Цензура при министерстве иностранных дел Германии выдала фильму «На Западном фронте без перемен» прокатное удостоверение.
Тогда в кинотеатр, где демонстрировалась картина, явились первый секретарь столичного горкома партии Йозеф Геббельс и несколько депутатов-нацистов, пользовавшихся неприкосновенностью, а с ними двести штурмовиков. Они бросили в зал дымовые шашки и сорвали сеанс.
Геббельс срывал киносеансы пять вечеров подряд. Тогда начальник берлинской полиции Альберт Гржезински, бывший рабочий-металлург и социал-демократ, запретил нацистам демонстрации в столице.
Националисты призвали президента страны Пауля фон Гинденбурга вмешаться и прекратить показ фильма, «оскорбляющего чувства ветеранов войны». Президент откликнулся на просьбы однополчан. По указанию федерального министра внутренних дел цензоры пересмотрели свое решение и запретили «На Западном фронте без перемен» — за «низкое эстетическое качество».
Нацисты торжествовали победу. Дело было не только в самом фильме. Принципиально важно доказать свою силу. Шла борьба за командные высоты, за власть и влияние, за право определять содержание духовной жизни в стране: «Мы решаем, что вы будете смотреть в кино!».
Нацисты выиграли эту борьбу, а через три года взяли власть.
Владельцев торговых центров обяжут перенести кинотеатры и детские комплексы на первые этажи зданий
Депутаты Госдумы обяжут владельцев торговых комплексов перенести кинотеатры и детские комплексы на нижние этажи зданий. Соответствующие законодательные инициативы появятся уже весной 2018 года, заявил заместитель председателя комитета Госдумы по безопасности и противодействию коррупции Анатолий Выборный.
Кроме того, рассказал парламентарий, Госдума намерена усилить уголовную ответственность за оказание услуг, не соответствующих требованиям безопасности.
Ранее фракция «Единой России» уже обращалась в министерство строительства и ЖКХ с просьбой запретить размещение детских игровых зон и кинотеатров выше второго этажа в торгово-развлекательных комплексах.
Сегодня госдума приняла в первом чтении законопроект об устойчивости Рунета.
Требования к национальной системе получения информации о доменных именах или сетевых адресах, порядок ее создания и правила использования будет определять Роскомнадзор. Документом предусматривается создание национальной системы получения информации о доменных именах или сетевых адресах. Под ней подразумевается "совокупность взаимосвязанных программно-аппаратных средств, предназначенных для хранения и получения информации о сетевых адресах в отношении доменных имен, в том числе включенных в российскую национальную доменную зону, а также авторизации при разрешении доменных имен". Предусматривается, что в случае возникновения угроз устойчивости работе интернета в РФ Роскомнадзором "может осуществляться централизованное управление сетью связи общего пользования в определенном правительством РФ порядке, включающем в том числе меры по устранению" соответствующих угроз. С целью повышения информационной безопасности, целостности и устойчивости функционирования единой сети электросвязи РФ оговорена возможность проведения учений. Автор — единоросс с виллой в Швейцарии и часами за 163 млн ₽ А.Клишас. На реализацию закона планируют потратить около 20 млрд ₽. Ранее в Совфеде допустили возникновение рисков, связанных с возможным ухудшением интернет-трафика в России после принятия закона об устойчивой работе Рунета. При этом, по словам председателя комитета Совета Федерации по конституционному законодательству Андрея Клишаса, такие риски должны быть сведены к минимуму.
Развернуть
Отличный комментарий!
Пора потихоньку скачивать умные книги и обучающие видео прозапас.
Корреспондент РБК стал свидетелем «каруселей» на праймериз партии власти
На праймериз «Единой России» корреспондент РБК понаблюдал за участниками манипуляций с «каруселями» в Подмосковье. Каждого обязывали девять раз проголосовать за одобренных властями кандидатов. Проголосовал и автор статьи Инструктаж
В конце недели некоторым сотрудникам бюджетных предприятий Люберецкого района Московской области объявили, что они должны будут в воскресенье принять участие в предварительном голосовании партии власти и для этого несколько раз объездить одни и те же избирательные участки, рассказал РБК местный чиновник. «Отбирали в основном людей пожилых, зависимых, видимо, чтобы никто не мог отказаться», — рассказал он на условиях анонимности.
В тот же день в паспорта будущих участников праймериз на внутреннюю сторону обложки приклеили цветные стикеры — опознавательные знаки для сотрудников избирательных комиссий. Точно такой же стикер, но купленный в местном магазине, себе в паспорт приклеил корреспондент РБК.
Днем 22 мая сотрудники предприятия собрались на месте работы, где был проведен инструктаж, рассказывает его участник. По его словам, он длился недолго. Начальство велело объездить три избирательных участка по три раза, за это обещали отгулы и премии, пересказывает он. Hазвали фамилии тех, за кого нужно будет голосовать. Фамилий было много — к выборам в Госдуму по спискам (голосование рейтинговое, можно было отметить пять человек) и по одномандатному округу, а также к выборам в Мособлдуму. Среди рекомендованных к голосованию по списку была действующий депутат Госдумы Ирина Роднина, а будущего одномандатника нужно было выбрать одного — сенатора Лидию Антонову. Плакаты с ее лицом корреспондент РБК видел несколько раз, когда ехал по району.
«Карусели» на машинах
После инструктажа около десятка сотрудников вышли на улицу и, по свидетельству корреспондента РБК, сели в частные автомобили — по нескольку человек в каждом. Автобусы им не выделяли.
Ранее источники РБК, близкие к руководству разных регионов, рассказывали о планах властей возить бюджетников в автобусах для повышения явки (ее планировали на уровне 10%). Однако после того, как сообщения об этом появились в СМИ, секретарь генсовета партии Сергей Неверов давал понять, что считает такую практику недопустимой. «Не нужно организовывать также никаких подвозов на автобусах! Для нас главное — не количество участников, а доверие граждан. Человек, желающий проголосовать, найдет возможность сам добраться до участка. Я предупреждаю, что если будут зафиксированы подвозы, результаты будут аннулироваться», — заявлял он в середине мая на заседании федерального организационного комитета.
Машины сотрудников предприятия поехали по разным участкам. Та, за которой поехал корреспондент РБК, остановилась у ближайшей школы. В комнате для голосования было не более пяти избирателей, но подъехавшие люди тут же образовали небольшую очередь. Приветливые сотрудники комиссий взяли паспорта, внесли их данные вначале в компьютер, потом ручкой в специальный регистрационный лист, а затем выдали бюллетени.
Проголосовав, участники этой процедуры отправились на следующий участок. До их приезда там было всего несколько избирателей, зато из динамиков раздавалась песня Булата Окуждавы «Нам нужна одна победа». Местные сотрудники комиссии без всяких вопросов вновь по той же схеме выдали приехавшим бюллетени для голосования. Хотя, как неоднократно официально заявляли в руководстве «Единой России», каждый избиратель может голосовать только по месту прописки — то есть только на одном избирательном участке.
Чужим всегда рады
Третий по счету избирательный участок оказался местным дворцом творчества, он был тоже практически пустым. Здесь музыка играла не из динамиков, а из мобильного телефона одного из членов комиссии. Организаторы вновь без проблем выдали бюллетени тем людям, которые только что голосовали на других участках.
Здесь же корреспондент РБК попытался сам принять участие в праймериз. Сотрудница комиссии, быстро оглядев внутреннюю сторону паспортной обложки и обнаружив там стикер, удовлетворенно кивнула и занесла данные паспорта в компьютер. Затем она попросила подойти к своей коллеге, которая записала паспортные данные в лист и предложила поставить туда шесть подписей в разных графах. На то, что корреспондент РБК прописан в Северном округе Москвы, она не обратила никакого внимания.
«Да куда уж нам», — ответила она на вопрос, почему нет динамиков и приходится ставить музыку из телефона, — и выдала все бюллетени, включая те, которые касаются выборов в Московскую областную думу.
Молодежь в автобусах
После первого круга бюджетники вновь поехали по тем участкам, где они уже голосовали. Они действовали по прежней схеме, но с оговоркой: нельзя было подходить к тем же сотрудникам избирательных комиссий, что вносили их в свои регистрационные листы в первый раз. Их просили подойти к другим, и те фиксировали паспортные данные и просили поставить подписи в других списках.
Когда корреспондент РБК второй раз выходил из одного из участков, он обнаружил рядом со зданием автобус. Он был украшен еще к празднику 9 Мая, на нем была надпись «служебный». В этот транспорт сели полтора десятка молодых людей, на вид — студенты. Автобус поехал по знакомому маршруту. Молодые люди, выходя из него, заходили на участок не одновременно, а группами, таким образом, комната для голосования в течение долгого времени была заполнена избирателями. Остальные ждали на улице.
