Девушки дома

Лукашенко объявил, что Беларусь закрывает границу с Литвой, Польшей и Украиной.

С учётом того, что РФ также закрыла границы, Беларусь фактически оказалась за железным занавесом — выехать из страны будет невозможно.

Тезисы из выступления на "Женском форуме"

«Мы вынуждены отвести войска с улиц, пол-армии поставить под ружье и закрыть государственную границу с запада, прежде всего с Литвой и Польшей. Мы вынуждены усилить государственную границу, к величайшему сожалению, с нашей братской Украиной».

Этот тесный, тесный, тесный, тесный украинский мир

Новый, теперь слишком тесный украинский мир сжимает толпу и давит сок. Хищные человеческие муравейники Украины пожирают врага и самих себя — в угоду слепым и жадным маткам. Эта человеко-муравьиная кислота растворяет все, что еще хрупко и недоразвито — мягкие позвонки зародышевой совести.

Желто-голубая вопиющая безвкусица иллюстрирует незрелые патриотические порывы. Пропасть раскрытых ртов — хулящих, сулящих. Сетевые вендетты, стреляющие матом. Клочки угроз бытовых склочников, которым только и подавай угля, пеплом летают в воздухе. Разбитый нос политика и выбитый глаз повергателя памятников. Беспомощные чиновничьи каблуки из мусорных баков и забитая до мраморной крошки огромная лысая голова — выборочное, показушное, заказное очищение элит.

Лица солдат на политических билбордах. Жирные рефрены покосившихся заборов, плесневелых фасадов — «Путин — х...ло, ла-ла-ла». Кандидаты в депутаты рисуют с детьми акварельные солнышки над головами бойцов АТО, местами лишающих других детей потолков над головами.

Сайт сетевого магазина техники предлагает тест на знание украинского языка «Українізуйся!», предваряя его мелодраматической историей: «Зося и Тося решили пожениться. Тося был хорошим программистом и чудесным парнем. Собственно, звали его Антоном. Имя Тося придумала его девушка — для рифмы: Зося-Тося... Все было у них хорошо, если бы не одна мелочь: Тося очень небрежно относился к языку. Последней каплей стала его фраза: „Сонечко, давай займемося любов’ю“. После этих слов Зося заплакала и сказала, что об интиме не может быть и речи, пока Тося не научится говорить по-человечески...».

История умалчивает, что случилось с этим конкретным Тосей, но аллегория примитивно ясна: зоси гордо несут желто-голубые флажки, попирая каблучками поверженные ментальные эго лузеров-«тось».

Личностное и корпоративное лицемерие отражается в маркетинге. Известное рекламное агентство суетливо предлагает новый образ истинного патриота и объясняет феномен жизнеспособности украинской нации: генетический код свободы и достоинства по живому, иглой, врезан кровавой вышивкой в многострадальное голое украинское тело, окропляя священными каплями украинскую душу.

Дорогие глянцевые и полуглянцевые, дешевые и пачкающие типографской краской издания хором рекламируют новые образы, штампованные сотнями сотен на взбесившемся подпольном 3D-принтере. Поджарое, закамуфлированное тело, бирка именного батальона на плече — не человек, патрон для войны.

Люди теряют себя, отмирают, а по их оболочкам, как по старому культурному слою, плотным трафиком ходят другие.

Известный адъютант губернского главнокомандующего (обладателя кипрского, израильского и российского паспорта и по совместительству — спонсора локального ада) усердно пожинает плоды своих сетевых философских матерных притч. Его нежно «облайкали» тысячи вчерашних «противсехов» и миротворцев-веганов, не пьющих даже молоко. Вчера они оплакивали микротрупики дрозофил, сегодня — покрылись корочкой патриотической бескомпромиссности, гордо зачерствели, как скупой, политый потом и кровью, солдатский хлеб.

Недальновидные штамповщики изъеденных конъюнктурой сентенций нежатся, поглощая обывательское внимание. Они амбициозны, молоды, вспыльчивы; они освободились от «имперского гнета», и латаная рубашка «старшего брата» внезапно стала им тесна.

