восемь детей

Виталий Манский: «Там все — фейк»

«В лучах солнца» — так называется документальный фильм о жизни восьмилетней школьницы Зин Ми в Пхеньяне, столице КНДР, снятый российским режиссером по сценарию, написанному северокорейскими товарищами.

Фильм уже собрал кучу призов и прессы, а также удостоился ноты министерства культуры КНДР российскому МИДу и требования северокорейской стороны запретить его к дальнейшему показу.  Что Манский увидел в Пхеньяне? Как ему это удалось снять и что не удалось? И как он ушел из-под наблюдения северокорейских чекистов — об этом в эксклюзивном интервью The New Times после просмотра фильма. 

- Вам предложили снять фильм о КНДР или это было ваше решение? 

- Ну конечно, мое… Я всегда интересовался Северной Кореей, потому что меня всегда волновал вопрос, как, каким образом можно подавить человека, как можно уничтожить в нем основополагающие принципы, почему человек готов подчиняться. И понятно, что это фильм не только про Северную Корею и не столько про Северную Корею. Я читал журнал «Корея сегодня», жадно хватался за людей, которые там были, смотрел всегда какое-то видео оттуда. И вот однажды мне удалось познакомиться с северокорейскими чиновниками — так все и закрутилось.

Сталинская ВДНХ 

- Когда вы впервые попали в страну чучхе?

- В 2013 году у меня была первая ознакомительная поездка: мне показывали, какая это прекрасная страна, и в конечном счете мне удалось выбрать героиню: меня отвезли в образцово-показательную школу, в кабинет директора завели пять девочек, сказали: «У вас есть пять минут, вы можете познакомиться и выбрать, кто вам нравится». Сценарий документального фильма про девочку, которая вступает в пионеры, в Союз детей, ей поручают очень важное дело — быть участником самого большого в мире праздника, к которому она со своими товарищами долго готовится, и в конечном счете превращается в одного из тысяч людей, создающих вот эту самую большую в мире живую картину, изображающую абсолютное счастье, — к этому моменту уже был написан. Хотя героиню еще только предстояло выбрать. Я выбрал Зин Ми, потому что девочка сказала, что ее папа работает журналистом: я подумал, что через его работу я смогу куда-то попасть. Про маму девочка сказала, что она работает в заводской столовой. Я подумал: замечательно, столовая, люди едят, тоже какая-то фактура. А живет Зин Ми около вокзала, в однокомнатной квартире с мамой, папой, дедушками и бабушками… 

Но в фильме все не так: и папа не журналист, и столовой нет, и бабушки с дедушкой — тоже… 

Естественно. Когда мы приехали уже снимать, папа чудесным образом превратился в инженера на образцово-показательной швейной фабрике, мама — в сотрудницу образцово-показательной фабрики по изготовлению соевого молока, а живут они, как оказалось, в самом шикарном доме столицы с фантастическим видом из окна. Правда, линолеум там, изображающий паркет, просто ножницами отрезан и лежит поверх цементного пола — даже не подбит под плинтуса, мебель только что внесли, картинки только что повесили, я улучил возможность и заглянул в шкаф — он был пустой, ванной никогда не пользовались, да там и нет воды, свет включали на время съемок: вообще у меня было ощущение, что дом нежилой и лифт запустили только ради фильма. Но в этом доме хотя бы три подъезда были открыты. А дом напротив — я его обошел, когда мне удалось сбежать от сопровождающих, — в нем вообще не было входа. При этом вечером в нем горели окна, но присмотревшись внимательно, я увидел, что все они горели одинаковыми лампами. Видимо, поставлена какая-то система, которая по вечерам общим рубильником включается, и создается некое ощущение жилого дома, хотя дом не заселен и в нем нет подъездов. Там все — фейк. 

- Как это? Просто стоит коробка? 

- Да.

- А мама и папа Зин Ми — они реальные? 

- Реальные — я видел семейный альбом. Но вот фотографии в этом альбоме сняты на каком-то фейковом фоне, вмонтированы в фотографии из журнала или на фоне мебельного салона — я специально выношу эти фотографии в начало картины… Пожив там какое-то время, я понял, что Пхеньян — это абсолютная сталинская, брежневская ВДНХ, и все жители Пхеньяна — это абсолютные экспонаты. Например, там везде газоны, а на газонах рано утром, в шесть утра, или вечером, после работы, согнувшись в три погибели, сидят люди и пинцетами вынимают какие-то соринки. Кстати, когда мы снимали на образцово-показательной швейной фабрике, где папа нашей героини как бы работает инженером (см. фото ниже), я отправился в туалет и ошибся дверью. Открываю дверь, а там человек 150 голых женщин, которые моются в душе. Мне удалось выглянуть в окно, и я понял, что на территории фабрики есть жилые бараки, и эта сцена, когда рабочие идут на фабрику, — абсолютный фейк, потому что они живут при фабрике.

- Не знаю. С конца октября до начала апреля страна вообще закрывается для посещения иностранцами: дома отапливаются либо углем, либо дровами — вид буржуек, торчащих из окон, вряд ли привлекателен. У Северной Кореи сейчас два самых главных мировых партнера: Китай и, с недавних пор, вновь стала Россия, которая получает в год порядка 500 виз в Северную Корею. Мои три поездки, группа — четыре человека — это двенадцать виз; ежегодный приезд хора Александрова или хора МВД — это вынимай сто виз, вот и считайте, сколько человек приезжает от России. Из Китая, видимо, побольше. Ну и какое-то очень, очень лимитированное число других иностранцев. Подгляданная жизнь

- Почему тогда они пошли на эту затею с фильмом — мало того что российский режиссер, так еще и с вашей репутацией бунтаря? 