Водитель автобуса же в это время отъезжал на несколько сотен метров от участка и стоял в стороне, хотя рядом была большая и пустая парковка. Корреспондент РБК сообщил ему, что уже сделал несколько кругов, и поинтересовался, сколько тому осталось ездить. «Сейчас подожду, ребятам еще нужно поесть. А так вроде один круг только остался. Но — ждем команды», — сообщил водитель.
Собеседник РБК в руководстве «Единой России» сказал, что партия будет внимательно изучать все официально поступившие к ним жалобы на нарушения. По его словам, в случае с «каруселями» единороссы будут реагировать на жалобы, подкрепленные видеозаписями. При этом собеседник адресовал к заявлению Неверова, которое тот сделал, комментируя информацию о нарушениях в Приморье. Если факты будут подтверждены, то результаты голосования на избирательных участках отменят, заверил секретарь генсовета партии.
Госдума хочет принять закон о соцсетях. Почему это очень плохо?
Что случилось?
В Госдуму внесли новую версию законопроекта о регулировании социальных сетей. Это важный документ.
В чем суть законопроекта?
Коротко описать сложно, но мы постараемся:
- Все крупные соцсети должны открыть представительства в России. Чтобы российским властям с ними было проще общаться.
- Все крупные соцсети должны знать своих пользователей — идентифицировать по номеру мобильного телефона. По сути, это не позволяет пользоваться соцсетями анонимно, ведь SIM-карты продают по паспорту.
- Все крупные соцсети должны по требованию пользователей удалять информацию, нарушающую российские законы. В течение суток.
- Все крупные соцсети должны удалять по требованию Роскомнадзора «недостоверные общественно значимые сведения под видом достоверных сообщений». Проще говоря — фейковые новости.
- Все крупные соцсети обязаны следить, чтобы пользователи не публиковали постов, пропагандирующих «порнографию, культ насилия и жестокости, и материалов, содержащих нецензурную брань». Да, так и написано.
А что считается «крупной соцсетью»?
Важный вопрос! Авторы законопроекта используют понятие «публичная сеть». Это любой ресурс, где пользователи могут размещать «электронные сообщения» в виде текстов, картинок, аудио или каких-то других форматов и обмениваться этими сообщениями друг с другом. Под действие закона подпадают только популярные «публичные сети»: в течение полугода такой сетью должны ежедневно пользоваться не менее ста тысяч человек на территории России. Выходит, что под действие закона могут подпасть, например, СМИ, которые позволяют читателям оставлять комментарии, и сайты магазинов, где можно оставлять отзывы.
Я и так публикую в соцсетях информацию под своим именем. Что тут такого?
Во-первых, многие хотят сохранить анонимность в социальных сетях. Надо ли им это запрещать или нет — вопрос спорный. Во-вторых, здесь важно помнить, что в России действует «пакет Яровой», который обязывает «организаторов распространения информации» хранить переписку пользователей. Социальные сети — это тоже «организаторы». Выходит, что российские власти теперь не просто будут собирать много разных данных о гражданах, но легко смогут разбираться, кто что написал.
Можно подробнее про удаление постов, нарушающих законы?
Да, это интересный пункт. В России есть много способов нарушить уголовное законодательство постом в социальной сети. Например, людей часто преследуют за посты во «ВКонтакте» по «экстремистским» статьям, — скажем, за оскорбление чувств верующих или демонстрацию запрещенной символики. Авторы законопроекта предлагают такую схему:
1. Пользователь видит что-то, как ему кажется, противоправное и жалуется в администрацию соцсети. 2. Администрация должна в течение суток рассмотреть заявление и, если сочтет жалобу справедливой, удалить пост или комментарий, который не понравился пользователю. 3. Администрация должна вести учет таких заявлений и предоставлять данные Роскомнадзору по первому требованию.
Как пользователь будет решать, какая запись нарушает закон, а какая нет, — неизвестно. Как администрация соцсети сможет это оценить в течение суток — тоже загадка. Тем более что те же «экстремистские» законы написаны так, что допускают широкую трактовку. Не исключено, что сервисам будет проще удалить пост, на который поступила жалоба, чем разбираться.
Как Роскомнадзор будет отделять фейк от нефейка?
Тоже хороший вопрос. Идея в том, что это будет делать не Роскомнадзор, а разные государственные ведомства. Схема примерно такая:
1. Какое-нибудь государственное ведомство замечает в соцсети какой-то фейк. Например, МЧС видит посты о том, что в пожаре погибли сотни людей, хотя на самом деле жертв гораздо меньше. МЧС пишет Роскомнадзору (для этого на сайте РКН есть удобная форма). 2. Роскомнадзор рассматривает заявление и требует от владельца соцсети удалить недостоверную информацию в течение суток. 3. Если соцсеть не удаляет информацию, Роскомнадзор ограничивает к ней доступ. Правда, заблокировать конкретную страницу в таких сервисах почти всегда технически невозможно, так что, видимо, придется блокировать весь ресурс.
Что будет, если соцсети что-то не удалят?
Им грозят крупные штрафы — до 50 миллионов рублей. А если нарушение будет повторяться — блокировка.
Такой закон будет работать?
Непонятно. Эксперты на встрече в Госдуме прямо говорили, что законопроект не имеет большого смысла, потому что эти нормы просто не будут работать. Не очень ясно, скажем, как можно контролировать, чтобы в постах не было «нецензурной брани», — ведь в соцсетях каждую секунду появляются тысячи новых записей. В ответ на вопросы экспертов вице-спикер Госдумы Петр Толстой сказал, что представители сервисов часто ссылаются на технические трудности с исполнением законов, но это их дело — придумывать, как сделать так, чтобы не допускать нарушения законодательства.
Эксперты приводили в пример другие законы об интернете, которые не действуют или действуют не так, как было задумано: например, Ирина Левова из Института исследования интернета предложила прямо на совещании открыть любой заблокированный сайт.
Многие напоминали, что крупные зарубежные соцсети вроде Facebook до сих пор не входят в реестр «организаторов распространения информации», хотя должны. А когда YouTube отказался удалять видеоролик с расследованием Алексея Навального о миллиардере Олеге Дерипаске, Роскомнадзор не стал блокировать сервис, как того требует российское законодательство. Так что сейчас предсказать, как будет на практике действовать закон о соцсетях, если его примут, сложно.
А его примут?
Да, это вероятно. Как показывает опыт обсуждения «пакета Яровой» и других законов об интернете, депутатов не особенно смущают опасения экспертного сообщества. Возможно, во время рассмотрения в Госдуме в тексте законопроекта появятся какие-то правки, но едва ли его отвергнут полностью.
В ООН представлен доклад о давлении на интернет со стороны России
Правозащитники из 52 организаций заявили об угрозе для свободы интернета со стороны России, указав на систематическое ограничение распространения информации с давлением на пользователей и интернет-компании под видом борьбы с терроризмом.
В Женеве на сессии Совета по правам человека ООН Правозащитники из британской организации «Article 19» заявили об угрозе для свободы интернета по всему миру со стороны России. Они указали, что российские власти систематически ограничивают свободное распространение информации онлайн и пытаются контролировать интернет-пользователей. Блокировка мессенджера Telegram стала наиболее ярким проявлением позиции страны, считают авторы доклада. Позиция российских властей не меняется: контроль над интернетом якобы необходим для борьбы с терроризмом. РосКомСвобода публикует текст данного заявления.
В обращении, под которым стоят подписи 52 известных правозащитных организаций со всего мира, говорится, что проводимая Российской Федерацией политика, нацеленная на быстрое и значительное сокращение свободы интернета, негативно сказывается на правах граждан России и интернет-пользователей по всему миру.
«Последовательно принимая все новые реакционные законодательные акты, противоречащие международным стандартам в сфере свободы выражения мнения, доступа к информации и права на неприкосновенность частной жизни, а также осуществляя неоправданное давление на интернет-посредников, Российская Федерация создает механизм, который будучи в полной мере реализованным, не только чрезвычайно ограничит свободное распространение информации в интернете, но, потенциально, предоставит российским властям доступ к данным личных коммуникаций любого человека в любой точке мира», — подчеркивают правозащитники.
«Article 19» напомнила о масштабном вмешательстве в функционирование интернета, произошедшее в апреле и мае текущего года (и продолжающееся в чуть более «мягком» варианте до сих пор), которое было вызвано противозаконными и неуклюжими действиями властей в попытке заблокировать мессенджер Telegram, что привело к значительным нарушениям свободы выражения мнений и права на доступ к информации. Требование заблокировать почти 20 миллионов IP-адресов вызвало беспрецедентный уровень сопутствующей блокировки сторонних вебсайтов. Article 19 совместно с 56 международными организациями в сфере прав человека тогда решительно осудила действия российских властей.
