обнаженное оружие

Американские власти нашли способ закрыть парня, продававшего чертежи огнестрельного оружия для 3D принтера - ему шьют статью за секс с 16-летней

В полиции сообщили, что в середине августа Уилсон познакомился с 16-летней жительницей штата Техас на сайте SugarDaddyMeet.com (при регистрации на котором необходимо подтвердить достижение восемнадцатилетнего возраста). 

Мужчина отправил девушке свои обнаженные фотографии, после чего они встретились 15 августа и провели ночь в отеле в Остине. Девушка утверждает, что Уилсон заплатил ей за секс 500 долларов, а после подвез до ресторана. Слова девушки подтверждают видеозаписи, установленные в гостинице, и записи о регистрации в отеле. По обвинению в сексуальной связи с несовершеннолетней Уилсону грозит до 20 лет лишения свободы.

В полиции Остина сообщили, что опросили девушку и 19 сентября получили ордер на арест Уилсона, но тот уже улетел в Тайвань — после того, как узнал о расследовании от друга.

Коди Уилсон — основатель компании Defense Distributed, которая продавала чертежи для печати огнестрельного оружия на 3D-принтерах. В 2012 году Уилсон представил пистолет Liberator — первый работающий образец оружия, напечатанный на 3D-принтере. За это издание Wired включало его в список самых опасных людей мира. Уилсон планировал свободно распространять чертежи оружия в интернете, однако в 2015 году американские власти запретили публиковать их. Уилсон оспорил решение, посчитав, что оно нарушает его право на свободу слова и право на ношение оружия (эти права гарантированы 1-й и 2-й поправками к американской Конституции).

В начале 2018 года администрация президента США Дональда Трампа отменила запрет на публикацию чертежей, после чего прокуроры 19 штатов и округа Колумбия оспорили решение в суде. Они заявили, что публикации Уилсона позволят преступникам легко получить доступ к нелегальному оружию. В августе суд в Сиэтле запретил Уилсону публиковать чертежи в интернете. В итоге американец заявил, что будет продавать чертежи, рассылая их на флеш-накопителях по обычной почте.

https://meduza.io/feature/2018/09/24/v-ssha-arestovali-prodavtsa-chertezhey-oruzhiya-dlya-3d-printera-ego-podozrevayut-v-svyazi-s-nesovershennoletney

Новые полномочия полиции: облавы, обыски, расстрелы на месте.

Государственная Дума после продолжавшейся год паузы дала ход резонансному законопроекту о существенном расширении полномочий работников силовых структур.

https://www.interfax.ru/russia/803468

https://www.finanz.ru/novosti/aktsii/policiya-poluchit-pravo-oceplyat-doma-vskryvat-mashiny-i-strelyat-v-bezoruzhnykh-1030983670

https://kapital-rus.ru/news/383963-gosduma_sobiraetsya_razreshit_policii_oceplyat_doma_vskryvat_mashiny/

Проект принят в первом чтении в декабре 2020, и теперь он выносится на второе, основное чтение, а голосование состоится 23 ноября. Законопроект разработан для «усиления гарантий защиты прав и законных интересов граждан», говорится в пояснительной записке. «Его положения основаны на результатах анализа правоприменительной практики в сфере законодательного обеспечения деятельности полиции, в ходе которого удалось выявить ряд проблем, препятствующих полиции эффективно исполнять свои обязанности по защите граждан и общества от преступных посягательств», - подчеркивается в документе.

- Документ дает право полицейским проводить вскрытие транспортных средств, если это необходимо «для спасения жизни граждан или предотвращения преступления, а также для обеспечения безопасности при массовых беспорядках и чрезвычайных ситуациях». Присутствие владельца не обязательно. При этом сотрудник полиции не несет ответственности за вред, причиненный при вскрытии.

- Полиция получает право оцеплять или блокировать территории, жилые дома, строения и другие объекты. В границах оцепления полицейские получают право проводить «личный осмотр граждан, находящихся при них вещей, предметов, механизмов, веществ», а также осматривать транспортные средства.

- Расширяются полномочия полицейских по проникновению в жилые помещения. Сейчас силовики могут делать это, если нужно задержать «лиц, подозреваемых в совершении преступления». В новой редакции закон разрешит проникать в дома людей без процессуального статуса. Для этого будет достаточно указания потерпевших или очевидцев, если они считают, что тот или иной человек мог совершить преступление.

