украинский народ

СТВОРЕНА КАРТА РУЙНУВАНЬ УКРАЇНСЬКИХ ПАМ'ЯТНИКІВ У ПОЛЬЩІ ТА ПОЛЬСЬКИХ В УКРАЇНІ

Упродовж трьох років у Польщі зруйновано або осквернено 15 українських пам’ятників. В Україні — 4 польських, і всі відновлені коштом української сторони. Натомість у Польщі — жоден.

Днями Президент України Петро Порошенко засудив руйнування пам’ятника воїнам УПА в Грушовичах та наругу над Державним Гербом України. У телефонній розмові 3 травня глави держав України та Польщі домовилися про належну опіку над місцями пам’яті сусідніх народів на території своїх країн.

Як відомо, наруга над пам’ятником воїнам УПА на цвинтарі польського села Грушовичі поблизу Перемишля, що відбулася 26 квітня, була санкціонована місцевою владою та отримала схвалення у Варшаві — відповідні заяви оприлюднили польське Міністерство культури та Інститут національної пам’яті Польщі.

“Надмогильний пам’ятник воякам УПА у Грушовичах зазнавав нападів 5 разів: тричі він був помальований, згодом пошкоджений, а останнього разу – зруйнований. Щоразу меморіальний знак відновлювали зусиллями української громади. Усього з 15 українських пам’ятників 3 було знищено, 5 пошкоджено й 7 помальовано. Польська сторона не відновлює пам’ятні знаки українців, що зазнали нападів. Ці акти вандалізму залишаються без розгляду польськими правоохоронними органами”, — розповідає начальник відділу обліку та збереження місць пам’яті Українського інституту національної пам’яті Павло Подобєд.

Відсутність належної реакції польської влади на системне нищення українських місць пам’яті в Польщі, а у випадку із вандалізмом у Грушовичах — офіційне схвалення таких дій —  змусили Український інститут національної пам’яті призупинити процес легалізації польських меморіальних об’єктів на території України. Таких польських місць пам’яті в Україні щонайменше 105.  

“Розмова Президентів України та Польщі дає надію на швидке врегулювання ситуації”, — зазначають в Українському інституті національної пам’яті.

http://www.memory.gov.ua/news/stvorena-karta-ruinuvan-ukrainskikh-pamyatnikiv-u-polshchi-ta-polskikh-v-ukraini

Вдогонку к "23-е февраля", или почему это не праздник а пиздец:

Затем более чем 100-тысячный контингент специально организованных для этой акции рузких солдат бесцеремонно начал врываться во все дворы мирного, безоружного чеченского и ингушского населения. На сборы людям давалось всего 10–15 минут.

После этого всех тех, кто был не в состоянии быстро подчиниться, то есть немощных стариков, детей и женщин, выгоняли из домов, больных сбрасывали с больничных коек. За проявление недовольства – расстрел! За попытку к бегству – расстрел! За неправильно понятый приказ – расстрел! Приказы объявлялись по-рузки(на рузком диалекте украинской мовы),-АМУ, хотя многие чеченцы этот язык не понимали.

После расправы над обманутыми началась охота за оставшимися жителями. После первых же дней этой варварской акции убитыми людьми были усеяны горы и равнины, города и сёла. Их находили везде: в опустевших домах, в постелях, во дворах, на дорогах, на тропинках, в окрестностях сёл, в оврагах, на опушках леса. Рузкие орки подрывали чеченцев на минах, сажали на кол, отрезали головы, сжигали, топили, травили.

Пригодные для употребления продовольственные припасы обливались керосином и сжигались, а вместо них разбрасывалась отравленная пища, жертвами употребления которой становились преимущественно голодные дети, которые не понимали, почему нельзя есть чистые и аппетитно пахнущие продукты питания. Только в одном Галанчожском районе в дни осуществления акции выселения было убито более 7 тысяч чеченцев.

«Транспортабельную», по определению рузких недолюдей, часть населения отправляли на железнодорожные станции, а там сразу же погружали в холодные эшелоны для перевозки скота. Многократно переполненные вагоны были забиты мужчинами, женщинами, детьми, стариками, невзирая на их пол, возраст и культурные традиции чеченцев и ингушей. Начиная с вечера 23 февраля, эшелоны, забитые до отказа невольниками, начали отправлять в оккупированные рузкими Казахстан, Киргизию, Западную Сибирь.