- А как они могли это знать, коли в стране нет интернета? Они, вероятно, считали, что раз Россия их друг, так и правила в России такие же, и живут там так же, как в Северной Корее. К тому же фильм официально поддержан российским Министерством культуры, а режиссер Манский снимал фильмы о Путине — этого знания им было достаточно.

- Сколько экспедиций было у вас в Северную Корею?

- Две. Хотя должно было быть три, но нам закрыли въезд. 

- Почему?

- Они заметили, что вы тайком снимаете фильм о фильме — то, как разыгрывается весь этот театр про счастье жизни в Северной Корее, как перезаписываются дубли, как эти самые сопровождающие говорят людям, что и как они должны говорить?

- Они не понимали и не видели этого. Но им не нравилось, что, например, я снимаю из-за занавески в гостинице… Однажды я просыпаюсь от шума, подхожу к окну и вижу совершенно фантастическую картину: шесть утра, вся площадь, все тротуары забиты людьми, которые сидят на корточках, кто-то просто на заднице, кто-то что-то жует, кто-то спит, кто-то лежит — их всех согнали на репетицию очередного митинга. Я, естественно, хватаю камеру и начинаю в окно снимать. Проходит минуты три-четыре — стук в дверь: мои сопровождающие, которые, жили справа и слева от моего номера, говорят: отойдите от окна, вы что, хотите, чтобы мы вас больше никогда не впустили? Все, что в фильме снято неофициально, — люди, толкающие автобус, дети у мусорных баков, очередь за отовариванием талонов — все это снято в щелочку из-за занавески.

- А по улицам вы могли гулять?

- Нет, у нас сразу отобрали паспорта, а без паспортов нельзя было выходить на улицу. Но мы все-таки пару раз обманными путями выбегали из гостиницы, куда-то успевали добежать, пока не включали план «перехват» и нас не ловили в городе.

- В магазины вам удавалось зайти?

- Я был пару раз в универмаге, где попадал в смешные ситуации. Первый раз меня прямо отвели в этот универмаг сопровождающие. Я походил, посмотрел, удивился, как все дешево. Это был мой первый приезд, и я не сообразил, в чем дело, — к тому же иностранец не имеет права иметь северокорейские деньги, и потому купить я ничего не мог. Но потом мне удалось достать немного их денег, и с сопровождающими я пошел купить каких-то сувениров. Прихожу в универмаг, там горы смешных тетрадок, прошу: мне три тетрадки. Ответ: «Вы не можете их купить». Потом я понял: продавцы, посетители, товары — это не настоящий магазин, это — выставочный зал. В другой раз мы — естественно, с сопровождающими — зашли в продуктовый магазин. Там стоят человек 15–20, все полки снизу доверху уставлены пачками томатного сока. Я спрашиваю, сколько стоит томатный сок. Сопровождающий отвечает традиционное: «Потом расскажем». Я: «Нет, переведите сейчас». Продавщица долго что-то говорит, сопровождающий — мне: «Еще не привезли ценник», — ну или что-то в таком духе. Я говорю: «Хорошо. Сколько стоил томатный сок на прошлой неделе?» Он переводит: «Томатный сок не продается».

- И где и что ела ваша съемочная группа?

- Завтракали и обедали в гостинице, вечером чаще всего ели в номере — несколько раз закупали продукты, какие-нибудь консервированные сосиски в магазине при нашем посольстве. Иногда нас возили в валютные рестораны: десять евро за обед — недорого. Для нас — недорого. Знаете, какая зарплата у главного сценариста студии документального кино в Пхеньяне, на которой работает 800 человек? Его зарплата равна 75 центам в месяц.

- В вашем фильме есть кадры, когда семья — мама, папа, девочка — собирается за низким столом, который весь уставлен тарелками с едой. Если в стране все продукты распределяются по талонам, а магазины — это выставки, то откуда это?

- Это еда, которую при нас привезли упакованной целлофаном, распаковали, разложили на этом столе, поставили, а люди реально боялись к ней прикоснуться. Сопровождающие им говорили: вы ешьте, ешьте. Они смотрели на них: правда можно?

- Я не понимаю. У меня вопросов после жизни в Северной Корее больше, чем до. Я ехал туда с каким-то вполне внятным представлением. Ну, прежде всего я думал, что это система страха, подавления, что люди внутри себя все понимают. Но, окунувшись, я увидел, что люди в принципе не только не понимают, а даже не задумываются… Я как-то разговаривал с дрессировщиком тигров: он мне объяснил, что когда тигр рождается — тот, которому предстоит выступать в цирке, — он с первого дня воспитывается таким образом, что не знает, что он тигр. То есть он вырастает, у него вырастают когти, зубы, усы, он рычит, он прыгает, но он просто не знает, что он тигр… Вот вам пример: мы снимали в метро. В Пхеньяне в метро иностранец не может зайти без сопровождающих и может проехать только две остановки. То есть он может увидеть три станции. Там есть специальный маршрут для иностранцев: на определенной станции войти и на определенной станции выйти. Мы не успели закончить съемку за две остановки и просим дать нам проехать еще несколько станций. В ответ — категорическое нет. Предлагают поехать обратно и доснять там. Я объясняю: на обратном пути в вагонах будут уже другие люди. Сопровождающие отвечают: это не проблема. И командуют людям в вагоне: «Встали и перешли станцию». И весь вагон встает, переходит и садится в вагон, который едет в противоположном направлении. Молча, без дискуссии.

- И это реальные люди были в вагоне? 

- Откуда я знаю? 

- Вы хотите сказать, что в Северной Корее нет двоемыслия, как оно было даже в сталинском СССР?