- До сих пор закон разрешает применять огнестрельное оружие при задержании, если преследуемое лицо пытается прикоснуться к оружию правоохранителя. Но согласно новому, более хорошему закону, сотрудник полиции может стрелять и в безоружных. Для этого достаточно, чтобы у человека был «предмет, конструктивно схожий» или «внешне неотличимый от настоящего оружия», а его действия были расценены как «сопротивление и нападение».

- Расширяется иммунитет полицейских от судебного преследования - статья 30 дополняется положением о том, что «сотрудник полиции не подлежит преследованию за действия, совершенные при выполнении обязанностей, возложенных на полицию, и в связи с реализацией прав, предоставленных полиции».

Помните ещё историю, про обезглавленного учителя во Франции? Так вот история получила своё продолжение.

В Беларуси задержали около 50 человек за комментарии в соцсетях про гибель сотрудника КГБ

Мэр Ивано-Франковска поддержал избиение за русский язык

За последние несколько дней уже у пяти чеченских оппозиционеров похищены родственники.

 22 декабря: Тумсо Абдурахманов

Тумсо Абдурахманов заявил, что ночью силовики похитили его двоюродных дядьев — Мовлды, Мусу и Мовсара Абдурахмановых, троюродного брата Мохмада Абдурахманова, а также братьев его матери — Саламбека и Муслима Хасаровых.

Он связал похищение с критикой его брата Мухаммада Абдурахманова в адрес главы парламента Чечни Магомеда Даудова.

27 сентября около 30 силовиков приходили к родственникам Абдурахманова и угрожали «кровной местью», если блогер не прекратит критиковать главу Чечни.

24 декабря шестерых из девяти похищенных родственников Тумсо Абдурахманова отпустили. Не известно, где сейчас находятся дядя, двоюродная сестра и племянник блогера.

Минкаил Мализаев рассказал, что его родственников похитили и подвергли пыткам. Видеообращение Мализаева опубликовал телеграм-канал «Осторожно, новости».

По словам Мализаева, неизвестные прислали ему фотографии его матери и жены в обнаженном виде, а мужчина по имени Хасан требовал прекратить критику властей.

«Позавчера забрали всех моих родственников и по отцовской, и по материнской линии — мужской пол, женский пол. До сих пор их пытают, избивают, насилуют, издеваются над ними. Мне отправили несколько фотографий моих голых родственников-женщин. Где они находятся, никто не знает».

Чеченская правозащитная ассоциация "Вайфонд" сообщила о похищении родственников своего учредителя Мансура Садулаева.

В Чечне задержаны близкие родственники Садулаева: Хасан Хасанов, Хусей Хасанов и Ибрагим Хасиев, сообщается на странице организации в фейсбуке. В настоящее время местонахождение похищенных не известно.

Мансур Садулаев является одним из последовательных критиков политики главы Чечни Рамзана Кадырова. Ассоциация "Вайфонд", которую он возглавляет, помогает чеченским беженцам в странах Европы.

Ссылка на новость.

24 декабря: Аслан Арцуев

Активист из Чечни и директор правозащитной организации Human Rights Center Ichkeria Аслан Арцуев сообщил о задержании его родственников чеченскими силовиками.

На данный момент Арцуев проживает в Германии. Как рассказал активист, вечером 22 декабря ему сообщили о задержании его двоюродных братьев Хизира Абдулмуслимова и Селима Аслаханова, дяди Султана Арцуева и троюродного брата Мусы Арцуева. По мнению Аслана Арцуева, к задержанию его родственников причастны сотрудники ФСБ и начальник ОМВД по Ачхой-Мартановскому району Чечни.

Произошедшее активист связывает со своей оппозиционной деятельностью: он критиковал Владимира Путина и Рамзана Кадырова, а также требовал объективного расследования убийства бывшего чеченского полевого командира Зелимхана Хангошвили, которое произошло в Берлине.

24 декабря: Хасан Халитов 

В Чечне похитили родственников оппозиционного блогера Хасана Халитова. Об этом он сообщил в своем телеграм-канале.

По его данным, силовики похитили отца, братьев и Мохьмада Халитова — дядю блогера. А также несколько дальних родственников, которых Халитов «знать не знает»: Узарова Муслима, Азарова Магомеда и Авдеева Абу-Муслима. Халитов связывает похищения с тем, что он регулярно выступает с критикой Рамзана Кадырова.

