берлинский пациент

123 новых закона - сесть проще, иногентом стать проще, новая пионерия и т.д.

Проект "Агентство" приводит главные изменения

телеграм

Кыргыстан выдал бывшего белорусского оппозиционера с украинским гражданством Беларуси.

 Ранее беларус публиковал оппозиционные материалы против власти Лукашенки

The Insider

Радио Азатык

(Радио Свобода Кыргызстан)

Американские СМИ подвердили, что Россия проводит крупный обмен заключенными с западными странами — и рассказали первые подробности. 

Источник в Белом доме подтвердил CNN, что Россия и США договорились об обмене заключенными. Он уже начался, пишет издание. При этом CBS сообщает, что обмен еще не состоялся. 

В обмене участвуют Россия, США, Германия и еще три западных страны. Всего они обменяют 24 человека, пишет CBS. 

По информации издания, в рамках сделки не менее 12 российских политзаключенных отпустят в Германию. Восемь российских граждан вернутся в РФ. 

Среди заключенных, которых выдаст Россия, американские СМИ назвали журналиста The Wall Street Journal Эвана Гершковича, бывшего американского морского пехотинца Пола Уилана, журналистку «Радио Свобода» Алсу Курмашеву и оппозиционного политика Владимира Кара-Мурзу. 

Россия вернет, в частности, Вадима Красикова, осужденного в Германии за убийство бывшего полевого командира Зелимхана Хангошвили. 

Среди заключенных, которых получит российская сторона, по данным CBS, есть и другие люди «с предполагаемыми связями с российской разведкой». Их имена не названы.

Как выглядит депрессия

Грустный Соловьёв, в обмазанном говном безвкусном ватнике за полторы тысячи долларов, отдыхает в подмосковном санатории. Ему очень хочется на свою виллу в Италии, но вот зараза — загнивающий запад закрыл певчим птичкам кремля дорогу в цивилизованный мир.

Экзистенциальный кризис...

...или как сломать мечты и надежды бюрократией.

Здравствуйте, многоуважаемые пидоры.

Меня зовут Элина, вы могли читать мои посты ранее. Я трансгендер; думаю, это верное обозначение для лиц, меняющих пол. Если проще, то тян, которой не существует, бывшая ранее куном. Ну или кто-то типа того, поскольку… ладно, об этом ниже, это сложный момент.

Прошу прощения за беспокойство; в ноябре я писала, как у меня всё хорошо, но ситуация с тех пор изменилась.

Работа.

Если вкратце, то уходить с работы было не лучшей идеей. Тогда я думала, что найду что-то получше (и варианты действительно были, но я и за своей тупости их немного просрала). Но время шло, а работы не было; с некоторых мест меня прямо отшивали: в одном месте мне сказали: “Что в паспорте у вас написано? Меняйте, потом приходите”. В другом месте я притворилась мальчиком (опыт ведь есть), но это не сильно помогло – организм очевидно слабее для тяжелой работы, а сиськи скрывать та еще морока. Через какое-то время высокое начальство высказало, что не одобряют «такое поведение» (какое - сказать не решились, просто кинули в ЧС), официальное трудоустройство снова обломилось. Я сменила множество мест, куда еще хоть как-то брали; я работала на складе, таская тяжести, к концу дня еле доползая до дома, была курьером, администратором, но всё кончалось одинаково. Новый закон очень сильно мешает (это тот, который ЛГБТ=экстремизм), некоторые почему-то думают, что я из-за того, что пол меняла, автоматически имею отношение к каким-то там организациям.

Документы.

В паспорте до сих пор значится «М». В связи с «законом», изменение пола в этой стране невозможно, поскольку не скрепно и т.д. Но! Поскольку необратимые изменения уже присутствуют, можно поменять данные в документах через суд - несколько моих знакомых поменяли-таки документы после того как им ЗАГС отказал, ссылаясь на закон. И вот самое главное… Для изменения этой одной буквы в суде требуется акт о рождении, который заперт на территории Украины.

