"Нацики нам в коллективе не нужны." Как на Юге России увольняют бюджетников за антивоенные призывы
https://www.kavkazr.com/a/natsiki-nam-v-kollektive-ne-nuzhny-kak-byudzhetnikov-yuga-rossii-uvoljnyayut-za-prizyvy-prekratitj-voynu/31799009.html
На Романа Мельниченко – доцента Волгоградского государственного университета и бывшего сотрудника местного филиала Российской академии народного хозяйства и госслужбы – составили два протокола: о злоупотреблении свободой массовой информации и нарушении паспортного режима.
"Меня обвинили в распространении фейков за два перепоста во "ВКонтакте". Один из них – снятое в первые дни боевых действий видео про разгром кадыровцев под Киевом, а какое второе видео силовики имели в виду, сейчас ни мне, ни адвокату непонятно", – рассказывает юрист.
《"Российские ВУЗы никогда не были островками свободы"》(с)
Его задержали на работе – в Волгоградский университет пришло письмо из прокуратуры, в котором было сказано о "неэтичном поведении" Мельниченко в социальных сетях. В конце марта преподавателя вызвали на заседание комиссии по этике, после которого его демонстративно задержали силовики.
"Сейчас все вузы сильно "трясут" из-за того, что студенты выходили на антивоенные акции. Мол, распустили всех – теперь отвечайте. По тем же причинам на этическую комиссию вызвали еще как минимум трех преподавателей, но задержали в присутствии коллег только меня, потому что я более публичен"
Это уже второе его преследование – преподавателя уволили из филиала РАНХиГС после событий 2014 года по похожим причинам. Мельниченко признается, что российские вузы никогда не были "островками свободы" – преподаватели со своим мнением и принципиальной позицией обычно здесь не задерживаются. В отличие от европейских университетов, в России сотрудники образовательных учреждений изначально являются госслужащими и попадают под все соответствующие ограничения.
"Сейчас в высшей школе выхолощено абсолютно все, преподаватели – самые бесправные во взаимоотношениях с работодателем. Мы не являемся для студентов источником особых мнений и позиций, мы не можем нормально учить, академические свободы просто не работают", – описывает доцент обстановку в вузах.
Вне аудитории он признает, что если в национальном праве боевые действия в Украине можно назвать "специальной операцией", то с точки зрения международного права все происходящее сейчас – война. При этом Россия пытается одновременно и отвергать международное право, и признавать его, например, используя соответствующую терминологию – слова "беженец" или "военнопленный".
Еще одна особенность происходящего, которую выделил юрист, – отсутствие ноты о начале военных действий. Он подчеркнул, что даже нацистская Германия после нападения на СССР формально соблюла это требование международного права, Москва же и через полтора месяца боевых действий такой документ не опубликовала.
"Jus ad bellum, право войны, направлено на то, чтобы сделать ее более цивилизованной, минимизировать последствия, чтобы стороны вернули тела павших солдат, а пленным обеспечили сносные условия. Также у международного военного права есть определенные ритуалы прекращения боевых действий, когда начинаются переговоры, а следующим этапом – мирный договор или капитуляция. Все это мы видим и сейчас, право пошагово работает", – подытожил Роман Мельниченко.
Канал Романа на Youtube: https://youtube.com/c/%D0%A0%D0%BE%D0%BC%D0%B0%D0%BD%D0%9C%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D0%B8%D1%87%D0%B5%D0%BD%D0%BA%D0%BE
Евгений С. (попросил не указывать фамилию) работал специалистом в одном из бюджетных учреждений Ставропольского края. О российской агрессии он знает не из телепередач – близкие родственники живут под Харьковом и в полной мере оценили близость "русского мира".
"Связь есть не всегда, когда не могу дозвониться – очень волнуюсь, чтобы все было хорошо. Они рассказывают, с чьей стороны бывают "прилеты", кто их обстреливает. Это не пропаганда, а рассказы моих родных. И если телевизор говорит одно, а живущие на передовой близкие – другое, я верю последним", – говорит собеседник.
