмертную записку и непринятое заявление в военную прокуратуру участника штурма Авдеевки

Источник: https://t.me/wehearfromyanina/3495

Рассказывать все события прошедшего дня, 20 февраля, не буду. Следствие установит, хе-хе. Буду краток, страниц десять. Если криво запостится - текст есть в docx-файле на рабочем столе ноута, называется файл "ad mirabile futurum".

Заканчивая меня пугать, прессовать, убеждать, убедившись, что перед ними человек, который не боится ничего или очень убедительно это изображает, мне очень многие в жизни приводили свой последний довод - “Ты этого не изменишь!”. 

Сегодня я разговаривал с человеком, который, немного зная меня, начал сразу с этого. “Ты этого не изменишь. Вот пройдут выборы, и перемены начнутся”. Я не стал ему рассказывать мем “Путин и дорогой бензин – 20 лет решения проблемы”, пусть, думаю, сам посмотрит. Посмотрите этот мем, товарищ полковник.

Сегодня, товарищ полковник, по вашему приказу меня заставили удалить пост из моего телеграм-канала “Нам пишут из Янины”. А Вас заставило отдать этот приказ Ваше командование, опираясь на старую добрую армейскую коллективную ответственность. Не удалит – не дадим снабжения. Снарядов. Коптеров. Новых танков и БМП. А его, Ваше командование, заставили это сделать политические проститутки во главе с Владимиром Соловьёвым, которые ссут сами приехать и нажать на курок. Что ж, я сделаю это сам. Сам расстреляю себя, если никто не осмелится взять на себя это пустяковое дело. А вам дадут танки и коптеры.

Оказалось, я не могу служить под Вашим началом, под командованием человека, который принял обезглавленную бригаду в критической ситуации на критическом участке и “вывез” ситуацию, не могу служить у Вас и, одновременно, говорить правду. Требовать, чтобы военная прокуратура в Питере выслушала контуженного под Авдеевкой солдата. И, возможно, других таких же солдат, которые всё видели и всё знают, но не могут рассказать, потому что запуганы.

Если я “не могу изменить ничего”, значит, Вам придётся самому выигрывать войну тем, что есть. ЕСЛИ. 

С 21 февраля 2024 года вы можете смело говорить всем, кто вам позвонит, что я у вас не служу, и никаких проблем со мной нет. 

Не терзайте себя, товарищ полковник, я такой же солдат, как и все Ваши другие солдаты. Я погиб в бою. Игорь “Берег” за несколько дней до роковой поездки год назад, сказал мне в нашей располаге в Кировске, попивая крафтовый кальвадос, который хранил у меня в каптёрке, – “Знаешь, Мурз, я придумал, как объяснить себе, какого хуя я здесь делаю! Я – обычный ливанский политтехнолог. Просто у меня очень странный проект!”. Так вот, товарищ полковник, я – такой же солдат, как и все, просто у меня очень странный бой, который я веду с 20 июня 2005-го года. 

Враги мои не приходят сразиться со мной в рукопашной схватке, они атакуют меня чужими руками. Примерно так, как они это попытались сделать, например, 11 мая 2007-го года, когда нынешняя "совесть нации" и "борец с фейками" Армен Сумбатович Гаспарян распространял про меня фейк, провоцировавший его друзей, фанатов фон Паннвица из числа ультраправой молодёжи, на мою ликвидацию. То, что сейчас это Ваши руки, товарищ полковник, – просто частный случай. Даймё, по воле сёгуна приказавший самураю лишить себя чести и отказаться от правдивых слов, не должен чувствовать угрызений совести по этому поводу – он просто проводник высшей воли. Сэппуку в этом случае опционально.     