- Нет, абсолютно. Там люди — они родились вот в такой данности, в которой жили их родители и их деды, и у них нет никакой информации, что жизнь может быть какой-то другой, — они никуда не ездят, интернета у них нет. Мне кажется, у них и страха уже нет — ужас в том, что это нечто следующее, что-то после страха. Знаете, самое сильное объяснение и разоблачение, если хотите, страны, это ее телевидение… Естественно, в Северной Корее запрещено записывать телепередачи, но мы с собой привезли такую установку: мы писали телевизионный сигнал 24 часа в сутки на жесткий диск — на всякий случай. Так вот, там всего два канала, никакой, естественно, рекламы — вместо рекламных пауз клипы о великих вождях, контент — либо передачи, прославляющие вождей, либо чтение чучхе. Даже новостей нет в нашем понимании этого слова.

- И фильмов про любовь нет?

- Ни в одном фильме за всю историю северокорейского кино никто никогда не поцеловался.

- Ваши герои, мама с папой — они как-то демонстрировали свои отношения?

- Нет, никак. Они выполняли важное государственное дело: снимались в фильме.

- Ну хорошо, но не могут же люди не задаваться вопросом, почему в фильме у них на столе еда, которую они отродясь не ели и не видели?

- Они знают, что живут плохо только потому, что против них Соединенные Штаты… Когда мы снимали сцену приема детей в пионеры, сопровождающие нам показали на детей — лет семи-восьми, в военной форме, и говорят: «Их родители погибли на войне, это дети войны». Какая война? Последняя война, в которой участвовала Северная Корея, была шестьдесят лет назад! Но они совершенно уверены: где-то идет война, туда уходят северокорейские войска, есть линия фронта, солдаты погибают, а вождь заботится об их детях… Они воюют, они реально воюют.

- Как выглядят там газеты?

- В Северной Корее выходит три газеты. Кстати, газеты запрещено вывозить из страны и их запрещено использовать как бумагу. Так вот, все газеты издаются по одному лекалу. Первая страница — это лик вождя на всю полосу с небольшим текстом. Вторая страница — это четыре лика вождя уже в каком-то наборе с чем-то и небольшие к этому тексты. Третья страница — это восемь ликов вождя, как правило, какие-то общие фотографии. И четвертая страница — это фотографии свершений, а в самом углу — события в мире: маленькие тексты с еще более маленькими черно-белыми фотографиями, где сообщается о забастовках, катастрофах, падениях самолетов. Каждый день за этими газетами стоит очередь в киоски.

- Оператор каждый день жаловался на желудок и уходил на 20 минут в туалет. И копировал отснятый материал на другую карту памяти. Честно говоря, это, наверное, самый сложный мой фильм — хотя у меня было немало трудных фильмов. Но этот психологически был очень тяжелым. Сутками под наблюдением, говорим знаками или выходим в коридор — а ведь надо было обсуждать завтрашнюю съемку, каждую ночь баррикадировались в номере, чтобы ночью никто не вошел, чтобы извне номер ночью нельзя было открыть...

- Сколько дней вы снимали в Пхеньяне? 

- 45. Хотя по контракту с северокорейской стороной должны были 75.

- Что потом произошло? 

- А потом нам не давали разрешения на въезд — и так до того момента, когда они узнали о том, что фильм будет показан на кинофестивале в Таллине: они не знали, что фильм уже идет практически по всему миру. Тут они предложили нам вернуться и доснять картину. Но какой смысл? Ну а наше Министерство культуры после ноты корейцев попросило убрать себя из титров фильма. Что странно и глупо, потому что уже подтверждены запросы как минимум 30 крупнейших фестивалей по миру, несколько стран уже купили фильм для телепоказа, и в нескольких странах Европы он выходит в кинопрокат. И сейчас мои партнеры обсуждают контракт по выходу этого фильма в кинопрокат в Соединенных Штатах Америки.

- А в России фильм будет показан?

- Его стоило бы, на мой взгляд, показать в то время, когда идет программа Дмитрия Киселева. Но телевидение ко мне не обращалось. Что касается кинопроката, то надо будет получить прокатное удостоверение — весной мы этим, я надеюсь, займемся. 

Возвращаясь к фильму: в финале картины девочка вдруг расплакалась, за кадром слышится ваш голос, и в ответ Зин Ми начинает декламировать клятву верности вождю. Что произошло? 

Я думаю, она заплакала потому, что чувствовала на себе очень большую ответственность, и она подумала, что не справляется. Ее выбрали. Выбрали для того, чтобы она показала величие, мощь страны и преданность ей, и когда ей задают вопрос, на который она отвечает, как ей кажется, недостаточным образом, она плачет от растерянности. Она говорит: «Я не могу понять, все ли я сделала для того, чтобы быть благодарной великому вождю». И от ощущения, что нет, не все, она и начинает рыдать…

http://newtimes.ru/articles/detail/105543#hcq=L595qxp

Идите в армию пацаны, там вас всему обучат

Девочка из Мариуполя опубликовала видеодневник, который вела под обстрелами российских оккупантов.

Фашиесты. Придворные политтехнологи из Коми сдали местных наци в лизинг инвестору свалки, чтобы превратить мирный протест на Шиесе в бойню.

«Хватит жевать сопли! Только физическое противостояние может спасти ситуацию с катастрофой, которая разворачивается на Русском Севере! Мы собираем активистов, которые готовы выехать на границу Архангельской области и Республики Коми», — с помощью такого воззвания сыктывкарские националисты собирают силы, чтобы превратить мирный протест на Шиесе в бойню.