Сеть искрится гневными, яростными, тревожными, победными статусами романтиков на крови. И ни одной предсмертной записки — смелого покаянного самовычеркивания себя из общественной украинской жизни. Только украинские дипломаты бегут. Не от стыда. От прокаженного теперь, зря насиженного алчной надеждой места, в котором каждый лишний день — позор и новая дырка в кармане. Доскакав до гражданской войны, всеобщей ненависти, массового помешательства, дефолта, презрительной фиги от Евросоюза, еврострекозы по-прежнему не в силах взять ножницы и обрезать себе крылья. Замерли и ждут новых попутных ветров. И ведь правильно, что ждут — здесь, в этой жизни, не меняется направление ветра. Вот и знакомый субчик с голодными жвалами и в новеньком камуфляже залетел прямехонько на билборд большой украинской партии — не абы кем, целым третьим номером. Взирает с пятиметровой высоты своим поверхностным взглядом на копошащихся в бессилии муравьев.

Политтехнологи с серьезным видом, но с циничным прищуром рассуждают о полезности заказной «мусорной люстрации» для истомившейся украинской души. Голодный народ должен наглядно видеть изменения и перемены. Так наглядно, так близко, чтобы народные ресницы могли щекотать задравшиеся пятки Журавского или Шуфрича.

И только сейчас, через кривую призму какого-то сумасшедшего экспериментатора, контрасты предстают в своем чудовищном великолепии.

По огромным свалкам отчуждения восточных городов бродят сталкеры, а столичные журналисты гурьбой ездят в пресс-туры по заповедникам и лепят из глины «свищики», чтобы насвистывать милые сердцу тягучие украинские мелодии. «Ніч яка місячна, ясная, зоряна. Видно, хоч міни збирай...». Репортер, доброволец в батальоне «Киевская Русь», утверждает, что «легко меняет» свищ... «камеру на автомат». Его цеховая коллега из нового еженедельного общественно-политического еженедельника, по совместительству волонтер, жалуется, что в потогонной волонтерской гонке за новыми портянками для симпатичных бойцов АТО у нее не остается времени на собственную работу — писать правдивые, честные статьи. Она верит, что если людям на Донбассе отключить российское телевидение месяца на три или лучше на год, они изменятся. Что «весь мир на нашей стороне» и «нет никакой пропаганды в аналитических украинских программах». Что уж теперь-то, после стольких жертв, «мы никогда не позволим делать то, что делали олигархи до Небесной сотни — «бо разом нас багато, нас не подолати». И демонстрирует, возможно, и очаровательные в мирное время, но отвратительные сейчас, парадоксы женской логики: «Я бы воздержалась сейчас от приговоров власти, не хочу говорить о том, что она такая же. Нет, она не такая же: при этом она повторяет ошибки и относительно принятия законов, и формирования списков, и подхода к предвыборной кампании». А еще один журналист, по совместительству отпетый негодяй, безошибочной внутренней чуйкой ощутивший свое негодяйское время, предлагает приходить к инакомыслящим журналистам домой «поговорить».

А по центральным киевским улицам ходят в одиночку или маленьким взводом, с баулами за спиной, счастливчики ротации. На рукавах — шевроны «Айдар» или «Укроп». И вдруг с испугом ловишь себя на мысли, что все эти одинаковые, как муравьи, пятнисто-зеленые фигуры, впечатанные геополитическими беспощадными сапогами в новую грязно-кровавую обыденность, еще позавчера выглядели чуть менее органично, чем сегодня. А завтра они пропишутся в городские антуражи — плоскими патриотическими граффити на стенах, румяными миротворцами в чужой форме, в чужих беспринципных войнах или бесконечными тысячами инвалидов-попрошаек, завывающих в переходах свои новые героические песни.

И тогда страна, воспетая немудреными глиняными «свищиками», окончательно завалится набок и с удивленными пузырями уснет. Быть может, навсегда.

КНДР впервые выдала россиянам долгосрочные визы

Граждане России стали первыми и пока единственными иностранцами, кому удалось получить долгосрочные и многократные визы в КНДР, сообщают в министерстве по развитию Дальнего Востока.


