эхо взвод

Активисты хабаровского «Совета отцов», организации при омбудсмене по правам детей в регионе, выкупили книги про ЛГБТ-отношения и сдали их в переработку.

«Я счастлив это делать. Это рвать. Это все отвратительно, убого и этого не должно быть в России. Просто не должно быть. Если Запад решил сойти с ума, это право Запада. Мы не Запад, мы отдельная цивилизация, великая цивилизация с тысячелетней историей»

Китайцы защищают глаза добропорядочных граждан от одиночных пикетчиков с листочками а4

В Польше посла России на кладбище облили красной краской и забросали женскими трусами

Немного о войне. О мобилизованных

Ещё не здох. Потерпите )))

Хотел написать ещё несколько дней назад, но когда я сидел и рожал пост, йобаная русня российская армия опять ебанула ракетами по энергетической инфраструктуре Украины. Ну а потом уж не до джоя было. Сейчас времени есть немного.

Кстати, ещё когда в поезде сидели, оказалось что несколько товарищей ранее тоже регулярно тусили в этом пристанище пидаров и девственников. Так что привет Вам, пидоры, ещё от двоих соплеменников :)

Утром вернулись с небольшого турпохода. Хотел немного описать что и как прошло, даже пару предложений родил, но наверное не стОит. Мир тесен, авось своим пиздежем кого подставлю. Ну его нахер. После победы напишу.

Устроились уютненько, в сельской школе далекого тыла. Сразу отмечу - школа не работает с 24 февраля 2022 года.
Отопления нету, но есть вода, душ, свет, интернет и несколько компов. Ещё есть кухня и столовая где есть чайник, микроволновки, телевизор, стиралка, газовая плита и посуда.
Всем этим нам разрешили пользоваться, потому я с чистой совестью постирался, помылся, уселся за компьютер и сижу жру, холодно правда, но похуй.
Не очкуйте позиции не сдаю - артой не докинут, а ракетами русня по гражданским только лупит.

Вот кто-то из местных принес нам молока и большую груду творога.
Спасибо тем людям и животным, благодаря которым я сейчас так вкусно кушаю.

Сегодня ответов на вопросы не будет. И вопросов мало и времени хуйня. Авось свинорусы российские военные, опять надумают хуярить по гражданским и опять связь будет не айс.

Заранее отмечу, что я никого ни к чему не призываю, не агитирую и не отговариваю. Нет, ни в коем случае. Если кто-то из жителей рососии хочет пойти защищать свою родину на территории Украины - велкам ту хелл. Только не обижайтесь, что вам тут не рады :)

Мы с товарищами как-то сидели и обсуждали крайний (на тот момент) турпоход. Пересматривали камеры, формировали отчетность, делали выводы. Военные будни, в общем. И зашел у нас разговор о чмобиках мобилизованных россиянах.
Свежих мобилизованных от опытных кадровых можно отличить просто посмотрев. Лично мое мнение - многие люди, ушедшие на войну 21-го века, реально думают что раз "деды воевали" то и они будут не хуже. Этот сброд по ходу не понимает, что если кого-то убьют или ранят - это все, пиздец. Нету возможности загрузиться заново или заспавниться на стартовой локации.

Почему я расцениваю ранение как пиздец? Блядь, у русаков армии рососии в аптечках только жгут! Жгут, Карл! А то что руснявый российский легкий 300 за сутки становится тяжелым 300 и ещё сутки спустя - 200, думаю все знают? Нет, дело не в строении организма, человек он одинаков - хоть бурят, хоть мексиканец. У русни нет оперативной медицины. Протянет пару дней будет жить. Не протянет - будут мамке жигули.
Наверное весьма банальным будет упомянуть, что руснявый рососийский людской ресурс настолько большой, что его не ценят... увы, но это так.

Я не отрицаю, что схожие проебы были и у нас. По весне был известный мне случай, когда ребят, набранных в территориальную оборону, закинули на ноль и их там перемололи. Но знали бы вы как это зарезонировало... летели погоны с плеч, как листья с деревьев. И люди поняли, что так делать нельзя. Выводы сделали если не все, то очень многие.

