Михаила Каабака:

Михаил Лермонтов: «Правда всегда была моей святыней» или как взять интервью у мертвеца

И кто им только такие сильнодействующие вещества находит?
Пруф http://rusplt.ru/society/mihail-lermontov-pravda-vsegda-byila-moey-svyatyiney-17555.html

В воображаемом интервью Михаил Лермонтов рассказал РП о своем отношении к событиям в Донбассе, признался в любви к чеченцам и порекомендовал россиянам, куда отправиться в отпуск
— Михаил Юрьевич, начнем с печального. 23 мая в Новороссии был убит Алексей Мозговой, он был не только ярким полевым командиром, но и поэтом. Как вы восприняли эту страшную потерю?

— Некоторые из моих знакомых привезли мне эту весть, уже обезображенную разными прибавлениями. Более того, некоторые не переставали омрачать память убитого и рассеивать разные, невыгодные для него слухи. Невольное, но сильное негодование вспыхнуло во мне против этих людей, которые нападали на человека, не сделавшего им никакого зла. Я излил горечь сердечную на бумагу, преувеличенными, неправильными словами выразил нестройное столкновение мыслей. Этот опыт был первый и последний в этом роде, вредном для других еще более, чем для себя. Но если мне нет оправдания, то молодость и пылкость послужат объяснением, — ибо в эту минуту страсть была сильнее холодного рассудка. Правда всегда была моей святыней и теперь, принося на суд свою повинную голову, я с твердостью прибегаю к ней, как единственной защитнице благородного человека перед лицом царя и лицом Божьим.

— Упорно ходят толки, что проект «Новороссия» закрыт, а Донецкая и Луганская республики останутся в составе Украины, о такой возможности говорили и наши политики…

— Наша публика похожа на провинциала, который, подслушав разговор двух дипломатов, принадлежащих к враждебным дворам, остался бы уверен, что каждый из них обманывает свое правительство в пользу взаимной нежнейшей дружбы…

— Вот уже год идет война в Донбассе, вы бы приняли участие в ней, если бы была такая возможность?

— Да, война разгорелась не на шутку; и она манит меня в поля кровавой мести. Я готов забыть шумные пиры, любовь, суету, развлечения юности и полететь, свободный, снова ловить венок славы. Когда меня в свое время перевели на Кавказ: это было самое счастливое время моей жизни. Я вошел во вкус войны и уверен, что для человека, который привык к сильным ощущениям этого банка, мало найдется удовольствий, которые бы не показались приторными. Но я надеялся, что скука не живет под чеченскими пулями - напрасно: через месяц я так привык к их жужжанию и к близости смерти, что, право, обращал больше внимание на комаров, - и мне стало скучнее прежнего, потому что я потерял почти последнюю надежду.

Читайте в рубрике «Год Литературы»
Иван Бунин: «Спасение наше ― в возврате к Божьему образу и подобию»Нобелевский лауреат — о своей ненависти к большевизму, мнимой неизбежности революции и миссии эмиграции Иван Бунин: «Спасение наше ― в возврате к Божьему образу и подобию»
— Что же тогда может вызвать ваш интерес сегодня?

— Во мне душа испорчена светом, воображение беспокойное, сердце ненасытное; мне все мало: к печали я так же легко привыкаю, как к наслаждению, и жизнь моя становится пустее день ото дня; мне осталось одно средство: путешествовать. Как только будет можно, отправлюсь - только не в Европу, избави боже!



Кавказский пейзаж с озером, детский рисунок Лермонтова из альбома.
— А куда вы поехали и рекомендовали бы ехать нашим соотечественникам в приближающийся период отпусков?

— Я люблю Кавказ, люблю как сладкую песню отчизны моей. Если вы поедете на Кавказ, то это, я уверен, принесет много пользы физически и нравственно: вы вернетесь поэтом, а не экономно-политическим мечтателем, что для души и для тела здоровее. Не знаю, как у вас, а здесь мне после Кавказа все холодно, когда другим жарко, а уж и здоровее того, как я теперь, кажется, быть невозможно. Вот, пожалуйста, опишу вам мой любимый пейзаж: со всех сторон горы неприступные, красноватые скалы, обвешанные зеленым плющом и увенчанные купами чинар, желтые обрывы, исчерченные промоинами, а там высоко-высоко золотая бахрома снегов, а внизу Арагва, обнявшись с другой безыменной речкой, шумно вырывающейся из черного, полного мглою ущелья, тянется серебряною нитью и сверкает, как змея своею чешуею.

— Поделитесь впечатлениями о людях, живущих на Кавказе.

— Настоящий кавказец — человек удивительный, достойный всякого уважения и участия. Кавказец — полурусский, полуазиат, наклонность к обычаям восточным берет над ним перевес, но он стыдится ее при посторонних, то есть при заезжих из России. Настоящих кавказцев вы находите на Линии; за горами, в Грузии, они имеют другой оттенок. Исключительно положительные впечатления у меня о чеченцах, меня восхищает этот народ. Чеченцы — кремень, сталь, алмаз! Хотя их и неоднократно пытались стереть в порошок. Они стойкое племя, и ими Кавказ гордится на протяжении веков. Я уверен, что еще не родился такой человек, способный сдвинуть Казбек дерзновенной рукой и сделать чеченцев рабами!

— Вы считаете себя патриотом?

— Я Родину люблю и больше многих. Среди ее полей есть место, где я начал знать горе, и есть место, где я буду отдыхать. Это странная любовь. Ее не может не победить мой рассудок. Я люблю Россию — холодное молчанье ее степей, колыханье лесов безбрежных, подобные морям разливы ее рек. За что, не знаю сам.

— И последнее: расскажите о ваших взаимоотношениях с женщинами…

— Женщины должны бы желать, чтоб все мужчины их так же хорошо знали, как я, потому что я люблю их во сто раз больше с тех пор, как их не боюсь и постиг их мелкие слабости. Русские барышни большею частью питаются только платонической любовью, не примешивая к ней мысли о замужестве; а платоническая любовь самая беспокойная. Есть женщины, которые хотят, чтоб их забавляли; если две минуты кряду ей будет возле тебя скучно, ты погиб невозвратно: твое молчание должно возбуждать ее любопытство, твой разговор - никогда не удовлетворять его вполне; ты должен ее тревожить ежеминутно; она десять раз публично для тебя пренебрежет мнением и назовет это жертвой и, чтоб вознаградить себя за это, станет тебя мучить — а потом просто скажет, что она тебя терпеть не может. Если ты над нею не приобретешь власти, то даже ее первый поцелуй не даст тебе права на второй; она с тобою накокетничается вдоволь, а года через два выйдет замуж за урода, из покорности к маменьке, и станет себя уверять, что она несчастна, что она одного только человека и любила, то есть тебя, но что небо не хотело соединить ее с ним, потому что на нем была солдатская шинель, хотя под этой толстой серой шинелью билось сердце страстное и благородное...

(В интервью использованы цитаты из писем и дневниковых записей Михаила Лермонтова)