Здесь хочется напомнить о факте прямого покрывательства властями Роскомнадзора, который ответственен за массовые блокировки миллионов IP-адресов. Так, профильное ведомство — Министерство цифрового развития, связи и массовых коммуникаций (Минцифры) не увидело оснований для принятия каких-либо санкций в отношении надзорного ведомства, хотя пострадавшие от блокировок представители бизнеса и ряд пользователей уже обратились в суды, МВД и Следственный комитет с жалобами на нарушение своих цифровых прав, вызванное «ковровыми бомбардировками Роскомнадзора». Причем силовые органы и суды также не спешат начать разбирательство по части незаконных действий РКН, которые нарушают в том числе и существующее российское законодательство.
«Поводом для таких действий властей, — напоминают правозащитники, — стало неисполнение Telegram положений крайне сомнительного т.н. «Закона Яровой» (или — «пакета Яровой»), принятого в 2016 году под предлогом «противодействия терроризму», который требует, чтобы все операторы связи и интернет-провайдеры хранили метаданные о коммуникациях пользователей, передавали ключи шифрования по запросу спецслужб, а также использовали только методы шифрования, одобренные российским правительством, на практике это означает создание «бэкдора» для сотрудников российских органов безопасности к личным данным, трафику и коммуникациями интернет-пользователей».
В июле 2018 года вступят в силу статьи «Закона Яровой», требующие, чтобы компании хранили все голосовые и текстовые сообщения в течение шести месяцев и предоставляли к ним доступ органам безопасности в отсутствие решения суда. Это затронет коммуникации пользователей как в России, так и за ее границами. Правозащитники предупреждают: «Попытки российских властей ограничить онлайн-коммуникации и нарушить право на неприкосновенность частной жизни якобы для защиты государственной безопасности не являются ни необходимыми, ни соразмерными. Российское правительство должно отменить «Закон Яровой» и воздержаться от оказания давления на интернет-посредников, требуя нарушить права пользователей под угрозой блокировки их сервисов на территории страны».
Правозащитники напомнили, что с 2012 года Россия ведет черный список веб-сайтов (Единый реестр заблокированных сайтов), постепенно расширяя перечень оснований для блокировки вебсайтов в том числе без решения суда. «Абсолютно неоправданная продолжающаяся блокировка ряда интернет-СМИ, а также социальной сети LinkedIn может рассматриваться только как устрашающий пример, чтобы заставить других подчиниться, — отмечают они. — Отдельные интернет-пользователи также подвергаются преследованиям за выражение мнения в интернете или даже просто за «лайк» или «репост» контента в социальных сетях».
В заявлении Article19 говорится, что российский механизм по ограничению интернета дополнят еще два законопроекта, принятые Госдумой в первом чтении. Первый — об уголовном наказании за действие и бездействие, которые могли бы привести или привели к введению международных санкций против России (проект вводит новую статью Уголовного кодекса РФ 284.2). Второй — о требовании к «публичным сетям» удалять недостоверную информацию. Также администраторы сетей будут обязаны идентифицировать пользователей по номеру мобильного телефона.
«В случае исполнения этих положений будет невозможно разделить коммуникации пользователей, живущих в России и за ее пределами, что означает потенциальную угрозу для нас всех»,— подчеркнула руководитель программ по Европе и Центральной Азии Article19 Кэти Моррис. Она считает тревожным такое вторжение в частную жизнь и свободу выражения. «Мы призываем ООН внимательно изучить и публично оспорить действия России, чтобы защитить фундаментальные права на свободу выражения мнений и неприкосновенность частной жизни как онлайн, так и офлайн, как это предусмотрено международными соглашениями, участницей которых является Россия»,— пояснила госпожа Моррис.
Российские власти не раз поясняли, что право на неприкосновенность частной жизни и тайну переписки может быть ограничено в интересах общественной безопасности и ради предупреждения и расследования преступлений, в первую очередь терактов. «Но задача национальных властей заключается в том, чтобы соблюсти баланс между этими двумя правомерными целями»,— сказал Дамир Гайнутдинов, юрист Международной правозащитной группы «Агора», представлявшей Telegram в судах против ФСБ России.
Законопроект №223849-7, который вводит в УК РФ новую статью, уже вызвал в России негативный отклик, в том числе со стороны бизнес-сообщества. Напомним, в мае из-за критики Госдума отложила рассмотрение этого закона во втором чтении, а председатель Госдумы Вячеслав Володин не исключил, что часть положений может быть переведена из УК в КоАП. При этом пункты о действиях, которые привели к введению санкций, депутаты планируют оставить в Уголовном кодексе. На законопроект об удалении противоправной информации из сетей дал негативный отзыв Совет при президенте РФ по правам человека (СПЧ), предложив его отклонить: «Опасность состоит в том, что, прикрываясь намерением бороться с «недостоверной информацией», отдельные лица и государственные органы могут пытаться именно ограничить свободу слова и выражения мнений».
РосКомСвобода также поставила свою подпись под обращением «Article 19» и полностью разделяет беспокойство относительно все увеличивающегося давления на онлайн-свободы россиян. Ведущий юрист нашей организации Саркис Дарбинян отмечает: «Всё большее количество людей, далеких от политики, беспокоит то, что российские власти делают сегодня в российском сегменте Интернета. Кнут государства уже чувствует каждый. Ограничения, блокировки, слежка, посадки — это то, что мы слышим в последнее время, когда речь идет об интернет-регулировании. Последней каплей терпения стал массовый IP-геноцид, который устроили российские власти в охоте за Telegram. Мы теряем свободу с каждым годом. Мы теряем связанность Рунета с глобальным Интернетом. И мы видим наделение спецслужб и регуляторов все большим объемом полномочий, которые они совершенно непрозрачно реализуют. К большому сожалению, российские правозащитные организации почти утратили веру в то, что можно добиться изменений на национальном уровне. Именно поэтому 52 ведущих организации, стоящих на страже прав человека, просят ООН вмешаться и выпустить резолюцию, осуждающую действия российских властей по ограничению прав и свобод человека в стране. Мне кажется, подобная единодушная позиция всех ведущих НКО должна продемонстрировать степень озабоченности гражданского общества для того, чтобы настало время уже что-то поменять».
В заявлении «Article 19» также был упомянут не менее опасный законопроект №464757-7, вносящий поправки в Уголовный кодекс (статья 284.2), предусматривающие уголовное наказание за распространение информации, приведшей к введению «международных санкций». По мнению правозащитников, новые нормы могут использоваться для ограничения обсуждения в СМИ общественно значимых вопросов, либо деятельности неправителтственных организаций (НПО) по защите прав на международном уровне.
Оба законопроекта, №223849-7 и №464757-7, в случае их принятия окажут отрицательное воздействие на свободный обмен информацией и не должны быть введены в действие, — считают правозащитники.
Под озвученным в ООН заявлением подписались следующие организации:
1. АРТИКЛЬ 19 (ARTICLE 19) 2. Международная Агора (Agora International) 3. Access Now 4. Amnesty International 5. Asociatia pentru Tehnologie si Internet – ApTI 6. Associação D3 — Defesa dos Direitos Digitais 7. Центр развития демократии и прав человека (Centre for the Development of Democracy and Human Rights) 8. Committee to Protect Journalists 9. Гражданский контроль (Citizens’ Watch) 10. Civil Rights Defenders 11. Electronic Frontier Foundation 12. Electronic Frontier Norway 13. Electronic Privacy Information Centre (EPIC) 14. Европейская федерация журналистов (European Federation of Journalists) 15. FIDH — International Federation for Human Rights 16. Freedom House 17. Ассоциация » Свободное слово» (Free Word Association) 18. Фонд защиты гласности (Glasnost Defence Foundation) 19. Human Rights House Foundation 20. Human Rights Watch 21. Вольное историческое общество (The Independent Historical Society) 22. Index on Censorship 23. International Media Support 24. Международное Партнерство за Права Человека (International Partnership for Human Rights) 25. International Youth Human Rights Movement (YHRM) 26. Общество защиты интернета (Internet Protection Society) 27. ХПГ — Харьковская правозащитная группа (Kharkiv Human Rights Protection Group) 28. Центр защиты прав СМИ (Mass Media Defence Centre) 29. Московская Хельсинкская Группа (Moscow Helsinki Group) 30. ООД «За права человека» (‘For Human Rights’ Movement) 31. Норвежский Хельсинкский Комитет (Norwegian Helsinki Committee) 32. Open Media 33. Open Rights Group 34. OVD-Info 35. ПЕН Америка (PEN America) 36. PEN International 37. ПЕН-Санкт-Петербург (PEN St Petersburg) 38. Человек в беде (People in Need) 39. Институт Развития Прессы — Сибирь (Press Development Institute-Siberia) 40. Privacy International 41. Репортеры без границ (Reporters without Borders) 42. РосКомСвобода (RosKomSvodoba) 43. «Русь Сидящая» (Russia Beyond Bars) 44. Профсоюз журналистов и работников СМИ (Russian Journalists’ and Media Workers’ Union) 45. Российская ЛГБТ-сеть (Russian LGBT Network) 46. Сахаровский Центр 47. Информационно-аналитический Центр «Сова» (SOVA Centre) 48. Команда 29 (Team 29) 49. Трансперенси Интернешнл – Р (Transparency International Russia) 50. Ассоциация интернет-издателей (Webpublishers Association) 51. World Wide Web Foundation 52. Xnet
Мы надеемся, что мировое сообщество с должным вниманием отнесется к нашему коллективному заявлению и приложит все силы для отстаивания онлайн-свобод как в России, так и во всем мире.