А тут... я вот не понимаю каков великий замысел? Взять и воткнуть на линию соприкосновения в большей степени людей, которые за свою жизнь оружие в руках держали дважды - в армии, 20 лет тому назад, и вот сейчас. Если роту чмобиков мобилизованных россиян закомплектовать двумя десятками более-менее опытных кадровых, как думаете, все станут воевать одинаково хорошо?
Я не говорю что этот подход плох, это, на самом деле, просто охуенно!

Вот так вот подходишь, смотришь, а там сидит на посту вчерашний менеджер или водитель. Сидит, калаш стволом в землю воткнул, курит... уже не курит, бросил. И друганчик его тоже, сначала правда пытался автомат со спины в руки перебросить, но запутался в ремне и тоже бросил курить. Вторая армия мира!

Нет, мне их не жалко, хули там жалеть, мне просто есть с чем сравнивать. Точнее с кем. С собой. Я также мобилизованный. Но бля... воинская часть, всяческие учения, стрельбы, тактика, полевая медицина. Когда в стране творился пиздец и фронта не было просто потому что катастрофически не хватало солдат, нас не паковали и за неделю пихали на фронт. Ещё в начале марта мы в военном деле были абсолютными нулями, на нас офицеры смотрели с жалостью, как на миленьких щеночков. Я смотрел на опытных вояк как на каких-то космонавтов с каким-то неведомым оружием. Но нас учили, строго и методично. Чему можно учить?

Что делать во время обстрела? Куда бежать и бежать ли? Как действовать если товарища ранило? А если ранило тебя? А если зашло в легкое? Что делать если работает снайпер? А если на броню наткнулся? А если ДРГ? Как ходить взводом? А двумя? Как не шмальнуть по своим? Как пользоваться своим же снаряжением? Как окапываться? Как не заболеть?

Хуйня, правда? А это же только основы, база. За пару суток можно научить, как думаете? Может за недельку?
Я думал, что пока мои учения закончатся, то уже всему наступит пиздец. И думал, что нахуя мне эти лекции, и так все понятно, я ж в ютубчике все видел... Берешь калаш и делаешь тра-та-та!
А вот когда пол дня пиздуешь по болоту, по лесу, и по итогу вы заходите с "непроходимого тыла" и успешно выносите две роты асвабадителей, вот тогда понимаешь ценность данных тебе знаний. Что именно эти навыки тебя военного отличают от тебя же мирного. Хуй бы кто в мирное время по собственной воле учился тампонировать ранение или рыть землянку.

Во время моего второго "подхода" изучения военной науки, уже имея некий опыт, я внимательно читал книжки и ксерокопии конспектов профессиональных военных. Как думаете, нахуя? Воевать, это не только стрелять. Да и стрелять нужно уметь. На крайних учебных стрельбах мы сами себе усложняли задачи, понимая, что лучше я придрочусь сейас, чем буду проебывать потом. Воевать - это наука, сложная шо пиздец.

Вернемся к нашим чмобикам недавно мобилизованным. Блядь, вот неужели люди настолько уверенны в своем величии? Не уж-то вы настолько уверенны в своих навыках? Неужели выданные вам вещи не вызывают никаких сомнений? Вторая армия мира в некомплектной форме? Вы серьезно?
Я видел свинорусов российских военных в сапогах. В кирзовых сапогах, блядь! А как Вам строительная каска в кавере мультикам? Пластиковая, блядь, каска! А доски в плитоноске?

Лично меня такое положение вещей весьма устраивает. Но... кто кого у вас там пытается наебать?

Наверное харош. И так дохуя получилось.

До новых встреч!

«Две недели я провел в плену в Беларуси. Держали в подвале, допрашивал кадыровец» — 19-летний сержант ВСУ, которому ампутировали ноги и пальцы на руках

«В Беларуси нас держали в подвале: 65 человек», — вспоминает 19-летний украинский сержант Данила Мельник. Одну кисть руки парню оторвало при взрыве, на другой остался только один целый палец, из-за обморожения ему ампутировали обе стопы. Мельника нашли российские военные и несколько недель удерживали в плену на территории Беларуси, говорит парень. 

