groupe texas

Мессенджеры должны идентифицировать пользователей и пресекать обмен незаконной информацией

Владельцы мессенджеров и почтовых сервисов должны идентифицировать пользователей и удалять запрещенную информацию — таково краткое содержание законопроекта, разработанного Медиа-коммуникационным союзом (МКС), объединяющим крупнейших российских операторов связи.

Сотрудники трех компаний — членов союза подтвердили, что такой проект обсуждается. В начале осени он должен быть представлен рабочей группе под руководством первого вице-премьера Игоря Шувалова, говорит собеседник «Ведомостей» в МКС.
Речь идет о поправках в законы о связи и о СМИ. Они предусматривают, что любой «организатор распространения информации в сети интернет, предоставляющий возможность обмена электронными сообщениями», обязан идентифицировать пользователей на основе сведений, содержащихся в базах данных операторов связи, предварительно заключив с ними договоры.

А также «незамедлительно блокировать сообщения или публикации, которые содержат информацию, распространяемую с нарушением требований российского законодательства». В противном случае операторы вправе ограничить доступ к сервису по решению Роскомнадзора.

«Ростелеком» участвует в подготовке законопроекта, но его детали еще уточняются, сказал его представитель. Раньше эта деятельность никак не регулировалась, объясняет он причины разработки проекта. Представители МТС, «Мегафона», «Вымпелкома» и Tele2 отказались от комментариев.

Во-первых, поправки, по сути, отменяют право граждан на анонимность в интернете: люди не смогут обмениваться сообщениями без предварительной идентификации, а это нарушает их конституционные права, считает сотрудник пресс-службы «Яндекса». Во-вторых, законопроект ограничивает способы взаимодействия сервисов с пользователем. Все это может привести к уходу интернет-компаний с российского рынка, снижению конкуренции и общей деградации интернет-отрасли, резюмирует он.

С учетом уже принятых законов новые требования явно избыточны, говорит представитель Mail.ru Group, среди активов которой — ICQ и «Агент Mail.ru». Регулировать мессенджеры, может, и нужно, но все необходимое для контроля за ними уже и так заложено в антитеррористических поправках депутата Ирины Яровой и сенатора Виктора Озерова, подписанных президентом России Владимиром Путиным, согласен президент Фонда информационной демократии Илья Массух.

Правда, чтобы обнаружить нелегальный контент в переписке пользователей мессенджеров, Роскомнадзор должен воспользоваться ключами их шифрования (так гласит закон Яровой), а в современных сервисах трафик шифруется между конкретными абонентами, так что даже оператор мессенджера не имеет ключа, предупреждает он.

Сотовая «большая тройка» не впервые пытается ограничить распространение сервисов, использующих технологию передачи сигнала без контакта с оператором связи. В 2010 г. «Мегафон» ввел ограничения на звонки из-за границы при помощи Skype. Три года спустя МТС предложила Минкомсвязи и Роскомнадзору лицензировать деятельность Skype и других онлайн-сервисов: они конкурируют с операторами, но не регулируются. Чиновники идею не поддержали, объяснив, что операторы этих сервисов вне российской юрисдикции, а их деятельность формально не подпадает под услуги связи.

Представитель Минкомсвязи в четверг ограничился словами, что в министерство проект не поступал и с ним не обсуждался.
Представители Facebook, Telegram и WhatsApp не ответили на запросы. Представитель Viber отказался от комментариев.

Источник: https://news.mail.ru/economics/26746493/

получившие состояние по наследству (красный).
менеджеры. люди профессионально управляющие чем–то по найму (синий).
основатели компаний, т.е. выстроившие сами свой бизнес (зеленый).
финансисты, т.е. те, для кого большие деньги это профессия (желтый).
миллиардеры, получившие состояние благодаря политическим связям и ресурсам (оранжевый).