По данным ведомства, такие визы получили российские предприниматели НПО "Мостовик", "реализующие в КНДР крупный инвестиционный проект".


Окончательное решение об облегчении визового режима с самой закрытой страной мира было принято в августе на встрече министра России по развитию Дальнего Востока Александра Галушки с послом КНДР Ким Ен Дже.


Среди других договоренностей, которых удалось достичь сторонам, - переход на расчеты в рублях и предоставление российским инвесторам доступа к мобильной связи и интернету в КНДР.


Между тем в понедельник стало известно, что власти КНДР запретили действующим в стране иностранным дипломатическим миссиям и представительствам международных гуманитарных организаций использовать любые виды беспроводной связи, а также технологию Wi-Fi.


Научно-производственное объединение "Мостовик" - крупное предприятие, среди проектов которого проектирование моста на остров Русский, объектов к Олимпиаде в Сочи, конструкций Живописного моста в Москве.

http://www.bbc.co.uk/russian/rolling_news/2014/09/140908_rn_russia_north_korea_visas.shtml

Интервью с разведчиком из "Востока".

… Обросший, чумазый, разведчик батальона «Восток» Руслан с позывным «Лочин», ставит автомат возле стула и стаскивает с себя разгрузку. Он только что вернулся в Донецк из Пантелеймоновки, откуда недавно вышибли украинских карателей.

- Как там? - надеюсь я услышать подробности боев.

- Пантелеймоновке помощь нужна, - говорит он. - Подходят пенсионеры, картошку выпрашивают, им реально там жрать нечего. Магазины-то работают, но деньги у людей кончились. Мама одна хочет 3-летнего ребенка в Россию вывезти, но он настолько напуган, что ни в какую не хочет вылезать из подвала, так сильно боится бомбежек, которые вроде прекратились. Говорит, хоть снотворным его накачивай, и вытаскивай его... На всю жизнь психику ребенку подорвали, суки! Родным во Владимирскую область (я же владимирский) звоню, рассказываю, ревут в голос...

- Главный вопрос, «Лочин»: зачем ты здесь?

- У каждого добровольца из России, которые приехали сюда, справедливость — врожденное чувство. А истина здесь, на стороне Новороссии. Можно, конечно, на диванах лежать, и говорить, это не моя война, а можно собраться и поехать помогать.

- А чем на Родине занимался? Работа-то была?

- Промышленным альпинизмом, в месяц не напрягаясь 100-150 тысяч имел, у меня же фирма своя. «Атриум» на Курском знаешь? Раньше часто туда ходил с любовницей. Там еще «Камеди Клаб» снимался. Смешно, конечно, но дорого было, за 50 грамм коньяка 50 долларов.

- Ну и зачем сбежал от удобств цивилизации?

- Как тебе сказать... Я тебе не хвалился, я жалею, что жизнь так прожигал, был потребителем, в общем. Сейчас появилась возможность сделать что-то стоящее, замолить грехи прежние, начать другую жизнь, без этой мишуры. Здесь все по-другому, понимаешь, такого на гражданке не встретишь. Парень у нас с Питера был, позывной «Сатурн». МГУ закончил, весь культурный такой, на «вы» ко всем всегда, интеллигент настоящий. Мы спрашиваем, чо здесь забыл? Ответ потряс: оказывается, врачи отвели ему всего три месяца, рак головного мозга в какой-то плохой стадии. И он решил, что лучше на поле боя, как мужик, погибнуть, а не на больничной койке, понимал, что жизнь свою надо подороже продать...

«НАС ТУТ БЛАГОДАРЯТ, А СВОИХ МУЖИКОВ-БЕЖЕНЦЕВ СТЫДЯТ»

- Где точка принятия решения была, когда окончательно понял: еду на войну?

