жизнь в канаде история переезда

Я доктор исторических наук

Тем временем средняя зарплата в Эстонии выросла до 1538 евро

Влажные сальные кулстори

Как русня фотошопом историю меняет(оригинал внизу)

Пророчество Дэна Симмонса, 1 часть.

Дэн Симмонс – американский писатель-фантаст, известный читателям как автор романа Гиперион. Это перевод рассказа под названием «April 2006 Message from Dan,» который был опубликован на сайте Дэна в начале апреля 2006 года.

Приветствую вас, мои читатели, друзья, а также случайные прохожие!

Я не заметил как, этот человек оказался в моём кабинете в последнюю ночь уходящего 2004 года. Седой и мрачный старик лет семидесяти, или около того, одетый в глухую серую рубаху. Более всего он походил на ветерана войны или на человека пережившего автокатастрофу. Всё его лицо и руки были покрыты шрамами, рубцы проглядывали также сквозь ёжик седых волос, подстриженных на военный манер. Один глаз был закрыт чёрной повязкой. Я уже снял трубку, чтобы звонить в полицию, но тут мой посетитель объявил хриплым, срывающимся голосом, что он является путешественником во времени, и что он специально вернулся из будущего, чтобы поговорить со мной.

Я конечно писатель-фантаст, но это не значит, что меня так легко одурачить. Внимательно посмотрев на посетителя, я потребовал доказательств.

— Вы читали «Повтор»? — спросил он.

Мой палец завис над последней цифрой. — Повесть Кена Гримвуда —, уточнил я, — 1987 года?

Незнакомец – душевнобольной, грабитель, путешественник во времени, или кто он там на самом деле – кивнул.

Он меня озадачил. Повесть Гримвуда завоевала премию Мировой Фантастики за пару лет до моей первой повести «Песнь Кали». Герой книги Гримвуда просыпается однажды утром и обнаруживает, что отмотал на двадцать лет назад, на дворе 1963 год, и что он снова студент, которому предстоит пережить – повторить – кусок своей жизни, не теряя при этом воспоминаний о своей прежней жизни. Позже герой узнает, что ему придется возвращаться назад во времени несколько раз, и что кроме него есть и другие его сверстники кто попал в аналогичную ситуацию, и вынуждены скрывать богатый жизненный опыт за юной внешностью. Мне очень понравилась эта книга, она заслуженно получила премию. Я помню, что сильно расстроился узнав что Гримвуд умер… – когда это было? …в 2003.

Так, подумал я, вполне возможно что мой посетитель всего лишь выживший из ума старик, но он читал Повтор и, похоже, помешан на фантастике. По крайней мере, я начал думать, что мой гость вполне безобиден. Хотя, чёрт его знает.

Я всё ещё держал мой палец на последней цифре в номере «911.»

— Какое отношение эта книга имеет к вашему незаконному вторжению в мой дом и в мой кабинет? — спросил я.

Незнакомец улыбнулся… но в его улыбке не чувствовалось веселья. — Вы просили доказать, что я прибыл из будущего, — негромко сказал он. — Вы помните как герой повести Гримвуда пытался отыскать товарищей по несчастью, которые, также как и он переместились из 80-х назад в 60-е годы?

Я вспомнил – конечно, я ещё подумал тогда, что это довольно умно придумано. Этот парень из Повтора, когда понял, что кроме него есть ещё и другие «возвращенцы», то дал объявления в газеты. Объявления были очень краткими: «Если вы помните Чернобыль, Челленджер, Уотергейт, Рейганомику, то напишите мне…»

Прежде чем я успел открыть рот для ответа в ту новогоднюю ночь, за несколько часов до наступления 2005 года, незнакомец начал говорить: — Терри Скаво, Катрина, Новый Орлеан затоплен, Нинс Вард, Рэй Нэйджин, Супердом, судья Джон Робертс, White Sox выиграет чемпионат мира, Папа Бенедикт XVI, Скутер Либби.

— Подождите, подождите — вскричал я хватая ручку и бросаясь торопливо записывать. — Какая Катрина? Чей папа? Какой Скутер?