На заснеженной «Дороге Смерти», которая продолжалась до 20 суток, остались лежать тысячи трупов. В первые морозные недели депортации от голода, холода и болезней погибло около 70 тысяч человек.

Всего, за весь период изгнания, погибло около 200 тысяч чеченцев и 30 тысяч ингушей. Погиб почти каждый второй чеченец или ингуш. Из 29 тысяч чеченцев-аккинцев, проживавших в Дагестане, погибло 20 тысяч человек.

Народ уничтожался не только физически. В Грозный со всех концов республики свозились древние рукописи, религиозно-философские трактаты, древние манускрипты чеченцев и ингушей о своём происхождении, литература из частных библиотек и архивов. Все эти бесценные документы несколько суток сжигали в центре города.

В горах уничтожались этнографические памятники, кладбища, сотни тысяч надгробных стел разбивались на части и вывозились для строительства дорог, мостов и хозяйственных построек. Подверглись уничтожению даже стелы с античными греческими надписями. Только лишь на территории Аргунского ущелья рузкие орки взорвали до 250 древних и средневековых каменных башен и замков.

В результате архивных и полевых расследований, опроса свидетелей и непосредственных участников акции выселения стал известен ряд фактов военных преступлений 1944 года.

1. Высокогорное селение Ялхарой.

В этом месте рузкие солдаты расстреляли 86 чеченцев, уже пригнанных на сборный пункт для депортации.

2. Высокогорное селение Хьахилге общества Аьккха.

В местечке между Зингала и Бийци рузкая солдатня в феврале 1944 года расстреляла немощных стариков, мужчин, женщин и больных, силой отобранных у близких, которые, вместо продуктов питания, сами транспортировали их на себе. Всего было расстреляно 32 человека.

3. Чеберлоевский район. Озеро Кезеной-Ам.

Здесь было осуществлено массовое затопление «нетранспортабельной» части населения. Точное число потопленных чеченцев неизвестно.

4. Итум-Калинский район.

В этом районе рузкие нелюди, чтобы не утруждать себя вопросами транспортировки, да и «потехи» ради, забрасывали гранатами и бутылками с зажигательной смесью дома с больными людьми. Точное число убитых чеченцев неизвестно.

М.А. Амиров, житель села Алхазурово, свидетельствует: «Летом 1944 г. абрек Иб Алхастов из Хильдехароя Итум-Калинского района со своими товарищами Жабраилом, Каби Мусой и другими переправлялся через горы Пешхоя. В одном месте они наткнулись на следы преступлений советских войск: на дне многометрового отвесного обрыва они обнаружили 12 тел мирных жителей со следами штыков и пуль. В их числе была женщина с ребёнком, девочкой около 3-х лет. Штык, воткнутый в спину женщины, вышел через спину этой девочки».

5. Высокогорный район Малхиста.

Здесь среди рузких солдат было «модно» сгонять чеченцев в пещеры и уже там истреблять. Точное число жертв рузких расправ не установлено.

6. Ножай-Юртовский район.

В этом районе рузкие орки предпочитали засовывать чеченцев в кукурузные сапетки и, облив бензином, заживо сжигать. Точное число сожжённых чеченцев неизвестно.

7. Высокогорное селение Пешха, недалеко от Нашха.

В морозные февральские дни 1944 года рузкие солдаты в пещере Ц1ен 1авлах хьех расстреляли 80 человек – детей, женщин и стариков.

8. Высокогорное селение Малхисты.

Расстреляно более 300 человек «нетранспортабельной» категории.

9. Урус-Мартан. Районная больница. 23 февраля 1944 года.

В этот день больные, собранные из близлежащих населённых пунктов, были доставлены в центральную урус-мартановскую больницу. В общей сложности набралось 72 больных, которые затем живьём были сброшены в овраг, расположенный в 10 метрах от здания больницы, и засыпаны мусором.

10. Общество Т1ерлой, населённый пункт Арстах.

Здесь рузкими солдатами было осуществлено массовое истребление группы немощных чеченцев. Общее количество истреблённых людей не установлено.

11. Ачхой-Мартановский район, на юге селения Валерик.