- После Одессы, как ребят пожгли, кулаки сжал и решил. Я тогда в Мордовии храм реставрировал. Увидел все это, прямо оттуда и поехал. Батюшка, отец Сергий, благословил. В поезде с мужиком местным познакомились, он на заработки в Москву ехал. Разговорились, он тоже страшно злой на этих нелюдей. В общем, на Донбасс уже вдвоем поехали. Через пару месяцев он назад вернулся...

- К армии имеешь отношение?

- Ну, срочку когда-то в погранвойсках... А, ты про русских десантников, наверное спросить хочешь, которые, мол, ополченцами притворяются? Вранье. Я кадровых военных здесь ни разу не видел. И ополченцев из России тоже мало, в основном, за Новороссию бьются местные граждане. Есть люди из Харькова, Одессы, Днепропетровска: они надеются, что после освобождения Новороссии объединенная армия очистит от бандеровцев и всякой майданутой швали и их города.

- А родственники как отреагировали?

- Мать благословила, а другие родственники, особенно, украинские, - с непониманием отнеслись, кто-то в открытую называет террористом.
У каждого добровольца из России, которые приехали сюда, справедливость — врожденное чувство. А истина здесь, на стороне Новороссии

- На Донбассе как приняли?

- Очень хорошо! Любой человек, приезжающий из России биться против хунты, с воодушевлением принимается, благодарят. Они больше своих поругивают, здоровых лбов, которые убегают в Россию, как беженцы, и сидят там на том, что люди принесут. Мне интересно, когда они назад вернутся, как они в глаза будут смотреть тем, кто сейчас бьется с фашистами?

«ВОЮЕМ В ОКОПАХ, КОТОРЫЕ ЕЩЕ ДЕДЫ НАШИ ВЫРЫЛИ»

- Да дай ты человеку поесть, с дороги же! - прерывает нас бородач, ставящий на стол разогретую тушенку, картошку и селедку. Это «Сом», ополченец из местных. - А он рассказывал, как меня спас, нет?

- Да ладно тебе, что уж там... - скромничает «Лочин».

- Не, надо, чтобы знали! - настаивает «Сом». - Это в конце июля было на Саур-Могиле. Долбили так, что из 50 моих бойцов только 5 ходячих было, остальные - «двухсотые» и «трехсотые». Наши нас оттуда двое суток вытянуть пытались, но там двойное кольцо окружения, не получалось у них. А потом вдруг комроты звонит: жди ночью друзей. И точно: ночью «Лочин» с командиром и группой прошли к нам. Я как увидел их, чуть не разрыдался от радости... Раненых вынесли, погибших захоронили прямо на Саур-Могиле... Мы ушли, а они потом остались для прикрытия.

- Там место такое скалистое, окопы еще деды наши во время Великой Отечественной рыли, прячешься во время бомбежки в них и благодаришь дедов за их труды, - добавляет «Лочин». - Сильно били по нам... Там еще какие-то мины у них появились, они не шелестят, как обычно, а как-то по-другому... Во, словно собака за спиной бежит и дышит. И бьет мощно... Да, про пса нашего не забудь написать, мы его Саур назвали, огромная такая дворняга, к нам прибилась и здорово дух поднимала. Чуйка у пса фантастическая была! Если мы по украм били, никак не реагировал, а вот если они, моментально искал щели, знал что через несколько секунд что-то прилетит. Несколько раз «трехсотым» он был, но не скулил, один раз только завыл, когда прямое попадание в окоп было, он увидел тела разорванные наших ребят и завыл... И к нам перетаскивал их по кусочкам.... Сомневаюсь, что он жив... Когда все кончится, скинемся, и помимо нового обелиска всем погибшим, обязательно там памятник и ему поставим... Не, не снял я его в свое время на телефон...

«НАС 11 БЫЛО. А УКРЫ ОТЧИТАЛИСЬ - ИХ БАТАЛЬОН РУССКОГО ДЕСАНТА РАЗБИЛ»

«Лочин» перебирает фотки на экране своей мобилы: взорванные мосты, уничтоженные дома, какие-то люди с оружием:

- Это девушки наши, снайпера, местные они. А это танк укров, мы коллективно его на Саур-могиле уделали. Про экипаж не спрашивай... У них «Булаты» есть, которые трудно подбивать обычным граником. Пока за одним из них бегал, семь «огурцов» по нему дал.