Данила из обычной украинской семьи: вырос в поселке под Киевом. Мама зарабатывала швеей, одна растила троих детей. Данила — младший.

В 2019 году, окончив школу, Мельник решил поступать в военный колледж во Львове: 2,5 года учиться, и звание сержанта, командира взвода пехоты. После можно пойти либо на службу в армии, либо получать высшее военное образование.

«Захотелось попробовать себя в армии. Это хорошая профессия, — говорит Данила. — В Украине к военным относятся с уважением. И во время учебы бывали, конечно, начальники, которых «не попустило», но нет дедовщины. Украинская армия действительно вышла на новый уровень.

Мама не отговаривала — у меня такое воспитание, что если захотел, то что она уже мне скажет».

26 февраля 2022 года у Мельника ожидался выпуск.

После со своей бригадой они должны были ехать служить в часть, оттуда на какое-то время на Восток, в ротацию, вспоминает парень. Но началась война.

«У нас паники не было, все было слажено. 26 февраля состоялся выпуск, дальше нас распределили по частям, как и планировалось.

27-го я уже участвовал в боевых действиях, — говорит Данила. — Страшно не было, сожаления, что пошел в армию, тоже. Хотелось защищать страну — это же они пришли на нашу землю, а не мы на них напали. В наш дом пришел враг.

Данила бился под Киевом. 7 марта попали ближе к пригородам: Ирпень, Буча, в те районы, рассказывает парень.

«Там мы попали в засаду. Было очень жарко, большая часть наших смогла выбраться, но эвакуации не было — слишком много русских. Там меня ранило.

Был взрыв, мне оторвало левую кисть, также осколки попали под ягодицу. Я вылез, на адреналине заполз в кладовку в каком-то дворе. Там провел несколько дней, после меня нашли русские солдаты. Если бы не нашли — наверное бы, там и умер, — говорит Данила. — Потому что меня ранило и в правую руку, она перестала нормально функционировать. Я не мог даже себя перевязать, правая рука была вялая, онемевшая.

В той кладовке я отключился, через какое-то время пришел в себя — но был уже абсолютно без сил. Так я пролежал дня два, периодически терял сознание. Во время этого всего получил и обморожения. Я понимал, что происходит, но был очень истощен».

Мельник говорит, что русские солдаты, которые его нашли, сначала оттащили его в какой-то двор.

«Там угрожали оружием, стреляли рядом, рассказывали, какие мы нацисты, убиваем детей — вся эта русская балалайка. Какое-то время допрашивали: где артиллерия, где что. Бессмысленные вопросы, ведь я особо и не знал ничего такого. Пугали убийством, расправой — но мне уже было пофиг. Ведь я пока лежал в той кладовке, думал, что все, это конец. Может, поэтому после мне и было уже не страшно, — говорит Данила. — Потом другие солдаты, пацаны помоложе, оказали мне медицинскую помощь, подкормили, немного растормошили меня — ведь я же два дня ничего не ел, не пил.

После меня загрузили в грузовик и увезли. Там я был один, но сбежать не было вариантов: от ранений был очень истощен, почти не мог двигаться.

Ехали где-то по Украине, маршрут не знаю. Точно не помню, но минимум однажды останавливались на ночь, меня заносили в какое-то здание ночевать, но повязки не меняли.

После, еще где-то на территории Украины, меня присоединили к раненым русским солдатам. Нас перевозили в Беларусь вертолетом, примерно по 10 человек. В Беларуси сначала был мобильный госпиталь: это такой как большая палатка, желтое надувное здание в поле. Где он конкретно находился — я не знаю», — говорит Данила Мельник.

Судя по информации, которую собирал телеграм-канал «Беларускі Гаюн», это могло быть в российском лагере возле Речицы, возле Комарина или в Боково.

«Там увидели, что я украинец: форма была в крови, ее давно сняли, но я оставался в термобелье. На нем заметили украинский герб и начали между собой советоваться. Я слышал отрывки, что-то говорили про Женевскую конвенцию, что не надо мучить.

Сделали наркоз мне, немного подшили рану возле ягодицы, перевязали и обработали раны на руке. И пока я еще «плавал» от анестезии, меня отвезли в какой-то подвал. Где он был, сказать не могу, но сложилось впечатление, что это была какая-то воинская часть».

