поезия русского лета

Летов лидировал в списке на переименование аэропорта Омска, но не оказался в коротком списке. Министр культуры России объяснил, почему: нельзя называть аэропорты в честь живых людей

Позднее Мединский заявил: «И Летов жив, и Ленин жив, и Леннон жив. Цитаты надо давать полностью». Как отметило издание «Омск-информ», министр мог иметь в виду переименование аэропорта в честь Сергея Шнурова, который ещё жив.

12 ноября стали известны финалисты список конкурса новых названий для аэропортов. В список не вошли в том числе имена Егора Летова (Омск), певца Сергея Шнурова (Петербург), футболиста «Зенита» Александра Анюкова (Самара), футболистов Рината Дасаева (Астрахань) и Льва Яшина (Москва, Шереметьево). Этих кандидатов особенно поддерживали в соцсетях.

Погранслужба Украины: военные РФ не смогли эвакуировать команду крейсера «Москва» из-за шторма

Российским военным не удалось спасти экипаж затонувшего крейсера «Москва», который был флагманом Черноморского флота. Об этом заявила пресс-секретарь морской охраны Погранслужбы Украины Наталья Гуменюк.

«Попадание привело к детонации боекомплекта — и началась борьба за живучесть. Мы наблюдали за тем, как другие корабли пытались оказать помощь, но даже силы природы были на стороне Украины», — добавила Гуменюк, которую цитирует Русская служба Би-Би-Си. По ее словам, «шторм не позволял ни провести спокойно спасательную операцию, ни эвакуировать экипаж».

«Экипаж доставлен в пункт постоянной дислокации (в Севастополь, главную базу Черноморского флота)», — заявил источник ТАСС. Украинское издание «Обозреватель» при этом пишет, что с крейсера «Москва» в Севастополь доставили всего 14 российских моряков, а судьба остальных неизвестна.

В Украине хотят забанить "Русский мир"

Сегодня, 27 февраля, в седьмую годовщину убийства Бориса Немцова, самое время вспомнить балладу Дмитрия Быкова "Тень", написанную им в 2015-м по этому поводу

«Россия кончается Крымом»

Страшна не сама по себе хренотень

В российских редеющих кущах,

Но то, что ложится зловонная тень

На восемь веков предыдущих, 

С их русской идеей про русский Эдем,

С их вечной Вандеей, владеющей всем,

Со всеми мечтами и снами,

Которые кончились нами. 

На карту поставлены реки, леса,

Просторы с ветрами, полями,

История вся и поэзия вся –

Никак не уйти в пополаме! 

Под знамя поставлены Пушкин, Колчак,

Романовы, Сталин и старший Собчак,

И жертвы, и те, что пытали,

Скрываются в общем портале. 

Не сам ли Державин, державен и хвор,

Был предан престолу без лести?

Не Пушкин ли молвил, что все это спор

Славян меж собой – и не лезьте? 

Не Сталин ли нам возвратил РПЦ?

Не Жуков ли с нами во вражьем кольце?

Под ними трещащая льдина,

На ней они все заедино. 

…У нации тоже случается рак –

Поистине худший из раков;

Стоял у истоков его не дурак,

А чинный мыслитель Аксаков. 

Языков, Самарин, Попов, Хомяков

Писали на лучшем из всех языков –

Не их ли ветвистые фразы

Пустили в него метастазы? 

Все было – и Грозный, и глад, и Бирон,

И пытки, и бунты с коммуной,

Но вызовы, лезшие с разных сторон,

Сжирались системой иммунной. 

Но время себя ухватило за хвост,

А клетки решили, что рак – это рост,

И все накрывается крепкой,

Рехнувшейся раковой клеткой. 

Историю русскую, выскажем вслух,

Венчает не птица, а крыса.

Так дух нибелунгов и Шиллера дух

Когда–то нацизмом накрылся, 

Легенда о Фаусте так умерла

В тени хакенкройца, под сенью орла,

И фюрером кончился Дюрер,

И Лютер от этого умер. 

Ужасен злодей, но ужасней дебил,

Парашливый пафос острожный.

Хоть Пушкина Сталин еще не добил –

Теперь его шансы ничтожны. 

Чего там – и Тютчев, и Блок, и Толстой

По полной вложились в текущий отстой,

А Федор Михалыч особо –

Такая в нем буйствует злоба. 

Тут все состояло из двух половин –

Из ангелов и негодяев;

Читались, допустим, не только Ильин,

Но также и Франк, и Бердяев; 

Однако в процессе стремленья на дно

Все эти тенденции слиплись в одно,

А жажда покоя и воли

Сегодня свелась к «Мотороле». 

Глядишь ли в окно на весенний пейзаж:

Он скалится алчно и подло.

Сквозь крымскую даль проступает «крымнаш»,

И море предательством полно. 

Услышу ли поезд в ночи, например, –

А поезд стучит: ДНР! ЛНР!

Вот так побеседуешь с немцем –

А в нем проступает Освенцим. 

Люблю амфибрахий, державный разбег!

Сама набегает цитата:

Как ныне сбирается вещий Олег –

Та–та–та, та–та–та, та–та–та. 

– Куда ты ведешь нас? Не видно ни зги!

Шибанов молчал из пронзенной ноги.

Случайно средь шумного бала

Шипя между тем выползала… 

Пространство, родство, большинство, торжество,

Горючая жидкость и рухлядь…

Но что нам останется после того,

Как эта конструкция рухнет? 

Как только эпоха свершит самосуд,

Название «русский» к чему отнесут?

Ведь все эти рожи, о Боже, –

Развитье традиции тоже? 

…Как только рассеялся черный туман,

Тогда, в назиданье внучатам,

Остатки спасти вознамерился Манн,

И «Фаустус» был напечатан. 

По правде сказать – ничего он не спас:

Остался от фауста ржавый каркас.

В преддверьи последнего часа

У нас уже нет и каркаса. 

Вот в это уперлись слова и дела

Искателей правды и света.

Победа – их общей победой была,

И общим вот этим – вот это. 

Меня утешает лишь то, что иду

Ко дну в этом общем бескрайнем ряду,

Где все как в наброске любимом –

Россия кончается Крымом.

Новый Черноморский флагман ВМФ России

отсюда