— Скоро узнаете, — сказал незнакомец. — Я вернусь через год и тогда мы вернёмся к нашему разговору.

— Подождите! — вскричал я. — Что там в середине… Рэй Нэйджин? какой судья? Джон Робертс? Кто… — Но когда я поднял глаза, то увидел, что незнакомец исчез.

— White Sox выиграет чемпионат? — пробормотал я. — Щас!

***

Ровно через год, в последнюю ночь уходящего 2005 года, я сидел дома и ждал моего гостя. Я опять не заметил как он вошел. Я держал в руках книгу, но не мог сосредоточиться на чтении. Когда я поднял глаза, то увидел, что незнакомец снова стоит в тени кабинета. На этот раз я не пытался звонить в полицию. И с доказательствами тоже не стал приставать. Вместо этого я предложил ему откидное кожаное кресло и спросил:

— хотите чего-нибудь выпить?

— Шотландский виски, — попросил он. — С содовой, если есть.

У меня нашлось и то и другое.

Наш разговор занял больше двух часов. Я приведу здесь только краткий пересказ. Всё-таки я писатель и я помню наш разговор довольно хорошо. (Конечно не так идеально как Труман Капоте, который утверждал что может запомнить дословно многочасовую беседу дословно, но все-таки довольно хорошо.)

Посетитель не сказал мне из какого именно года грядущего он явился. Не сказал ни десятилетие, ни даже век. Хотя серые штаны на верёвке и грязно-синяя шерстяная рубаха не тянули на слишком далёкое научно-фантастическое будущее. Никаких скафандров или комбинезонов – простая поношенная одежда рабочего человека. Может быть строителя.

— Я знаю, что вы не хотите раскрывать детали, чтобы не нарушить естественный ход времени — начал я. Не зря же я всю жизнь читал, а потом и писал столько научной фантастики.

— Ах, эти парадоксы путешествия во времени, — сказал посетитель. — Да нет никаких парадоксов. Я могу вам сообщить всё что угодно – и вы всё равно ничего не сможете изменить. Я просто не хочу говорить некоторые вещи.

Я нахмурился. — Как это нет никакого парадокса? Но что если я вернусь назад во времени и убью своего дедушку до того как он встретиться с моей бабушкой…

Незнакомец рассмеялся и пригубил виски. — А вам это надо, дедушку своего убивать? — спросил он. — Или кого-нибудь ещё?

— Ну… Гитлера может быть, — ответил я неуверенно.

Незнакомец улыбнулся, но на этот раз с иронией. — Попробуйте, — сказал он. — Но скорее всего у вас ничего не выйдет.

Я покачал головой. — Но ведь любая информация, которую вы мне сообщите о будущем изменит это будущее, — сказал я.

— Год назад я сообщил вам уйму фактов, — ответил посетитель. — Ну и что изменилось? Спасли вы Новый Орлеан от наводнения?

— Ну, я выиграл 50 баксов – в октябре поставил на White Sox, — признался я.

Посетитель только покачал головой. — Что и требовалось доказать, — сказал он тихо. — Что если я сообщу вам, что река Миссисипи течёт на юг? Сможете вы, используя эти знания изменить её русло или предотвратить наводнение?

Я задумался. Наконец я спросил: — Зачем тогда вы пришли? О чём вы хотели со мной поговорить? Вы хотите, чтобы я что-нибудь сделал?

— Мне нужно с вами поговорить, — сказал незнакомец оглядывая мой заваленный книгами кабинет. — Я выбрал вас потому что так было… удобнее. И я не прошу вас ничего делать. Вы ничего не сможете сделать. Да не бойтесь… мы не будем затрагивать личные темы. Вроде точной даты вашей смерти. Всё равно я этого не знаю, хотя и знаю где это можно легко посмотреть. Да отпустите вы крышку стола, вы так в неё вцепились, что даже пальцы побелели.

Я попытался успокоиться. — О чём вы хотели поговорить? — спросил я.

— О Войне Века — сказал посетитель.

