Blut spenden COVID-19 Antikörper

Ссылка на первую часть https://m.joyreactor.cc/post/5898150

ДЕНЬ 2.

На следующий день, когда всех будили в 7:00, дежурный спросил у него, зачем он вообще
вызывал ментов, если их сюда даже не пустят? Мужик сказал, что это
какой-то сраный беспредел, после чего, дежурный удалился. Позвали
похавать и затем, снова начали грузить, что сегодня поедем машиной в
учебку, так по сути и грузили все следующие дни. По этому, можно
опустить рутинные детали, и описывать только то, что действительно меня
заинтересовало, пока я втыкал во дворе. Военкомат работает без выходных.
В час, передом мной по электронной очереди, проходило от 10 до 20
людей. Кого то вязали на месте, кто-то выходил спокойно, имея нужные
документы на руках. Каждый раз, когда возле меня проходил второй
рекрутер, он ни разу не забыл мне сказать, что я тот еще актер,
подразумевая мое вчерашнее и сегодняшнее состояние, в котором я
находился. Еще говорил, что если бы я к нему в часть попал, он бы из
меня сделал человека. Но учитывая, каким человеком стал он сам, не
сильно то и хотелось. Так же, в этот день, мать снова прошлась по всем
клиникам и в больницу и снова запросила все копий моих заключения,
оригиналы которых у меня забрали. В этот день ко мне на руки попало
заключение от сосудистого хирурга и заключение от невропатолога,
которого на тот момент, у меня с собой не было. После того, как они его
увидели, начались уже другие разговоры. Что мол вот мы тебе это все в
лист ВЛК вписали, что диагнозы у тебя серьезные и тебя ни одна учебка не
возьмет. Так что, спокойно запрыгивай в машину и вперед в учебку.
Понятно, что соглашаться на это не имело никакого смысла, учитывая, что
лист ВЛК можно открепить, заполнить по новой.

После этого, начали грузить, что вот ты отказник, все серьезно, будет статья и сразу
уголовная. В очередной раз, я сказал, отлично, вызывайте наряд, давайте
протокол, отпускайте, если будет нужно, будет суд. После этого, снова
сел втыкать во дворе и слушать, о чем разговаривают. От рекрутеров,
которые вышли на перекур, удалось услышать, что якобы за каждого чела,
который доезжает до учебки им накидывают по 7 косарей гривен за
человека. Так что, стало понятно, что челы отрабатывают по полной и им
плевать что с тобой на самом деле, лишь бы затащить тебя дальше.

В тот же день, через ТЦК в котором я находился, проходило много морпехов.
То ли их куда то перебрасывали, то ли они тоже какие-то данные
предоставляли, но суть не в этом, а в разговоре, который удалось
услышать. На перекур вышел один из рекрутеров и начал разговаривать судя
по всему со своим знакомым, которого он давно знал. Из разговора,
удалось услышать, что они обсуждали то, что делать с теми, кто как один
из них выразился, выйобываются с приказами. Другой ответил, что мы
просто делали, сразу шмаляли и оформляли как “200” Вот с этого, я охуел
больше всего, с того цинизма с которым они об этом говорят и с того, что
это только вишенка на торте из говна и что может твориться уже на нуле,
представить сложно.

Так же, обсуждали, что сейчас что бы сняться с нуля, нужно либо быть 200, либо 300. После чего, разошлись. Так что, в этот день, мое отношение ко всему, поменялось довольно сильно. Остальную часть дня, не было ничего интересного, разве что, начали угрожать, что
штраф уже будет не 17000 грн., а 34000 грн.

ДЕНЬ 3.

