третий фронт

Государство, что идёт против своей молодежи - обречено.

Сегодня в здании МГЛУ студенты выражали солидарность протестам путем пикетирования внутри университета. Ребята стояли с флагом, пели песни. 

Однако вскоре в университет ворвались тихари и ОМОН. 

Официальный представитель МВД Ольга Чемоданова прокомментировала задержания студентов в МГЛУ. Она рассказала, что задерживали их сотрудники милиции, не ОМОН.

— Задерживали в рамках административного процесса. Не за правонарушения сегодняшнего дня, а за совершенные ранее.

Задержанных в МГЛУ доставили в Партизанский РУВД, сколько их и когда отпустят, в МВД не сообщают.

Уже как с 1 сентября многие высшие учебные заведения стерегут тихари, либо вовсе находятся внутри здания, но сегодня ситуация достигла своего апогея. Многие вузы Минска вышли в поддержку МГЛУ.

В тоже время продолжается правовой беспредел и в адрес журналистов. Один из примеров за сегодня:

В суде над журналисткой Надеждой Калининой выступил свидетель Олег Новаш.

По его словам, Надежда на акции подзывала протестующих и указывала им, куда идти. Сам он этого не слышал, но понял по движениям губ («там явно не признания в любви были»).

Имя свидетеля изменено «в целях его безопасности». Он отказался назвать адрес и даже район Минска, в котором он живет. Судья снял все вопросы о том, как свидетель оказался на Немиге, что покупал в торговом центре. 

На вопрос о том, где перешёл дорогу, Олег Новаш сам отказался ответить: «Я не гаишник». Как двигалась колонна протестующих — тоже не ответил: «Давайте не впутывайте меня больше, давайте не будем, я все сказал».

Сразу Новаш заявил, что в милиции его опросили 3 сентября. Однако согласно протоколу это было 1 сентября. Когда это выяснилось, свидетель заявил, что его опрашивали дважды.

— А я смогу выйти? Меня никто там?.. — спрашивает свидетель после окончания опроса в суде.

— А чего вам бояться? Вы же правду сказали, — говорит кто-то в зале.

— Вы считаете, это смешно? — прерывает судья.

Из суда «Новаша» увели с охраной, он уехал на машине с человеком в штатском.

А также новый веток насилия.

Если вы вдруг думали, что фашисты-чернорубашечники осознали весь масштаб того что натворили и теперь будут вежливо водить задержанных по кабинетам, то вы очень ошибались.

Врача-уролога задержали 2 сентября — с Окрестина увезли в больницу с переломом позвонков, ушибами, ЧМТ.

"... меня выхватили и повели в бус два в штатском и мужчина в форме, которого я просил предъявить документы. В бусе начали избивать, мне вывернули майку на лицо, чтобы я не видел, кто бьет, один меня держал, второй взял мой телефон, и хотя он был запаролен, как-то его разблокировал и начал смотреть, кто мне писал, в каких группах я состою, а третий меня бил. Затем меня привезли в РУВД, завели, заломав руки, в комнату, бросили на пол и ударили слева и справа, потом начали опрашивать: кто, что, где был и зачем, составили протокол. Был еще сотрудник в штатском, который пришел с рацией, начал на меня кричать, сказал встать, ударил в грудь — я присел."

Почитайте полную историю Алексея. 

Обычный дом в Чите

«Две недели я провел в плену в Беларуси. Держали в подвале, допрашивал кадыровец» — 19-летний сержант ВСУ, которому ампутировали ноги и пальцы на руках

«В Беларуси нас держали в подвале: 65 человек», — вспоминает 19-летний украинский сержант Данила Мельник. Одну кисть руки парню оторвало при взрыве, на другой остался только один целый палец, из-за обморожения ему ампутировали обе стопы. Мельника нашли российские военные и несколько недель удерживали в плену на территории Беларуси, говорит парень. 

Данила из обычной украинской семьи: вырос в поселке под Киевом. Мама зарабатывала швеей, одна растила троих детей. Данила — младший.