Просто никогда больше не говорите своим солдатам перед боем “Ты ничего не изменишь!” говорите им то, что Джон Коннор просил Кайла Риза передать своей матери – “Нет судьбы, кроме той, которую мы создаём себе сами”. Как говорится, давайте лично скажем спасибо Джиму Кэмерону за этот прекрасный фильм, прямо в Голливуде. Если у меня получится “что-то изменить” – приводите меня солдатам в пример.

В кодексе самураев “Бусидо”, который записали на бумагу в тот момент, когда самураи стали его забывать, среди прочего, написано:

Часто месть заключается в том, чтобы просто ворваться в дом к врагу и погибнуть.

Мне не надо никуда врываться. Россия – мой дом, захваченный врагами. Услужливыми лизателями жопы начальства. Генералами, готовыми “положить” тысячи солдат, лишь бы "отличиться". Журналистами, строящими карьеру на лжи с экрана.

Я не устал бороться с этим. 

Я всегда находил в себе новые силы бороться. Врачам на вскрытии, наверное, будет любопытно узнать, как я ещё держался на ногах все эти годы с такими потрохами. Как-то держался. Нашёл бы и ещё сил, и ещё, но я не вижу смысла бороться дальше теми средствами, которые доступны мне живому. Они исчерпаны, они потеряли эффективность, и я достаю последнее средство.

Дорогие друзья, все те, кто помогал нам все эти годы, все те, кто ведёт эту войну изо всех сил, на всю катушку, без перемирий и самоуспокоения, понимая, что эта война – вопрос жизни и смерти нации, начатая для защиты нашего народа от геноцида!

Друзья! Не печальтесь о моей смерти. Давайте я избавлю вас от пышных речей на похоронах, скажу всё сам. Просто закопайте меня на кладбище в Кировске (ЛНР), рядом с солдатами батальона “Призрак”, погибшими с момента подписания Минских соглашений и до начала СВО. Они своими делами и ценой своих жизней сделали возможным тот день, когда стремление к сохранению и увеличению личных доходов всё-таки толкнуло нашу трусливую элиту отдать приказ нашей армии открыто с оружием в руках встать на защиту русских людей на Донбассе. Авантюра прохиндеев, достающих слово “русский” из кармана только тогда, когда это им выгодно, закономерно провалилась - началась война. Ваше дело – завершить эту войну полной военной Победой над всеми, кто выступит с оружием против России, вставшей на защиту русских. Где это будет, в Киеве или в Париже, из которого французское руководство недавно одобрило террор против нашего мирняка в Белгороде, - вопрос технический. Чем больше эти ублюдки дадут оружия украинским нацистам, тем меньше останется у них самих.

Конкретно комиссару Пашке завещаю! СЛЫШИШЬ? Завещаю тебе дожить до Победы и пошить форму своим парням у лучших парижских портных так же, как это сделал твой любимый поэт! Только монастырь бери не капуцинский, у вас цвет другой. 

А меня просто закопайте рядом с нашими и скажите – "Здесь он среди друзей". Первым за то время, пока я служил в "Призраке", погиб Сергей Михайлович Середа, водитель из взвода обеспечения. Его убил 29 января 2019 года на на КНП "Олимп" украинский ПТУР. Ориентируйтесь на его могилу. 

Остальным же солдатам этой войны завещаю никогда больше не ссориться на тему того, когда отмечать День Защитника Отечества - 22 или 23 февраля. Просто бухайте два дня. Все, кто доживёт до Победы, будут иметь право на этот двойной выходной с опохмелом 24-го на всю свою оставшуюся жизнь. А дальше - станет традицией.

Больше ничего не надо. Возвращайтесь к своим делам и убивайте украинских нацистов как можно эффективнее, с минимальными потерями.

Слава России, чуваки!

Андрей Морозов,

гвардии сержант роты управления 4-й омсбр ВС РФ (ранее - НМ ЛНР)

21.02.2024

PS

Не грустите слишком много и часто. Разбавляйте “Капитана Алатристе”, “Лодку” и “Когда молчат фанфары” “Риком и Морти” и “Спецагентом Арчером”, как это делал я.