Из того, что стоит упомянуть: В ночь с второго на третий день пребывания,
вернули еще одного человека с учебки, с которым успел познакомиться в
первый день. Он рассказал, что ехали всю ночь около 7 часов в сраном
автобусе без кондиционера, уснуть было не возможно, так как, все кресла
только в вертикальном положений. Хавать нигде не давали, останавливались
только на поссать. Рассказал, что пока ехал, служить передумал и с его
слов вывалил все рекрутеру, как он думает, что оно ему нафиг не надо. По
наблюдениям во внутреннем дворе, тоже были как мне показалось
интересные случай. Пытались поднять на ноги человека в инвалидной
коляске, говоря ему, что твой документы липа, на что он уже срываясь на
крик говорил, что он комиссию и так каждый год проходит и каждый раз
подтверждает инвалидность. Затем, был чудак, который сказал мне, что у
него условно досрочное освобождение, но через день он должен явиться по
повестке в суд. И если он не появится, то срок будет досиживать не дома, а на зоне. Но черти все равно старались его долго не отпускать, по
крайней мере, до тех пор, пока не приехала его жена с копией повестки и с
его документами, после чего, его выпустили. Затем, был мужик, у
которого, с его слов семь детей. Но юрист, который консультировал в
военкомате, после того как посмотрел предоставленные документы и
свидетельства о рождений. Заявил, что у него не набирается с одной
фамилий три ребенка и отсрочка ему не положена. Был еще мужик, который
умолял, что бы с ним поехали до квартиры, и что бы он смог кому то
оставить собаку. Он говорил, что и так, и так, пойдет служить и что,
никуда не денется, так как, вы можете к квартире приставить людей и я
просто не смогу выйти. В итоге, они с ним сошлись на том, что никуда его
не выпускают, но дают позвонить, что бы собаку забрал кто-то другой.
Был еще мужик с сопровождающем, у которого было явно видно, что у него
продольный шрам от голеностопного сустава, до коленного сустава и видно
характерные шрамы от спиц с аппарата Элизарова. Но, рекрутерам пофиг,
они еще подстебывали его, что он с мамой пришел и чего это он не может
сам без трости стоять? На этом, день закончился без происшествий.

ДЕНЬ 4.

В этот день, я уже немного успокоился и даже начал думать, что может
скоро отпустят. Но с утра пораньше, ко мне начали подсылать женщину в
форме, тоже сотрудника ТЦК, которая настаивала на том, что вот уже все
оформленно, есть какой-то “приказ” и что нефиг выйобываться, поедешь в
учебку. Отнесся я к этому скептически, учитывая, что за последние три
дня таких заявлений уже накопилось довольно много. Все так же потоком
перли люди, которые хотели уточнить данные. Из интересного, что запись к
юристу, по электронной очереди. Так вот, вместе с клиентом, на
территорию в порядке очереди прошел его адвокат и начал выяснять, на
каком оснований, его удерживают и что, он уже вызвал наряд. Но, когда
приехал наряд, это были все те же знакомые лица, которые видимо тут на
прикорме. Они разздаровались за руки с рекрутерами, что-то обсудили,
после чего, начали выпроваживать адвоката и стараться не пускать клиента
к нему. Дальнейшее из общение происходило через решетку и чела даже
потом забрали машиной дальше, не смотря на то, что он стоял и держался
руками за решетку, что бы его не потащили, но видимо, сломался под угрозами, как я в первый день.

Вечером, около 19:00, мне сказали, что мол, сейчас тебе повестку выпишут, подпишет начальник ТЦК, получишь на проходной временный пропуск и пойдешь дальше проходить свою фигню. Повестку оформили, но я заявил, что сначала хочу скинуть фото своему
адвокату и проконсультироваться. Скрипя зубами, они согласились. Пока
адвокат смотрел, что я ему переслал, я прочитал на повестке, что она не
на уточнение данных, не на комиссию ВЛК, а сразу блять на сбор! Но
адвокат в итоге написал, что подписывай, все равно эту повестку можно
оспорить в суде, так как, основания на которых тебя сразу отправляют на
сбор, не законны. Сказано сделано, поставил подпись, они оторвали свою
часть и сказали иди жди, тебя позовут когда начальник подпишет. Но не
тут то было. Меня благополучно промариновали до 21:00 и сказали, что
сегодня не судьба, завтра подпишут, пиздуй спать. Ясно, что это было
сделано так, что бы еще немного наказать и продержать подольше. На этом,
день закончился.

ДЕНЬ 5.

Мариновали меня до вечера, но уже с попытками отправить в учебку не наседали. Было понятно, что отпустят,
либо сегодня, либо завтра. В 19:00 меня позвал один из рекрутеров и
сказал, что вот сейчас тебя пропустят, только ты особо никому не пизди.
Само собой, в расположений всех знакомых я предупредил, что бы по
крайней мере, им было понятно, чего ждать. Когда разобрались с подписью
начальника ТЦК Мне даже не выписали пропуск, а просто сказали, что бы я
пиздовал отсюда и что бы меня не видели. Время уже было около 20:00, я
позвонил адвокату, сообщил, что меня выпустили, после чего, он приехал и
подобрал меня и завез домой. Дома я пробыл одну ночь, после чего нужно
было что-то делать с моим состоянием, в котором я вышел.