До этого провокации охраняющих стройку чоповцев и незаконные задержания активистов полицией не достигали цели — вынудить людей проявить агрессию и таким образом придать легитимность насилию. Иными словами, спровоцировать зачистку. Кстати, очередная ее дата уже близко — до 18 ноября активистам предписано покинуть территорию палаточного лагеря. Правда, кем именно предписано, неясно — врученная им полицейскими бумага — без печати и подписи. Однако заутюжить мирных протестующих без шума и пыли вряд ли удастся — слишком большое внимание приковано к самой горячей точке экологических протестов. Сделать это в ответ на насилие намного проще. Дело за малым — требуются провокаторы.

Идея подключить к делу известных в Республике Коми националистов, скорее всего, может принадлежать опытному политтехнологу — бывшему чиновнику правительства осужденного губернатора Коми Вячеслава Гайзера Павлу Марущаку. У Гайзера он руководил управлением информации и неофициально считался главным цензором республики.

Бывший министр Коми из команды Вячеслава Гайзера Павел Марущак в суде. Фото: Антон Новодережкин / ТАСС

Десятого июня Марущак был осужден на пять лет и восемь месяцев колонии общего режима за мошенничество в особо крупном размере, но уже через 18 дней вышел на свободу — до приговора в СИЗО он уже провел почти четыре года, которые пошли в зачет срока «по курсу» день к полутора.

Как сообщают источники «Новой», недавно он стал советником главы ООО «Технопарк», которое строит полигон на станции Шиес.

Впрочем, возможно, официального трудоустройства и не было, но общий язык стороны нашли. Тогда же к антимусорной теме проявили интерес бывший глава запрещенной в России экстремистской организации «Рубеж Севера» Алексей Колегов и его единомышленники.

Алексей Колегов. Фото: соцсети

«Рубеж Севера» существовал в Республике Коми до 2016 года. Автономная некоммерческая организация военно-патриотического воспитания молодежи пользовалась особым расположением власти, исповедуя при этом идеологию неприятия мигрантов и мусульман. Несколько «рубежистов» были осуждены за демонстрацию нацистской символики, нанесение свастики на фасады сыктывкарских домов и нападение на антифашиста.

Татуировка в виде свастики и «зигование» на фото, выложенных в соцсети, не мешало структурам правительства Коми, а также подконтрольным им СМИ активно поддерживать организацию.

Сыктывкарский правозащитник Игорь Сажин в одном из интервью вспоминал, что лично слышал от Павла Марущака, «главного цензора» республики, что «Рубеж Севера» — проект властей, а Колегов — «управляемый националист», которого держали в узде, контролируя его бизнес.

По мнению ЛГБТ-активиста Вячеслава Слюсарева, именно Марущак привлек Колегова к «управлению» националистическими силами в Коми. Сам же Колегов на суде над бывшим чиновником заявил, что получал от него от 90 до 140 тысяч рублей.

Основными акциями «рубежистов» стали «Русские марши», пикеты против правозащитников, сбор подписей против строительства в Сыктывкаре мечети — в этой кампании особенно засветился сопредседатель «Рубежа» Юрий Авдошкин (запомним это имя), размещение портретов Сталина в центре республиканской столицы. Также Колегов анонсировал открытие сыктывкарского филиала «РЕСТРУКТА» и начал активную деятельность в формате «Оккупай-педофиляй» (обе организации признаны экстремистскими и запрещены в России. — Ред.), выкладывая в своем блоге сцены унижений и избиений геев.

Параллельно «рубежисты» появлялись на акциях оппозиции, поначалу просто перекрикивая выступавших, а затем смешиваясь с протестующими активистами, чтобы из толпы выкрикивать радикальные лозунги, компрометируя таким образом организаторов. И перетягивая на себя протестную повестку, как это было с акцией по защите от вырубки сыктывкарского ботанического сада или митингом против войны с Украиной.

Алексей Колегов в Киеве во время событий революционного Майдана февраля 2014 года. Фото: Алексей Колегов / Вконтакте

«Рубеж Севера» в ноябре 2016 года был признан экстремистской организацией и ликвидирован по решению суда. Годом раньше Колегова осудили за групповое истязание по мотивам национальной ненависти, угрозу убийством, вандализм, вовлечение подростков в преступную группу.

За этот букет статей Колегов получил четыре года, провел их прямо в сыктывкарском СИЗО, откуда его даже отпускали на каникулы к семье.

Он вышел на свободу — и внезапно появился на вильнюсском Форуме свободной России в качестве жертвы политических репрессий и самопровозглашенного защитника Шиеса.

В это время его соратник Евгений Есев, называющий себя главой регионального отделения «Постоянно Действующего Совещания Национально-Патриотических Сил России» (орфография сохранена), посетил антимусорный митинг в Сыктывкаре, на сделанной там видеозаписи он утверждает, что националисты активно участвуют в протестах против свалки. Можно найти и фото Есева, а также памятного нам Юрия Авдошкина на Шиесе. Между тем еще в январе Есев на портале 7х7 публиковал гневное воззвание после того, как его сотоварищи не пустили на шиесскую вахту из-за националистических воззрений.

Националисты Евгений Есев и Юрий Авдошкин позируют с флагом на Шиесе. Фото: соцсети

Летом активисты также успешно противостояли маршу наци на Шиес — провокацию с участием 300 бойцов национального фронта ждали 2 июня, организаторами провокации называли Колегова, футбольных фанатов и несколько запрещенных в России организаций экстремистского толка.

Осенью ультраправые, видимо, все же нашли подход к активистам. На Шиесе нет фейсконтроля и профессиональных революционеров, владеющих протоколами безопасности. Больше того, экопротест всегда объединял людей самых разных политических убеждений, в качестве «пропуска» достаточно было назваться защитником природы. Этим и пользуются провокаторы.