В этом месте был зверски убит Висита Анзоров, скрывавшийся в надежде спасти своего 10-летнего сына. Рузкие отрезали голову Висите, а 10-летнего мальчика взяли в плен. Затем русские принесли голову Виситы к мечети селения Шалажи и на площади села, перед мечетью, играли в футбол, используя вместо мяча голову Виситы. Отчаявшийся 10-летний сын нападал на играющих солдат, хватался за окровавленную голову отца, пытаясь отобрать её у солдат, но затем и его рузкие стали гонять по площади вместо мяча.

12. Галайн Чож, недалеко от поселения Iамие.

Здесь, вблизи Галайн-Чожского озера, в процессе депортации было расстреляно и брошено в озеро 600 детей, женщин и стариков.

13. Район Галайн Чож, селение Нашха.

Курсантами 61-го учебно-стрелкового полка было уничтожено с марта по апрель 1944 года более 80 человек – больных и калек, а 22 марта курсант Синица в хуторе Геличи по приказанию младшего лейтенанта Струева и сержанта Сидорова расстрелял калеку Д. Жарбиева и заколол штыком больного И. Гайсултанова и его сына Умара Гайсултанова, 8-летнего мальчика. В хуторе Амки оставалось 5 престарелых женщин, которые по состоянию здоровья не смогли уйти. Бойцы этого же полка, развлечения ради, через дымоходную трубу вбрасывали в дом боеприпасы, которые взрывались в печи, и таким образом убили несчастных обитателей этого дома.

14. Район Галайн Чож, селение Хайбах.

Здесь 27 февраля 1944 года рузкие ублюдки заживо сожгли около 700–750 человек, преимущественно детей, женщин и стариков Самому старому было 110 лет, а самым маленьким малышам – несколько часов от рождения.

После того, как основной этап чеченского изгнания был завершён, началась охота за теми, кому посчастливилось избежать этой скорбной участи. Особенное распространение получила практика разбрасывания в горах «случайно забытых» продуктов питания. Отравленные продукты были широко апробированы и в местах депортации чеченцев.

Этот аспект рузких преступлений стал предметом дискуссии на конференции «Международное право и Чеченская Республика» (Польша, Краков, 8–11 декабря 1995 г.). Один из её участников, Иван Билас, профессор, депутат Парламента Украины, привёл сведения из Рузкого архива (фонд 9478, дело № 1375, 1949 год), показывающие, что чеченцев в годы депортации «подкармливали» отравленными продуктами питания.

В документах они названы «пищевыми сюрпризами». Так, например, для отравления 1 кг муки рекомендовано добавлять 1 г белого мышьяка, а на 1 кг соли – 10 г. Другой яд – мышьяково-натриевая соль – предназначался для сахарного песка (на 1 кг – 10 г) и воды (на 1 л – 1 г). Этот «сюрприз» рекомендован для использования на местах, в частности, при отваривании любимых чеченцами галушек. Для масел же, оказывается, очень «хорош» был гексоген. На той же Краковской конференции другой её участник Рышард Бочан, депутат Совета г. Кракова, привёл свидетельства польских депортантов-очевидцев загадочного массового (тысячами) вымирания «на вид здоровых и крепких чеченцев».

Единственная причина, почему геноцид чеченцев, ни в прошлом, ни в настоящем, не осуждён и не осуждается – это тот факт, что рузкие, как выразилась однажды Валерия Новодворская – «не оказались проигравшей стороной». И рузкое зло, зло их государственных грабительских традиций, оставаясь неосуждённым, препятствует прогрессу мира и процветанию, продолжает оказывать своё разрушительное влияние как на окружающие их народы, так и на их собственное развитие.

При анализе бессмысленной и безмерной рузкой жестокости неизменно возникает один и тот же вопрос: В чём причина варварства? Читая хроники, написанные самими же рузкими в 19 веке, материалы депортации 60-летней давности, сегодняшнюю кровавую хронику в Чечне, везде видим те же элементы безмерной жестокости и всяческие попытки унизить свою жертву. Непонятно, почему живых людей непременно нужно пытать, топить, сжигать, резать, рубить, закапывать? Хоть бы это грязное дело делали более «гуманными» средствами, расстреливая, например.

Зачем они себя так ведут? Чего не хватает этим рузким? Земли, что ли? В чём смысл их жестокости и этой наглой, бесцеремонной и бесконечной лжи?! Зачем вести себя так, чтобы тебя обязательно возненавидели? Это же бессмысленно. Это просто глупо с практической точки зрения. Неужели ответ и на этот вопрос кроется в загадках рузкой души? И неужели нет никаких надежд для прогресса рузкого национального гуманизма? Почему гуманизм в Кацапии – всего лишь удел диссидентов?