"Киберпартизаны" взломали сервера белорусской милиции и МВД

В прошлом месяце группа хакеров под названием "Беларуские киберпартизаны" получила доступ к данным серверов белорусской милиции и Министерства внутренних дел. 

Сначала они скачали всю базу данных "АИС Паспорт", которая содержит все личные данные каждого гражданина Беларуси, включая фотографии паспорта, домашний адрес, место работы (включая тех, кто имеет ограниченный доступ и работает в КГБ и других спецслужбах).

Они также загрузили историю вызовов экстренных служб за последние 10 лет, которая содержит все личные данные сторонников режима, которые сообщали о своих сослуживцах и соседях за ношение бело-красно-белых цветов и подобные "преступления".

Киберпартизаны взломали всю базу данных полиции и получили доступ к камерам (в полицейских участках, тюрьмах и даже к полицейским беспилотникам), ограниченную информацию о трудовой биографии каждого полицейского (его дела, совершенные им правонарушения и т.д.)

Они скачали все данные так называемого IT-взвода, который ведет прорежимные телеграм-каналы и размещает видео пыток и другой шокирующий контент. Киберпартизаны даже получили доступ к камерам на их компьютерах и засняли их за работой.

И, возможно, самое главное, они получили доступ к терабайтам прослушиваемых телефонных разговоров противников режима, а также его сторонников. Вот, как принято говорить в подобных случаях,  "женщина, голос которой похож" на пресс-секретаря Александра Лукашенко Наталью Эйсмонт просит командира ОМОН ГУВД Мингорисполкома Дмитрия Балабу "прикрыть" ее, пока она занимается "охотой на людей", на активистов оппозиции.

Стоит отметить, что именно Наталья Эйсмонт и Дмитрий Шакута находились в одном из дворов, где был 11 ноября был избит до смерти минчанин Роман Бондаренко.

Источники: 

1. https://twitter.com/TadeuszGiczan/status/1424734523519025152?s=19https://twitter.com/TadeuszGiczan/status/1424734523519025152?s=19

2. https://charter97.org/ru/news/2021/8/9/432578/

Проблема современного учебника в суверенном образовании

Суверенное образование

Закончился учебный год. Провели педсовет учителя, провел и конференцию главный учитель, который ни разу толком не стоял у доски, министр просвещения Кравцов. На своем выступлении он рассказывал про создание суверенной образовательной системы. Цитата: Конференцию, посвященную итогам учебного года, министр просвещения Сергей Кравцов открыл преамбулой о том, что за прошедший год министерство строило «суверенную систему образования», несмотря на «попытки из-за рубежа этому помешать».

Слово «суверенный» обозначает «осуществляющий верховную власть», но в контексте масс-медиа используется в значении «независимый». Видите ли в чем дело, в выдуманном мире телевидения народу постоянно заливают идею-заглушку, что, мол, наше образование и наших детей нужно защитить от пагубного и тлетворного влияния Запада (ЕГЭ — это, конечно же, другое). Только вот вопрос: а Запад вообще в курсе, что он оказывает влияние на наши школы? Ну, очевидно же, синие пиджаки сверху вынуждены опять рассказывать нам страшилку про врагов России.

В общем, слава богу, что Западу так и не удалось помешать министерству завалить учителей кучей отчетов, обязательной патриотической деятельностью, отвлекающей от уроков, росту часов из-за уволившихся коллег и проверками качества проведения ВПР.

Об образовательных программах

Но речь я хотел повести сегодня не об этом. Ранее я обещал рассказать о российских школьных учебниках. На конференции Кравцов подтвердил, что отечественное образование возвращается к единым учебным программам. «Раньше учителя сами определяли содержание программ, это дополнительная нагрузка, к примеру, школа могла преподавать те или иные разделы истории, выбирая темы», – объяснил Кравцов негативную, по мнению министерства, рассинхронизацию школ. По версии Кравцова большое число учебников – это бюрократическая нагрузка на учителя. В один из моментов пресс-конференции министр последовательно достал 13 книг по алгебре за 9 класс. «13 разных алгебр. Как учителю выбрать, какой лучше? А сейчас один учебник (его министр также продемонстрировал), который, по-моему, еще в СССР был, то есть проверенный»

Раньше при Союзе действительно была единая программа. Живешь ли ты в Москве или на Камчатке, в каждой школе страны 5 сентября шестиклассники проходили параллельные прямые. Плюсы были в том, что при переезде из региона в регион ребенок не сталкивался с тем, что в новой школе дети уже прошли темы, которые его старая школа еще даже не затрагивала. Также у каждого учителя была одна и та же программа, которую не надо писать сызнова каждый год.