Сейчас на странице Колегова в соцсети и на страничке «Собрание общественности Республики Коми» — националистической организации, в которой числятся Есев и Авдошкин, — можно найти немало лозунгов в защиту Шиеса, однако все они соседствуют с самыми радикальными призывами и старыми роликами «Рубежа Севера».

Звучат намеки на формирование на Шиесе неких партизанских отрядов, говорится о неэффективности мирного протеста.

Там же утверждается, что основная задача Колегова теперь — «отстаивание интересов жителей Республики Коми в их борьбе против строительства мусорного полигона».

Технология, которая сейчас отрабатывается на Шиесе, очень знакома сыктывкарским активистам: националистов снова внедряют в протестное движение, убивая двух зайцев, — отталкивая от него тех, кто с брезгливостью относится к наци, и давая власти повод для силовой зачистки полигона.

Лагерь экоактивистов в Шиесе, ноябрь 2019 года. Фото: Анна Шулятьева, специально для «Новой газеты»

Сотрудничество «мусорщиков» с архангельскими политтехнологами и чиновниками явно дало обратный результат, восстановив против проекта «Шиес» большую часть населения; теперь они, очевидно, нашли новые идеи — а заодно и исполнителей — в Республике Коми. Не учитывают только одного: так называемые русские националисты в Коми имеют слишком очевидную криминальную репутацию, и делать на столь одиозные фигуры серьезную ставку рискованно.

Из лагеря в Шиесе и раньше выдворяли провокаторов — тех, кто пытался пронести на полигон спиртное или нарушить закон, например, оскорбив полицейского. Но чем больше денег теряет инвестор из-за протестов, тем изощреннее идет война.

Сурс

В зарубежных научных журналах обнаружили 24 тыс. сомнительных российских публикации

По подсчетам комиссии РАН на эти публикации из бюджета РФ потратили более миллиарда рублей

Прочитать больше о схемах и прогнозах к чему это может привести ты, пидор, можешь в сурсе: https://nauka.tass.ru/nauka/9182595

Крым: как город Щелкино переживает энергоблокаду

Записки неудавшегося экспата. Часть первая

Во времена аннексии Крыма я только заканчивал универ, жил с родителями в глубокой жопе этой страны в малюсеньком военном поселке за Уральскими горами и не имел собственных средств к существованию. Не понимал зачем все это нужно. Не понимал почему я должен расплачиваться нормальной едой и удвоившимися ценниками на зарубежные товары за бессмысленные геополитические амбиции плешивого карлана. Время от времени срался с отцом ура-патриотом. В силу географического и финансового положения не было ни смысла, ни возможности как-то выразить свое несогласие. Уже тогда оформилась мысль, что пора валить. Валить планировал в Канаду по Express Entry, но для этого нужно было как минимум стать востребованным специалистом и найти денег. На пути было много проблем с работой и армией, но история совсем не о них.

Спустя сакральные «Восемь лет!!!!111», проснувшись 24 февраля и зайдя в любимый чат в дискорде, в котором сижу вот уже шесть лет, я, как и многие в то утро, знатно охуел. Началась война. Еще пару дней назад я не верил, что такое возможно. Рассматривал такую вероятность, но считал ее ничтожной. Понимал, что хуйло – вор и убийца, но не думал, что он полностью сумасшедший. Я еще никогда так не заблуждался. В чате было как минимум четыре украинца - это только те завсегдатаи, о ком я достоверно знал на момент начала этого ада. Одного из них считаю своим другом все эти шесть лет.

Теперь я был в Питере, вот только гайки все эти годы закручивались все сильнее и сильнее. Я трус и никогда этого не отрицал. Я не вышел, когда посадили Навального. Я не вышел с фонариками. А теперь может уже было поздно, но я больше не мог и не хотел молчать. Нашел на работе лист А1 и маркер и, поскольку мои художественные навыки оставляют желать лучшего, просто написал большими буквами «Руки прочь от Украины» и твердо вознамерился выйти с ним куда-нибудь вечером после работы. Так как я понаехал и это был мой первый порыв поучаствовать в протестной активности, я не имел ни малейшего понятия где вообще принято собираться в Питере по такому поводу. Попытки нагуглить будет ли какой-то митинг в тот момент тоже ни к чему не привели. Решил просто найти ближайшее правительственное здание и пойти туда. Это оказалось здание Мариинского дворца, в котором собиралось законодательное собрание. Предупредил мать и начальника, что в следующий раз имею шанс выйти на связь через 15 суток.

Рабочий день закончился и я, свернув плакат в трубочку, направился к запланированному месту. Стандартный для Питера ветрище порывами дергал несчастный плакат, даже свернутый, из стороны в сторону. Посетила мысль, что писать на мягкой бумаге, позаимствованной с доски в лекционной аудитории, было не лучшей идеей. На месте моего пикета уже дежурило пару орков из росгвардии. Развернул плакат. Один из них тут же сообщил куда-то по рации.

Я стоял, борясь с ветром, который всеми силами пытался сложить мягкую бумагу в наибольшее доступное ему количество слоев. Люди вокруг шли по своим делам, большинству из них не было до меня никакого дела. Пару человек жестами выразили свое одобрение. Кто-то фотографировал на телефон. Спокойствие длилось не долго.

Буквально через три минуты рядом припарковался автобус-автозак, из которого, как черти из табакерки, вывалилось три тела в практически полном эквипе – бронежилеты, балаклавы, дубинки. До стереотипных космонавтов не хватало только шлемов. Один из них подошел, представился лейтенантом какого-то там специального полка полиции по Спб, попросил документы. Сфотографировал оные и, к моему удивлению, отъебался. Но, как оказалось, только для того, чтобы передать возню со мной паре ППСорков, подошедших следом.