«Кидаться предметами в Росгвардию неприемлемо». Монолог 22-летнего росгвардейца

В Москве и Санкт-Петербурге уже больше месяца продолжаются протестные акции, начавшиеся после того, как кандидатов от оппозиции не допустили на выборы в Мосгордуму. Среди участников митингов и шествий много молодых людей, не меньше их и в рядах противостоящих им силовиков. 22-летний росгвардеец-контрактник анонимно рассказал «Снобу» об условиях службы, работе на митингах и о том, как защищать режим, которому не веришь

Мне 22 года. Родился в маленьком поселке в Мурманской области. В 2015 году, когда закончил школу, мы всей семьей переехали в Питер. Там я поступил в институт, учился на фармацевта-провизора. Химия меня интересовала еще со школы, но в институте интерес пропал. Пропустил много занятий по состоянию здоровья, понял, что до конца учебного периода не закрою все долги, поэтому забрал документы. В 2017 году меня призвали на срочную службу. Распределение в военкомате зависит от твоей характеристики, физической подготовки и хобби. Сначала меня хотели отправить в артиллерию, но в итоге я попал в Росгвардию. Первое время было непривычно. Пока обычные студенты встречаются с друзьями, спокойно едут домой после пар, солдаты живут по расписанию и ничего не могут сделать без разрешения своих начальников. Но это место, где человек взрослеет, мужает, привыкает быть ответственным и со временем привыкает к новому распорядку.

Бытовые условия были благоприятные: нас одевали, кормили, мы жили в теплом помещении. Нам давали всё, что нужно. Так что всего через полгода я подписал контракт. Я понимал, что если бы вернулся на гражданку, пришлось бы продолжать учиться и искать работу. Возраст был уже такой, что просить денег у родителей было стыдно. Поэтому я посчитал службу по контракту разумным решением. Если честно, я еще до армии планировал подписать контракт. Даже если бы я закончил институт, найти работу по специальности было бы сложно.

Родители к моему решению отнеслись положительно. Мой отец сам служил во флоте и всю жизнь содержал нас с мамой и сестрой.

Я знал, что служба в Росгвардии может быть опасной, но страха не чувствовал. Наоборот, было интересно. Открывал для себя что-то новое.

«‎Только палками махать умеют»‎
Друзья хвалят — молодец, взялся за ум. Бывают, конечно, в компании шутки про Росгварию — не буду говорить, какие, просто небольшой стеб самой структуры, — но я воспринимаю их нормально. Народ высмеивает Росгвардию, ОМОН, полицию, говорят, что туда берут необразованных, которые только палками махать умеют. Есть моменты, с которыми можно согласиться, но в то же время люди не правы. Насмотрелись видео, на которых сотрудники применяют специальные средства против гражданских лиц, но полной картины они не видели.
Военнослужащий никогда не станет первым использовать силу, спецсредства, иначе он будет привлечен к дисциплинарной ответственности. Характеристика будет испорчена, это может повлечь за собой увольнение. Поэтому каждый трясется за свою шкуру. Народ провоцирует. Но физическую силу и спецсредства в ответ на словесные оскорбления применять тоже нельзя. Вот если тебя ударили, то ты уже имеешь право ответить. Обычно люди просто подходят, говорят, что мы ничего не можем, кроме как столбом стоять. Задают провокационные вопросы: «Вам не стыдно служить?»‎ и прочее. На это отвечать не нужно.

«‎Мы с вами не одной крови»
‎Я уже сталкивался с агрессией со стороны гражданских. Попался один неспокойный человек на матче «Зенит» — «Краснодар». Я был начальником у нескольких срочников, стоял у выхода, где пропускали только инвалидов, детей и беременных женщин. Ко мне подошел сильно выпивший мужчина и стал уговаривать: «‎Братишка, ты меня пропусти, мы с тобой одной крови». Я сказал: «‎Мы с вами не одной крови, вы мне явно не брат, не нужно со мной дальше общаться». Он начал говорить, что избил бы меня сейчас, чтоб у меня кровь пошла, но потом его как-то толпа унесла. С такими людьми часто приходится сталкиваться на футбольных мероприятиях.

На условия я не жалуюсь. Получаю, грубо говоря, 30 тысяч рублей в месяц. Достаточно ли это, можно поспорить. Но я слышал, что жалованье военным должны повысить, поэтому дождемся осени и посмотрим, что там будет.

На работу прихожу к девяти. Как командир я должен построить свое отделение, проверить внешний вид служащих. В 9:30 развод. Начальники доводят задачи на текущий день. И дальше личный состав идет на занятия согласно расписанию. В день службы идет инструктивное занятие, потом развод на службу — допустим, на митинг. Людей моего возраста у нас много. В основном все мои ровесники. Редко встречаются люди постарше, 26-27 лет. Все равны, деления между старшими и младшими нет. В свободное время на работе мы, естественно, обсуждаем не работу. Кто-то судится с компанией по поводу страховки, кто-то рассказывает, что классно сходил на борьбу, кто-то в отпуск хорошо съездил. В выходной можно собраться на природе. Конфликтов как таковых нет. У нас простой лояльный коллектив.