Но вот Союз распался и, как я уже ранее писал, в образование пришли эффективные менеджеры и бизнесмены. Тут же образовалась идея, которая сама по себе звучала неплохо: пусть учителя сами выбирают образовательные программы, которые им нравятся и которые соответствуют запросу учеников (точнее — родителей). Естественно, эти программы должны удовлетворять некий стандарт, а вот как вы будете его выполнять — пофиг, учитель волен применять любую технологию.

Бизнес

И завертелось. Со временем наплодилась куча программ: "Начальная школа 21 века", "Школа 2100", "Школа России", "Гармония", "Перспективная начальная школа", "Классическая начальная школа", "Планета знаний", "Перспектива" — тысячи их. О качестве и бредовости могут рассказать родители, которые вынуждены делать домашку с детьми, и даже сами учителя.

Как я уже ранее писал, образование — это бизнес. Причем это достаточно закрытый бизнес-клуб. Чтобы написать свою программу и учебник, нужно иметь не только необходимое научное звание, но и соответствующие связи. Если ты сможешь пропихнуть свой учебник в школы, то за каждую книжку тебе капнет процентик. А теперь посчитайте количество школ и детей в них.

Можно подумать, что данная затея приносит единоразовую прибыль: закупились школы один раз твоим учебником и все. Ну, может будут докупать по несколько штук на случай, если какой-нибудь интеллектуал порвет, потеряет или скурит свой экземпляр. Но тут министерство подстраховалось, введя требование раз в несколько лет переиздавать учебники и обновлять их, «дабы актуализировать новые знания».

Но видите ли, в чем дело. Сколько бы лет не прошло, квадрат гипотенузы по-прежнему будет равен сумме квадратов длин катетов, а -тся- и -ться- будут писаться в зависимости от формы глагола. Базовые, фундаментальные знания в школе остаются неизменными. Поэтому все изменения в учебниках напоминают бурную деятельность разработчиков World of Tanks: меняется шрифт, меняется обложка, меняется оформление. Но есть еще и одно очень мерзкое изменение: меняется содержание. Например, несколько параграфов, на которые выделялось по отдельному часу, объединят вместе. В тексте учебника могут поменять пару слов на синонимы или вообще выкинуть некоторые абзацы. В разных изданиях хрестоматий по литературе вообще могут быть разные рассказы одного и того же писателя. Представьте себе путаницу на уроке в младших классах. Зато это повод переиздать учебник и заставить школу потратить бюджет на бессмысленное обновление. PROFIT! И самое главное – все по закону.

Проблемы современного российского учебника

В первую очередь нужно оговориться, что у учебников по каждому предмету имеются свои индивидуальные проблемы. Я же попытаюсь выделить только общие черты. Исследования в области образования показали, что для школьника тремя основными источниками новых знаний являются: сверстники, интернет и телевидение (обычные телеканалы). Школьные занятия занимают 6-ое место, а школьный учебник 9-ое предпоследнее место.

Обратите внимание, обычное школьное занятие обгоняет по информативности сам учебник. Отсюда следует следующая статистика: многие учителя отмечают, что учебник носит характер дополнительного источника информации. Отмечу, что, например, в Сингапуре и Скандинавии высокий процент учителей считает учебник основным источником информации.

Выделим основные проблемы учебника. Первое — это формализация знаний. Суть проблемы в том, что учебник вроде как насыщен научными знаниями, но они никак не подкреплены практической реализацией. Представьте себе, что перед вами вывалили кучу красивых инструментов, назвали каждый, но не научили ими обращаться. Преимущественно учебники страдают переизбытком фактов, точных цифр и дат, но в них совершенно отсутствует объяснение, что же делать со всей этой информацией. Из-за этого я часто и слышу вопрос на уроке: «Азатот Бафометович, а зачем мы это учим?»