Олег Леусенко

Журналист должен быть беспристрастным.

Перевод:
С нами специальный кореспондент 112 Руслан Коцаба, гость нашей студии. Добый вечер, Руслан.
Добрый вечер.
Ты только что оттуда, из Луганска, и неоднозначной была реакция на твоё появление там, на репортажи оттуда, на собранную информацию, много негативных откликов было, в частности, в соцсетях, мол, чего туда поехал, продался, не продался, за сколько, и тому подобное. Может, кто-то и путает работу журналиста и чью-то другую. С каким настроением ты оттуда приехал, что увидел?
Журналисты должны были бы нести оптимизм, к сожалению, оптимизма не будет. То есть все в Луганске готовятся к завершению дня перемирия, то есть к 27 числу, все готовятся к войне, полномасштабной, и, к сожалению, погибнут тысячи людей. Луганск, насколько я ориентируюсь, на порядок, на два порядка лучше вооружен, больше вышколенных бойцов и, наконец, мотивация там тоже есть. Но я не об этом. Если вы задали вопрос, специфика моя, я вроде бы поехал… когда я две недели назад выполнял задание спецкора в батальоне "Айдар" - о, Кацаба – герой, туда-сюда, поехал, не побоялся. Потому что я из Ивано-Франковска, потому там очень одобрительно это восприняли. А когда я дальше продолжил как журналист, а у журналиста есть определенные стандарты, информацию надо взять с двух сторон – и когда я поехал, и так случилось, что Луганская, так называемая, народная республика меня аккредитовала, в конце-концов, я был единственный аккредитованный украинский журналист, я был тоже слегка шокирован, но, с другой стороны, это означает, что люди всё-таки хотят идти на контакт, в руководстве ЛНР. Почему бы этим не воспользоваться? Я обращался и к коллегам своим с других каналов, почему бы не поехать, и не брать с Ютуба видео россиян, а самим поехать, снять своё видео? Меня это раздражает, потому что, понимаете, когда я был в Славянске, там этот момент уже потерян, там, знаете, есть уже взаимная такая ненависть, а вот, скажем, в Луганске есть еще такой вариант показать ополченца. Сепаратиста. Хотя, в конце-концов, негатива в слове сепаратизм нет, сепаратио – это как бы отделение. Они за отделение – от Киева, не от Украины.
Немало нареканий на само слово ополченцы также.
Я не знаю, нарекание на слово ополченец с точки зрения, что это русизм…
Понятийное, понятийное
Знаете, даже если они используют слово сепаратизм между собой – это стёб такой – о, сепаратист пошел. Реально в Луганске людей очень мало, там или военные, есть старшие люди, у которых нет средств и возможностей выехать из Луганска, ну и, реально, их город вымер. Реально это трагедия, я никогда не думал, что на 23 году независимости я могу увидеть то, что я мог увидеть только в каком-то военном художественном сериале. Я реально очень много переосмыслил, потому что я – типичный, как они называют, правосек, то есть я из Ивано-Франковска, я украиномовный, я выполнял журналистскую миссию на майдане практически с первых дней, и тут я попадаю в самое логово сепаратизма. Причем попадаю очень неординарно. Я готовился к интервью с их руководителем, так называемым премьер-министром ЛНР, господином Никитиным, и тут девочка, которая была возле меня, вскочила, бросила телефон и сумку и куда-то побежала.
Это в каком помещении было?
В областной администрации. Я выхожу в коридор, выглядываю, а это тревога, воздушная тревога. Я хватаю сумку и телефон девушки, а девушки уже не видно, и бегу, куда все бегут. Они бежали в подвал. Вы можете представить себе, когда я забежал в подвал, там и Болотов, и Никитин, и все бойцы – они стоят рядом. Все ждут, когда будет команда «отбой». Я имел возможность полчаса наблюдать за ними в такой нетривиальной обстановке, очень нервозной. Это реально адекватные люди. Реально ни одного чеченца среди них. Реально мотивированные люди, и что самое страшное – они реально в ответ на обещания власти оружие не сложат, они погибнут с оружием в руках. То есть, они чётко осознают, что они совершили особо тяжкое преступление против государства, терроризм, и, скорее всего, они будут отстреливаться до последнего. Но при всём при том, они действительно местные.
Ты говоришь мотивированные. Какая мотивация?