Такими мыслями он поделился с несколькими коллегами на работе, с которыми, как ему казалось, сложились доверительные отношения. Кто из них "настучал" руководству, Евгений гадать не хочет. После того как на него пожаловались, директор учреждения эмоционально отчитал сотрудника – "ему нацики и бандеровцы в коллективе не нужны".
"Так-то он хороший человек, старался поддерживать коллектив, выбивал премии у руководства. Наверное, общий накал подействовал – сейчас буква Z уже отовсюду лезет. Или просто перестраховаться хотел, он уже немолодой и любой эксцесс может стать поводом для проводов на пенсию. В общем, попросили написать заявление по собственному желанию, в противном случае угрожали заявлением в полицию. За что – непонятно. В итоге расстались с миром, даже деньги за неиспользованный отпуск начислили", – подытожил Евгений.
В похожей ситуации оказался священник одной из епархий Донской митрополии, также попросивший не указывать его имени и места служения.
"Боевые действия происходят на канонической территории Украинской православной церкви Московского патриархата, ее предстоятель митрополит Онуфрий назвал агрессию "каиновым грехом", когда один брат вероломно нападает на другого – это первый грех в истории человечества. На сайте Украинской церкви много публикаций о том, что приходы собирают помощь беженцам, украинским военным, рассказы про обстрелы российскими войсками православных храмов. И том, что российские военные делают огневые точки на колокольнях, оскверняя святые места. Причем это пишут мои собратья, не самочинники или раскольники", – описывает противоречие священник.
Когда он решил обсудить этот вопрос с благочинным (церковная административная должность, помощник епископа. – Прим. ред.), тот стал рассказывать про украинские биолаборатории и право России защищать свои границы. Да еще и посоветовал: "Хочешь спокойно служить, выбрось эти мысли из головы, иначе окажешься на самом дальнем сельском приходе – в лучшем случае". Именно поэтому священник сейчас не поднимает данный вопрос публично, предпочитая молчать.
Бывший депутат Совета Ейского района Краснодарского края Александр Коровайный соглашается с тем, что сегодня за выраженную антивоенную позицию давлению подвергаются все: и бюджетники, и сотрудники частных структур.
"Однажды сотрудник управления образования рассказал мне, что начальство потребовало у него объяснений из-за лайка, поставленного на моей странице во "ВКонтакте". Представляете, кто-то в управлении вместо своих прямых обязанностей занимается отслеживанием лайков сотрудников и выявлением "неблагонадежных". Сегодня объяснениями с начальством уже не отделаться, за любое, хоть немного расходящееся с официальной позицией Кремля, мнение могут потребовать написать заявление"
В день российского вторжения в Украину более 30 муниципальных депутатов от КПРФ подписали петицию с призывом к миру. Среди них – депутат городской думы Волгограда Илья Кравченко. За эту позицию областной комитет КПРФ принял решение об исключении его из партии.
"Последнее решение в нашем обществе принимает определенный человек. Увольняет – начальник, донос пишет тоже не кто-то абстрактный, а вполне конкретный, приговор выносит судья. Если они будут поступать по совести, их не расстреляют. Мы знаем примеры, когда в наше время судьи возвращали дела в полицию. Значит и так можно, любой может прервать эту порочную практику", – рассуждает волгоградский депутат.
Кравченко отмечает, что даже в нынешних условиях каждый на своем месте может быть адекватным человеком и "не распространять ад ввысь и вширь", потому что в конечном итоге решение принимаем мы сами. Он считает, что в бюджетной сфере меньше, чем в частных компаниях, сопротивляются давлению сверху не столько из-за более уязвимого положения работников, сколько из-за моральных качеств тех, кто привык быть в системе. Однако и в "бюджете" есть люди, которые выражают свое мнение хотя бы через "саботаж пропагандистских методичек", заявил Илья Кравченко.
Лучше бы молчали, может за умных бы сошли