Из первой проблемы сразу вытекает вторая: при всеообщем обилии знаний учебник совершенно не учит детей думать. Они запоминают пройденную программу, но не могут извлечь из этого реальные возможности в будущем, детям сложно дается метапредметность и комбинаторика знаний из разных отраслей относительно нетривиальных задач.

Третья проблема – отсутствие понимания возрастной психологии обучающихся. Причем эта проблема — палка о двух концах: например, в четвертом классе ребенку легко могут дать задания: «Выясни у родителей, как события 30-40 г. XX века сказались на вашей семье» и в то же время учебник для восьмого класса будет написан примитивным языком, словно для дегенератов.

В связи с этим рождается четвертая проблема: бессистемность. Возьмем, к примеру, историю и литературу. На протяжении шести лет дети средней школы преимущественно изучают литературу XIX века, которая плотно завязана на истории, а в пятом-шестом классе по истории они проходят древний мир и раннее средневековье. Но и это еще не все. В том же самом XIX веке писатель создает роман о событиях XVIII или XVII веков, причем многие имена и события автор упоминает вскользь и ничего не поясняет, потому что в его время любому читателю они были известны и понятны, как нам сейчас, кто такой Моргенштерн или Барак Обама. А теперь скажите, как обычный ребенок без помощи учителя при помощи учебника должен понять, что вообще от него, как ученика, хотят?

Или возьмем второй пример: букварь. Многие родители могут поделиться очень бурными впечатлениями от современных букварей, а также они будут с тоской вспоминать советский темно-синий букварь с пионерами. Дело в том, что данный учебник — это альфа и омега педагогики, потому что от качества примененных знаний возрастной психологии, методологии преподавания и прочего-прочего зависит, сможет ли ребенок научиться читать — одни из критически важных навыков и умений человека.

Внезапно – сюрприз-сюрприз – существуют несколько практик, в какой последовательности нужно изучать те или иные буквы. Существует объяснение, почему нужно начинать учиться читать с простых стишков про Ма-шу и мыш-ку. Возрастная психология объясняет, какие должны быть иллюстрации: почему именно на А должен быть именно чертов Аист, а не Армия (это я намекаю на «Букварь о важном»). Но недавно мне попался в руки утвержденный кем-то букварь почти!!!!! без картинок и который начинается !!!!!! с полноценных текстов. Я не методист, я не работаю в начальной школе, поэтому задам риторический вопрос как практик: «Вы ебанутые?»

Кстати, о методологии учебника. Очевидно, что современные учебники пишут люди, далекие от преподавания в школе. Дело в том, что учебник должен быть еще и задачником. И задачником обильным. Например, у нас есть сложная тема, а упражнений на нее кот наплакал. Приходится искать дополнительные упражнение, да не абы какие, а чтобы соотвествовали материалу возрастной группы. И, о! сюрприз, я снова достаю старый советский задачник, который соотвествует моим запросам. Одна только проблема — там до сих пор Маша покупает варенье за три копейки, а чертов бассейн никак не заполнится при помощи двух труб.

Почему все говорят о советских учебниках

Да, совесткие учебники критикуют за засилие идеологии, за однобокость изображения картины мира — это все понятно, ни разу такого не было и вот опять. Но я хочу выделить те преимущества, которые так необходимы учителям в работе. Первое — это строгая системность в изложении материала. Второе — упоминание многих нюансов, особенностей, дополнительных фактов и исключений, которые сейчас почему-то выбрасывают из программы, мол, это факультативные знания.

Да, они устарели, но их писали компетентные люди, которые действительно разбирались в своей области. Поэтому возвращение к советским учебникам вызвано не ретроградской ностальгией, а нуждой в решении критических проблем.

Еще раз поясню вывод. Я не восхваляю старые учебники на фоне новых. Я лишь говорю, что в сложившихся обстоятельствах за не имением удовлетворительных современных учебников (их реально нет, потому что ФГОС обновили, а новых учебников еще нет) советские учебники остаются помощником учителя.

Дектярёв вышел к "хабаровчанам"

5 дней. СратьТудей насрала 100 новостей про Такера Карлсона.

Они насрали больше новостей про сам приезд чем про интервью и содержимое интервью.

У нас точно выборы Путина, а не Такера Карлсона?