Я заморгал и начал вспоминать историю. — Вы имеете в виду Столетнюю войну? Пятнадцатый век?.. Четырнадцатый?.. Где-то в это время… Между Францией и Англией? Генрих V? Или это было…

— Я говорю о Войне Века — войне с Исламом, — перебил меня незнакомец. — Ваше будущее… Наше общее будущее. — Он больше не улыбался. Он встал, не спрашивая разрешения и не предлагая мне, налил себе ещё виски и сел обратно в кресло. После этого он продолжил: — Для меня было важно вернутся назад именно в это время, на ранней стадии противостояния. Хотя бы для того, чтобы напомнить себе насколько вы все были безнадежно слепы.

— Вы имеете в виду Войну с Терроризмом? — спросил я.

— Я имею в виду Большую Войну с Исламом, — ответил он. — Войну Века. И она ещё не закончилась там, откуда я прибыл. Далеко ещё не закончилась.

— Как можно воевать с Исламом, — возразил я. — Нельзя воевать с религией. Я понимаю войну с радикалистами, с джихаддизмом, с отдельными экстремистами. Но не… с самой же религией! Большинство мусульман – это мирные люди которые никому не желают зла. Я хочу сказать… само слово «Ислам» означает «Мир»

— Ну да, эти байки, которыми вы кормите себя для вашего же собственного успокоения… — перебил меня мой собеседник. В его тихом голосе мне почудились угрожающие нотки. — Под словом «мир» Ислам подразумевает «Покорность.» И вы в этом очень скоро убедитесь.

Только этого мне не хватало! Из всех шатающихся по времени любителей халявной выпивки мне попался гнусный право-патриотический ксенофоб.

— После одиннадцатого сентября мы боремся с терроризмом, — начал я, — а не…

Он сделал мне рукой знак не продолжать.

— Я надеюсь вы не всё забыли из того, чему вас учили на философском факультете в этом вашем задрипанном колледже, — сказал посетитель. — Вы помните что такое ошибка категоризации?

Я что-то такое помнил. Но меня так задело, что он назвал мой университет «задрипанным колледжем», что я не смог сосредоточиться.

— Я вам напомню, что это такое, — сказал мой собеседник. — Этот термин известен в философии и логике, но также употребляется и в науке и в деловом мире. Он применяется для обозначения проблемы, которая сформулирована настолько неправильно, что её становится невозможно решить ни диалектически, ни каким-либо другим способом.

— Представьте, что президент Франклин Рузвельт потребовал объявить войну авиации.

Я молча смотрел на моего собеседника. Наконец я заявил: — Нельзя воевать с религией. Я имею в виду… конечно, можно… Крестовые походы там всякие… но это же варварство.

Мой собеседник отхлебнул виски и посмотрел на меня. — Я вам приведу аналогию…

Боже, как я ненавижу дурацкие аналогии, но я ничего не сказал.

— Представьте себе, — начал мой гость, — что седьмого декабря 1941 года президент Франклин Делано Рузвельт в своём обращении к конгрессу потребовал объявить войну авиации.

— Что за абсурд, — воскликнул я.

— Почему абсурд? — спросил мой собеседник. — Америка потеряла боевые корабли, крейсеры, доки, армейские бараки, и аэродромы в Перл Харборе и на Гавайях в результате воздушного налёта японской авиации. Давайте представим, что на следующий день Рузвельт объявил войну авиации… обещая стереть её с лица земли и неба. Бросим всю мощь Соединённых Штатов Америки на борьбу с авиацией, и да поможет нам Бог!

— Глупость какая-то, — сказал я. Я уже начал опасаться, что мой посетитель не в своём уме. — Самолёты, японские самолёты, — начал объяснять я, — это всего-навсего способ атаки… средство… Японская Империя напала на Перл Харбор, а не авиация. Мы объявили войну Японии и через несколько дней Германия, верная союзническому долгу, объявила войну нам. Если бы мы объявили войну авиации, дурацким самолётам, а не империи и идеологии, мы бы никогда…

Я запнулся. Как он это называл? Ошибка категоризации. Превращение проблемы в нерешаемую из-за неспособности, или боязни, назвать вещи своими именами.