В 2019 году, окончив школу, Мельник решил поступать в военный колледж во Львове: 2,5 года учиться, и звание сержанта, командира взвода пехоты. После можно пойти либо на службу в армии, либо получать высшее военное образование.

«Захотелось попробовать себя в армии. Это хорошая профессия, — говорит Данила. — В Украине к военным относятся с уважением. И во время учебы бывали, конечно, начальники, которых «не попустило», но нет дедовщины. Украинская армия действительно вышла на новый уровень.

Мама не отговаривала — у меня такое воспитание, что если захотел, то что она уже мне скажет».

26 февраля 2022 года у Мельника ожидался выпуск.

После со своей бригадой они должны были ехать служить в часть, оттуда на какое-то время на Восток, в ротацию, вспоминает парень. Но началась война.

«У нас паники не было, все было слажено. 26 февраля состоялся выпуск, дальше нас распределили по частям, как и планировалось.

27-го я уже участвовал в боевых действиях, — говорит Данила. — Страшно не было, сожаления, что пошел в армию, тоже. Хотелось защищать страну — это же они пришли на нашу землю, а не мы на них напали. В наш дом пришел враг.

Данила бился под Киевом. 7 марта попали ближе к пригородам: Ирпень, Буча, в те районы, рассказывает парень.

«Там мы попали в засаду. Было очень жарко, большая часть наших смогла выбраться, но эвакуации не было — слишком много русских. Там меня ранило.

Был взрыв, мне оторвало левую кисть, также осколки попали под ягодицу. Я вылез, на адреналине заполз в кладовку в каком-то дворе. Там провел несколько дней, после меня нашли русские солдаты. Если бы не нашли — наверное бы, там и умер, — говорит Данила. — Потому что меня ранило и в правую руку, она перестала нормально функционировать. Я не мог даже себя перевязать, правая рука была вялая, онемевшая.

В той кладовке я отключился, через какое-то время пришел в себя — но был уже абсолютно без сил. Так я пролежал дня два, периодически терял сознание. Во время этого всего получил и обморожения. Я понимал, что происходит, но был очень истощен».

Мельник говорит, что русские солдаты, которые его нашли, сначала оттащили его в какой-то двор.

«Там угрожали оружием, стреляли рядом, рассказывали, какие мы нацисты, убиваем детей — вся эта русская балалайка. Какое-то время допрашивали: где артиллерия, где что. Бессмысленные вопросы, ведь я особо и не знал ничего такого. Пугали убийством, расправой — но мне уже было пофиг. Ведь я пока лежал в той кладовке, думал, что все, это конец. Может, поэтому после мне и было уже не страшно, — говорит Данила. — Потом другие солдаты, пацаны помоложе, оказали мне медицинскую помощь, подкормили, немного растормошили меня — ведь я же два дня ничего не ел, не пил.

После меня загрузили в грузовик и увезли. Там я был один, но сбежать не было вариантов: от ранений был очень истощен, почти не мог двигаться.

Ехали где-то по Украине, маршрут не знаю. Точно не помню, но минимум однажды останавливались на ночь, меня заносили в какое-то здание ночевать, но повязки не меняли.

После, еще где-то на территории Украины, меня присоединили к раненым русским солдатам. Нас перевозили в Беларусь вертолетом, примерно по 10 человек. В Беларуси сначала был мобильный госпиталь: это такой как большая палатка, желтое надувное здание в поле. Где он конкретно находился — я не знаю», — говорит Данила Мельник.

Судя по информации, которую собирал телеграм-канал «Беларускі Гаюн», это могло быть в российском лагере возле Речицы, возле Комарина или в Боково.

«Там увидели, что я украинец: форма была в крови, ее давно сняли, но я оставался в термобелье. На нем заметили украинский герб и начали между собой советоваться. Я слышал отрывки, что-то говорили про Женевскую конвенцию, что не надо мучить.

Сделали наркоз мне, немного подшили рану возле ягодицы, перевязали и обработали раны на руке. И пока я еще «плавал» от анестезии, меня отвезли в какой-то подвал. Где он был, сказать не могу, но сложилось впечатление, что это была какая-то воинская часть».