ППСорки так же представились и попросили мои документы. Сворачивать каждый раз плакат и снимать перчатки, чтобы достать паспорт из сумки на холодном ветру удовольствия доставляло мало. Сфотографировали паспорт и плакат. Спросили долго ли собираюсь стоять. Ответил, что пока не надоест. В этот момент произошло то, что больше всего меня порадовало в тот вечер – проходящий мимо прихрамывающий мужчина лет 35-40 на вид подошел и спросил ППСорков с какой стати они вообще решили до меня доебаться, неужто у нас запрещены одиночные пикеты. Они начали давить на нарушение мной антиковидных мер, а мужчине, вставшему рядом, пригрозили, что если он не отойдет, то его запишут вторым участником митинга. Он поблагодарил меня напоследок и отправился своей дорогой.

ППСоркам по рации сообщили, чтобы везли меня в отделение. Долго совещались кто повезет и на чем. Сначала решили, что на автозаке космонавтов. Еще один непонятно откуда взявшийся орк потребовал очередной раз показать паспорт, причем отдав ему в руки, и предъявить содержимое сумки. Паспорт из рук я выпускать не стал, в ответ на что тот начал верещать, что сомневается в подлинности документа. Мягко послал и намекнул, что в подлинности его ксивы тоже сомневаюсь, что вроде его слегка осадило. Цирк с понятыми для досмотра разыгрывать не стал, просто открыл сумку, там все равно не было ничего кроме, собственно, паспорта, ручки и пары новых масок. Может и зря - только сейчас осознал, что там могла внезапно появиться, например, наркота. Посадили в автозак. Со мной сел один из орков в фул эквипе. Спросил его одобряет ли он вторжение. Он заявил, что я наверняка не служил, а значит со мной и разговаривать не о чем – если бы служил, тоже одобрял бы. Ну, видимо стоит поблагодарить великий рандом, что откосил и мне не отбили последние остатки мозга. Надел наушники, включил музыку, погрузился в собственные мысли. Автозак минут десять продолжал стоять, не трогаясь с места. Затем меня вывели и стали пересаживать в другой подъехавший автозак на базе Газели, уже куда более интересной конструкции. Если первый представлял из себя специально переоборудованный среднеразмерный автобус, в котором внутри можно встать в полный рост и было несколько рядов широких лавок, то грозящая мне далее карета являла собой холоднющий стальной ящик в кузове грузопассажирской Газели, высотой дай бог 160 с узкими лавками вдоль стен. Света внутри не было вообще, если не считать крохотное окошко в сторону кабины экипажа. Очередной орк при пересадке очередной раз хотел досмотреть мою сумку на предмет запрещенных вещей. Отъебался после моего удивления где же я должен был их взять, если менятолько что вытащили из автозака его друзей. Загрузили. Поехали.

В коридоре меня уже ждала разношерстная компания задержанных, которых забрали на том самом митинге, информацию о котором я не успел найти днем. Оказалось, он был у метро «Гостиный двор». В это отделение привезли семь человек. Троих молодых парней, девушку, двоих мужчин за 50 и старушку-блокадницу. Один из мужчин - активист, который, по его собственным словам, ходит на все митинги. Второй – сын той самой старушки. Из контекста сложилось о нем впечатление, как об интеллигенте, для которого начало войны, как и для меня, стало последней каплей, и он не смог больше молчать. Ему при задержании сломали палец на руке. Мать пошла на митинг за ним, потому что из-за возраста уже не в состоянии заботиться о себе сама. В итоге двое орков волокли ее за руки и за ноги в автозак. Перекинулся с прибывшими парой слов, посоветовал тоже вписать свои данные в бота ОВД-инфо. Вскоре в коридор зашел некий орк с полковничьими погонами, распространяющий всем своим видом почти осязаемую мерзкую ауру ЧСВ. Бабуля начала требовать, чтобы ее и сына отпустили. Орк соглашался отпустить только ее, но не сына. Старушка настаивала, что без сына не может о себе позаботиться и никуда без него не пойдет.

«Тогда оставайтесь», - Отвечал ей орк.

Эти препирательства примерно в одних и тех же формулировках, словно абсурдная театральная постановка, продолжались еще минут пять. Мне вынесли копию протокола. Решил лишний раз испытать судьбу и спросил полковника одобряет ли он вторжение. Бедняжка чуть не подавился, но в ответ смог лишь гневно зыркнуть на меня и пробубнить что-то вроде: «Стойте спокойно, молодой человек». Еще через пару минут мне вернули паспорт и отпустили восвояси. Вышел из отделения в некоторой степени вдохновленный. Ведь вот они – люди, которые не хотят войны. Люди, которые готовы ради этого подставиться под дубинки отмороженных орков. И судя по ОВД-инфо таких было еще множество, увезенных в другие отделения. К сожалению, этому вдохновению не суждено
было прожить и неделю.

Потянулись дни. Новости становятся только хуже. Россия стремительно превращается в страну-изгоя, страну-террориста. Появились первые данные опросов о поддержке войны населением. Сначала это был ВЦИОМ с его более 70% поддержки, но все мы знаем, что это за структура и насколько ей можно верить. Но вскоре были опубликованы и независимые исследования с цифрами в 50-60%. Пообщавшись с некоторым количеством коллег, я увидел где безразличие, а где и радостные усмешки: «Ура, так и надо нацикам! Восемь лет! Дети донбаса умирали!». Они не слышат аргументов, игнорируют факты и только смеются мне в лицо. Говорят, что это ВСУ сами бомбят Харьков, повторяют весь остальной бред путинской пропаганды. Это не пригожинские боты, это живые люди. И это только заставляет меня ненавидеть их еще сильнее. Статистика безжалостно становится реальностью прямо на моих глазах, хотя еще вчера я думал, что эта война не нужна никому, кроме одного существа. Меня поглотили растерянность, паника и отчаяние. Я с трудом заставляю себя встать утром, готовлю через силу. К счастью никто в чате, о котором я говорил ранее, не поддерживает это безумие - хоть какая-то отдушина. Все шокированы. Обсуждаем новости. Стараемся держать связь с нашими украинцами.