Митинги
Не помню, когда я первый раз участвовал в разгоне митинга. Кажется, это был 2018 год. Нас просто выставили на оцепление. Старшие товарищи меня никак не настраивали. Каждый сам себя должен подготовить к этому, должен знать все свои обязанности.

До того я один раз уже применял физическую силу. Это было на инаугурации президента. Гражданин буйно себя вел, пришлось его успокоить. Тогда я почувствовал прилив адреналина. Было прикольно. К митингующим пока еще силу не применял. Вообще делать это приходится нечасто, потому что в Питере люди спокойнее, чем в Москве. Хотя, с другой стороны, здесь только и делают, что ходят на митинги.

Во время таких мероприятий сотрудник Росгвардии должен осуществлять контроль за ситуацией и содействовать другим органам — полиции и ОМОНу. Если их начальники видят, что сотрудники не справляются, они просят усиления у наших начальников, и мы выдвигаемся к месту. Здесь нет ничего страшного и жесткого.

С агрессией со стороны митингующих я пока не сталкивался, но, судя по новостям и по тому, что митинги продолжаются, чувствую, что меня это ждет. Народ хочет высказать свое недовольство, у него это не получается, и люди становятся еще злее. Видео, допустим, с омоновцем, который бьет в живот женщину, тоже делает людей агрессивнее.

Есть и другое видео, на котором в росгвардейца кидают мусорную урну. Можно высказать свое недовольство, но человек не прав, когда совершает нападение. Его бьют, забирают и потом он еще возмущаются: за что, я же ничего не делал, а меня избили?! А зачем ты сюда пришел, если ничего не хотел? Знаешь же, куда идешь.

Поэтому я считаю, что бросавшего урну справедливо отправили в СИЗО. Он оскорбил достоинство другого человека. Кидаться предметами в Росгвардию неприемлемо.

Жесткость силовиков адекватна происходящему. Мне без разницы, пусть называют это мирным шествием, но для меня это митинг, непонятное скопление людей. Наша задача в этом случае — сохранять спокойствие и быть бдительными.

Безысходность
Я нейтрально отношусь и к митингующим, и к сотрудникам силовых структур, просто выполняю свою работу. Люди могут заниматься, чем хотят, это их право. Пусть хоть голыми бегают. Но если они будут нарушать закон, мне придется действовать.

Понимаю, они показывают свое недовольство, потому что правительство якобы не замечает происходящего в стране: прожиточный минимум ниже некуда, пенсионный возраст подняли, депутаты предлагают сделать платной медицину, получая при этом приличные деньги.

Есть какое-то внутреннее противоречие от того, что я фактически защищаю власть, которую сам критикую, но работа есть работа. По-другому уже никак. Если я работаю в силовых структурах, я народ этим не оскорбляю. И мне все равно, что люди будут говорить. Они думают, что мы 24/7 бьем кого-то палками, но забывают, что мы просто работаем и потом возвращаемся домой к своим семьям, где все тоже в курсе происходящих событий. Мы просто выполняем поставленные задачи и получаем за это зарплату, чтобы содержать свою семью.

Да, я продолжаю защищать власть, надеясь, что все нормализуется. Все зависит от тех, кто во главе государства. Если решать снизу, то тогда что? Только революция. А сверху это все можно сделать разумно. В эффективность мирных протестов я не верю, от них толку никакого не будет. Те, кто выходит на улицу, рассчитывают, что задолбают своими митингами, и власти сделают то, чего хотят протестующие, — но это вряд ли произойдет.

В стране нужны нормальные условия для проживания, хороший заработок, социальный пакет, обеспечение семье, будущим детям, нормальный пенсионный возраст, в плане молодежи — нужно поднять вопрос алкоголизма и наркотиков. Я бы хотел, чтоб моя сестра, мои будущие дети жили в благоприятной стране. Я за это очень переживаю.