Но почему Данила уверен, что это происходило на территории Беларуси?

«Об этом говорил кто-то из русских военных. Там, где меня удерживали, были только украинские пленные и российские военные, в основном, военная полиция. И кто-то из россиян проговорился, что мы в Беларуси, — объясняет Мельник. — Но за все время в том подвале я не видел ни одного белоруса, только люди в российской военной форме с российскими флажками на ней».

В подвале, куда поместили раненого Данилу, была маленькая комнатка с раскладушками: без белья или матрасов, просто пружины.

«Мне повезло, что я был на носилках, — вспоминает он. — Сначала я был один, потом привели второго украинца. Затем потихоньку пленных довозили.

Когда пленных стало больше, нас перевели в большую комнату. Там вместо кроватей стояли такие большие длинные деревянные столы вдоль стенок. На них можно было лечь.

Кормили, но не армейскими пайками. Давали какую-то кашу, кажется, перловку, и суп как вода: одна картофелина плавает и капустинка.

Воды было мало. Вместо туалета — одно ведро на всех. Его периодически выносил кто-то из пленных под присмотром российского военнослужащего.

Потихоньку людей в подвале становилось больше, мест на «столах» на всех не хватало. Были не только военные, очень много было гражданских. Некоторых забирали прямо из домов под Киевом, привозили оттуда в тот подвал. Раненых вместе со мной было только трое. Все мужчины — была одна женщина, но ее содержали отдельно.

Раз в несколько дней приходили медики, проверяли раненых. Перевязывали мне руки. О том, что у меня обморожения, я тогда даже не думал, так как никогда с таким не сталкивался раньше.

Из подвала никуда не выпускали. Всех периодически забирали на допросы. Спрашивали чушь какую-то: где родился, где учился, какая семья, служил ли, был ли в АТО. Некоторых пленных снимали на фото или видео. Некоторых били, угрожали. Сообщить семье, что жив, возможности не было никакой. Но некоторых пленных снимали для российских новостей, тем давали связаться с семьей.

Большинство русских солдат, которых я видел, были славянской внешности, но были и буряты.

В плену я встретил двух украинцев, которые попадали к чеченцам. Один рассказывал: «Мне чеченцы сказали, чтобы я не переживал, мол, мы делаем свою работу, ты свою. Обходились вполне нормально». А второй вспоминал, что чеченцы не стали его связывать, вместо этого просто прострелили обе ноги — чтобы не сбежал.

К нам в подвал тоже заходил какой-то кадыровец, допрашивал некоторых. Понты колотил: включил камеру на телефоне, что-то жевал и показывал собеседнику, мол, какой он вояка.

Нам говорил: сейчас мои кадыровцы приедут, здесь вам будет!

После он еще раз зашел в подвал и начал кричать: чего они сидят с открытыми глазами?! После этого нам завязали глаза, кому тряпками, кому даже туалетной бумагой и скотчем. Зачем, я не понял — все равно же в подвале сидим.

Но когда тот кадыровец ушел, нам разрешили снять повязки.

Некоторые российские военные были нормальные, некоторые — зомбированные, которые рассказывали нам: вы нацисты, Донбасс 8 лет бомбили! За любые татуировки объявляли человека нацистом. Дерево наколол себе? Нацист!

Однажды залетел какой-то российский военный, полчаса кричал о том, какие мы нацисты. Кричал: вы женщин насиловали, детей убивали!

Покричал, после сказал: «Б***, с кем я разговариваю!?» И ушел.

А ведь я не имел никакого доступа к информации, к новостям: сначала боевые действия, после плен. О том, что Россия нас, оказывается, «освобождает от нацизма», я просто не успел услышать. А тут постоянно: «Нацизм! Нацизм!»

Я был в шоке: какой нацизм? В чем прикол? В чем проблема?»

В этом подвале Данила провел две недели. Когда набралось 65 человек, пленных начали вывозить в Россию.

«Говорили, что из этого подвала пленных людей партиями везли в какое-то СИЗО на территории России. В какой город конкретно, не знаю. Говорили, что пленных отвозят либо в СИЗО, либо в какие-то палаточные лагеря, тоже на территории России.