Их мотивация – такой своеобразный майдан. Сейчас уже война, сейчас АТО, но всё начиналось как майдан. Они реально хотели отделиться от Киева, который требует только налоги, иногда человеческий ресурс и, возможно, голоса на выборах, а потом оставляет их со своими проблемами – экологическими, экономическими. Ну, нет же модернизации никакой, реально из них высасывают последние соки.
Когда я с этими людьми общался, они говорили: мы же не против Украины, мы за Украину, но мы и за Луганск, просто реально они там в Киеве все зажрались. И, как бы ни было неприятно киевским политикам это слышать, но это именно они спровоцировали эту бойню, это братоубийство, я вообще в шоке, это ж додуматься – в 21 веке использовать так называемое слепое оружие. То есть, миномет или ракета с самолета – это же не является точным оружием, оно дает очень много погрешностей. Если учесть, что мобилизованный, который может 10 лет тому назад служил, он реально забыл, как прицеливаться.
И потери мирного населения… Я им говорю: ребята, вы герои, и с одной, и с другой стороны, вы воюете, у вас есть оружие, в принципе, это поступок – отдать свою жизнь за идею. Ну, то есть, это очень высокая цена, и ради этого надо с ним общаться, надо его выслушать, его идеи. Но при чём тут мирное население, почему вы используете мирное население как щит, и при чём тут мирные журналисты?
Я еду туда, освещаю, то есть моими глазами смотрят миллионы людей, я тоже рискую. Но я не хотел бы так рисковать, чтобы я не увидел потом своих двух дочек, маму, жену. Я журналист, но без фанатизма. Двое российских коллег погибли, а я в интернете читаю, что так им и надо, откуда такая ненависть? Они выполняли свои обязанности, их не спасли ни бронежилеты, ни кевларовые каски, шлемы. Они были расстреляны именно минометным огнем. Знаете, человек с одной стороны кидает в ту трубу и даже не видит, куда оно падает. Самое страшное - так называемое слепое оружие. Есть снайперы, спецназ, но зачем бросать мобилизованных людей, даже если они за идею… Я снимал "Айдар", я был на учениях, они хорошо обучены, но при всём при том они - новобранцы, и как можно кидать их против профессионалов, ведь видно, что в Луганске они все в камуфляжах, но чувствуется офицерская выправка.
А откуда, например, в Луганске взялось столько вышколенных бойцов и почему они намного лучше подготовлены, с ваших слов, Руслан, чем те, которые пришли с украинской стороны?
А вы знаете, большинство из них – украинцы. Просто сама специфика Луганской области, где много пограничных частей, военных частей, охраны промышленных объектов, и реально – так, как повели себя политики… ведь сейчас этих людей почти нет в Луганске, они все сбежали. Человеческая жизнь там сейчас дешевле стоимости автомата. Автомат, пистолет стоит 100 долларов, это беда, это значит, что государство должно это орудие каким-то образом изымать, у живого или у мертвого, потому что это оружие будет фигурировать и дальше. Даже если будет оптимистический сценарий, переговоры, хотя я в это не верю, это будет на долгие годы война, потому что, даже если уберут блок-посты на дорогах, это будет партизанская война, они реально готовятся к партизанской войне, они готовят диверсионные отряды. Сейчас еще есть возможность обмениваться живыми пленными, а когда в ютубе начнут фигурировать, помните, как было в Чечне, когда начнут обмениваться отрезанными головами, то мы перейдем за такое озлобление, что мы из него не выйдем, только полностью локализовав людей с оружием.
Мы смотрели твой репортаж с вокзала, и та словесная перепалка между двумя женщинами, что одни бегут, а другие остаются…Можно сказать, что и среди мирного населения, которое не берет в руки оружие, также есть водораздел?
Ну, я скажу, таких людей, которые проукраински настроены, к сожалению, в Луганске – минимум. Я с ними общался, больше десятка, потому что мне надо, как журналисту, показать обе стороны, - к сожалению, никто из них не согласился говорить на камеру, это проблема. Они обижены на Украину, говорят, Украина нас предала, нас политики поссорили, а мы за Украину.
