пво в москве

как же прекрасно, когда обустройством столицы занимаются местные жители

Путин не бьётся в истерике (с) Песков

Отпускай! Митинг на проспекте Сахарова в Москве.

LIVE трансляция:

В Украине появится почтовая марка "Русский военный корабль, иди нах*й!"

Пилота сбитого под Черниговом самолёта опознали на фотографии с Асадом

Светлана Прокопьева / Семь лет за две страницы текста // 01.10.19

На фоне бароккового, юного и злого украинского протеста ватная семиотика ущербна настолько, что вселяет оптимизм, даже при отсутствии боеспособной армии и вменяемого командования на стороне независимой Украины.

Не то, чтобы я всерьез считаю семиотику полноценной наукой, но в условиях, когда слово «Хунта» стало самым коротким тестом на айкью, а идеологического врага можно сходу опознать по набору картинок в соцсетях, сами по себе наборы символов становятся интересным полем для анализа.

Мне хотелось бы выяснить — что же стоит за ними на самом деле и даже сделать небольшой прогноз, если позволите. Конечно, я не буду претендовать на истинность и даже на объективность не буду, но от удовольствия препарировать ментальный мир ватника в вакууме, не откажусь.

Соссюр не случайно говорил о разнице между языком и речью – язык у нас, и правда, часто один, а вот лексический набор принципиально разный. Интересно, что сторонники унитарной Украины, в большинстве случаев, придерживаются условно нейтрального языка, где из ярко эмоционально окрашенных слов часто встречаются только «ватник», «кацап» и устойчивое словосочетание «путин-хуйло». Используется также вполне официальный термин «сепаратисты» и «террористы». Многие, даже описывая свои чувства и не будучи связанными публичностью, используют сухой, почти телеграфный стиль, при этом в их языке крайне мало эмоционально нагруженных символов и выражений, кроме разве что приведенных выше.

Что касается лексики сепаратистского движения, то она, не в пример сторонникам унитарного государства, очень яркая, но при этом довольно однообразная. Среди часто употребляемых слов особенно выделяются три типа:

- термины из советской публицистики, которые использовались для описания деятельности внешнеполитических противников СССР. Это такие слова как «хунта», «каратели», «фашиствующие молодчики», «клика», «народы-братья», «агенты влияния», и так далее. Кроме того, ватные авторы часто используют нарочито просторечные, но давно вышедшие из употребления слова и словосочетания, типа «дело-дрянь», «обмишурились», «ибо», «токмо» и пр. Дух старой школы, — скажете вы, а я скажу, что это влияние газеты «2000», «Рабочей Газеты», «Донецкого Кряжа» и прочих изданий, где до сих пор работают старые и сильно пьющие люди, по ошибке не утилизированные после 1991 года, оставшиеся в ремесле вместе с фанатичной любовью к советской родине. Постсоветские журналисты так и не сдали ни пяди своего никчемного мозга и тонкого словаря в угоду коварной новой эпохе свободы и просвещения;

- следующий пласт при изучении может вызвать антиэстетический припадок. Это юмор ватников. Юмор, в основном состоит в том, чтобы исковеркать знакомые всем термины, названия и фамилии для того, чтобы придать им оскорбительный оттенок, но при этом оставить узнаваемыми: либерасты, майдауны, Уркаина, дерьмократия, Яйценюк, Трупчинов, Потрошенко, правосеки и прочие веселые и искрометные неологизмы густо испещряют ватные паблики и даже тексты пророссийских аналитиков. К этому же подвиду функциональных нарушений мозга можно отнести украинские слова, написанные по-русски, что, по мнению сепаратистов, уже само по себе оскорбительно. Особой популярностью пользуются слова: «свидомый» (почему-то это что-то плохое, не знаю, может, они просто не знают перевода) и неологизм «свидомит», а также «едына Украйына», «партыёт», «на мове» и т.д.;

- третьим из наиболее интересных, на мой взгляд, аспектов лексики ватников является невероятное количество отсылок к анальному сексу с садистическими акцентуациями. Три из пяти комментариев содержат обязательное указание на гомосексуальную ориентацию оппонента, с непосредственным пожеланием для него немедленной анальной пенетрации и лучше в групповом исполнении. Чтобы не быть голословной, я собрала для вас немного скриншотов.