Но мне повезло, потому что медики сказали: этот ранен, он там умрет через пару дней. И меня увезли не в СИЗО, а в Рыльск (город в Курской области РФ недалеко от границы с Украиной).

Ребята из военной полиции были нормальные, они даже маски поснимали по дороге. Угощали сигаретами. После сообщили нам: все, въехали в Россию!»

В Рыльске Данилу положили в обычную больницу. Говорит, врачи относились к нему по-людски. В больнице медики занялись его обморожениями: ампутировали обмороженные пальцы на правой руке парня (необратимые изменения в тканях из-за обморожения начинаются через несколько часов, а Данила провел на холоде в полусознательном состоянии два дня). Заметили обмороженные пальцы на ногах — их тоже пришлось ампутировать. Стопы пока не трогали.

«Из Рыльска меня перевели в военный госпиталь в Курске.

Там был адекватный врач: уже ходили слухи, что пленных украинцев будут менять. А было уже понятно, что мне придется ампутировать и ступни. И доктор не стал, сказал, чтобы я нормально доехал, он операцию не будет делать, — рассказывает Мельник.

— Лежал я в палате с другими украинскими ранеными. В коридоре возле палаты дежурили русские из военной полиции. Они нам рассказывали: «Мы здесь вас не охраняем, потому что куда можете пойти? Мы здесь вас защищаем, чтобы вас местные не убили!»

Мы с ними иногда разговаривали. Я объяснял: какой нацизм? Мне 19 лет, я делал, что хотел, меня никто не ущемлял, ни к чему не принуждал! Откуда нацизм?

Также те, из военной полиции, рассказывали нам «Новости»: что якобы с Киевом уже русские договорились и сейчас остались от Украины только западная часть и сам Киев, так как в нем «нацисты отстреливаются и детьми прикрываются». А в остальных городах уже якобы российский рубль и русские туда продукты возят.

Я позже, после освобождения, видел своими глазами разбитые русские колонны под Киевом. Вот так и договорились! А те русские ребята из военной полиции и сами верили в свои слова, ведь насмотрелись телевидения.

Больничные санитарки старшего возраста нам тоже говорили: «Вот был СССР, всем было хорошо, все дружили! А тут Украина резко начала щемить русскоязычных!»

Также в Курске меня приходили допрашивать из ФСБ. Откуда, что, как, какие-то протоколы составляли…»

В середине апреля пошли слухи, что возможен обмен пленными.

«Я ничего не ожидал, так как знал, что после 2014 года некоторые ребята и по два года проводили в плену. Готовился к худшему, — вспоминает парень. — И плюс пленные украинцы рассказывали, что русские их уже возили якобы на обмен. А потом говорили пленникам: вот, видите, ваши не приехали, хрен положили на вас!

Я в это не верил, так и говорил ребятам: это русские вас так сломать хотят, бензина у них много, могут и покатать туда-сюда. И после я интересовался у наших военных, а были ли обмены, которые впоследствии отменялись. Меня наши заверили — не было».

Но как не сойти с ума, если ты в 19 лет сидишь в плену, ранен, с искалеченными руками и готовишься к ампутациям еще и на ногах?

«Для меня главное было, что выжил. И уже хорошо. Не умер во время боя, не умер пока в кладовке той лежал, а остальное — мелочь. Хотел вернуться домой. Иногда молился, чтобы у всех дома было все хорошо. Старался сберечь психику», — отвечает Данила.

21 апреля Мельника все же обменяли.

«Из Курска меня перевезли в Севастополь, оттуда машиной в Украину. Там поменяли. Но из курского госпиталя меняли не всех, некоторые пленные остались. Не знаю, как и по какой системе отбирали людей, — говорит Данила. — Ну и от своих прежде всего я позвонил маме: она же вообще не знала, где я, только надеялась, что жив. После душ, чистая одежда… Глянул новости — все хорошо, совсем не так, как русские рассказывали».

После парня положили в киевскую больницу. Там все же ампутировали стопы.