«Две недели я провел в плену в Беларуси. Держали в подвале, допрашивал кадыровец» — 19-летний сержант ВСУ, которому ампутировали ноги и пальцы на руках

«В Беларуси нас держали в подвале: 65 человек», — вспоминает 19-летний украинский сержант Данила Мельник. Одну кисть руки парню оторвало при взрыве, на другой остался только один целый палец, из-за обморожения ему ампутировали обе стопы. Мельника нашли российские военные и несколько недель удерживали в плену на территории Беларуси, говорит парень. 

Данила из обычной украинской семьи: вырос в поселке под Киевом. Мама зарабатывала швеей, одна растила троих детей. Данила — младший.

В 2019 году, окончив школу, Мельник решил поступать в военный колледж во Львове: 2,5 года учиться, и звание сержанта, командира взвода пехоты. После можно пойти либо на службу в армии, либо получать высшее военное образование.

«Захотелось попробовать себя в армии. Это хорошая профессия, — говорит Данила. — В Украине к военным относятся с уважением. И во время учебы бывали, конечно, начальники, которых «не попустило», но нет дедовщины. Украинская армия действительно вышла на новый уровень.

Мама не отговаривала — у меня такое воспитание, что если захотел, то что она уже мне скажет».

26 февраля 2022 года у Мельника ожидался выпуск.

После со своей бригадой они должны были ехать служить в часть, оттуда на какое-то время на Восток, в ротацию, вспоминает парень. Но началась война.

«У нас паники не было, все было слажено. 26 февраля состоялся выпуск, дальше нас распределили по частям, как и планировалось.

27-го я уже участвовал в боевых действиях, — говорит Данила. — Страшно не было, сожаления, что пошел в армию, тоже. Хотелось защищать страну — это же они пришли на нашу землю, а не мы на них напали. В наш дом пришел враг.

Данила бился под Киевом. 7 марта попали ближе к пригородам: Ирпень, Буча, в те районы, рассказывает парень.

«Там мы попали в засаду. Было очень жарко, большая часть наших смогла выбраться, но эвакуации не было — слишком много русских. Там меня ранило.

Был взрыв, мне оторвало левую кисть, также осколки попали под ягодицу. Я вылез, на адреналине заполз в кладовку в каком-то дворе. Там провел несколько дней, после меня нашли русские солдаты. Если бы не нашли — наверное бы, там и умер, — говорит Данила. — Потому что меня ранило и в правую руку, она перестала нормально функционировать. Я не мог даже себя перевязать, правая рука была вялая, онемевшая.

В той кладовке я отключился, через какое-то время пришел в себя — но был уже абсолютно без сил. Так я пролежал дня два, периодически терял сознание. Во время этого всего получил и обморожения. Я понимал, что происходит, но был очень истощен».

Мельник говорит, что русские солдаты, которые его нашли, сначала оттащили его в какой-то двор.

«Там угрожали оружием, стреляли рядом, рассказывали, какие мы нацисты, убиваем детей — вся эта русская балалайка. Какое-то время допрашивали: где артиллерия, где что. Бессмысленные вопросы, ведь я особо и не знал ничего такого. Пугали убийством, расправой — но мне уже было пофиг. Ведь я пока лежал в той кладовке, думал, что все, это конец. Может, поэтому после мне и было уже не страшно, — говорит Данила. — Потом другие солдаты, пацаны помоложе, оказали мне медицинскую помощь, подкормили, немного растормошили меня — ведь я же два дня ничего не ел, не пил.

После меня загрузили в грузовик и увезли. Там я был один, но сбежать не было вариантов: от ранений был очень истощен, почти не мог двигаться.

Ехали где-то по Украине, маршрут не знаю. Точно не помню, но минимум однажды останавливались на ночь, меня заносили в какое-то здание ночевать, но повязки не меняли.

После, еще где-то на территории Украины, меня присоединили к раненым русским солдатам. Нас перевозили в Беларусь вертолетом, примерно по 10 человек. В Беларуси сначала был мобильный госпиталь: это такой как большая палатка, желтое надувное здание в поле. Где он конкретно находился — я не знаю», — говорит Данила Мельник.

Судя по информации, которую собирал телеграм-канал «Беларускі Гаюн», это могло быть в российском лагере возле Речицы, возле Комарина или в Боково.