Согласно февральскому исследованию Общества защиты интернета (ОЗИ), индекс свободы Рунета в этот раз просел на 21 пункт.
ОЗИ опубликовало «Итоги февраля — 2018», в котором представлены новые результаты индекса свободы Рунета. Февраль по части предпринимаемых властями попыток регулировать интернет в России, отмечают в ОЗИ, выдался «жарким». «В этот раз он [февраль] прошёл под девизом «своим всё — врагам закон», — говорит исполнительный директор ОЗИ и создатель «ЗаТелеком» Михаил Климарёв. — Снижение в этом месяце привычно-среднее — минус 21 балл. Индекс продолжает тренд обновлять минимум и составил 527 баллов».
Несмотря на то, что в предвыборный период регуляторные инициативы обычно идут на спад, поскольку непопулярные меры «придерживают» на более поздний срок, событий соответствующего характера в феврале произошло немало — тридцать три, о семи из которых ОЗИ решило рассказать более подробно.
1. Конституционный суд разрешил следователям читать переписку с гаджетов без решения суда
КС РФ считает возможным чтение следователями переписки с телефонов, планшетов и компьютеров без соответствующего разрешения суда. В определении КС указано, что проведение осмотра и экспертизы информации, находящейся в электронной памяти абонентских устройств, изъятых при производстве следственных действий, не предполагает вынесения об этом специального судебного решения. Суд также напоминает, что недовольный подобными действиями гражданин имеет законное право оспорить действия следствия в суде в порядке статьи 125 УПК РФ.
«Это событие не только было оценено “самым важным”, но и получило наименьшую оценку от экспертов. И именно здесь начинается путь “Своих не трогаем”. По мнению Конституционного Суда — чтение переписки без санкций суда конституционно. Оксюморон», — комментирует эту инициативу ОЗИ.
Председатель «Пиратской Партии» Антон Ершов прокомментировал решение ВС РФ следующим образом:
«Это может и будет использоваться не на благие цели. Возможно, такие меры помогли бы повысить раскрываемость и так далее, но нужна реальная ответственность за применение «разрешения» не для заявленных целей. Пока такого контроля нет — доступ к переписке, установка прослушки и тому подобное — [должно производиться] только по суду».
Российский оппозиционный политик и IT-специалист Леонид Волков, в свою очередь, считает, что ничего нового не произошло — просто таким образом была закреплена уже существующая практика.
2. РСПП: текущий вариант «пакета Яровой» поднимет цены на связь на 90%
Российский союз промышленников и предпринимателей (РСПП) заявил, что требования властей в рамках «пакета Яровой» приведут к росту тарифов на связь до 90%. Смягчение требований федерального закона 374-ФЗ («пакет Яровой») в области хранения данных, предусмотренное Минкомсвязью, не устроило РСПП. Представители бизнеса настаивают, что требования все равно приведут к росту тарифов на услуги связи на 12-90% и поглотят инвестиционные бюджеты операторов. Эксперты предлагают еще больше сократить сроки и объемы хранимой информации, а также ввести поэтапную реализацию закона до 2022 года не только по срокам, но и территориально, чтобы ограничить нагрузку на электросети.
По мнению ОЗИ, Российский союз промышленников и предпринимателей — единственная официальная организация, которая осуждает «пакет Яровой».
«Остальные — или лоялисты, или просто сдались, — замечтают в ОЗИ. — В том, что РСПП участвует в процессе обсуждения — уже хорошее событие. Но у этой организации явно недостаточно “аппаратного веса” против категории siloviki. Эксперты оценивают факт участия РСПП скорее как положительный. Хотя некоторые и весьма недовольны слабой переговорной позицией: “РСПП как всегда пытается включить механизм бюрократической волокиты. А у них других инструментов противостоять этому и нет”».
3. Российские власти сняли с себя ответственность за утечки персональных данных россиян
В сентябре 2017 года Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) коммуницировал жалобу 46-летнего москвича Владимира Медведева (имя и фамилия изменены по его просьбе) о нарушении прав, гарантированных ст.8 (право на уважение частной и личной жизни) и ст.13 (право на эффективную правовую защиту) Европейской конвенции о защите прав человека. В 2011 году он обнаружил в открытом доступе на Савеловском рынке базу ГУВД Москвы, в которой содержались данные, что заявитель – носитель ВИЧ-инфекции и дважды судим. Информация оказалась доступна и его знакомым.
Утечки из ведомственных баз данных – не государственная забота, следует из ответа уполномоченного России в Европейском суде по правам человека замминистра юстиции Михаила Гальперина. Полиция имеет право обрабатывать данные о гражданах, необходимые для выполнения ее обязанностей, отмечает Гальперин, поэтому право на неприкосновенность личной жизни сотрудники ГУ МВД не нарушили.
«Это второй (и не последний) эпизод текущего отчета, когда “своим ничего, зато чужих-то мы осудим”, — отмечает ОЗИ. — По сути, представители госструктур расписались в собственной импотенции что-то там защищать. При этом количество персональных данных, запрашиваемых госструктурами начинает зашкаливать. Что будет с данными, хранимыми по “пакету Яровой” — понятно уже сейчас. Вероятность их утечки приближается к единице».
Эксперты так оценивают это событие:
«Заявление Минюста предельно цинично. Приняты десятки нормативных актов, усложняющих обработку персональных данных (ПД), но персданные продолжают утекать. Причем для частных операторов ПД такая утечка чревата серьезными последствиями, а для госорганов — никакого наказания».
4. Россия не выделила частоты для доступного спутникового интернета
Госкомиссия по радиочастотам (ГКРЧ) отказалась выделять частоты компании OneWeb, поскольку данные частоты могут потребоваться для российской группировки арктических спутников.
Вопрос о выделении частот для OneWeb в конце декабря прошлого года был включен в повестку заседания комиссии, но его рассмотрение происходило в закрытом режиме, в связи с чем решение по нему не было включено в протокол заседания ГКРЧ, опубликованный на сайте Минкомсвязи, которое курирует работы комиссии.
Отказ связан с созданием отечественной системы «Экспресс-РВ», которую разрабатывает госпредприятие «Космическая связь». Речь идёт о четырех спутниках на высокоэллиптической орбите, которые обеспечат связью районы Арктики. Если бы OneWeb выделили запрошенные частоты, «Экспресс-РВ» уже не смог бы развернуться.
«Почему-то эта новость почти никого не удивила. Может быть, потому что “глушить вражеские голоса” — старинная забава советских спецслужб, — считают в ОЗИ. — И даже в XXI веке они не могут остановиться».
Некоторые эксперты, пусть и отрицательно оценили новость, но отметили: «Пока ещё рано что-то говорить. Это стандартная тактика при раздаче частот, чтобы повысить цены».
5. В Госдуме хотят ввести уголовное наказание для тех, кто «размещает негативный контент»
В Госдуме предлагают ввести тюремные сроки за пропаганду насилия в Сети, о чём сообщил первый замруководителя фракции «Единой России» Андрей Исаев. Он подчеркнул, что такая инициатива появилась как ответ на нападения в российских школах. Депутат напомнил, что по одной из версий эти атаки были связаны с получением детьми «информации через интернет».
«Речь должна идти о сроках более десяти лет, в случае если мы имеем дело с преступным сообществом, организованной группой лиц, действующих по предварительному сговору и имеющих корыстные побуждения», — отметил депутат.
«Уголовное преследование тех, кто размещает негативный контент, оно будет. Мы будем вносить поправки вот после этих случаев в школах: мы будем вносить поправки в принятый нами по «синим китам» закон [120-ФЗ], расширять трактовку», — сказал Исаев в ходе выступления на круглом столе в Удмуртии, посвященном безопасности детей в интернете.
Многие эксперты отметили, что «инициативный единорос» просто имитирует бурную деятельность громкими заявлениями. Определение «негативный контент» в российском правовом поле отсутствует.
Максим Пискунов, директор компании «Медиа-24» заметил в своем комментарии:
«Уже есть статьи за доведение до самоубийства и схожие, а вот под негативный контент уже притянут любого, нужно лишь взломать аккаунт и разместить запись от подставного лица. Верным путем в ад идем, товарищи!»