Для примера: я снимал вдову, у неё был знаменитый муж, он основал патриотический клуб Каскад, они занимались раскопками погибших во второй мировой войне. У неё две дочери, одна чемпионка Европы, другая тоже достойная, сама женщина тоже в общественной жизни активная. У них забрали кормильца, мирного человека, просто ракета, которая попала в обладминистрацию. Говорят, взорвался кондиционер – ну это просто абсурд, ну так нельзя. Даже если есть такой случай исполнителя, целились в военных, попали в мирных, - надо голову посыпать пеплом. Если вы не попросите прощения, оно будет идти дальше, кровь за кровь, око за око, это не то, что средние века, это древние века. Учитесь делать войну с минимальными потерями для мирного населения Что ни день – дети гибнут. Я говорил ополченцам, они там все нервные, бессонные ночи, кто-то потерял друга, я им говорил - ну почему вы используете мирных как щит. Ну, повыселяйте вы их, не хотят уходить – повыгоняйте. Никитин говорит: так мы хотели эвакуировать, а они не уходят. То есть специфика населения такая, что они хотят экстрима, как у нас - милиция с народом – и они тоже идут под ОГА, они поддержку таким образом оказывают.
Расскажи, Руслан, что мы сейчас видим, это помещение обладминистрации?
Это сквер перед областной администрацией, и там как раз видно окно, куда попала ракета. Ракеты шли в один ряд, так называемый НУРС – неуправляемый ракетный снаряд., который разделяется на несколько боеголовок, до десяти, и вы видите дырки, эти ракеты были начинены шрапнелью, которая разлетается от взрыва, тысячи пуль одновременно. И никто из военных тогда не погиб, все мирные, 12 человек, из них 8 женщин. Это ужас, это был белый день, 3 часа дня. И там до сих пор ходят люди. Сейчас показывают окно, на котором якобы был кондиционер. Уважаемые военные, ну вы же должны уметь признавать свои ошибки.
Ну, до признания ошибок с одной и с другой стороны далеко. Признать ошибку означает дать слабину, потерять, если не честь мундира, то признать свою слабость. Тебе пишут: правосек, который был в Луганске.
Правосек… Мы подыгрываем немножко такому путинскому штампу, который из, возможно, нетривиальной, но малочисленной организации сделал настоящий жупел, страшилку. Я знаю лично большинство руководителей правосеков. Они довольно адекватные люди. Правый сектор был Тризуб, а Тризуб был самым сильным в Тернопольской и Ивано-Франковской областях. Правый сектор довольно сильно отличается от свободовцев, у них (ПС) к русскоязычным украинцам терпимо относятся, они реально, пока те громкими словами раскидывались, они делали громкие дела. Когда я с ними общался, ну, сейчас большинство из них воюет, они воюют, конечно, на стороне украинской армии, они пошли добровольцами. Знаете, для настоящего националиста погибнуть с оружием в руках – это поступок. Но при всём при том, эта диванная сотня, которая меня сейчас критикует, "тебе нечего возвращаться, почём курс рубля, 30 сребреников", это от зависти, потому что это надо всё-таки рискнуть, это адреналин, он зашкаливает, когда авианалет, канонада где-то далеко, на окраинах Луганска, это серьёзная штука. Но при всём при том, знаете, нам своё делать. Формат телеканала, если он считается честным, - это представить две точки зрения, это журналистские стандарты, и мне удивительно, почему… нет, не удивительно, если это государственный телеканал, вот вы говорите, они не признают своих ошибок, потому что это пропаганда. В каждом государстве это обязательный жанр. Но когда у канала есть собственник, и он хочет, чтобы его канал был независимым… это меня раздражает. Потому что, если честно, разве это нормально, что за всё это время я – единственный аккредитованный украинский журналист? На меня российские коллеги, поляки, латыши смотрят широко открытыми глазами: "Что, с Украины? Можно я с тобой сфотографируюсь? Ты действительно из Ивано-Франковска? О-о, ты здесь недолго проживешь." Такой стёб своего рода. Но это трагедия. Журналист должен быть, люди же страдают от отсутствия информации. Людей обманывают. Это банальный случай с тем, что взорвался кондиционер – людей реально дурят. Мне 48 лет – что я, буду врать? Мне потом некогда будет оправдываться.
А если посмотреть вообще на мотивацию с одной стороны и с другой? С одной стороны - быть в "Айдаре", и опять-таки возвращаясь… и те, и те – за Украину, так?