«Там увидели, что я украинец: форма была в крови, ее давно сняли, но я оставался в термобелье. На нем заметили украинский герб и начали между собой советоваться. Я слышал отрывки, что-то говорили про Женевскую конвенцию, что не надо мучить.

Сделали наркоз мне, немного подшили рану возле ягодицы, перевязали и обработали раны на руке. И пока я еще «плавал» от анестезии, меня отвезли в какой-то подвал. Где он был, сказать не могу, но сложилось впечатление, что это была какая-то воинская часть».

Но почему Данила уверен, что это происходило на территории Беларуси?

«Об этом говорил кто-то из русских военных. Там, где меня удерживали, были только украинские пленные и российские военные, в основном, военная полиция. И кто-то из россиян проговорился, что мы в Беларуси, — объясняет Мельник. — Но за все время в том подвале я не видел ни одного белоруса, только люди в российской военной форме с российскими флажками на ней».

В подвале, куда поместили раненого Данилу, была маленькая комнатка с раскладушками: без белья или матрасов, просто пружины.

«Мне повезло, что я был на носилках, — вспоминает он. — Сначала я был один, потом привели второго украинца. Затем потихоньку пленных довозили.

Когда пленных стало больше, нас перевели в большую комнату. Там вместо кроватей стояли такие большие длинные деревянные столы вдоль стенок. На них можно было лечь.

Кормили, но не армейскими пайками. Давали какую-то кашу, кажется, перловку, и суп как вода: одна картофелина плавает и капустинка.

Воды было мало. Вместо туалета — одно ведро на всех. Его периодически выносил кто-то из пленных под присмотром российского военнослужащего.

Потихоньку людей в подвале становилось больше, мест на «столах» на всех не хватало. Были не только военные, очень много было гражданских. Некоторых забирали прямо из домов под Киевом, привозили оттуда в тот подвал. Раненых вместе со мной было только трое. Все мужчины — была одна женщина, но ее содержали отдельно.

Раз в несколько дней приходили медики, проверяли раненых. Перевязывали мне руки. О том, что у меня обморожения, я тогда даже не думал, так как никогда с таким не сталкивался раньше.

Из подвала никуда не выпускали. Всех периодически забирали на допросы. Спрашивали чушь какую-то: где родился, где учился, какая семья, служил ли, был ли в АТО. Некоторых пленных снимали на фото или видео. Некоторых били, угрожали. Сообщить семье, что жив, возможности не было никакой. Но некоторых пленных снимали для российских новостей, тем давали связаться с семьей.

Большинство русских солдат, которых я видел, были славянской внешности, но были и буряты.

В плену я встретил двух украинцев, которые попадали к чеченцам. Один рассказывал: «Мне чеченцы сказали, чтобы я не переживал, мол, мы делаем свою работу, ты свою. Обходились вполне нормально». А второй вспоминал, что чеченцы не стали его связывать, вместо этого просто прострелили обе ноги — чтобы не сбежал.

К нам в подвал тоже заходил какой-то кадыровец, допрашивал некоторых. Понты колотил: включил камеру на телефоне, что-то жевал и показывал собеседнику, мол, какой он вояка.

Нам говорил: сейчас мои кадыровцы приедут, здесь вам будет!

После он еще раз зашел в подвал и начал кричать: чего они сидят с открытыми глазами?! После этого нам завязали глаза, кому тряпками, кому даже туалетной бумагой и скотчем. Зачем, я не понял — все равно же в подвале сидим.

Но когда тот кадыровец ушел, нам разрешили снять повязки.

Некоторые российские военные были нормальные, некоторые — зомбированные, которые рассказывали нам: вы нацисты, Донбасс 8 лет бомбили! За любые татуировки объявляли человека нацистом. Дерево наколол себе? Нацист!

Однажды залетел какой-то российский военный, полчаса кричал о том, какие мы нацисты. Кричал: вы женщин насиловали, детей убивали!

Покричал, после сказал: «Б***, с кем я разговариваю!?» И ушел.

А ведь я не имел никакого доступа к информации, к новостям: сначала боевые действия, после плен. О том, что Россия нас, оказывается, «освобождает от нацизма», я просто не успел услышать. А тут постоянно: «Нацизм! Нацизм!»

Я был в шоке: какой нацизм? В чем прикол? В чем проблема?»