6. Путин поручил ФСО защищать персональные данные крупных чиновников
Президент России Владимир Путин подписал указ, вносящий изменения в положение о Федеральной службе охраны (ФСО). Согласно указу, на ФСО возлагается задача «в рамках своей компетенции» участвовать в мероприятиях по борьбе с кибератаками. В документе также уточняется, что ФСО будет защищать персональные данные объектов государственной охраны и членов их семей.
Согласно ФЗ «О государственной охране», такая охрана предоставляется президенту, председателю правительства, спикерам Госдумы и Совета Федерации, председателям Конституционного и Верховного судов, генпрокурору и председателю Следственного комитета.
Кроме того, служба получила право давать согласие на обработку персональных данных охраняемых лиц и их родственников и определять перечень вещей или грузов, запрещенных к проносу и провозу на охраняемые объекты.
«По сути, данный указ легитимизировал уже существующие внутренние нормативные акты, когда ФСО “секретит данные” о госчиновниках “категории А” и их родственниках, — комментирует это событие ОЗИ. — К свободе интернета это событие имеет прямое отношение — вспомним историю про ЛСДУ3 и ЙФЯУ9. Если таким образом будет продолжаться, то все открытые реестры будут зашифрованы, а в “черные списки РКН” будут попадать сайты, которые публикуют алгоритмы расшифровки»».
Также в ОЗИ заметили, что это событие выглядит ещё более показательным на фоне события №3 из данного исследования, — где власти сняли с себя ответственность по защите персональных данных «простых граждан».
Вот что пишут эксперты: «Возникающая сложность добычи компромата на чиновников компенсируется понимаем того, что в данном случае власть признаёт своё поражение перед свободной информацией и свой страх перед гражданским обществом».
Леонид Волков назвал это событие «плохой историей», после которой будут «окончательно испорчены госреестры».
7. Instagram и YouTube должны удалить фотографии и видео о личной жизни Дерипаски
Событие, которое уже получило в прессе неформальное название «Рыбкагейт» и вызвало целую череду скандалов вокруг миллиардера Олега Дерипаски и вице-премьера РФ Сергея Приходько, сопровождалось блокировками десятков популярных интернет-ресурсов и новостных порталов, которые имели смелость рассказать о вышеназванной истории. И поскольку Усть-Лабинский районный суд Краснодарского края принял определение о внесении в список сайтов с запрещенной информацией 14 постов в Instagram и 7 видеороликов на YouTube, рассказывающих об этой скандальной истории, популярным интернет-сервисам либо придётся выполнить требования Роскомнадзора и удалить запрещённые судом материалы, либо они станут недоступны на территории России, поскольку не у всех провайдеров есть техническая возможность блокировать отдельные интернет-страницы.
«По истории с “Рыбкой” в феврале было очень много событий, — пишет ОЗИ. — Очень быстрый суд, блокировка сайта Навального. Потом его разблокировка. Мы не стали включать в обзор все — потому что это событий одной цепочки. И да, это опять — “своим всё, чужим закон”. Включая наличие “частного суда” у олигарха Дерипаски. Интересно, что на момент написания отчета (третья декада марта) — видео на YouTube так и не было удалено. Но эксперты в сумме оценили событие отрицательно».
Координатор направления международного сотрудничества общественной организации «РосКомСвобода», эксперт ассоциации «Открытая сеть» и автор «Индекса связности» Александр Исавнин считает, что «…появился новый официальный способ добавления чего бы то ни было в чёрные списки».
Леонид Волков, в свою очередь, оценил событие положительно, поскольку «YouTube не стал прогибаться — это важно».
При этом нужно отметить, что Instagram, принадлежащий Facebook все же удалил медиа-материалы «Рыбки».
Спецвопрос от ОЗИ
В этот раз Обществу защиты интернета пришлось выносить из общего списка событие, которое интересно только очень узким специалистам: «Подавляющее большинство просто не оценило бы. Включая даже некоторых экспертов. Но оно, как нам показалось, довольно важное». РосКомСвобода решила также упомянуть его в этой публикации.
«Событие довольно специфичное и технологически сложное, — говорят в ОЗИ, — и случилось оно несколько раньше и в силу специфичности, скорее всего не попало бы в топ-лист. Речь идет о спорной инициативе «Об обеспечении устойчивости российского сегмента сети «Интернет» или регулирования BGP через механизмы Blackhole Community».
ИТ-директор компании «Новые телесистемы» Валерий Лутошкин считает, что механизмы Blackhole Community хороши в применении к российской действительности, но: «В общих тенденциях изоляционизма. В целом технически это вполне себе адекватная и грамотная идея. Для операторов связи это было бы гораздо удобнее, чем существующая система черных списков. Но, к сожалению, они не заменят одну другой».
Виктор Крысов, постоянный эксперт ОЗИ, доцент кафедры мировой экономики экономического факультета Института экономики, управления и права РГГУ, считает, что «не полетит»: «Наша власть просто не сможет, по-моему, организовать то, о чём говорится в этом законопроекте».
Александр Исавнин: «Это очень плохо. К сожалению, механизм применяющийся для обеспечения стабильной работы Интернета в качестве одного из крайних методов защиты, планируется к использованию для целей провластной цензуры и фильтрации. Конечно хорошо, что власти фактически признают, что имеющиеся механизмы блокировок не могут работать. Как и это предложение, не приведёт к существенным результатам, а нестабильность в работу Интернета внесет. Причем не только российского, но и глобального — вспомним про регулярные «утечки» служебных маршрутов».
Лучший, по мнению ОЗИ, комментарий поступил от Алексея Семеняки, представитель RIPE NCC на территории “постсоветского пространства”:
«На этот эксперимент потеряют ещё года 3, в худшем случае пару раз окажутся на первых полосах мировой прессы, результата не будет. Управление контентом на уровне IP-адреса, как мы уже видели, приводит регулярно к существенным проблемам и «collateral damage». Перевод этого на уровень BGP — это ещё хуже, ибо в этом случае гранулярность работы становится еще ниже, то есть сопутствующие проблемы — ещё серьёзнее. То есть, как механизм — это механизм плохой.
Как явление — тоже ничего хорошего, так как BGP является, на самом деле, инструментом реализации коммерческих инициатив, а communities — это основная компонента этого инструмента. Другими словами, государственной регулирование BGP приведет к снижению экономической эффективности работы отрасли, у которой и так сейчас не самые жирные времена.
Ну и с внешней точки зрения — все замечательные планы по построению «цифрового шелкового пути» между Китаем и Европой можно после этого хоронить. Другими словами, во всех аспектах тут видится создание искусственной сложности, которая ведет только к дополнительным расходам».
Подытоживая, хочется заметить — февраль, как уже упоминалось выше, несмотря на присущее обычно предвыборной гонке «госрегуляционное затишье», тихим не получился. Власти упрямо стараются подчинить Сеть, внося в законодательство всё новые сомнительные правовые нормы, а применение уже существующих законов работает, увы, не для всех — где-то суд менее чем за сутки блокирует компромат на сильных мира сего, а где-то государство откровенно «умывает руки», когда дело касается его ответственности за информационную безопасность рядовых граждан.
Герман Клименко: «Нам всего навсего осталась одна большая история — это деанонимизация»
В начале июня я приехал на конференцию РИТ++, чтобы провести время с коллегами, которые организовали хабрастудию, а вечером отметить 11-й день рождения «Хабра». Мы вели прямую трансляцию с мероприятия и брали интервью у спикеров. Когда мне предложили взять интервью у Германа Клименко, советника президента РФ по вопросам развития интернета, я сразу согласился, потому что, во-первых, давно с ним знаком, ещё с начала 2000-х годов, а во-вторых, давно не видел, лет 10, наверное. Ну а в-третьих, у меня накопилось достаточно вопросов к людям, которые в том числе имеют отношение к развитию интернета в России. Поскольку формат интервью предполагал всего 10 минут общения, а Герман за время интервью ответил всего на несколько вопросов, я предложил отдельно встретиться и поговорить более обстоятельно. Мы беседовали 1,5 часа, ниже я предлагаю вашему вниманию текстовую версию интервью с небольшими сокращениями там, где они были возможны.
Глядя на резко возросшую активность госорганов и чиновников в отношении регулирования интернета, хочется задать волнующий сейчас буквально всех вопрос: что происходит? Почему резко выросла активность?
Во-первых, ты просто забыл, какая была истерика, когда принимали закон о забвении, какая была истерика, когда принимали закон о блогерах. Сейчас, если честно, я особого ажиотажа не вижу. Есть такое понятие как «критическая масса», из-за которого у тебя и складывается такое ощущение.
Я сужу хотя бы по комментариям. Появляются все эти новости о том, что собираются ещё что-то запретить, и видно, как пользователи на Geektimes оставляют сотни и даже тысячи комментариев к этим новостям. Видно, что это очень сильно волнует людей.