Да, я не могу поменять документы из-за украинского происхождения, именно из-за этого, всё упирается в политику. В моём случае ни ЗАГС, ни суд, новый закон вообще никак не упоминали, всё упирается в тот факт, что акта о рождении нет - а он нужен, чтобы поменять свидетельство (акт хранится там, где человек родился); связи со страной нет и непонятно, чем мы сейчас с юристами занимаемся (ну, кроме того, что они тратят мои деньги, которых у меня нет вовсе – под это дело и предыдущие операции были взяты кредиты). Видимо, я ещё на что-то надеюсь…

Здоровье.

Я использую «Диана 35» и «Верашпирон 50» для поддержания гормонального фона. Закончила курс сопутствующих инъекций за 3 месяца. К сожалению, продолжить назначение будет сложно в связи с необходимостью завершающих операций, которые в свою очередь можно выполнить только при наличии паспорта с отметкой «Ж», как доказательство необратимых изменений. Врачи больше не берутся за такие дела официально, конечно, но закон не имеет обратной силы; то, что начато, нужно закончить, чтобы жить нормальной здоровой жизнью. И для тех, у кого в паспорте пол «женский», это всего лишь лечение, одобренное эндокринологом, т.е. никакого запрета быть не может. Я уже давно вовсе не лицо мужского пола, физически когда-то была, но никогда не чувствовала, что это «правильно».

Заключение.

Я долго собиралась с духом, чтобы это написать. Несколько дней. Недель. По строчке. Читала. Удаляла. Исправляла. Не хотела показаться назойливой. Пора признать, что я в отчаянии.

В общем, ситуация не очень. Деньги кончаются. Из работы редкие подработки там, где не боятся взять без документов (и бывали случаи, когда денег не доставалось вообще). Кредиты выплатить невозможно, еда урезана до относительно сытной пайки, расписанной по дням, документы не получить, операции зависли в подвешенном состоянии, а различные препараты, поддерживающие мою эндокринную систему, заканчиваются (как и рецепт, который никто не продлит без документов). Этот замкнутый круг обстоятельств, осложненный внешнеполитическими действиями и общим подавленным состоянием, привел к тому, что мне грозит смерть или от голода, или от чего-то худшего.

Я прошу, пожалуйста, я прошу о небольшой помощи. Мне страшно. Впереди неизвестность. Мне хватало страданий в жизни, когда я была заперта в своем теле. Я уже почти выбралась, и вот так всё подкосилось. У меня больше нет никого, к кому я могу обратиться. Мне нужен хотя бы совет. Или хотя бы немного денег на лекарства. Я покажу чеки, я отвечу на вопросы, я просто хочу жить.

И если тот, кто это читает, не хочет или не может помочь, я постараюсь справиться сама.

Всё еще живая,
Элина.

Номер моей карты 5536 9141 1524 1998.

Только если вы правда готовы помочь незнакомому человеку.

Я буду очень благодарна.

«Ты можешь предотвратить Третью мировую войну»: обращение к путинскому снайперу

Я обращаюсь к тебе снайпер. Ты профессионал. Лучший из лучших. Других на такую службу и не берут.

Представь себе девочку. Маленькую. Лет шести. С озорными васильковыми глазами. С льняными шелковыми волосами, которые мама заплела утром в косы. Когда она смеется — видно, что не хватает переднего молочного зуба. Но это ее не портит. Она любит свою куклу и отказывается есть манную кашу с пенкой…

Сегодня она лежит под бетонной стеной. А сверху битое стекло и серая пыль, которая засыпала ее открытые васильковые глаза. Ее мать сломала пальцы, пытаясь сдвинуть плиту. Спасатели пытались добраться до девочки, но было уже поздно. Огонь. Пепел. Пыль. Она - одна из многих, кто погиб во время вторжения российских войск в Украину. И если это продолжится — будут еще погибшие. Ты мог бы спасти жизнь детей.

Ты говоришь, что тебя не разжалобить?

Ладно. Может у тебя нет детей? Ну да. Ими же легко шантажировать. Скорее всего, вас тщательно отбирали.

Ты гордишься тем, что действуешь по приказу великого человека? Чувствуешь, что его боятся даже министры. У них трясутся руки. И тебе смешно? Они были его приятелями и друзьями. А потом он стал подозрительным. Он не подпускает к себе их и на пять метров. Он даже испражняется в специальную посуду. Для того, чтобы его не клонировали. Он делает другие странные и страшные вещи.