Я сам не могу ничего изменить, это решается только коллективно. Но в таком случае все опять сводится к митингам. Это называется безысходность. И тут остается только надеяться и верить, что все нормализуется.

Кремль разослал политикам сборник главных цитат Путина

Новогодним подарком от администрации президента для тысяч политиков и чиновников стала книга «Слова, меняющие мир». Сборник цитат Владимира Путина издало движение «Сеть», получавшее крупные государственные гранты

http://www.rbc.ru/politics/28/12/2015/568003689a7947511ad947b2


Это ж жЫр! Ждём полного собрание цитат В.В.Путина! Уверен, что станет бестселлером на равне с цитатниками Ким Ир Сена, Ким Чем Ира, Ким Чен Ына и Мао Дзе Дуна!

Дискриминация Укров в Канаде

http://www.minorityrights.org/2618/canada/eastern-european-canadians.html
Profile

Eastern Europeans made up the first large wave of immigration into Canada that was not of English or French origin. Tens of thousands of peasants arrived in the late 1800s and early 1900s, lured by promises of cheap land in the western prairies. Ukrainians form the largest and most prominent Eastern European community in Canada, but smaller numbers from other countries also arrived. The 2001 Census puts the number of Ukrainian Canadians at 1,071,060, two-thirds of whom live in the three prairie provinces - Alberta, Manitoba and Saskatchewan.

According to the 2001 Census, Poles form the next largest group (817,085), followed by Russians (337,960), Hungarians (267,255), Romanians (131,830), Croatians (97,045), Czechs (79,915), those from other regions of the former Yugoslavia (65,505), Serbians (55,545) and Slovaks (50,860). The numbers of all these groups have risen since the 2001 Census due to the opening up of the Iron Curtain, the easing of Cold War era emigration restrictions and the war in the former Yugoslavia.

Historical context

The largest numbers of early Eastern European arrivals came from the western Ukrainian region of Halychyna, then occupied by the Austrian Empire. Conditions for the new arrivals in Canada were miserable, the climate and land harsher than expected and the reception was far from welcoming. Anti-Ukrainian sentiment was widespread. An 1897 editorial in Winnipeg's Daily Nor-Wester stated:

‘The dumping down of these filthy, penniless and ignorant foreigners into progressive and intelligent communities is a serious hardship to such a community. These people bring with them disease in almost every consignment ... and their dirty habits render the stamping out of infection among them a very difficult matter.'

It was only with the passage of time, as Ukrainians proved to be expert farmers and hard workers, that public hostility eased.

As the First World War engulfed Canada, anti-Ukrainian sentiment reached unprecedented and explosive proportions. Since most had arrived on passports from Austria, a country with which Canada was at war, they were indiscriminately declared enemy aliens and nearly 100,000 Canadian citizens of Ukrainian descent were stripped of all their rights as citizens, including their right to vote. The irony is that Ukrainians despised the Austrian occupation, a reason many had fled their homeland in the first place. But the Canadian government, facing ferocious anti-Ukrainian sentiment, refused to heed an official assurance from the British government that Ukrainian immigrants could be trusted. The Canadian authorities were motivated partly by political considerations: Ukrainians, many of them radicalized by the difficult conditions of peasant life under Austria, had developed strong community organizations and were taking a lead in forming trade unions and other organizations dedicated to improving their living conditions, including political parties.

Thousands of Ukrainians who were politically active or simply unemployed were arrested, stripped of their belongings and interned in isolated forced labour camps for the duration of the war. In the camps, they were paid little or nothing for their work, kept under heavy guard and lived in abominable conditions. They had little to eat or wear and were often interned in worse facilities than German prisoners of war held in the same camp. Beatings and torture were commonly reported, and several Ukrainian internees committed suicide or were killed trying to escape. After the war, the government refused to return their belongings.

Current issues

In 2001, Mr Inky Mark, MP for Dauphin-Swan River-Marquette tabled Bill C-331, the Ukrainian Canadian Recognition and Restitution Act. The Bill aims to support efforts by the Ukrainian Canadian community to seek redress, apologies for the internments and the building of commemorative monuments at the site of each internment camp. The Bill was passed on 25 November 2005.

In August 2005, the Government of Canada announced an agreement-in-principle that provides an initial payment of C$2.5 million to Canada's Ukrainian community for the purpose of commemoration and education on the internment period.