Как суды Петербурга мотивируют арест за Воскресенскую набережную

Статья полностью

Вынося решения об аресте задержанных на акции памяти Алексея Навального, судьи Петербурга апеллировали к «принципам законности, справедливости, неотвратимости и целесообразности юридической ответственности», учитывали «общественную опасность совершенного правонарушения». Арестованные виновны в том, что принимали участие в «массовом одновременном пребывании и передвижении граждан в общественном месте, не являющимся публичным мероприятием, в количестве не менее 100 человек» и тем самым мешали проходу граждан, следует из постановлений городских судов, которые изучила «Фонтанка».

Всего, согласно сообщениям объединенной пресс-службы судов Петербурга, в районные суды поступило больше 180 материалов об административном правонарушении. Всем задержанным вечером пятницы, 16 февраля, и в течение субботы, 17 февраля, вменена ч. 1 ст. 20.2.2 КоАП РФ. Рассмотрение по трем материалам было отложено, 16 человек оштрафованы на 10–15 тысяч рублей, шестерым назначены обязательные работы.

Логика правосудия, согласно имеющимся в распоряжении «Фонтанки» решениям суда, одинакова. Задержанные на Воскресенской набережной «принимали участие в массовом одновременном пребывании и передвижении граждан в общественном месте, не являющимся публичным мероприятием, в количестве не менее 100 человек, собравшихся с целью почтения памяти Навального А. А. Указанные действия повлекли нарушение обстановки общественного спокойствия, достойного поведения граждан в общественных местах. Вышеуказанные действия были проведены большой группой лиц (не менее 100 человек), в том числе и <...> на пешеходной зоне, чем были созданы помехи движению пешеходов, поскольку указанная группа лиц, в том числе <...> мешали свободному проходу граждан к жилым помещениям, объектам транспортной или социальной инфраструктуры, в связи с чем пешеходы были вынуждены обходить мероприятие по проезжей части».

В одном из постановлений прямо говорится, что задержанного на предоставленном суду видео нет. Но это, как расценил судья, не доказывает, что задержанного там не было вовсе. То, что он там был, доказывается фактом задержания и рапортами сотрудников полиции, а так как нет «объективных данных, свидетельствующих о наличии у сотрудников полиции оснований для оговора и личной заинтересованности», то «у суда нет оснований сомневаться в достоверности представленных материалов об административном правонарушении».

Нежелание признавать себя виновным легло в основу судейского тезиса о том, что привлекаемый к ответственности не осознает «общественную опасность совершенного правонарушения», а потому «назначение более мягкого вида наказания, чем административный арест, не будет отвечать целям и задачам законодательства об административных правонарушениях». Есть более категоричная формулировка:

«[...] учитывая, что совершенное правонарушение посягает на общественный порядок и общественную безопасность, суд полагает эту совокупность исключительным случаем, указывающим на необходимость применения [...] наказания в виде административного ареста».

Постановления о привлечении к ответственности всех 182 задержанных, по состоянию на 20 февраля, не опубликованы на сайтах судов. Закон отводит на это месяц с даты принятия решения. В изученных «Фонтанкой» постановлениях нет упоминания персоналий, которые пострадали от «нарушения обстановки общественного спокойствия, достойного поведения граждан в общественных местах». Однако, по информации нашего издания, как минимум одном в решении относительно задержанного вечером 16 февраля таковая была.

Аниматор Ангелина Б. 21 года от роду значится в одном из материалов как пострадавшая от происходящего на Воскресенской набережной. Как следует из представленных суду документов, вечером 16 февраля девушка пришла в 78-й отдел полиции на улице Чехова. Там она написала заявление на имя начальника отдела, в котором пожаловалась на то, как сложно ей было в тот вечер передвигаться по городу. И проблема была не в ледяном катке, который образовался на тротуарах, и не в лужах. Мешали Аделине пришедшие на Воскресенскую набережную с цветами.

«16 февраля в 20:50 я шла с работы по Воскресенской набережной. У дома 14 со стороны Невы у памятника собралось большое количество народу, мешали проходу. Мне пришлось обходить по грязи. Я поскользнулась, чуть не упала. Другие пешеходы были возмущены, им приходилось обходить по проезжей части. Прошу принять меры», — говорится в представленной суду в объяснительной.