Подобный интерес к гомосексуализму показателен, хотя и совершенно не удивителен для людей, яростно постулирующих свою готовность бороться с «гомосеками» буквально на всех фронтах.

Стоит ли говорить о том, что это все сопровождается капслоком, обсценной лексикой, лагерной лексикой, и совершенно шизофреническим синтаксисом?

Закончим с письменной речью, тем более что здесь об особых успехах рассуждать не приходится – ничего нового, фактически, не придумано, если не считать приставку АНТИ, которую ватники добавляют ко всему, что делают в пику прогрессивной части страны.

Интерес вызывают, конечно, визуальные символы, с которыми ассоциирует себя вата. Все то, чем они украшают себя, вешают по периметру, выставляют на аватары. Здесь, как и в лексике, затасканной еще Александром Чаленко и Мирославой Бердник в 2004 году, нет ничего своего, ничего естественного и произведенного вне дугинских ментальных лабораторий. Занимательную историю георгиевской ленты вы знаете и без меня. Следующее – это собственно флаг ДНР, где из российского флага был изъят белый цвет и заменен черным. На этом фоне помещен австрийский двуглавый орел, которого Российская Империя некогда самовольно позаимствовала и пользуется им до сих пор. Но по сути это, конечно, просто изуродованный русский триколор. Черный, по мнению создателей, символизирует недра Донбасса, но почему недра – сверху? Потому что земля НАД сепаратистами? Неплохое начало для зомби-государства, и стоит отдать должное сепаратистам – они реально оценивают свое будущее.

Еще один флаг (да, их несколько): солнце, освещающее лучами черную выжженную землю. Что может быть более мрачным, особенно в сравнении с традиционными жизнерадостными и яркими украинскими цветами? Справедливости ради, этот флаг – официальный флаг Донецкой области, но давайте начистоту – те люди, что изобретали и принимали его – это, по сути, те же люди, что все эти годы развивали идеи сепаратизма, заигрывали с Москвой и рассказывали о том, как они всех кормят. Да и сами сепаратисты, придя к власти, с удовольствием продолжают пользоваться этим флагом и, не желая того, говорить о себе правду: они готовы уничтожить все живое на своей земле, ради вот этой апокалиптической картины: восход над выжженной равниной смерти. Сколько в этом любви к себе и собственной Родине!

«300 стрелковцев»: во-первых, сепаратисты понимают, что их реально немного. Совсем чуть-чуть. И они обречены. Даже если они готовы умирать за свою идею (а это не так) аллюзия, подобранная ими же, подсказывает – вы все умрете, и вас сдадут свои же.

И если этот смешной транспарант еще можно списать на недалекость местных креаторов, то «Флаг Новороссии», который фактически представляет собой флаг Конфедератов, вроде бы, разрабатывался в ватном мозговом центре и долго обсуждался выпускниками и преподавателями истфака ДонНУ, которые ну никак не могли не знать, чем закончилась война Севера и Юга. Подбирая сегодня этот флаг проигрыша и позора, на что они обрекают набранную методом тыка армию голодранцев Донбасса?

Ах да, и все эти многочисленные флаги, символы, птицы с двумя головами, пальма из рельса и прочая эклектика перемежаются с густо ощетинившимися крестами, которые в этих конкретных руках снова становятся орудием не воскрешения, но смерти. Орудие Империи, на этот раз не Великой Римской, а дутой Газовой – Тридесятый Рим (написано, конечно, церковно-славянским шрифтом) взирает на нас с портретов Сталина, Путина и икон, распечатанных на баннерной ткани в ближайшей типографии. Тридевятая Русь, затерянная на периферии цивилизации в непроходимых и безжизненных топях.

Все это вместе: советские газетные штампы, лагерная лексика, неспособность создать собственный символ – даже в речи (например, «укроп», в отличие от «ватника» символ значительно более примитивный, поскольку за ним скрывается не культурный контекст, а простое фонетическое подражание), апелляция к давно отмершему, а часто и не существовавшему, создает совершенно танатосную гнетущую и тягостную атмосферу: поражения, смерти, проклятия, забвения.
На фоне бароккового, юного и злого украинского протеста ватная семиотика ущербна настолько, что вселяет оптимизм, даже при отсутствии боеспособной армии и вменяемого командования на стороне независимой Украины.
Символы, как говорили великие, работают не хуже танков. Жаль только, что медленнее.