Если сможете - достаньте Козицына, я сам не смогу по понятным причинам. Когда такие люди умирают в старости от естественных причин, это подрывает веру народа в Высшую Справедливость. Я - человек невоцерковлённый, но народ наш в целом, особенно в годы великих испытаний, всё-таки нуждается в такой опоре как Вера. Проследите, пожалуйста, кто-нибудь, чтобы этот мерзавец был повешен до своей естественной смерти. 

Как написано в кодексе "Бусидо":

Вспоминая историю о ночном нападении ронинов господина Асано, следует сказать, что они допустили ошибку, не совершив сэппуку в Сёнгакуи, потому как они повергли врага спустя слишком долгое время после гибели своего господина. Прискорбно было бы, если бы господин Кира скончался от недуга за то время.

PPS

Ну и, конечно же, поскольку Юдия Витязева не выложила адрес, куда я мог бы прислать справку о том, где я служу и кем, я, как и обещал, выкладываю то заявление в военную прокуратуру, которое не было принято у бойца полка 1487.

Владислав Угольный обещал его подробно прокомментировать. Я прошу его как можно подробнее остановиться на п.4. Если можно, Владислав. Хорошо? Вот это вот, о том, как командование руками наёмников превратило "мобиков" в "штрафников". Вы, кажется, ещё разбирали мои "прогнозы"? Вспомните о них, когда и если окажетесь в следующем потоке мобилизованных, которых уже действительно погонят на убой даже не с одними автоматами без тяжёлого оружия, а именно что с черенками от лопат.

Я писал год назад, что у нас закончились генералы, учившиеся воевать по фильмам Юрия Озерова, остались только генералы, учившиеся воевать по фильмам Никиты Михалкова. Я не шутил. Просто такие люди как товарищ полковник и его солдаты многое изменили в моих прогнозах. С моей помощью, с помощью КЦПН и всего гражданского общества страны, именно они "закрутили Землю назад", оттолкнувшись ногой” от Уралкавказа (погуглите, где это). 

Непринятое заявление участника штурма Авдеевки, из числа мобилизованных, в военную прокуратуру, со словами от сотрудника прокуратуры "что он и его друзья просто должны тихо умереть" (https://t.me/wehearfromyanina/3374)

[начало цитируемого документа]

Главному военному прокурору РФ Петрову В.Г.

Обращение 

Я, [ФИО заявителя можно посмотреть в электронной копии документа, отправленной бойцом в ГВП через сайт 6 февраля 2024 года, входящий номер - 405086], проходящий службу по мобилизации в полку 1487, часть полевая почта 95411 в 2 батальоне 6 роты 1 взвода в г. Донецк, под командованием 1 Армейского корпуса  армии ДНР, прошу Вас провести проверку по следующим причинам:

1. Обеспечение вооружением и транспортом

С 19.01.2023 года с момента приезда в зону СВО и по нынешний день в нашем батальоне нет ни одного АГС или миномета для проведения эффективных наступательных действий.

Так же полное отсутствие транспорта для наступательных действий или эвакуации и подвоза людей.

2. Ротация 

На данный момент в полку осталось меньше 30% личного состава, и по нынешний день не проводилась ротации или пополнения личного состава полка.

Большинство раненные, убитые или пропавшие без вести.

3. Медицинская помощь 

На собственном примере, у меня контузия, обратился к нач.меду полка по поводу своего ранения, на что данный военнослужащий сказал что контузия не считается ранением и не занес меня в список раненных после выполнения боевой задачи.

На что я обратился в больницу самостоятельно, и мне были выписаны лекарства, которые я приобрел за свой счет и мне их прокапал медик батальона.

Когда пришло время после лечения в блиндаже получить справку 100 о ранении, нач.мед полка отказал, на что я обратился к медикам на местах, и они мне ее сделали.