На мой взгляд, когда принимали закон о блогерах и о забвении, почему-то цеплялись больше. Я сейчас говорю о том, как меня журналисты мучили. Понимаешь, всё достаточно просто объясняется, нет никаких злых умыслов. Любой гражданин может заниматься чем угодно у себя на огороде. Вышивать крестики-нолики, например. Копать грядки. Ровно до того момента, пока… Вот мы вышивали, нам было хорошо, да. То есть никому не мешали. Государство даже сейчас, если серьёзно задуматься, вообще не интересует, что происходит в интернете ровно до тех пор, пока мы не пришли к государству. Вообще, если перевернуть историю, то государство нас видеть не хотело, когда мы звали его на РИФ, оно не хотело к нам приходить. Вообще не хотело. Сидите там себе тихо, но мы стали шуметь. Кто без объявления войны напал на электронную коммерцию? Кто? Простите, мы. Кто, прости, перепахал весь рынок такси? А потом невинно встал в уголочке и говорит: вы знаете, там ещё есть всякие лицензионные истории, можно их тоже расчистить, мы их тоже перепашем, тоже станем ими владеть. Эта же трактовка тоже имеет право на существование? Государство — это история про учёт многих, многих интересов. Населения, бизнеса. В общем, страна живёт, дышит, нормально платит налоги и вдруг, без объявления войны, приходят люди. Прости, вот ты приходишь на Старую площадь, в клетчатой рубашке, футболке, кедах. По местным меркам — полное непотребство. И хочешь о чём-то говорить с нами (смайлики не забывай ставить, когда будешь расшифровывать). Получается, ты даже не проявил уважение. Вот если с этой стороны рассматривать, государство вообще не приходило к нам. Чем больше мы влезаем в нишу государства, чем больше мы идём туда, где всегда была регуляторика. Всегда была регуляторика. Всегда.
Всегда была регуляторика в СМИ. Мы пришли, сказали. Нам — «нет, что вы, что вы». Свободные СМИ, свободная касса. Понимаешь, у меня позиция сложнее. Можно встать на ту же позицию условного Милонова, или встать на позицию условного… Кто у нас за Луркморе отвечает? Хомак, да. И вот представь, куда бы ветра не ходили, если тебе в одну сторону, тебе по пути, в обратную сторону — тебя не замечают. А посередине стоять и отмечать факты, как они происходят… Ты отсюда получаешь, и отсюда получаешь. Вот если объективно, государство нас век бы не знало, если честно, и жило бы счастливо и бесконечно счастливо пока мы не полезли в экономику.
Мне кажется государство начало проявлять активность, когда узнало, что интернет — это среда, которая по аудитории уже больше, чем телевизионная кнопка.
Ну, это твоё мнение, я тебе рассказываю о своём мнении. Государству было чётко видно, когда оно реагировало… Например, для меня таким символом был рост электронной коммерции. Когда появились «Одноклассники», все научились пользоваться компьютерами и пошёл резкий рост всяких разных наших маркетов. И когда мы вмешались, и не просто хотели заниматься дистанционной торговлей, а претендовали на управление… Государство реально удивилось, когда мы завалили Почту России года четыре назад под Новый год. Оно оценило масштабы. Не самого интернета, а эффекта от интернета. Оно его по-прежнему не щупает и не видит, надо отдать должное. Но мы же всячески стараемся проявиться, мы всячески хотим сказать: мы здесь, государство.
Ты всё-таки ушел от вопроса.
Я не ушёл, я отвечаю. У меня есть очень хорошая история, она называется большая белая акула. Большая белая акула немножечко глухая и немножечко слепая. Она рефлексирующая, она себе плывёт, она очень большая, её, кстати, дотюкать достаточно сложно. Но пока ты рядом не начнёшь мельтишить. Когда ты мельтишишь, у неё мелькает и дёргается. Если ты не мельтишишь, у неё не мелькает и не дёргается. Вот моя точка зрения. Мы приложили все усилия, чтобы государство обратило на нас внимание. Другой вопрос, могли ли мы не обратить это внимание. Конечно же, нет. Потому что внутри что-то растёт, своя жизнь появляется.
Чтобы ты понимал, возьмём историю появления . Вот я смотрю на депутатов, на Сашу Спилберг и понимаю, что законодатели пытаются с нами поговорить, но беда в том, что мы не показали им тебя, ещё кого-то, мы показали им Сашу Спилберг. Сами показали, обрати внимание. Депутаты подумали, ну, хорошо, давайте договоримся с Сашей Спилберг. Потом начали смеяться. Но общая ситуация выглядит в том, что мы должны чётко понимать, наша индустрия пришла разговаривать с другими индустриями, которые, я извиняюсь, где-то не догоняют, у них нет компетенций, более того, они не хотят их получать, им это не надо. Поэтому, я думаю, как и в любой ссоре, вина взаимная, если мы воспринимаем регуляторику как вину.
А вторая часть вопроса вообще предельно простая. Мы все любим деньги. И вот если посмотреть, где нет регуляторики, там нет денег. Например, представь некий абстрактный город, где всё хорошо с транспортом. Машины ездят, всё хорошо. Но если ты уберёшь все знаки, снимешь все ограничения, ты вообще ездить не сможешь. Бывают истории, когда регуляторика увеличивает прохождение объёмов. А есть зарегулированность. Например, Северная Корея, есть Куба с достаточно специфичным контролем за интернетом.
Иран.
Иран, да. И отвечая на вопрос, где мы находимся, я бы сказал, что мы в самом начале этого пути. То есть мы находимся в стимулирующем режиме. Так как я обладаю компетенциями не только в реальной жизни, но и в виртуальной, могу сказать, что по сравнению с реальной жизнью с нас как будто пылиночки сдувают и говорят: Денис, у тебя всё хорошо? Ах, черт, пересолили чипсы. Подожди, подожди, сейчас переправим. Формально история заключается в следующем. Первое, я уверен, что это наша инициатива, очень настойчивая инициатива, участия нас в обычной экономике привела к тому, что государство к нам развернулось. А вторая часть — это то, что ничего плохого в регуляторики в принципе нет.
Давай возьмем мессенджеры. Зачем их…
Ты очень резко. Подожди, надо плавно подходить. Слушай, не надо резко.
Просто ты уже 7 минут отвечаешь на первый вопрос, а у меня их много и мы можем не успеть уложиться в отведённое время. У меня как раз второй вопрос про мессенджеры.
Я же понимаю, что у тебя дальше будут гадкие вопросы, поэтому…
Нет, у меня не все гадкие, будут и по делу.
Потрясающе.
Ты сам читаешь анонимные каналы в Телеграме?
Случай, я даже знаю Марьяну Ро и Ивангая. Я же любопытный, поэтому да, мониторю.
Представь, что взяли и запретили анонимно общаться в мессенджерах. Не как чиновник, а как гражданин, ты как к этому отнесёшься?
Нужно проводить чёткую грань между анонимностью и приватностью. Что такое анонимность? Это когда человек продаёт наркотики. Когда он заказывает убийство. Когда уклоняется от налогов. И его нельзя найти.
То есть анонимный телеграм-канал «Незыгарь» — это, получается, криминал какой-то?
Подожди, я договорю. Дальше есть такое понятие как приватность. То есть право человека оставлять свою жизнь приватной — до тех пор, пока он не нарушает право другого человека. Вот ты упомянул канал «Незыгарь». Сегодня там вышла новость о том, что Клименко пользуется ICQ. Ещё и вышла с такой интонационной историей… Слушай, у меня столько грехов в жизни, что последний грех, который я хотел бы записать себе в колонку грехов — ну, хорошо, это пользование «аськой». Если я даже приду в суд и скажу, что «Незыгарь» меня оскорбил, суд скажет: не оскорбил. Прости, пусть он останется тем, кем он есть. Он не распространял обо мне клевету.
Теперь представь, что «Незыгарь» — это ты, и ты пишешь, что Клименко ворует деньги и украл 100 млн рублей. Я говорю: коллеги, я не против, но хочу, если человек это написал, чтобы он за это ответил. Это модель СМИ. В СМИ ты можешь написать всё, что хочешь, но когда ты придёшь в суд… Журналист может прятать свой источник бесконечно, Телеграм прячет источники, но до тех пор, пока не нарушается закон. Как только нарушается закон, Телеграм должен раскрыть источники. Я хочу честно увидеть того человека, который обвиняет меня в том, что я что-то украл. И хочу, если он не докажет, тогда пусть сядет. Мне просто хочется, чтобы в нормальной жизни у нас были нормальное взаимоотношения. Потому что когда ты что-то говоришь, ты должен за это отвечать. Это разница между анонимностью и приватностью. Твоё право написать куда-то и сохранить в тайне, что это ты написал — это называется приватность. А вот когда ты торгуешь наркотиками — я здесь чуть-чуть передёргиваю, чтобы был сильный довод — я прихожу в Телеграм и говорю, что мне нужен этот человек, который сейчас пытался продать моему сыну наркотики — и тебе обязаны это отдать. Вот и весь спор.