Ранее на семью Халитова силовики уже оказывали давление. В частности, родных блогера заставляли публично, под видеозапись, «унижать и ругать» его. Кроме того, в одном из телефонных разговоров брат Халитова сказал ему, что семье угрожают физической расправой в том случае, если блогер «не успокоится».

«Две недели я провел в плену в Беларуси. Держали в подвале, допрашивал кадыровец» — 19-летний сержант ВСУ, которому ампутировали ноги и пальцы на руках

«В Беларуси нас держали в подвале: 65 человек», — вспоминает 19-летний украинский сержант Данила Мельник. Одну кисть руки парню оторвало при взрыве, на другой остался только один целый палец, из-за обморожения ему ампутировали обе стопы. Мельника нашли российские военные и несколько недель удерживали в плену на территории Беларуси, говорит парень. 

Данила из обычной украинской семьи: вырос в поселке под Киевом. Мама зарабатывала швеей, одна растила троих детей. Данила — младший.

В 2019 году, окончив школу, Мельник решил поступать в военный колледж во Львове: 2,5 года учиться, и звание сержанта, командира взвода пехоты. После можно пойти либо на службу в армии, либо получать высшее военное образование.

«Захотелось попробовать себя в армии. Это хорошая профессия, — говорит Данила. — В Украине к военным относятся с уважением. И во время учебы бывали, конечно, начальники, которых «не попустило», но нет дедовщины. Украинская армия действительно вышла на новый уровень.

Мама не отговаривала — у меня такое воспитание, что если захотел, то что она уже мне скажет».

26 февраля 2022 года у Мельника ожидался выпуск.

После со своей бригадой они должны были ехать служить в часть, оттуда на какое-то время на Восток, в ротацию, вспоминает парень. Но началась война.

«У нас паники не было, все было слажено. 26 февраля состоялся выпуск, дальше нас распределили по частям, как и планировалось.

27-го я уже участвовал в боевых действиях, — говорит Данила. — Страшно не было, сожаления, что пошел в армию, тоже. Хотелось защищать страну — это же они пришли на нашу землю, а не мы на них напали. В наш дом пришел враг.

Данила бился под Киевом. 7 марта попали ближе к пригородам: Ирпень, Буча, в те районы, рассказывает парень.

«Там мы попали в засаду. Было очень жарко, большая часть наших смогла выбраться, но эвакуации не было — слишком много русских. Там меня ранило.

Был взрыв, мне оторвало левую кисть, также осколки попали под ягодицу. Я вылез, на адреналине заполз в кладовку в каком-то дворе. Там провел несколько дней, после меня нашли русские солдаты. Если бы не нашли — наверное бы, там и умер, — говорит Данила. — Потому что меня ранило и в правую руку, она перестала нормально функционировать. Я не мог даже себя перевязать, правая рука была вялая, онемевшая.

В той кладовке я отключился, через какое-то время пришел в себя — но был уже абсолютно без сил. Так я пролежал дня два, периодически терял сознание. Во время этого всего получил и обморожения. Я понимал, что происходит, но был очень истощен».

Мельник говорит, что русские солдаты, которые его нашли, сначала оттащили его в какой-то двор.

«Там угрожали оружием, стреляли рядом, рассказывали, какие мы нацисты, убиваем детей — вся эта русская балалайка. Какое-то время допрашивали: где артиллерия, где что. Бессмысленные вопросы, ведь я особо и не знал ничего такого. Пугали убийством, расправой — но мне уже было пофиг. Ведь я пока лежал в той кладовке, думал, что все, это конец. Может, поэтому после мне и было уже не страшно, — говорит Данила. — Потом другие солдаты, пацаны помоложе, оказали мне медицинскую помощь, подкормили, немного растормошили меня — ведь я же два дня ничего не ел, не пил.

После меня загрузили в грузовик и увезли. Там я был один, но сбежать не было вариантов: от ранений был очень истощен, почти не мог двигаться.

Ехали где-то по Украине, маршрут не знаю. Точно не помню, но минимум однажды останавливались на ночь, меня заносили в какое-то здание ночевать, но повязки не меняли.

После, еще где-то на территории Украины, меня присоединили к раненым русским солдатам. Нас перевозили в Беларусь вертолетом, примерно по 10 человек. В Беларуси сначала был мобильный госпиталь: это такой как большая палатка, желтое надувное здание в поле. Где он конкретно находился — я не знаю», — говорит Данила Мельник.