Но почему Данила уверен, что это происходило на территории Беларуси?

«Об этом говорил кто-то из русских военных. Там, где меня удерживали, были только украинские пленные и российские военные, в основном, военная полиция. И кто-то из россиян проговорился, что мы в Беларуси, — объясняет Мельник. — Но за все время в том подвале я не видел ни одного белоруса, только люди в российской военной форме с российскими флажками на ней».

В подвале, куда поместили раненого Данилу, была маленькая комнатка с раскладушками: без белья или матрасов, просто пружины.

«Мне повезло, что я был на носилках, — вспоминает он. — Сначала я был один, потом привели второго украинца. Затем потихоньку пленных довозили.

Когда пленных стало больше, нас перевели в большую комнату. Там вместо кроватей стояли такие большие длинные деревянные столы вдоль стенок. На них можно было лечь.

Кормили, но не армейскими пайками. Давали какую-то кашу, кажется, перловку, и суп как вода: одна картофелина плавает и капустинка.

Воды было мало. Вместо туалета — одно ведро на всех. Его периодически выносил кто-то из пленных под присмотром российского военнослужащего.

Потихоньку людей в подвале становилось больше, мест на «столах» на всех не хватало. Были не только военные, очень много было гражданских. Некоторых забирали прямо из домов под Киевом, привозили оттуда в тот подвал. Раненых вместе со мной было только трое. Все мужчины — была одна женщина, но ее содержали отдельно.

Раз в несколько дней приходили медики, проверяли раненых. Перевязывали мне руки. О том, что у меня обморожения, я тогда даже не думал, так как никогда с таким не сталкивался раньше.

Из подвала никуда не выпускали. Всех периодически забирали на допросы. Спрашивали чушь какую-то: где родился, где учился, какая семья, служил ли, был ли в АТО. Некоторых пленных снимали на фото или видео. Некоторых били, угрожали. Сообщить семье, что жив, возможности не было никакой. Но некоторых пленных снимали для российских новостей, тем давали связаться с семьей.

Большинство русских солдат, которых я видел, были славянской внешности, но были и буряты.

В плену я встретил двух украинцев, которые попадали к чеченцам. Один рассказывал: «Мне чеченцы сказали, чтобы я не переживал, мол, мы делаем свою работу, ты свою. Обходились вполне нормально». А второй вспоминал, что чеченцы не стали его связывать, вместо этого просто прострелили обе ноги — чтобы не сбежал.

К нам в подвал тоже заходил какой-то кадыровец, допрашивал некоторых. Понты колотил: включил камеру на телефоне, что-то жевал и показывал собеседнику, мол, какой он вояка.

Нам говорил: сейчас мои кадыровцы приедут, здесь вам будет!

После он еще раз зашел в подвал и начал кричать: чего они сидят с открытыми глазами?! После этого нам завязали глаза, кому тряпками, кому даже туалетной бумагой и скотчем. Зачем, я не понял — все равно же в подвале сидим.

Но когда тот кадыровец ушел, нам разрешили снять повязки.

Некоторые российские военные были нормальные, некоторые — зомбированные, которые рассказывали нам: вы нацисты, Донбасс 8 лет бомбили! За любые татуировки объявляли человека нацистом. Дерево наколол себе? Нацист!

Однажды залетел какой-то российский военный, полчаса кричал о том, какие мы нацисты. Кричал: вы женщин насиловали, детей убивали!

Покричал, после сказал: «Б***, с кем я разговариваю!?» И ушел.

А ведь я не имел никакого доступа к информации, к новостям: сначала боевые действия, после плен. О том, что Россия нас, оказывается, «освобождает от нацизма», я просто не успел услышать. А тут постоянно: «Нацизм! Нацизм!»

Я был в шоке: какой нацизм? В чем прикол? В чем проблема?»

В этом подвале Данила провел две недели. Когда набралось 65 человек, пленных начали вывозить в Россию.

«Говорили, что из этого подвала пленных людей партиями везли в какое-то СИЗО на территории России. В какой город конкретно, не знаю. Говорили, что пленных отвозят либо в СИЗО, либо в какие-то палаточные лагеря, тоже на территории России.