А разве это хорошо? Он может заподозрить и тебя. Только злодей всегда настороже и ожидает от всех подвоха. Нормального же человека зло всегда застает врасплох.

Ты в опасности. Может, он, хрустя ботиночками по снегу, для того, чтобы возложить букет к памятнику, вдруг почувствует на себе твой взгляд. Тебя, засевшего с винтовкой на высоте и охраняющего его. Как-то продерет его. У американцев есть такое выражение «кажется, гусь прошел по моей могиле». Он почувствует что-то и все. Выгонит тебя. И ты выйдешь в новый мир. А он будет страшный. Уже сейчас Россию отключают от СВИФТ. Начнется хаос. Голод. Где ты будешь искать работу? Охранником? Если ты не понравился «самому», то политики тебя не возьмут. Работать охранником в магазине? Пойти в биатлон? Так Россия не попадет ни на один чемпионат. Ты привык к пустому спортзалу. Душевой. Бассейну. Привык к натуральным сокам по утрам. К натуральным продуктам со стола «великого». Но теперь все. Пальмовое масло. Слипшиеся в кучу пельмени с мясом из собаки. Больше ничего не будет. А он в любой момент может тебе это устроить. Он параноик. Но его слишком боятся, чтобы отправить на принудительное лечение.

Ты давал присягу? Да, но присягу народу. Миллионы людей по всему миру сейчас выходят на улицу. Они кричат: «Нет убийству!»

Даже ближайшее окружение ненавидит его. За свое унижение. За вечный страх. За дрожащие руки. За то, что он разрушил их спокойную жизнь. За то, что их дети вынуждены выезжать из Европы и США и возвращаться в неприветливую злую Россию.

Представим, если ты плавно и мягко нажмешь на спусковой крючок. Он упадет, уткнется лицом в сугроб. И что-то плеснет из затылка. Ты знаешь что. Ты же профессионал. А ты сразу отбросишь винтовку и поднимешь руки вверх. Тебя тут же убьют? С чего это ты решил?

Им же надо узнать, кто тебя надоумил! Только у него перестанет подниматься пар от мозгов, они уже будут думать о преемственности. И о том, кто мог тебя на этот поступок сподвигнуть. Может конкурент? Сперва на тебя навалятся и, может, в запале надают тебе чувствительных люлей. Может даже сломают ребро. Потом один в генеральской шинели долго-долго будет бежать к упавшему лидеру. А пар уже не будет подниматься. Подойдя, он коснется робко его плеча и поймет, что вождь мертв.

И начнется катавасия. Тебе еще раз сломают ребро. Потащат в комендатуру Кремля. Допросят. Ты им скажешь, что убил сумасшедшего, который хотел развязать Третью мировую. И спас тем самым весь мир.

О твоем подвиге узнают все. И везде, везде в мире начнется праздник. Будут звонить колокола, будут в воздух лететь конфетти и президенты будут плакать. И голодные, изможденные российские солдаты остановятся и посмотрят на дела рук своих. А что дальше? Истерзанные войной люди обнимут своих детей. А все страны начнут скандировать твое имя.

Как тебя звать? Иван? Свободу Ивану! И все девушки наденут майки с твоей физиономией. Тебя тут же предложат поменять на всех российских солдат, взятых в плен. И новый лидер согласится.

Поверь мне, ты будешь вторым Гагариным. Видел его фотографии, где он в лимузине в окружении толпы народа с охапками цветов? Тебя будут встречать как человека, предотвратившего Третью мировую войну.

Тебе надо лишь мягко, плавно нажать на спусковой крючок.

Автор — Дмитрий Жогов

Жириновский охренел от происходящего и снова впал в кому

За последние сутки его состояние сильно ухудшилось. У Жириновского наступил септический шок, СМИ сообщают, что его снова погрузили в кому.

«Две недели я провел в плену в Беларуси. Держали в подвале, допрашивал кадыровец» — 19-летний сержант ВСУ, которому ампутировали ноги и пальцы на руках

«В Беларуси нас держали в подвале: 65 человек», — вспоминает 19-летний украинский сержант Данила Мельник. Одну кисть руки парню оторвало при взрыве, на другой остался только один целый палец, из-за обморожения ему ампутировали обе стопы. Мельника нашли российские военные и несколько недель удерживали в плену на территории Беларуси, говорит парень. 