В этом подвале Данила провел две недели. Когда набралось 65 человек, пленных начали вывозить в Россию.

«Говорили, что из этого подвала пленных людей партиями везли в какое-то СИЗО на территории России. В какой город конкретно, не знаю. Говорили, что пленных отвозят либо в СИЗО, либо в какие-то палаточные лагеря, тоже на территории России.

Но мне повезло, потому что медики сказали: этот ранен, он там умрет через пару дней. И меня увезли не в СИЗО, а в Рыльск (город в Курской области РФ недалеко от границы с Украиной).

Ребята из военной полиции были нормальные, они даже маски поснимали по дороге. Угощали сигаретами. После сообщили нам: все, въехали в Россию!»

В Рыльске Данилу положили в обычную больницу. Говорит, врачи относились к нему по-людски. В больнице медики занялись его обморожениями: ампутировали обмороженные пальцы на правой руке парня (необратимые изменения в тканях из-за обморожения начинаются через несколько часов, а Данила провел на холоде в полусознательном состоянии два дня). Заметили обмороженные пальцы на ногах — их тоже пришлось ампутировать. Стопы пока не трогали.

«Из Рыльска меня перевели в военный госпиталь в Курске.

Там был адекватный врач: уже ходили слухи, что пленных украинцев будут менять. А было уже понятно, что мне придется ампутировать и ступни. И доктор не стал, сказал, чтобы я нормально доехал, он операцию не будет делать, — рассказывает Мельник.

— Лежал я в палате с другими украинскими ранеными. В коридоре возле палаты дежурили русские из военной полиции. Они нам рассказывали: «Мы здесь вас не охраняем, потому что куда можете пойти? Мы здесь вас защищаем, чтобы вас местные не убили!»

Мы с ними иногда разговаривали. Я объяснял: какой нацизм? Мне 19 лет, я делал, что хотел, меня никто не ущемлял, ни к чему не принуждал! Откуда нацизм?

Также те, из военной полиции, рассказывали нам «Новости»: что якобы с Киевом уже русские договорились и сейчас остались от Украины только западная часть и сам Киев, так как в нем «нацисты отстреливаются и детьми прикрываются». А в остальных городах уже якобы российский рубль и русские туда продукты возят.

Я позже, после освобождения, видел своими глазами разбитые русские колонны под Киевом. Вот так и договорились! А те русские ребята из военной полиции и сами верили в свои слова, ведь насмотрелись телевидения.

Больничные санитарки старшего возраста нам тоже говорили: «Вот был СССР, всем было хорошо, все дружили! А тут Украина резко начала щемить русскоязычных!»

Также в Курске меня приходили допрашивать из ФСБ. Откуда, что, как, какие-то протоколы составляли…»

В середине апреля пошли слухи, что возможен обмен пленными.

«Я ничего не ожидал, так как знал, что после 2014 года некоторые ребята и по два года проводили в плену. Готовился к худшему, — вспоминает парень. — И плюс пленные украинцы рассказывали, что русские их уже возили якобы на обмен. А потом говорили пленникам: вот, видите, ваши не приехали, хрен положили на вас!

Я в это не верил, так и говорил ребятам: это русские вас так сломать хотят, бензина у них много, могут и покатать туда-сюда. И после я интересовался у наших военных, а были ли обмены, которые впоследствии отменялись. Меня наши заверили — не было».

Но как не сойти с ума, если ты в 19 лет сидишь в плену, ранен, с искалеченными руками и готовишься к ампутациям еще и на ногах?

«Для меня главное было, что выжил. И уже хорошо. Не умер во время боя, не умер пока в кладовке той лежал, а остальное — мелочь. Хотел вернуться домой. Иногда молился, чтобы у всех дома было все хорошо. Старался сберечь психику», — отвечает Данила.

21 апреля Мельника все же обменяли.

«Из Курска меня перевезли в Севастополь, оттуда машиной в Украину. Там поменяли. Но из курского госпиталя меняли не всех, некоторые пленные остались. Не знаю, как и по какой системе отбирали людей, — говорит Данила. — Ну и от своих прежде всего я позвонил маме: она же вообще не знала, где я, только надеялась, что жив. После душ, чистая одежда… Глянул новости — все хорошо, совсем не так, как русские рассказывали».

После парня положили в киевскую больницу. Там все же ампутировали стопы.

Да ёб вашу мать