В прошлом году глава «Альфы» Михаил Фридман в интервью сформулировал главный принцип взаимоотношений с нынешней властью: с ней надо общаться из второго ряда. «Находиться близко, под светом софитов — опасно. А быть далеко — нерационально, можно не докричаться в нужный момент».
На прошлой неделе в России арестовали бизнесменов, не соблюдавших этот принцип: братья Магомедовы всегда были в первых рядах и попали под каток (см. колонку Юлии Латыниной «И крученый сядет, и верченый»).
А на этой неделе «правило Фридмана» подтвердил Минфин США. Олег Дерипаска и Виктор Вексельберг, которые всегда старались быть «в первых учениках» и из кожи вон лезли, чтобы втереться в доверие к Кремлю, по сути дела, потеряли свой статус. Они закончились как владельцы крупных международных компаний. Минфин США уволил Дерипаску и Вексельберга с поста олигархов.
Самая, собственно, суть нового списка — это не санкции в отношении Ковальчуков и Ротенбергов, которые введены давно. Это именно санкции в адрес тех российских олигархов, которые создали состояния еще до Путина и независимо от него, но после нарушили «правило второго ряда».
Это санкции против тех людей, которые много значат в системе и имеют возможность на нее влиять.
За что, например, в список попал Сулейман Керимов? Это в объяснениях Минфина написано почти черным по белому. За то, что он ввез во Францию сотни миллионов евро наличными. Скорее всего, Минфин США подозревает сенатора Сулеймана Керимова в том, что далеко не все эти деньги были его и далеко не все эти деньги предназначались для покупки вилл. Вероятно, они считают, что часть этих денег могла перевозиться по просьбе государства и идти на нужды правых французских политиков.
Виктор Вексельберг прилетал в США в марте этого года и оказался наряду с Абрамовичем и Прохоровым одним из трех допрошенных в США российских олигархов. Видимо, ответы Вексельберга не устроили Минфин США, и тот посчитал, что приятельские отношения Вексельберга с Патрушевым и прочими силовиками привели к тому, что где-то и как-то он выполнял внешнеполитические просьбы государства.
В результате на бизнесе Вексельберга поставлен крест.
Как теперь, собственно, существовать двум высокотехнологическим швейцарским компаниям — Oerlikon и Sulzer, в которых Вексельберг контролирует, соответственно, 44,7 % и 62,68 %?
Как они могут получать кредиты, разрабатывать новые продукты, вести какую-либо деятельность, если все активы Вексельберга на территории США заморожены, американцам запрещено иметь с ним дело, и даже неамериканцы, которые с ним сотрудничают, могут стать объектом санкций?
Ответ: никак.
Международный бизнес для Виктора Вексельберга отныне невозможен. Отныне сделки Виктора Феликсовича ограничены историями вроде знаменитой перепродажи правительству здания венгерского представительства за сумму в семь раз большую, нежели оно было куплено: оно, конечно, сделка большая, но это не уровень Вексельберга.
В точно таком же положении, как и Вексельберг, находится один из самых амбициозных российских олигархов — Олег Дерипаска. Дерипаска долго рассказывал, что «он не отделяет себя от государства»: ну отчего ж не сказать «ку», если не убудет?
Отчего же не заплатить денег Манафорту, не позубоскалить с Приходько насчет китобойного судна и Виктории Нуланд? Олег Дерипаска хвастался наличием дипломатического паспорта и заявлял, что представляет интересы России в других странах.
Напредставлялся.
Из-за связей с Манафортом под санкции попали все компании Дерипаски: от группы ГАЗ и агрохолдинга «Кубань» до «Базэла» и «Евросибэнерго». И если агрохолдинг «Кубань» как-нибудь без западных технологий переживет, то что без них будет делать «Базэл»? В прошлом году, к примеру, «Фольксваген» и ГАЗ подписали соглашение о сотрудничестве. И куда теперь пойдет это сотрудничество? Что собирать теперь на ГАЗе? Телеги?
Олег Дерипаска — это та морская свинка, на которой Минфин США тестирует новую технологию: что будет, если признать крупный международный холдинг, который 20% cвоего алюминия поставляет в США, вне закона?
Если первый список Минфина США, как я и говорила в колонке для «Новой газеты», носил формальный характер, то суть нового списка совсем в другом. Отделить тех бизнесменов, которые выживали при режиме, от тех, кто является его частью.
Очень характерно, что многих людей, которые, по идее, должны были бы там оказаться, в этом списке пока нет. На первый взгляд, для них это облегчение, а на самом деле — двойной удар. Сейчас в Кремле их будут подозревать в измене, а Минфин США в это время будет смотреть, куда они перепрятывают свои деньги.
Кроме того, характерно то, что в списке Минфина США из 26 человек фамилии Патрушева или Дерипаски соседствуют с именами Леона Мартинеса и Переса Альвеара — двух наркобаронов из группировки Los Cuinis.
Это ненавязчиво подчеркивает тот факт, что отныне Минфин США рассматривает некоторых россиян не как бизнесменов и чиновников, а как членов преступной группировки.
Минфин США полностью отдает себе отчет в том, что бизнес некоторых из этих людей может быть без всяких письменных обязательств записан на других лиц, потому что в преступной группировке права собственности гарантируются не письменными контрактами, а силовыми возможностями.
И, наконец, важно понимать, что этот список — список января. Американская бюрократия работает медленно. В этот список не вошли еще ни отравление Скрипаля, ни нарисованные ракеты, летящие во Флориду, ни прямое столкновение россиян и американцев под Дейр-эз-Зором. Это все еще впереди.
На протяжении многих лет внешняя политика Кремля представляла из себя безнаказанное хулиганство. Кремль был уверен, что Запад никогда не сможет дать адекватный ответ.
Теперь ситуация разворачивается: ответные действия США обрекают Россию на экономический кризис и деградацию.
Они должны заставить российскую элиту понять, какую цену она платит за Крым, за Солсбери и за Дейр-аз-Зор.
И ответить у России асимметрично нечем: потому что даже если мы запретим Цукербергу ходить на Митинский радиорынок, он вряд ли это почувствует.