Путешественник во времени ухмыльнулся из своего кресла. Это была кривая, злая ухмылка – он очевидно не видел в моих словах ничего смешного – но всё-таки он улыбнулся. Было похоже, что он нарочно подвёл меня к такому ответу, и он ожидал такую мою реакцию. Пауза затянулась.

— Что вы знаете о Сиракузах? — вдруг спросил он.

Я снова уставился на него. — Это в Нью Йорке? — наконец спросил я.

Он медленно покачал головой. — Сиракузы Фукидида, — сказал он тихо. — 415 год до нашей эры. Сиракузы, захваченные Афинянами.

— Это была… э-э… Пелопоннесская война, — выдал я.

Он выжидательно смотрел на меня, но это было всё, что я помнил. Я люблю историю, но если честно… это уж очень древняя история. И всё же я чувствовал, что должен по крайней мере вспомнить какую роль играли Сиракузы в Пелопоннесской войне, или почему они воевали, или кто воевал, или хотя бы — кто выиграл… Мне было ужасно неуютно чувствовать себя нерадивым школяром рядом с этим потрёпанным жизнью ветераном.

— Афины и их союзники начали войну со Спартой и их союзниками в 431 году до нашей эры. Война велась за контроль над всем миром, хотя в то время мир был значительно меньше, — начал рассказывать мой посетитель. — После семнадцати лет кровопролитных боев ни одна сторона не уступала другой. Афины под командованием Алкивиада решили захватить Сицилию, которую тогда называли «Великой Грецией». Сицилия с её богатыми колониями играла такую же роль в мировой торговле, какую сегодня играет Ормузский пролив в Персидском заливе.

Я не выношу когда мне читают занудные лекции, но в низком глухом голосе пришельца было что-то такое, что делало этот рассказ больше похожим не на лекцию, а на жуткую историю, рассказанную у костра. Я продолжал слушать, вжавшись в кресло.

— Сиракузы не были в числе Афинских врагов, — продолжил мой гость, но они постоянно конфликтовали с местной Афинской колонией, и демократическое правительство Афин использовало этот факт как предлог для того, чтобы начать большую военную кампанию против Сиракуз. Это была грандиозная экспедиция. Афины послали 136 трирем – лучших боевых кораблей того времени – и высадили 5000 солдат прямо под стены города.

— Афиняне так были уверенны в своей военной мощи, особенно после захвата Мелоса, что Фукидид писал: «Афиняне настолько привыкли к своему процветанию, что поверили в своё всемогущество, и в то, что всё им подвластно – как возможное, так и невыполнимое, и неважно какой ценой оно достанется. И в упоении от своих побед стали принимать они желаемое за действительное».

— Всё понятно, — перебил его я, — сейчас начнётся очередная лекция про Ирак, не так ли? Послушайте… в прошлом году я голосовал за Джона Керри и…

— Не перебивайте, — тихо сказал мой собеседник. Это не было похоже на просьбу. В его голосе слышались металлические нотки. — Никий, Афинский генерал, который в результате руководил вторжением, в 415 году до нашей эры предупреждал: «Мы должны хорошо представлять себе, что идём на город полный незнакомых врагов, и что если хотим мы победу одержать, то должны быть готовы одержать её в первый же день, или потерпеть поражение, так как каждый камень на чужой земле будет враг нам.» Никий, вместе с Афинским поэтом и генералом Демосфеном будут свидетелями, как на их глазах под Сиракузами будут уничтожены их армии, а затем они оба будут схвачены и казнены Сиракузянами. Для Спарты разгром Афин был большой победой. Война продолжалась ещё семь лет, но Афиняне так и не смогли переломить ход войны и в результате… потерпели поражение. Спарта захватила Афинскую империю и её союзников, уничтожила Афинскую демократию, нарушила баланс сил и лишила Грецию её мирового господства… повергла весь мир в хаос. Всё из-за того просчёта с Сиракузами.