Но мне повезло, потому что медики сказали: этот ранен, он там умрет через пару дней. И меня увезли не в СИЗО, а в Рыльск (город в Курской области РФ недалеко от границы с Украиной).

Ребята из военной полиции были нормальные, они даже маски поснимали по дороге. Угощали сигаретами. После сообщили нам: все, въехали в Россию!»

В Рыльске Данилу положили в обычную больницу. Говорит, врачи относились к нему по-людски. В больнице медики занялись его обморожениями: ампутировали обмороженные пальцы на правой руке парня (необратимые изменения в тканях из-за обморожения начинаются через несколько часов, а Данила провел на холоде в полусознательном состоянии два дня). Заметили обмороженные пальцы на ногах — их тоже пришлось ампутировать. Стопы пока не трогали.

«Из Рыльска меня перевели в военный госпиталь в Курске.

Там был адекватный врач: уже ходили слухи, что пленных украинцев будут менять. А было уже понятно, что мне придется ампутировать и ступни. И доктор не стал, сказал, чтобы я нормально доехал, он операцию не будет делать, — рассказывает Мельник.

— Лежал я в палате с другими украинскими ранеными. В коридоре возле палаты дежурили русские из военной полиции. Они нам рассказывали: «Мы здесь вас не охраняем, потому что куда можете пойти? Мы здесь вас защищаем, чтобы вас местные не убили!»

Мы с ними иногда разговаривали. Я объяснял: какой нацизм? Мне 19 лет, я делал, что хотел, меня никто не ущемлял, ни к чему не принуждал! Откуда нацизм?

Также те, из военной полиции, рассказывали нам «Новости»: что якобы с Киевом уже русские договорились и сейчас остались от Украины только западная часть и сам Киев, так как в нем «нацисты отстреливаются и детьми прикрываются». А в остальных городах уже якобы российский рубль и русские туда продукты возят.

Я позже, после освобождения, видел своими глазами разбитые русские колонны под Киевом. Вот так и договорились! А те русские ребята из военной полиции и сами верили в свои слова, ведь насмотрелись телевидения.

Больничные санитарки старшего возраста нам тоже говорили: «Вот был СССР, всем было хорошо, все дружили! А тут Украина резко начала щемить русскоязычных!»

Также в Курске меня приходили допрашивать из ФСБ. Откуда, что, как, какие-то протоколы составляли…»

В середине апреля пошли слухи, что возможен обмен пленными.

«Я ничего не ожидал, так как знал, что после 2014 года некоторые ребята и по два года проводили в плену. Готовился к худшему, — вспоминает парень. — И плюс пленные украинцы рассказывали, что русские их уже возили якобы на обмен. А потом говорили пленникам: вот, видите, ваши не приехали, хрен положили на вас!

Я в это не верил, так и говорил ребятам: это русские вас так сломать хотят, бензина у них много, могут и покатать туда-сюда. И после я интересовался у наших военных, а были ли обмены, которые впоследствии отменялись. Меня наши заверили — не было».

Но как не сойти с ума, если ты в 19 лет сидишь в плену, ранен, с искалеченными руками и готовишься к ампутациям еще и на ногах?

«Для меня главное было, что выжил. И уже хорошо. Не умер во время боя, не умер пока в кладовке той лежал, а остальное — мелочь. Хотел вернуться домой. Иногда молился, чтобы у всех дома было все хорошо. Старался сберечь психику», — отвечает Данила.

21 апреля Мельника все же обменяли.

«Из Курска меня перевезли в Севастополь, оттуда машиной в Украину. Там поменяли. Но из курского госпиталя меняли не всех, некоторые пленные остались. Не знаю, как и по какой системе отбирали людей, — говорит Данила. — Ну и от своих прежде всего я позвонил маме: она же вообще не знала, где я, только надеялась, что жив. После душ, чистая одежда… Глянул новости — все хорошо, совсем не так, как русские рассказывали».

После парня положили в киевскую больницу. Там все же ампутировали стопы.

А я сейчас вам покажу, откуда на Третий рейх готовилось нападение...