Судя по информации, которую собирал телеграм-канал «Беларускі Гаюн», это могло быть в российском лагере возле Речицы, возле Комарина или в Боково.

«Там увидели, что я украинец: форма была в крови, ее давно сняли, но я оставался в термобелье. На нем заметили украинский герб и начали между собой советоваться. Я слышал отрывки, что-то говорили про Женевскую конвенцию, что не надо мучить.

Сделали наркоз мне, немного подшили рану возле ягодицы, перевязали и обработали раны на руке. И пока я еще «плавал» от анестезии, меня отвезли в какой-то подвал. Где он был, сказать не могу, но сложилось впечатление, что это была какая-то воинская часть».

Но почему Данила уверен, что это происходило на территории Беларуси?

«Об этом говорил кто-то из русских военных. Там, где меня удерживали, были только украинские пленные и российские военные, в основном, военная полиция. И кто-то из россиян проговорился, что мы в Беларуси, — объясняет Мельник. — Но за все время в том подвале я не видел ни одного белоруса, только люди в российской военной форме с российскими флажками на ней».

В подвале, куда поместили раненого Данилу, была маленькая комнатка с раскладушками: без белья или матрасов, просто пружины.

«Мне повезло, что я был на носилках, — вспоминает он. — Сначала я был один, потом привели второго украинца. Затем потихоньку пленных довозили.

Когда пленных стало больше, нас перевели в большую комнату. Там вместо кроватей стояли такие большие длинные деревянные столы вдоль стенок. На них можно было лечь.

Кормили, но не армейскими пайками. Давали какую-то кашу, кажется, перловку, и суп как вода: одна картофелина плавает и капустинка.

Воды было мало. Вместо туалета — одно ведро на всех. Его периодически выносил кто-то из пленных под присмотром российского военнослужащего.

Потихоньку людей в подвале становилось больше, мест на «столах» на всех не хватало. Были не только военные, очень много было гражданских. Некоторых забирали прямо из домов под Киевом, привозили оттуда в тот подвал. Раненых вместе со мной было только трое. Все мужчины — была одна женщина, но ее содержали отдельно.

Раз в несколько дней приходили медики, проверяли раненых. Перевязывали мне руки. О том, что у меня обморожения, я тогда даже не думал, так как никогда с таким не сталкивался раньше.

Из подвала никуда не выпускали. Всех периодически забирали на допросы. Спрашивали чушь какую-то: где родился, где учился, какая семья, служил ли, был ли в АТО. Некоторых пленных снимали на фото или видео. Некоторых били, угрожали. Сообщить семье, что жив, возможности не было никакой. Но некоторых пленных снимали для российских новостей, тем давали связаться с семьей.

Большинство русских солдат, которых я видел, были славянской внешности, но были и буряты.

В плену я встретил двух украинцев, которые попадали к чеченцам. Один рассказывал: «Мне чеченцы сказали, чтобы я не переживал, мол, мы делаем свою работу, ты свою. Обходились вполне нормально». А второй вспоминал, что чеченцы не стали его связывать, вместо этого просто прострелили обе ноги — чтобы не сбежал.

К нам в подвал тоже заходил какой-то кадыровец, допрашивал некоторых. Понты колотил: включил камеру на телефоне, что-то жевал и показывал собеседнику, мол, какой он вояка.

Нам говорил: сейчас мои кадыровцы приедут, здесь вам будет!

После он еще раз зашел в подвал и начал кричать: чего они сидят с открытыми глазами?! После этого нам завязали глаза, кому тряпками, кому даже туалетной бумагой и скотчем. Зачем, я не понял — все равно же в подвале сидим.

Но когда тот кадыровец ушел, нам разрешили снять повязки.

Некоторые российские военные были нормальные, некоторые — зомбированные, которые рассказывали нам: вы нацисты, Донбасс 8 лет бомбили! За любые татуировки объявляли человека нацистом. Дерево наколол себе? Нацист!

Однажды залетел какой-то российский военный, полчаса кричал о том, какие мы нацисты. Кричал: вы женщин насиловали, детей убивали!

Покричал, после сказал: «Б***, с кем я разговариваю!?» И ушел.

А ведь я не имел никакого доступа к информации, к новостям: сначала боевые действия, после плен. О том, что Россия нас, оказывается, «освобождает от нацизма», я просто не успел услышать. А тут постоянно: «Нацизм! Нацизм!»