Данила из обычной украинской семьи: вырос в поселке под Киевом. Мама зарабатывала швеей, одна растила троих детей. Данила — младший.

В 2019 году, окончив школу, Мельник решил поступать в военный колледж во Львове: 2,5 года учиться, и звание сержанта, командира взвода пехоты. После можно пойти либо на службу в армии, либо получать высшее военное образование.

«Захотелось попробовать себя в армии. Это хорошая профессия, — говорит Данила. — В Украине к военным относятся с уважением. И во время учебы бывали, конечно, начальники, которых «не попустило», но нет дедовщины. Украинская армия действительно вышла на новый уровень.

Мама не отговаривала — у меня такое воспитание, что если захотел, то что она уже мне скажет».

26 февраля 2022 года у Мельника ожидался выпуск.

После со своей бригадой они должны были ехать служить в часть, оттуда на какое-то время на Восток, в ротацию, вспоминает парень. Но началась война.

«У нас паники не было, все было слажено. 26 февраля состоялся выпуск, дальше нас распределили по частям, как и планировалось.

27-го я уже участвовал в боевых действиях, — говорит Данила. — Страшно не было, сожаления, что пошел в армию, тоже. Хотелось защищать страну — это же они пришли на нашу землю, а не мы на них напали. В наш дом пришел враг.

Данила бился под Киевом. 7 марта попали ближе к пригородам: Ирпень, Буча, в те районы, рассказывает парень.

«Там мы попали в засаду. Было очень жарко, большая часть наших смогла выбраться, но эвакуации не было — слишком много русских. Там меня ранило.

Был взрыв, мне оторвало левую кисть, также осколки попали под ягодицу. Я вылез, на адреналине заполз в кладовку в каком-то дворе. Там провел несколько дней, после меня нашли русские солдаты. Если бы не нашли — наверное бы, там и умер, — говорит Данила. — Потому что меня ранило и в правую руку, она перестала нормально функционировать. Я не мог даже себя перевязать, правая рука была вялая, онемевшая.

В той кладовке я отключился, через какое-то время пришел в себя — но был уже абсолютно без сил. Так я пролежал дня два, периодически терял сознание. Во время этого всего получил и обморожения. Я понимал, что происходит, но был очень истощен».

Мельник говорит, что русские солдаты, которые его нашли, сначала оттащили его в какой-то двор.

«Там угрожали оружием, стреляли рядом, рассказывали, какие мы нацисты, убиваем детей — вся эта русская балалайка. Какое-то время допрашивали: где артиллерия, где что. Бессмысленные вопросы, ведь я особо и не знал ничего такого. Пугали убийством, расправой — но мне уже было пофиг. Ведь я пока лежал в той кладовке, думал, что все, это конец. Может, поэтому после мне и было уже не страшно, — говорит Данила. — Потом другие солдаты, пацаны помоложе, оказали мне медицинскую помощь, подкормили, немного растормошили меня — ведь я же два дня ничего не ел, не пил.

После меня загрузили в грузовик и увезли. Там я был один, но сбежать не было вариантов: от ранений был очень истощен, почти не мог двигаться.

Ехали где-то по Украине, маршрут не знаю. Точно не помню, но минимум однажды останавливались на ночь, меня заносили в какое-то здание ночевать, но повязки не меняли.

После, еще где-то на территории Украины, меня присоединили к раненым русским солдатам. Нас перевозили в Беларусь вертолетом, примерно по 10 человек. В Беларуси сначала был мобильный госпиталь: это такой как большая палатка, желтое надувное здание в поле. Где он конкретно находился — я не знаю», — говорит Данила Мельник.

Судя по информации, которую собирал телеграм-канал «Беларускі Гаюн», это могло быть в российском лагере возле Речицы, возле Комарина или в Боково.

«Там увидели, что я украинец: форма была в крови, ее давно сняли, но я оставался в термобелье. На нем заметили украинский герб и начали между собой советоваться. Я слышал отрывки, что-то говорили про Женевскую конвенцию, что не надо мучить.