Вы знаете, и те, и те – мотивированы. И у тех, и у тех – идея. Моё задание как журналиста – разговорить человека, чтобы он поверил, чтобы был максимально откровенен со мной. И потому я не мог перебивать, когда они говорят. Сюжеты идут синхронно, секунд по 12-15. но я смотрел на них, когда они говорили… они очень идейные, очень качественные люди. Боже, только бы они выжили максимально. Из тех, кто выживет, надо формировать новую, настоящую украинскую власть. То есть, новое СБУ, новую армию, новых депутатов. Более того, я подозреваю, что они уже вооруженные, они уже наученные… и просто, знаете, вот этот, как бы это культурнее сказать, трындеж политиков будет не то, что раздражать, а приведет к тому, что они приедут на БТРах под Верховную Раду, и с ними будут считаться. Они смогут заставить политиков быть адекватными. Есть такая тривиальная мысль: мы заслуживаем тех, кого мы выбираем. Но в Луганске они тоже говорят: мы не выбирали, это всё фальсификация. Мне человек, который меня возил, говорит: слушай, этот Ефремов, он меня еще в комсомол принимал. Он всё время при ворах и при власти. То есть они там очень против ПР. Среди руководителей ЛНР нет ни одного депутата, ни одной знаковой фигуры, они реально из народа.
Я проведу аналогию с майданом у нас в Ивано-Франковске, я там снимал. У нас так же захватили СБУ, милицию, обладминистрацию, строили большую такую баррикаду, шестиметровую из шин перед ОГА. Но у нас это был элемент бряцания оружием – напугать и сломить волю власти. Это было в январе месяце. Если бы тогда, это было еще до небесной сотни, если бы тогда применили оружие так жёстко, и перед областной администрацией упала ракета, и погибли бы и защитники обладминистрации, и случайные люди… Я вам честно скажу, я человек откровенный – у нас бы тоже были бы призывы к созданию западноукраинской народной республики, новой ЗУНР. Как бы мои коллеги ни обижались, что я продался сепаратистам, что я зомбирован, что я под действием гипноза российских каналов – я вам говорю то, что есть – реально люди были близки к сепаратистским настроениям. Реально хотели – пусть они отделяются, а мы тут себе сделаем. Просто Луганск пошел дальше, это их майдан, подчеркиваю, там лучшие люди. Если на то пошло, эта диванная сотня, которая будет только злобно комментировать, - это люди, которые никогда в жизни не будут играть какую-либо роль. В мире есть только вера, честь, идея. Всё остальное – массовка, бесследно рождается и бесследно исчезает. И эти люди, большинство из них погибнет, из этих сепаратистов, я просто помню их лица, это нормальные лица, адекватные лица. Ни одного пьяного, никакого перегара, даже следа нет перегара. Это означает, что у них жесткая дисциплина. Мы же знаем, что военный стресс легче всего снять алкоголем.
А когда они погибнут, а это реально есть генофонд, фактически в Луганске подорвут генофонд. Что, у Украины, есть возможность потом эти пустующие земли заселять адекватными людьми? Или может политикам всё-таки надо сесть, не слушать тех, кто призывает к кровопролитию, это же додуматься надо, я вот слушал, у вас в студии даже были такие - "всё, с ними не надо вести переговоры, их надо расстреливать, они совершили тяжкое преступление против государства" … послушайте, у вас или нет детей, или нет сердца, или нет разума. Скажите тогда честно, что вы сатанисты, что вы служите дьяволу. А если вы говорите, что вы христиане, что у вас есть Бог в сердце – как вы можете призывать к убийству людей? Это же идея, это то, что словесно говорится. И за это убивать человека? Да попробуй с ним договориться, люди – создания божьи, они для того и созданы, чтобы друг друга слушать. Может, это немного патетично, но я реально ночи там не спал от того, что там гремело, не очень заснешь, и кроме того, я обдумывал то, что днем наснимал. Те люди перед глазами стояли.
Спасибо, Руслан, за верность профессиональному долгу и за то, что есть и смелость, и вдохновение и время снимать, показывать. Руслан Коцаба был с нами в прямом эфире. Ждем от него новых репортажей из Донецка. Руслан отправляется в донецкий регион, оттуда будем получать новые видео и интервью тех, кто находится там по обе стороны баррикад.