Я вздохнул. Мне до смерти надоел Ирак. К концу 2005 года он уже достал всех, как сторонников Буша, так и его противников. Было очевидно, что мы по уши завязли в этой куче дерьма. — У них же были выборы, — сказал я. — Народ Ирака. Они обмакнули пальцы в чернила и…

— Ну да, ну да, — перебил меня пришелец как будто вспомнил что-то более древнее и менее важное чем битва Афин с Сиракузами. — Свободные выборы. Пальцы в чернилах. Демократия на Ближнем Востоке. Палестинцы тоже голосовали. В ближайшие годы вы увидите, что из этого получилось.

Мой посетитель выпил ещё виски, закрыл на мгновение глаза и сказал, — Сун-цзы писал – лишь тот одержит победу, кто знает когда воевать, а когда уклониться. Есть дороги по которым не следует ездить, армии на которые не надо нападать, стены которые не надо осаждать.

— Ну хорошо, чёрт побери, — начал раздражаться я. — Я всё понял. Наша ошибка в том, что мы полезли в Ирак в этой… как её? Этой Большой войне с Исламом, этой Войне Века. Мы уже начали это понимать к концу 2005-го.

Мой гость покачал головой. — Ничего вы не поняли. Абсолютно ничего. Афины потерпели поражение под Сиракузами – и тем самым погубили свою демократию – не потому, что ввязались в войну не в том месте или не в то время, а потому что проявили недостаточную жестокость. После того как афиняне перерезали всех мужчин и юношей Мелоса способных носить оружие, захватили в плен всех женщин и детей, они решили, что победа за ними. Демократические афиняне думали, что можно победить своих спартанских и сиракузских врагов не опускаясь до их уровня зверства и жестокости. Больше того, когда неминуемое поражение афинян стало очевидным, те восстали против своих-же полководцев, политических лидеров и провидцев. Если бы генералы Никий и Демосфен выбрались бы из плена и вернулись бы домой, то их бы растерзала толпа, тот самый народ, который гимнами и цветами провожал их на эту войну как героев. Во всех бедах народ предпочёл обвинить своих собственных правителей, как башенная собака, которая поедает свои собственные кишки.

Я задумался. Я всё ещё не понимал, зачем он мне это всё рассказывает и какое отношение это имеет к нашему будущему.

— Вы вернулись в наше время для того, чтобы прочитать мне лекцию про Фукидида? — спросил я. — Афины? Сиракузы? Сун-цзы? Не обижайтесь, но какое это сейчас имеет значение?

Мой гость вскочил с кресла так стремительно, что я вжался в спинку кресла, но он всего лишь встал, чтобы долить себе виски. На этот раз он долил и мне. — Огромное значение — сказал он спокойно. — В 2006 году вы тоже будете рвать на себе волосы, потому что Америка – единственная на Земле страна, которая действительно борется против возрождения Исламского халифата, в этой затянувшейся борьбе за будущее всей цивилизации – будет настолько поглощена самобичеванием и мелкой политической вознёй, что не заметит, что война идёт уже на выживание. Через двадцать пять лет, если вы захотите голосовать, то вам придётся почитать Фукидида. Да и остальным тоже придётся. И экзамен будете сдавать. Кто не знает историю, тот не имеет права голосовать… тем более избираться. Каникулы очень скоро закончатся… по крайней мере для Америки. Ну и ещё для тех немногих выживших, кто ещё сохранил свободу и может голосовать.

— Не надо так шутить, — сказал я.

— Я вовсе не шучу, — ответил мой гость.

— Немногие выжившие, кто ещё сохранил свободу? — повторил я слова, которые ударили меня как обухом по голове. — Что за ерунда? Что, наше правительство лишит нас гражданских прав в этом вашем будущем?

_________________________________________________

вторая часть рассказа - http://old.reactor.cc/post/3882479

https://snob.ru/profile/25092/print/100705

http://www.dansimmons.com/news/message/2006_04.htm

Настало время охуительных историй

Когда узнал, что твои мысли кто-то уже озвучивал раньше.