Сделали наркоз мне, немного подшили рану возле ягодицы, перевязали и обработали раны на руке. И пока я еще «плавал» от анестезии, меня отвезли в какой-то подвал. Где он был, сказать не могу, но сложилось впечатление, что это была какая-то воинская часть».

Но почему Данила уверен, что это происходило на территории Беларуси?

«Об этом говорил кто-то из русских военных. Там, где меня удерживали, были только украинские пленные и российские военные, в основном, военная полиция. И кто-то из россиян проговорился, что мы в Беларуси, — объясняет Мельник. — Но за все время в том подвале я не видел ни одного белоруса, только люди в российской военной форме с российскими флажками на ней».

В подвале, куда поместили раненого Данилу, была маленькая комнатка с раскладушками: без белья или матрасов, просто пружины.

«Мне повезло, что я был на носилках, — вспоминает он. — Сначала я был один, потом привели второго украинца. Затем потихоньку пленных довозили.

Когда пленных стало больше, нас перевели в большую комнату. Там вместо кроватей стояли такие большие длинные деревянные столы вдоль стенок. На них можно было лечь.

Кормили, но не армейскими пайками. Давали какую-то кашу, кажется, перловку, и суп как вода: одна картофелина плавает и капустинка.

Воды было мало. Вместо туалета — одно ведро на всех. Его периодически выносил кто-то из пленных под присмотром российского военнослужащего.

Потихоньку людей в подвале становилось больше, мест на «столах» на всех не хватало. Были не только военные, очень много было гражданских. Некоторых забирали прямо из домов под Киевом, привозили оттуда в тот подвал. Раненых вместе со мной было только трое. Все мужчины — была одна женщина, но ее содержали отдельно.

Раз в несколько дней приходили медики, проверяли раненых. Перевязывали мне руки. О том, что у меня обморожения, я тогда даже не думал, так как никогда с таким не сталкивался раньше.

Из подвала никуда не выпускали. Всех периодически забирали на допросы. Спрашивали чушь какую-то: где родился, где учился, какая семья, служил ли, был ли в АТО. Некоторых пленных снимали на фото или видео. Некоторых били, угрожали. Сообщить семье, что жив, возможности не было никакой. Но некоторых пленных снимали для российских новостей, тем давали связаться с семьей.

Большинство русских солдат, которых я видел, были славянской внешности, но были и буряты.

В плену я встретил двух украинцев, которые попадали к чеченцам. Один рассказывал: «Мне чеченцы сказали, чтобы я не переживал, мол, мы делаем свою работу, ты свою. Обходились вполне нормально». А второй вспоминал, что чеченцы не стали его связывать, вместо этого просто прострелили обе ноги — чтобы не сбежал.

К нам в подвал тоже заходил какой-то кадыровец, допрашивал некоторых. Понты колотил: включил камеру на телефоне, что-то жевал и показывал собеседнику, мол, какой он вояка.

Нам говорил: сейчас мои кадыровцы приедут, здесь вам будет!

После он еще раз зашел в подвал и начал кричать: чего они сидят с открытыми глазами?! После этого нам завязали глаза, кому тряпками, кому даже туалетной бумагой и скотчем. Зачем, я не понял — все равно же в подвале сидим.

Но когда тот кадыровец ушел, нам разрешили снять повязки.

Некоторые российские военные были нормальные, некоторые — зомбированные, которые рассказывали нам: вы нацисты, Донбасс 8 лет бомбили! За любые татуировки объявляли человека нацистом. Дерево наколол себе? Нацист!

Однажды залетел какой-то российский военный, полчаса кричал о том, какие мы нацисты. Кричал: вы женщин насиловали, детей убивали!

Покричал, после сказал: «Б***, с кем я разговариваю!?» И ушел.

А ведь я не имел никакого доступа к информации, к новостям: сначала боевые действия, после плен. О том, что Россия нас, оказывается, «освобождает от нацизма», я просто не успел услышать. А тут постоянно: «Нацизм! Нацизм!»

Я был в шоке: какой нацизм? В чем прикол? В чем проблема?»

В этом подвале Данила провел две недели. Когда набралось 65 человек, пленных начали вывозить в Россию.