Это последняя новость из Думы. Хотят запретить пользоваться VPN и…
И…? Подожди, давай я сразу продолжу. Я ведь уже набрался чиновничьей мудрости. Давай будем говорить об уже свершившихся событиях. За последние 6 лет наши депутаты приняли очень много законов, регулирующих интернет. Допустим, это было похоже на… Вот у спаниеля хвост сразу отрубают. А мы отрезаем по кусочкам. Это жестокая аналогия. Беда заключается в том, что всё, что принимают депутаты, это правда так и есть — по кусочкам. Но только это не тот спаниель. Потому что когда принимают закон о блогерах, вдруг выясняется, а youtube.com — это кто? Непонятно. А кто будет измерять цифры? Я сейчас никого не оправдываю, никого не обвиняю, это очень важно. Но представь себе, что у тебя в Думе сидят 450 человек с другим жизненным опытом. У них нет ни моего опыта, ни твоего опыта. Я реально сейчас некоторым чиновникам рассказываю, что такое посещаемость сайта, где смотреть сколько посмотрели тот или иной видеоролик. У них принципиально другой опыт. И вот они пытаются что-то регулировать, то, что они видят как опасность, при этом полностью отсутствует цепочка экспертизы.
Теперь представь, только встань на их сторону: где им попросить экспертизу про интернет? Это серьёзный вопрос. Без стёба и шуток. У нас беда интернета в том, что мы пошли как в футбол. Все разбираются в футболе, все разбираются в интернете. И в результате то, что принимают депутаты, ну, например, история с синим китом. Я профессионально понимаю, что это раздутая история, профессионально понимаю, что мы имеем дело с модификацией флешмоба. Депутаты реально принимают закон об усилении ответственности. Прости меня, но за 15 лет реально поймали хоть одного? А теперь обрати внимание, в этой истории очень много моментов. Это в том числе объяснение того, почему хотят заблокировать VPN. Вот ты с депутатами разговаривал? Ты пробовал предложить им хоть какой-то механизм как с этим бороться?
Тут я думаю…
Не, не. Я понимаю, интервью моё, на гадкие вопросы отвечаю я, а ты только на хорошие.
Я не знаю кого спрашивать в Думе, но я знаю тебя, поэтому и спрашиваю.
Вот я тебе и отвечаю. Это не слово «некомпетенция», это реально существующая проблема. Как её решать? Ты знаешь её решение? Ты готов написать? Я принесу любому депутату этот метод решения и мы будем её решать.
Я правильно понимаю, что блокировка VPN и анонимайзеров — это решение вот этой вот проблемы с анонимностью и приватностью?
Она идёт по той же границе. Я к чему начал говорить про законы. Мы всё время режем хвостик не тому спаниелю. Я абсолютно уверен, что все государства построят виртуальные границы. В той или иной степени прозрачности, в той или иной жёсткости — в зависимости от того, как к этому относится государство. Есть вариант Северной Кореи, и в Америке, надо признать, есть свои границы, только они определяются тем, что они владеют всеми ресурсами, которые есть. И наше государство, и Франция, и Германия рано или поздно придут к тому, что работа на их территории чужих сервисов будет регламентироваться. Все построят границы. Пожалуйста, Украина, характерный пример. Они поставили фрагментарную границу. Было 26 млн украинцев в день, посещающих русскоязычный интернет, сколько осталось?
Я не замерял.
8 млн. Из них 2,5 млн ходят по VPN, и есть тенденция к снижению. Сейчас на Украине происходит эксперимент, который даёт все ответы на твои вопросы. Только за счёт Украины, а не за счёт нас. Во всех законах, которые сейчас есть, меня раздражают не законодательные инициативы, а то, что отдаются распоряжения, которые не выполняются. Ни закон о блогерах, ни закон о забвении, ни закон о новостных агрегаторах в том смысле, в котором они затевались и обсуждались, не исполняются. В результате власть дискредитирована. Мне каждый раз говорят, Клименко, ты негодяй, ты стоишь на стороне упырей, но я им говорю: коллеги, кто вам хоть что-нибудь плохого сделал? Кто кого зарегулировал? Где?
Ну, я например чувствую себя зарегулированным.
Стоп. Стакан наполовину полон или наполовину пуст? Это твои личные ощущения. Что случилось? Где ты зарегулирован? Что тебе не дают сделать законного, прости господи? Что такое ты делал раньше, что сейчас тебе запретили? Скажи мне, пожалуйста, честно, под запись.
Раньше я говорил пользователям, чтоб у нас свободный ресурс, вы можете писать и не бояться. Теперь пользователи…
… Подожди, подожди. Писать незаконное и не бояться, что вас накажут. Закончи текст. Ты размещал детскую порнографию? Инструкцию по изготовлению наркотиков.
Здесь дело не в наркотиках и….
… Стой, стой, стой. Мы поняли, о чём мы говорим. Давай проведём модель. Украина всегда была свободным, независимым государством. Интернет был счастливый, всегда приводили в пример, мол у вас есть гадский Роскомнадзор, а у нас ничего нет. Никто не чувствовал себя зарегулированным, как ты сейчас, а потом в один прекрасный момент хлобысь — и с неба упали. Ещё и 1С запретили. Повторяю: я не готов обсуждать сутевые истории. Депутаты есть депутаты, население есть население.
Но ощущение, что меч занесён — оно есть.
Мы на твоём примере сейчас наблюдаем акт генетического переноса в 1937-й год из 2017-го. Меч вообще всегда занесён. Ты сюда на машине приехал?
Нет, на метро.
На метро. На машине же ездишь?
Езжу.
Какова вероятность, что колесо отвалится?
Какая-то есть.
Меч занесён. Вообще, если мы вспомним «Мастер и Маргарита», прости господи, «не мы повесили, не нам отрезают». Жизнь человеческая — она какая-то сама по себе есть жизнь. Жизнь ресурсная — она такая же. Никто в пути кормить не обещал. Но на текущий момент… да у тебя электричество может отключиться, прости. У тебя никогда не было катастрофы, когда ресурс падал?
Было.
Ну и что, как тебе? Этот меч… Давай так, по-другому. Знаешь, ты сейчас проявляешь все элементы социального существа. Факты тебе не страшны, хотя это всё было. Ты боишься того, чего с тобой в принципе не происходит. На небе гром громыхает, ты выходишь — и боженька молись. Вот вы сейчас по большому счёту изображаете себя боженькой.
Герман, я не изображаю. Два наших ресурса по требованию ФСБ находятся в реестре распространителей информации.
Ты распространяешь информацию?
Распространяю. Многие распространяют.
Вот я тебе и говорю, боженька, гром гремит. Тебе надо найти какое-то объяснение. Надо же, боженька сердится. Катастрофа. И что? У нас все распространяющие информацию ресурсы с какой-то посещаемостью находятся в реестре.
Нет, не все. Есть ресурсы с большой посещаемостью, где, например, много политоты, но они не находятся в реестре. Как я понимаю, вопрос в сотрудничестве.
Стоп, стоп. Это официальное заявление? Ты списочек сотрудничающих дашь? Я сейчас передам коллегам.
Нет, не дам. Зачем губить людей.
Почему губить?
Я знаю, что есть люди, которые сотрудничают, и за счёт этого их ресурсы не находятся в реестре.
Что значит сотрудничают? Я не понимаю, о чём ты говоришь.
Это когда тебе звонит товарищ полковник и говорит, нужно там-то вот это. И ты без всяких документов выполняешь.
Тебе звонили?
Мне не звонили, звонили моим сотрудникам. Звали в ФСБ на Лубянку на неформальную встречу побеседовать.
Я когда-то в досоветниковские времена тоже занимался интернет-бизнесом, и у меня было несколько инцидентов с коллегами, которые приезжали, но я всех вежливо послал. Есть закон, действуйте по закону. Есть решение суда, получайте. У нас власть примерно такая же, как и ты. Прости, если ты святой, я снимаю все обвинения, и говорю, что я виновен, но если вдруг случайно выяснится, что у тебя есть грешки, позволь мне их тоже иметь. В системе, не в частных наших отношениях. Обвинять человека, работа которого что-то искать, в том, что он… У меня много опыта с 90-х годов, да, и у меня были разные истории. Я не могу употреблять термин «вербовать», скорее «Герман, а можно мы иногда будем обращаться к тебе». Да, я тоже это слышал. Что такого они говорят, что несвойственно их работе? Если ты добровольно согласился, в чём проблема? Еще раз: это не есть хорошо, это не есть здорово, но это есть наша жизнь. Что у тебя сотрудники делают? Они выдают информацию? Ты сказал «звонили». Давай продолжим.
Они больше не звонят, потому что сказал сотрудникам не ходить. Сказал пусть пришлют бумагу.
