"Теперь я ненавижу родину"
Накануне гибели Дмитрий жаловался родственникам, что его “достал” 26-летний офицер. Сергей Кащеев говорит, что на теле Дмитрия были следы побоев: рассечена нижняя губа, пробито ухо. На голове – вмятина и кровоподтек. Близкие Дмитрия провели независимую экспертизу и сейчас ждут результаты. В интервью Радио Свобода Сергей Кащеев рассказал о собственном расследовании смерти Дмитрия.
– Расскажите, почему вы не верите в самоубийство Дмитрия из-за проблем в отношениях с девушкой?
– Нам сообщили о гибели сына 4 апреля. Сказали, что он “совершил самоубийство через повешение” из-за несчастной любви к девушке Жанне. Мы ничего не слышали о Жанне и сразу не поверили в эту версию. Он не такой человек, чтобы убивать себя из-за несчастной любви. Наша дочь Оля рассказала, что четвертого апреля кто-то вскрыл страницу Димы в "ВКонтакте" и расспрашивал друзей о личной жизни сына. Очень им нужны были доказательства, что Дима покончил с собой из-за несчастной любви… А “несчастная любовь” приехала с родителями на похороны сына. Жанна рассказала, что 25 марта она написала Диме, что рассталась со своим парнем. Сказала, что любит и ждет его. Сын ответил, что очень рад.
Они обсуждали, в каком городе будут жить: в Магнитогорске или в Челябинске. Все жители деревни, которые пришли на похороны сына, видели, как сильно он избит. Пытались они замазать, конечно, раны чем-то. Еще есть косвенное доказательство. Я хочу посмотреть на узел, которым Дмитрий затянул петлю. Они же, наверное, сделали фотографию! Я учил сына вязать морские узлы. Дима подрабатывал матросом на яхтах Черного моря. Так вот, если петля затянута узлом, который я ему не показывал, Диму убили. Если тем узлом, который он часто использовал, его довели до самоубийства побоями и издевательствами.
– Есть предположение, кто его мог довести до суицида?
– Дима звонил матери и сестре первого апреля. Он рассказал, что его “достал” молодой офицер. Мы расспросили ребят, которые служили вместе с Димой. Они говорят, что есть в части один такой, настоящий зверь. Я знаю его имя и фамилию, но пока не скажу. Я даже его национальность не называю, чтобы не бросать тень на других представителей этой национальности. Я совершу преступление, если назову его фамилию до окончания следствия. А если его не осудят, то я не знаю, что сделаю...
– То есть следствие идет?
– Нам говорят, идет следствие... Почему следователь не спрашивает о жалобах Димы на офицера? А потому что еще до начала следствия решено, что наш сын покончил с собой из-за девушки. Мы ждем результаты независимой экспертизы. Дай Бог, чтобы она действительно была независимой. Собрали на экспертизу безумные деньги. Но если армия даст этим экспертам намного больше, чтобы подделать результаты... У армии миллиарды, а мы живем очень скромно. Билеты из Подмосковья, куда мы временно переехали, в село Ларино Челябинской области, где похоронили Диму, нам оплатили хорошие люди.
– Армия оплатила похороны?
– Нет. Гроб выдали, в котором привезли Диму. Прислали здоровый мешок, а личных вещей Димы мы там не нашли. Положили какое-то мыло, сухие пайки, чтобы мешок с личными вещами казался больше. Видимо, ребята забрали на память вещи, телефон его... Я не в обиде на это. Звонили нам из части, выпытывали о наших отношениях в семье. Мы его все любили.
Я воспитывал Диму с 12 лет. Мы собирались переезжать из Подмосковья на Урал, строить ему дом. Теперь наша жизнь кончилась. Мы, верующие люди, после смерти Димы собрали иконы и хотели сжечь. Нет больше веры. Мне жена и теща запрещали с вами разговаривать, потому что вы враги. А мы привыкли верить газете “Правда”. Я же идиотский патриот, крымнашист и ватник. Мне сложно разобраться, кто враг, а кто друг. Думаю, что враги – те, которые убили нашего Диму, а теперь пытаются это скрыть. Мне звонил армейский начальник и угрожал.
– Он представился? Чем он вам угрожал?
– Когда я его попросил назвать имя и должность, он пробурчал неразборчиво. Но четко сказал: “Заткнись. Ты ему даже не родной отец. Ты что, не понимаешь, что ты сейчас вредишь России?” А я ответил, что всю жизнь служил родине верой и правдой. Я считаю, что сейчас приношу России самую большую пользу, рассказывая о сыне, которого убили и пытаются выставить слабаком. Они защищают честь мундира? А может, они позорят этот мундир, угрожая семье, потерявшей ребенка? Мне почти шестьдесят, я ничего не боюсь. Я хочу доказать, что мой сын не самоубийца.
И еще хочу, чтобы российская армия позвонила матери Димы и извинилась перед ней. Если бы они с нами нормально поговорили, я бы не стал писать в фейсбуке и рассказывать журналистам о гибели сына. Я же хотел, чтобы Дима любил нашу советскую армию. Я настоял, чтобы он пошел служить.
– Зачем вы это сделали? Дмитрий хотел служить?
– Очень хотел. Он собирался в МЧС пойти работать, а без прохождения армейской службы туда не устраивают. Диму во время весеннего призыва не взяли. В армию сейчас большой конкурс. Сын медкомиссию не прошел. Я позвонил военкому и убедил призвать Диму. Думал, отслужит сын – и все у него будет хорошо.
– Вы сами служили?
– Годы, которые я провел в советской армии, сделали из меня мужчину. Я закончил мореходку на Сахалине и служил на торпедном катере. С сослуживцами дружим до сих пор. Мужчины, когда собираются без женщин за столом, говорят об армии и рыбалке. Я отношусь к тем, кто отмазался, не то чтобы плохо или пренебрежительно... Я готовил сына к армии. Сделал турник, он подтягивался 25 раз. И к дедовщине готовил.
– Как можно подготовить к дедовщине?
– Говорил, что надо давать сдачи, не надо прогибаться. Может, изобьют один раз, а потом отстанут... Видимо, этот падла убил Диму, а потом в петлю засунули. Я больше ни одному молодому человеку не посоветую идти в армию. Я получил по полной. Я в "Артеке" был пионером, я в "Орленке" отработал, во Всероссийском детском центре. Я все время пел орлятские песни и очень любил родину. А теперь я ее ненавижу.
ПРУФ