«Говорили, что из этого подвала пленных людей партиями везли в какое-то СИЗО на территории России. В какой город конкретно, не знаю. Говорили, что пленных отвозят либо в СИЗО, либо в какие-то палаточные лагеря, тоже на территории России.

Но мне повезло, потому что медики сказали: этот ранен, он там умрет через пару дней. И меня увезли не в СИЗО, а в Рыльск (город в Курской области РФ недалеко от границы с Украиной).

Ребята из военной полиции были нормальные, они даже маски поснимали по дороге. Угощали сигаретами. После сообщили нам: все, въехали в Россию!»

В Рыльске Данилу положили в обычную больницу. Говорит, врачи относились к нему по-людски. В больнице медики занялись его обморожениями: ампутировали обмороженные пальцы на правой руке парня (необратимые изменения в тканях из-за обморожения начинаются через несколько часов, а Данила провел на холоде в полусознательном состоянии два дня). Заметили обмороженные пальцы на ногах — их тоже пришлось ампутировать. Стопы пока не трогали.

«Из Рыльска меня перевели в военный госпиталь в Курске.

Там был адекватный врач: уже ходили слухи, что пленных украинцев будут менять. А было уже понятно, что мне придется ампутировать и ступни. И доктор не стал, сказал, чтобы я нормально доехал, он операцию не будет делать, — рассказывает Мельник.

— Лежал я в палате с другими украинскими ранеными. В коридоре возле палаты дежурили русские из военной полиции. Они нам рассказывали: «Мы здесь вас не охраняем, потому что куда можете пойти? Мы здесь вас защищаем, чтобы вас местные не убили!»

Мы с ними иногда разговаривали. Я объяснял: какой нацизм? Мне 19 лет, я делал, что хотел, меня никто не ущемлял, ни к чему не принуждал! Откуда нацизм?

Также те, из военной полиции, рассказывали нам «Новости»: что якобы с Киевом уже русские договорились и сейчас остались от Украины только западная часть и сам Киев, так как в нем «нацисты отстреливаются и детьми прикрываются». А в остальных городах уже якобы российский рубль и русские туда продукты возят.

Я позже, после освобождения, видел своими глазами разбитые русские колонны под Киевом. Вот так и договорились! А те русские ребята из военной полиции и сами верили в свои слова, ведь насмотрелись телевидения.

Больничные санитарки старшего возраста нам тоже говорили: «Вот был СССР, всем было хорошо, все дружили! А тут Украина резко начала щемить русскоязычных!»

Также в Курске меня приходили допрашивать из ФСБ. Откуда, что, как, какие-то протоколы составляли…»

В середине апреля пошли слухи, что возможен обмен пленными.

«Я ничего не ожидал, так как знал, что после 2014 года некоторые ребята и по два года проводили в плену. Готовился к худшему, — вспоминает парень. — И плюс пленные украинцы рассказывали, что русские их уже возили якобы на обмен. А потом говорили пленникам: вот, видите, ваши не приехали, хрен положили на вас!

Я в это не верил, так и говорил ребятам: это русские вас так сломать хотят, бензина у них много, могут и покатать туда-сюда. И после я интересовался у наших военных, а были ли обмены, которые впоследствии отменялись. Меня наши заверили — не было».

Но как не сойти с ума, если ты в 19 лет сидишь в плену, ранен, с искалеченными руками и готовишься к ампутациям еще и на ногах?

«Для меня главное было, что выжил. И уже хорошо. Не умер во время боя, не умер пока в кладовке той лежал, а остальное — мелочь. Хотел вернуться домой. Иногда молился, чтобы у всех дома было все хорошо. Старался сберечь психику», — отвечает Данила.

21 апреля Мельника все же обменяли.

«Из Курска меня перевезли в Севастополь, оттуда машиной в Украину. Там поменяли. Но из курского госпиталя меняли не всех, некоторые пленные остались. Не знаю, как и по какой системе отбирали людей, — говорит Данила. — Ну и от своих прежде всего я позвонил маме: она же вообще не знала, где я, только надеялась, что жив. После душ, чистая одежда… Глянул новости — все хорошо, совсем не так, как русские рассказывали».

После парня положили в киевскую больницу. Там все же ампутировали стопы.