- Какой бой больше всего запомнился?

- Не знаю, много было. Я ж четыре месяца тут, съездил к маме на пару недель недавно и вернулся снова... Вот, наверное такой бой: как-то наша группа, в которой всего 11 человек было, возле аэропорта донецкого разведку боем проводила. Нарвались на несколько танков, много пехоты, они тот бой надолго запомнили, надеюсь, мы у них несколько машин спалили, зенитку, танки искалеченные ушли... Потом в интернете они написали, что нас там целый «батальон русских десантников» стоял, оправдывались за большие потери, значит. Долго смеялись, когда это читали...

- А местные как к вам относятся?

- Нормально. Едешь на броне, руками машут, все хотят чем-то помочь, все понимают, что мы свои жизни за их землю отдаем. Есть, конечно, и такие, кто нам не рад, кто за «единуукраину». Но, как правило, либо они выходцы с Западной Украины, либо бизнес у них, который сильно страдает из-за всего этого. Их мало.

- Чем после войны займешься?

- Отстраивать Донбасс придется, мосты заново строить, дома... Многие ополченцы из России об этом мечтают... Но армию Новороссии надо сохранить. Ты пойми, и начальство большое в Москве тоже должно понять: когда бои завершатся, это будет очень мощная армия, классное подспорье и защита России от бандеровщины.

- И долго перемирие будет, как думаешь?

- Прошлое перемирие было таким, что нас на Саур-Могиле долбили сутками. Мы уже потом узнали, что это «перемирие» такое было. Они попрут снова, передислоцируются только. Вот и сейчас — мало кто верит, что война закончилась. Все от нее устали, со всех сторон.

- Да гон голимый, - вставляет фразу еще один боец разведгруппы, смуглый паренек, ухаживающий за своей снайперской винтовкой. - Готовятся они, нельзя им верить.

- О, кстати, он тоже из России, «Лакец» его зовут, - указывает на него «Лочин». - Вызвался, рассказывай, чего в Дагестане не сиделось?

«ВОТ ВЕРНУСЬ - И ЖЕНЮСЬ!»

- Что тут рассказывать... - пожимает плечами «Лакец». - Многие не понимают, хотя все просто: приехал помочь братскому славянскому народу. Да, мы братья. У нас в Кизляре много русских живет, в нормальных отношениях всегда. Сосед русский, когда узнал, куда еду, пошел в церковь и свечку за меня поставил... Я в начале сентября приехал. Меня в бронегруппу сначала определили, и уже через несколько дней между Ясиноватой и Васильевкой попали в засаду, потрепали сильно. Вырвался оттуда, грязный, голодный, встретил разведчиков и попросился к ним: хочу отомстить... Невеста только вчера узнала, где я. Поникла, конечно, спрашивала, когда контракт составил. Пришлось переубеждать: никаких контрактов не было, все на эмоциях и за свои деньги. И вчера же я ей пообещал: приеду — женюсь!

- А на гражданке чем занимался?

- Студент я, учусь на хирурга-стоматолога в Саратовском медуниверситете имени Разумовского. Оформил академический отпуск и приехал.

- Вот отчислят, и в армию заберут! - шутят над ним ополченцы, но «Лакец» серьезен:

- Да я только рад буду! Может, я военную стезю выберу! Мы же там у себя в Дагестане деньги платим, чтобы в армию попасть...

- Ну, все братишка, - хлопает меня по плечу «Лочин». - Нам доложиться еще надо, и к новой «командировке» готовиться.

- Руслан, а почему «Лочин»? - спрашиваю напоследок.

- Это «сокол» с тюркского, еще с армии прозвище осталось, - поясняет. - Я ж наполовину русский, наполовину — узбек, в Ташкенте родился.

- А кем больше себя ощущаешь: узбеком или русским?

- Дурацкий вопрос. Я — православный, а значит — русский, какая бы кровь во мне не текла. Большинству из тех, кто на марш позора недавно в Москве сходил, этого не понять...