В 21:50 на набережной начались задержания. Объяснение Ангелины легло в основу судебных решений Калининского районного суда, рассказали «Фонтанке» правозащитники. По итогу здесь рассмотрели 22 дела: один штраф, все остальные арестованы на срок от 7 до 13 суток.

Президент Украины подписал закон о мобилизации заключенных

Заключенным, решившим отправиться на военную службу, необходимо будет получить решение суда об условно-досрочном освобождении (УДО). Кроме того, осужденный должен быть признан медкомиссией годным к военной службе, а командир должен быть готов «принять такое лицо на службу в свое подразделение». Представитель Минобороны Украины Дмитрий Лазуткин говорил, что осужденные будут служить в специальных подразделениях воинских частей.

Мобилизовать не смогут осужденных за тяжкие преступления, например, убийство двух и более лиц, изнасилование, за террористические преступления, за преступления против основ безопасности Украины, а также особенно тяжкие коррупционные преступления.

По словам заместителя министра юстиции Украины Елены Высоцкой, отправиться на военную службу готовы около пяти тысяч заключенных. Министр юстиции Украины Денис Малюска в интервью BBC News говорил, что мобилизовать можно «десять-двадцать тысяч» заключенных и «точно не больше».

На вопрос журналистов, не видит ли он параллелей с отправкой в зону боевых действий заключенных российских колоний, Малюска заявил: «Безусловно, параллель существует, не нужно обманывать себя, но все же идет речь о разнице в подходах».

«У них это была принудительная мобилизация, у них всех вынуждали пойти, у них никого не готовили, без подготовки это было просто „мясо“», — сказал глава Минюста Украины.

Оказывается, работать вместе эффективнее чем по одиночке. А еще круто не саботировать работу своих коллег в начале пути.

Лидер «Справедливой России» Сергей Миронов пишет в заблокированном Твиттере, что выборы россиянам не нужны, так как не надо устраивать политическую борьбу в такое непростое время. Все мы должны сплотиться в один пучок(ну вы поняли), монолит, одну партию! Ведь все за!

Странно, конечно, слышать из уст как бы «социал-демократа» слова, которые по духу и стилистике воспроизводят «Ein Volk, ein Reich, ein Führer», полностью наплевав на разногласия и противоречия в обществе. Полностью наплевав на проблемы, которые не то что не решаются в нашем обществе, о которых даже не говорят. О падении доходов населения, о росте насилия, психических заболеваний и пр. Никто не хочет заниматься решением реальных проблем реальных людей, всё должно быть принесено во славу Идее или Традиции.

Однако учитывая, что в партию влился околофашистский элемент во главе с нацболом Прилепиным, такое уже не удивительно. Отказ же ото всех демократических механизмов – это уже нескрываемая открытая диктатура, которая пренебрегает выборами, правами человека, свободой слова и другими «демократическими предрассудками». Оно и верно: зачем нам какие-то ценности, когда есть «сплочение». Только вокруг чего, ради чего и в чьих интересах сплочаться будем?

Армения переползает под крышу США, и правильно делает

17-19 сентября Пелоси встретится с премьер-министром Армении Николом Пашиняном, спикером парламента Аленом Симоняном и другими чиновниками, пишет News.am со ссылкой на американское посольство в Ереване.

Спикер Палаты представителей Конгресса стала самым высокопоставленным официальным лицом США, посетившим Армению с момента обретения страной независимости.

«Визит делегации Конгресса в Армению является мощным символом твердой приверженности США мирной, процветающей и демократической Армении, а также стабильному и безопасному Кавказу», — заявила Пелоси перед визитом.

Она отметила, что в 2019 году Конгресс США, а позднее и президент Джо Байден признали геноцид армян, и добавила: «Моральный долг всех — никогда не забывать [это] обязательство, которое приобрело особую актуальность, поскольку зверства совершаются по всему миру, в том числе со стороны России против Украины».

Сурс