Я был в шоке: какой нацизм? В чем прикол? В чем проблема?»

В этом подвале Данила провел две недели. Когда набралось 65 человек, пленных начали вывозить в Россию.

«Говорили, что из этого подвала пленных людей партиями везли в какое-то СИЗО на территории России. В какой город конкретно, не знаю. Говорили, что пленных отвозят либо в СИЗО, либо в какие-то палаточные лагеря, тоже на территории России.

Но мне повезло, потому что медики сказали: этот ранен, он там умрет через пару дней. И меня увезли не в СИЗО, а в Рыльск (город в Курской области РФ недалеко от границы с Украиной).

Ребята из военной полиции были нормальные, они даже маски поснимали по дороге. Угощали сигаретами. После сообщили нам: все, въехали в Россию!»

В Рыльске Данилу положили в обычную больницу. Говорит, врачи относились к нему по-людски. В больнице медики занялись его обморожениями: ампутировали обмороженные пальцы на правой руке парня (необратимые изменения в тканях из-за обморожения начинаются через несколько часов, а Данила провел на холоде в полусознательном состоянии два дня). Заметили обмороженные пальцы на ногах — их тоже пришлось ампутировать. Стопы пока не трогали.

«Из Рыльска меня перевели в военный госпиталь в Курске.

Там был адекватный врач: уже ходили слухи, что пленных украинцев будут менять. А было уже понятно, что мне придется ампутировать и ступни. И доктор не стал, сказал, чтобы я нормально доехал, он операцию не будет делать, — рассказывает Мельник.

— Лежал я в палате с другими украинскими ранеными. В коридоре возле палаты дежурили русские из военной полиции. Они нам рассказывали: «Мы здесь вас не охраняем, потому что куда можете пойти? Мы здесь вас защищаем, чтобы вас местные не убили!»

Мы с ними иногда разговаривали. Я объяснял: какой нацизм? Мне 19 лет, я делал, что хотел, меня никто не ущемлял, ни к чему не принуждал! Откуда нацизм?

Также те, из военной полиции, рассказывали нам «Новости»: что якобы с Киевом уже русские договорились и сейчас остались от Украины только западная часть и сам Киев, так как в нем «нацисты отстреливаются и детьми прикрываются». А в остальных городах уже якобы российский рубль и русские туда продукты возят.

Я позже, после освобождения, видел своими глазами разбитые русские колонны под Киевом. Вот так и договорились! А те русские ребята из военной полиции и сами верили в свои слова, ведь насмотрелись телевидения.

Больничные санитарки старшего возраста нам тоже говорили: «Вот был СССР, всем было хорошо, все дружили! А тут Украина резко начала щемить русскоязычных!»

Также в Курске меня приходили допрашивать из ФСБ. Откуда, что, как, какие-то протоколы составляли…»

В середине апреля пошли слухи, что возможен обмен пленными.

«Я ничего не ожидал, так как знал, что после 2014 года некоторые ребята и по два года проводили в плену. Готовился к худшему, — вспоминает парень. — И плюс пленные украинцы рассказывали, что русские их уже возили якобы на обмен. А потом говорили пленникам: вот, видите, ваши не приехали, хрен положили на вас!

Я в это не верил, так и говорил ребятам: это русские вас так сломать хотят, бензина у них много, могут и покатать туда-сюда. И после я интересовался у наших военных, а были ли обмены, которые впоследствии отменялись. Меня наши заверили — не было».

Но как не сойти с ума, если ты в 19 лет сидишь в плену, ранен, с искалеченными руками и готовишься к ампутациям еще и на ногах?

«Для меня главное было, что выжил. И уже хорошо. Не умер во время боя, не умер пока в кладовке той лежал, а остальное — мелочь. Хотел вернуться домой. Иногда молился, чтобы у всех дома было все хорошо. Старался сберечь психику», — отвечает Данила.

21 апреля Мельника все же обменяли.

«Из Курска меня перевезли в Севастополь, оттуда машиной в Украину. Там поменяли. Но из курского госпиталя меняли не всех, некоторые пленные остались. Не знаю, как и по какой системе отбирали людей, — говорит Данила. — Ну и от своих прежде всего я позвонил маме: она же вообще не знала, где я, только надеялась, что жив. После душ, чистая одежда… Глянул новости — все хорошо, совсем не так, как русские рассказывали».

После парня положили в киевскую больницу. Там все же ампутировали стопы.