На данный момент я получил выплату от Президента РФ и от г.Санкт Петербург, но данными выплатами я занимался сам и помогали мне оформить выплаты военнослужащие армии ДНР, возили меня по больницам и за лекарствами.

Я [ФИО заявителя можно посмотреть в электронной копии документа, отправленной бойцом в ГВП через сайт 6 февраля 2024 года, входящий номер - 405086], после ранения не прошел ВВК, и у меня не было реабилитации (даже отдыха от службы). 

Таких случаев не зарегистрированных нач.медом полка ранений очень много, военнослужащих многих отправили с контузией или осколками  без ВВК и реабилитации снова в бой где многие погибли.

4. Передача военных полка в другие подразделения

В Ноябре 2023 года командование полка передало 300 человек под командование ЧВК Ветераны, на данный момент практически все из них погибли или ранены, также на всех участках фронта Авдеевского направления нами командуют ЧВК “Ветераны”. Посыл, что они главные, идет от командования 1 Армейского корпуса армии ДНР, в частности - позывной “Крым”.

Данные военнослужащие ЧВК “Ветераны”, не побоюсь этого слова, СБРОД бывших заключенных, наркоманов и мародёров, прячась за спинами мобилизованных нашего полка “осуществляли штурмовые действия”, не присутствуя на местах. После занятия нами рубежей, они приходили, снимали видео доклад, брали оружие, бронеплиты с погибших, все ценное, как с военнослужащих Армии РФ так и с врагов, и уход

или  в “серую зону”, оставляя нас на линии соприкосновения.

[конец цитируемого документа]

Кто дочитал до этого места – заскриньте.

Могут удалить раньше, чем смартфон и ноут отдадут “Акеле” или Грубнику. Я положу их и внешние жёсткие диски с бэкапами отчётных материалов КЦПН рядом с собой, чтобы не искали. Дисков там 5, из них один – без кейса.

Все документы будут там же, в кошельке-непромокайке:

Паспорт

СНИЛС

Оба военных билета, российский (по которому я не годен к военной службе из-за хронического заболевания ССС) и ЛНРовский (по которому я служу, благодаря ходатайству нашего покойного комбата А.Г. Маркова, написанному на комкора-2 в январе 2019 года).

Пластиковая карта, на которую получал денежное довольствие (порядка 20 тр должно остаться на ней, остаток наличных – там же).

В кошельке лежат 80 копеек десятикопеечными монетами, историю которых могут рассказать несколько человек, а также очень редкая сувенирная купюра.

В случае моей недееспособности, например, если я недострелюсь или если перед самой стрельбой ко мне вломятся и арестуют, моим представителем, адвокатом, будет человек, который предъявит не только вторую такую же купюру, но и скрины моей переписки с ним на данную тему (чтобы он был моим адвокатом в случае чего) с короткой предысторией про книги.

Генеральная доверенность на распоряжение всей моей собственностью, подписанная мной ранее, в ноябре 2023-го года, будет представлена моим одноклассником, с которым свяжется адвокат. Одноклассник покажет наше совместное фото в школе, адвокат – купюру, идентичную во всём, кроме номера, той, что будет в кошельке.

Все деньги, вырученные от продажи недвижимости моей семьи, за исключением денег на возведение памятника на могиле моей матери, О.Г. Морозовой, прошу отправить на оснащение 4-й омсбр ВС РФ внештатными БПЛА согласно планам, ранее составленным мной вместе с Александром Любимовым. На памятнике матери прошу изобразить комплекс “Энергия”-“Буран” (сделайте летящий “Буран”, наверное) в создании и запуске которого она принимала участие как один из инженеров Тушинского Машиностроительного завода.

По данным американской газеты, в начале года в Москву вывезли членов семей дипломатов РФ, в ближайшие дни эвакуация продолжится.

А вот и полный текст манифеста Национальной Республиканской Армии по поводу смерти дарьи дугиной