Просто колотит от бессилия и бездействия. Посещает мысль поехать в Украину и записаться в ТРО, в волонтеры, хоть куда-нибудь, сделать что-нибудь полезное, но границы стремительно закрываются со всех сторон. Да и вряд ли мне, внезапно понаехавшему с мордорским паспортом, был бы там кто-то рад. Смотрю на бомбардировки жилых кварталов. Истекающая кровью пожилая женщина на крыльце. Женщина умерла. Мертвые тела на улицах Харькова. В голове непрерывно крутится текст знаменитой песни, думаю мотив сам возникнет у вас в голове:

Another head hangs lowly
Child is slowly taken
And the violence, caused such silence
Who are we mistaken?
But you see, it's not me
It's not my family
In your head, in your head, they are fighting
With their tanks, and their bombs
And their bombs, and their guns
In your head, in your head they are crying
In your head, in your head
Zombie, zombie, zombie-ie-ie
What's in your head, in your head
Zombie, zombie, zombie-ie-ie, oh

Она становится практически новым гимном окружающей действительности.

Бросить все и просто бежать? Как, куда? Накоплений критически мало. Играл с акциями – проиграл. Грузия? Вариант, можно жить год. Многие говорят на русском, молодежь на английском. Должно быть не сложно. Страшно, слишком много неизвестных. Для контекста – работал я сисадмином в комплексе отель-ресторан-бар и был у меня начальник, который в некотором роде внешний начальник - не присутствовал на объекте постоянно, лишь раз в месяц, а то и реже, заезжал проверить все ли у меня хорошо и выдать новых идей для внедрения. В один из первых дней марта он как раз заехал с очередным плановым визитом. Я полностью ему доверяю, рассказал все, и о своем психологическом состоянии, и о коктейлях, и о Грузии. Он сказал, что лучше уж тогда в Грузию и даже предложил контакт своего друга оттуда, который сможет помочь с работой по месту. Так неизвестных на той стороне стало чуть меньше. Взял вечер на размышление. Утром позвонил и согласился, скинул резюме, чтобы тот друг понимал с кем предстоит работать. Начал искать билеты –на седьмое марта есть еще рейсы буквально за 20 тысяч с багажом. Начальник попросил не срываться сразу, подождать пару недель, пока мне подберут замену. Ждать страшно, но я слишком благодарен этому человеку, чтобы отказаться. Откладываю все. Ходят слухи о введении военного положения четвертого числа. Пытаюсь мыслить здраво и хоть как-то работать. Военное положение не вводят. Беру в свои руки роль HR, сам отсеиваю и первично собеседую кандидатов на свою же должность. Все еще не понимаю насколько это затянется, смотрю на увеличивающуюся цену билетов - дешевле сорока уже ничего нет. Спросил начальника, согласен ли он мне выписать премию от фирмы на покупку. Говорит: «Да, без проблем». Немного отпускает. За следующую неделю находится подходящий кандидат – приемлемо проходит собеседования и со мной, и с начальником. Остается только формальное одобрение коммерческого директора.

10.03 получаю обещанную премию в размере двадцать тысяч фантиков на покупку билетов. До Тбилиси ничего нет. Turkish Airlines через Стамбул только бизнес класс за 150. Emirates за 180. Откуда такие деньги… Ищу до Еревана, оттуда можно по земле. Рандомно тыкаю в 20.03 на авиасейлс, вижу рейс за 31 тысячу через Минск. Одна авиакомпания – Белавиа, короткая пересадка, большой доступный багаж. В другие дни такой же рейс той же Белавиа стоит 57. Странно. Ошибка? Все равно выглядит как манна небесная. Оформляю, ввожу реквизиты карты, в ответ получаю – «Ваше бронирование не создано, пишите в спортлото». Деньги с карты меж тем списаны в полном объеме. Ебаный рот этого казино… Пишу в спортлотосаппорт. В принципе можно было написать свои претензии говном на ближайшем заборе –шансы на ответ не изменились бы. Минут через десять приходит письмо от какого-то платежного агента, который, по всей видимости, теперь обрабатывает платежи вместо визы/мастеркард на территории Мордора, о том, что деньги перечислены в сторону Белавиа. Немного отпускает. Еще через десять минут приходит сама бронь на почту. Только все равно все через жопу, в квитке указано, что с карты оплачен только сам билет, а пять тысяч за дополнительное место багажа не оплачены. Снова пишу в спортлото. Эффекта нет все ближайшие дни. Ну, думаю, решу как-нибудь в аэропорту.

Немного успокоившийся, имея хоть какую-то определенность и даты, наследующий день пишу заявление на увольнение. Нужно продать вещи, которые не смогу везти с собой. Решить, как перевозить комп и как выводить накопления. Все они на брокерском счете в долларовых акциях. Парой дней ранее ЦБ выпустил очередное великолепное постановление, которое лишало меня любой возможности вывести эти деньги в нал. Приходится искать другие пути. Среди завсегдатаев в нашем чате был и житель Грузии. Попросил у него для начала номер карты – поздняк метаться, переводы на карты уже не проходят. Нахожу опцию SWIFT-перевода, в теории подходит, Тинек от свифта еще никто не отключал. Прошу его создать долларовый счет. Проверяю комиссию - $15 независимо от суммы. Подходит, но нужно получить полный расчет, перевести все в баксы, продать все акции и переводить уже одной транзакцией. От компа по началу хотел везти мать + проц + оперативу + видеокарту, но быстро понял, что по вменяемым ценам всю периферию я не продам. Монитор с кронштейном в пересчете под новый курс стоит уже почти 40 тысяч, а на авито за него дают дай бог 15. Иду all in - решаю обмотать пупыркой, упаковать в родную коробку, которая еще сохранилась, и просто молиться, чтобы грузчики в аэропортах следования были не совсем конченными дегенератами и, хотя бы, не пинали багаж.