Давай так. Среднее общество работает в среднем режиме. Посмотри любой боевик, как вербуют. Про американских полицейских посмотри. У них работа такая. Тебя никто не посадил, тебя никто не упрятал, ты ничего незаконного не совершаешь. Я понимаю, что это неприятная история, ничего хорошего в ней нет. К сожалению, жизнь не выстлана розами. Она нигде не выстлана розами. Но вопрос заключается в том, как власти коммуницировать. Я стараюсь в своей части перевести это в какое-то цивилизованное русло, чтобы ты аккуратненько привыкал к проверкам, и тебя на эту тему не очень часто трогали. Я сейчас обобщаю.
Вопрос, который я давно хочу задать кому-нибудь, кто принимает решения.
Я не принимаю, я советую.
И тем не менее. Забанили Linkedin, потому что не перенесли данные. Почему тогда не забанили Twitter и Facebook? Они же тоже не перенесли данные. И всех остальных, кто не перенёс данные, тоже не забанили. Получается избирательное применение закона.
В любой закон всегда вмешиваются обстоятельства. Ты хочешь, чтобы Twitter и Facebook забанили?
Нет. Мне интересно, почему одних банят, а других нет.
Закон — это договор между обществом и властью. В случае с Facebook и Twitter забанить не позволяет общество. Мы все социальные существа, даже сотрудники Роскомнадзора, и мы понимаем, надо двигаться по чуть-чуть. Есть такой термин «итальянская забастовка». Так вот, я бы не хотел, чтобы наша система в отношении интернета работала как «итальянская забастовка». В противном случае мы даже развиться не успеем.
Забанят ли Телеграм? Зная Дурова и помня историю с факом Гришину, когда его нагибали, можно предположить, что он не выполнит требования.
По-моему, Дуров не показал фак АНБ, когда удалял каналы ИГИЛ.
Я не знаю, что там с АНБ и Дуровым, потому что не слежу, но слежу за тем, что происходит у нас. Недавно глава Роскомнадзора Жаров опубликовал открытое письмо с последним предупреждением.
У меня из-за этого телефон разрывается.
Что будет? Забанят?
Я искренне надеюсь, что… Жарова можно ругать бесконечно, но он исполняет закон. Мы сейчас наблюдаем создание прецедента, и в рамках моей концепции, все государства в той или иной степени построят виртуальные границы. И да, мы идём по пути…
Китайского интернета?
Почему китайского? До китайского интернета нам ещё как до Луны. Китайский интернет… у нас уже половина есть. Это Роскомнадзор, который банит сайты. Нам всего-навсего осталась одна большая история — это деанонимизация. Китайский вариант — это когда мы построили забор, и если вы хотите к нам попасть — вы поклонитесь. Европейский вариант, извините, того же китайского варианта — это когда вы работаете, пока не нарушаете. Мы идем по европейскому варианту. У нас — постмодерация, у Китая — премодерация.
Можно вопрос? Когда у тебя ресурс падал — это что? А, DDoS, наверное, был. Система характеризуется не ошибками, а реакцией. Когда у меня «лирушечка» (сервис дневников li.ru) росла, она часто падала, и над нами все смеялись. Весь год росли и весь год падали. Мы не могли победить историю, мы были плохая система.
Давай рассмотрим, что произошло с блокировкой Google. Забанили домен, начался скандал, за 20 минут вопрос решили. Это хорошо или плохо? Теперь второй вопрос. Возможно ли повторение этой истории? Наша цель — обучить систему. Если мы должны научить слепую и глухую белую акулу, мы должны как-то реагировать. Прости, 20 минут время реакции, что тебя не устраивает? Если ты хочешь, чтобы не было ошибок, тогда сначала со своими программистами реши, чтобы они не ошибались. Ещё раз: в истории с Роскомнадзором мы можем ржать, а можем помогать. Я ни в коей мере не защищаю Роскомнадзор. Но на их месте я бы обратился к индустрии и попросил бы помочь. Давайте их учить. И смех, кстати, это тоже метод обучения.
Как ты можешь прокомментировать историю с уязвимостью в системе мониторинга и блокировки сайтов в России, которую обнаружили активисты — за что их тут же начали кошмарить, кстати. Это нормально?
Это ненормально.
Последний вопрос про Роскомнадзор. Как ты считаешь, это нормально, когда органом, который регулирует интернет-бизнес в том числе, руководит человек, который получил образование по специальности «врач-анестезиолог и реаниматолог»?
Знаешь, у меня вот был опыт управления металлургическим заводом, но я даже домны никогда не видел. Просто не видел домны и всё. Плохо это или хорошо? В Яндекс.Такси есть хотя бы один, кто работал таксистом? Я сейчас не защищаю, я просто отвечаю на вопрос. Я видел много разных карьерных историй. Даже на моём примере. Я сейчас Советник Президента Российской Федерации по развитию интернета, хотя у меня военное образование. Вообще же, Роскомнадзор — это вытащенный нами наружу элемент Минкомсвязи. По идее, всё, что происходит в Роскомнадзоре, мы должны обращать к главе ведомства — Николаю Анатольевичу Никифорову.
Назови, пожалуйста, три важные вещи, которые случились в нашей интернет-индустрии за время твоего нахождения в должности?
Телемедицина. Я потратил все свои связи в индустрии, чтобы сделать тему телемедицины модной. Я абсолютно уверен, если бы мы с моей командой не вмешались в эту историю, она жила бы в режиме «ещё два года, ещё два года, ещё два года — до тех пор, пока не произошли бы любые события». В общем, это тянулось бы бесконечно. Мы эту тему надломили и я искренне надеюсь, что она заработает.
Вторая история — это дистанционная торговля лекарствами. Это новый большой рынок.
Все остальные истории — это такие мелкие праздники, розничный экспорт, например. Скажу честно, я получаю абсолютный кайф от работы. Раньше я вставал в 10 и приезжал домой в 23 часа. Теперь я встаю в 7 и приезжаю в те же 23 часа. Плюс ещё выходные. Раньше это была совсем свободная история, а теперь нет.
Есть ли у вас планы как можно стимулировать людей заниматься интернет-предпринимательством?
Я может быть не модную вещь скажу. Но у писателей говорят так: не можешь писать — не пиши. Тебя прёт заниматься «Хабром» и ты им занимаешься, не хотел бы — никто бы не смог тебя заставить. Как было 1,5-2% тех, кто занимается интернет-предпринимательством, так и останется.
Хорошо, если у вас планы по поддержке текущих интернет-предпринимателей? Например, дополнительные налоговые льготы.
У нас есть льготы по ЕСН для разработчиков ПО. Все другие предложения, которые были, мы их перелопатили, но пока на текущий момент останется как есть. К сожалению, пока мы не смогли консолидированно с участниками рынка выработать решение.
С кем из интернет-предпринимателей и руководителей больших интернет-компаний ты чаще всего встречаешься/встречался за последний год?
Со всеми.
Со своим руководителем часто встречаешься?
Возникают вопросы по работе — встречаемся.
Чем сейчас живет Институт Развития Интернета? В конце января Ведомости писали, что есть трудности с финансированием и будут сокращения — останется несколько человек. Как много людей в твоей команде?
У нас всегда мало людей работало. Как было три плюс человека, так и осталось. Когда мы начинали, это была история небольшого штата с привлечением волонтеров.
Ты сейчас чиновник и заниматься бизнесом не имеешь права. Что стало с твоими компаниями?
У меня очень талантливый сын. Он давно встроен в бизнес.
Как я могу не ходить. У меня заставка на рабочем столе.
Хватает на жизнь зарплаты чиновника? Какая у тебя сейчас зарплата?
Ты плохо подготовился. Стыдуха. Я же не просто чиновник, но вхожу в категорию тех, кто публикует свою декларацию. И там всё написано. Моя зарплата — 3 млн рублей в год. Это хорошая зарплата.
Когда серфишь по интернету и натыкаешься на негативные комментарии о себе, о чём думаешь в этот момент?
Меня совершенно точно не дёргают комментарии людей, которых я не знаю. Я действительно могу разозлиться, могу позвонить, обложить матом… Когда негативно комментируют свои, то есть те, кто разбираются, как устроен наш рынок, я расстраиваюсь. Для меня действительно важна оценка и я могу сцепиться.
Перед тем как поехать на интервью, мы у себя в «Твиттере» и «Вконтакте» предложили пользователям задать вам вопрос. Вопросы получились веселые, в определенной тональности и…
Читая эти вопросы, кажется ты понял разницу между анонимностью и приватностью, я предполагаю? Со многими мне наверняка хотелось бы познакомиться?
Скоре всего. В общем, общий посыл в вопросах был примерно такой: когда вы покинете свой пост?
Народ никогда не был добрым. Но я горжусь тем, что здесь нахожусь. Я, наверное, не делаю всё идеально в силу отсутствия опыта. Но как только скажут, так сразу и покину.
Отличный комментарий!