Четыре дня спустя в выходной меня будит оповещение из интернет-банка – «Возврат 36 тысяч рублей. Белавиа». Вскакиваю с вот такими шарами – О_О. Ебаный рот этого казино[2]… Ноль оповещений от авиакомпании в любых каналах связи. Билетов по той цене уже нет, тот же рейс стоит 56. Пишу очередной бесполезный тикет на мыло техподдержки. Прошу беларусов из все того же чатика дозвониться на центральный номер саппорта в Минске, поскольку мне этот звонок обойдется в какие-то космические суммы, с учетом прослушивания музыки из трубки по 59рублей за минуту. Подозревая, что это все равно ни к чему не приведет, прочесываю авиасейлс на предмет других вариантов. Нахожу недорогой вылет из Казани ночью 28.03. Авиасейлс странным образом отказывается стыковать его с другими авиакомпаниями. Заказываю вручную двумя отдельными перелетами Спб-Казань и Казань-Ереван. Нервное напряжение снова чуть отпускает. Перелет оказывается даже немного дешевле, чем было у Белавиа, но на неделю позже. По плану с 21.03 вместо меня уже должен был выйти на работу новичок. Решаю ничего не менять, потуплю недельку дома. Ближе к вечеру мне отписывается минчанка, которая таки дозвонилась в саппорт Белавиа, где ожидаемо сказали: «Ничем не можем помочь, технический сбой со стороны платежной системы, покупайте новые билеты».

В понедельник выхожу на работу, преемник приходит для передачи дел. Сообщаю, что инфы будет очень дохрена и рекомендую записывать. Провожу подробнейшую экскурсию, знакомлю с юзерами, с железом, с наиболее распространенными кейсами, с первоочередными задачами. Он ходит следом, кивает, что-то вяло записывает. Вроде рассказал все что мог. Договариваемся о финальной встрече в субботу с участием начальника. Отправляю его нафиг до этого времени, мне еще работать до пятницы. Неделя проходит спокойно, если не считать перманентного охуевания от сюрреалистичности новостей. В пятницу получаю расчет. Происходит некоторое кидалово на деньги – выплачивают на 40% меньшую компенсацию за неиспользованный отпуск, чем должны были. Отработал год и три месяца, а отпуска отгулял только 14 дней. Директриса говорит: «Надо было отгуливать в том году, я предупреждала». Ну ладно, кто я такой, чтобы спорить. Зарплата-то серая. Тем не менее довольно тепло прощаюсь со всем коллективом, мне действительно нравилось здесь работать – первое для меня место работы, где никто не вызывал абсолютно никакого негатива.

В субботу собираемся с преемником и начальником для финального брифинга. Выясняется, что преемник, конечно же, почти ничерта не запомнил из моей подробной экскурсии. Рассказываем практически все с нуля, заставляем записывать. В процессе жалуюсь начальнику, что отпускных не доплатили. Обещает обсудить этот вопрос с директрисой. Впрочем, ни на что особо не надеюсь. Благодарю начальника за все, тепло прощаемся. Валю домой.

За выходные продается почти все, что я планировал продать. Собираю деньги, закидываю большую часть налички на карту и закупаю доллары. Акции уже неделю как проданы. Суммарно вышло 1332 бакса. Не бог весть что, но на два-три месяца в супер-экономном режиме должно хватить. Перевожу эти нажитые непосильным трудом крохи тому самому завсегдатаю нашего чатика из Грузии, включаю режим ждуна.

Режим ждуна прерывается смской от Nordwind Airlines вечером 22.03. Рейс из Казани в Ереван отменен. Ебаный рот этого казино[3]… Ни о каком автоматическом возврате денег речь конечно же не идет. Новые билеты нужно искать и покупать прямо сейчас, а денег на карте 10 тысяч и еще 10 наличкой в кармане. Звоню матери, бужу ее в другом часовом поясе, прошу занять 30. Ищу другой рейс. В этот раз оказывается попроще – есть сразу несколько недорогих вариантов, в том числе рейс почти на то же время, что был через Казань. Вот только это снова Белавиа. Но условия у ближайшего варианта похуже – выше цена, меньше норматив ручной клади, долгая пересадка. За прошедшее время выяснилось, что тогда действительно был сбой и брони по отменяли всем, кто заказывал 10.03. Даже их саппорт соизволил мне ответить на тикет по билетам, правда через два дня после того как изначальный рейс улетел. Решил снова сыграть в рулетку. К счастью в этот раз обошлось без ошибок на сайте, бронь пришла моментально, как и фискальный чек от российского представительства. Повезло еще, что рейс Спб-Казань брал с самым дорогим тарифом и по нему возврат оформился в два клика, сразу же пришли фискальные чеки, а сами деньги вернулись сутки спустя. Правда где-то потерялось 300 рублей, но это меньшая из проблем. С гандонами из нордвинда сложнее - запросил возврат, но они еще имеют наглость «рассматривать» его 30 дней. Позвонил им, мол где мои деньги и какого вообще рожна отмена. Говорят: «Росавиация запретила полеты. Да-да. Оформим вам возврат 28 числа».Чивоблядь? Ни одной новости по поводу запрета в интернете...