мёртвая шкура

Люксембург первым в мире сделает общественный транспорт бесплатным.

Свобода, протест, осознанность: как живут современные подростки.

О консервативных родителях и прогрессивных подростках: 

Я работаю в школе четвертый год. Мне 25, им — от 15 до 18. Сам я считаю, что примерно одного с ними поколения, однако, когда я учился в школе, наше поколение не воспринималось как-то по-особенному, а современный школьник для большинства — явление неизученное. 

Часто меня спрашивают: «И как школьники?» «А что они?» — говорю. «Ну они какие-то другие, да?» Другие — эту характеристику я слышу чаще прочих. На просьбу пояснить значение обычно отвечают: 

они ничего не хотят; 
не читают, все время в телефоне; 
мы в их возрасте о другом думали; 
им, кроме развлечений, ничего не нужно; 
не хотят работать, хотят, чтобы им все легко доставалось. 
Похожие реплики можно услышать во все времена. Но меня интересует природа именно сегодняшней проблемы поколений, ведь мы с ними смотрим одни фильмы и сериалы, сидим примерно в одних пабликах, читаем одни СМИ, шутим одинаково. Однако разница все-таки есть. И она ощутима. 

Прежде чем писать этот текст, я поговорил более чем с сотней московских школьников и несколькими десятками студентов-первокурсников, поэтому выводы по большей части основаны на наших с ними диалогах и моем опыте. 

О свободе 

Все российские школьники — дети путинской России, и другой они не знают. Сколько бы нас ни пугали «закручиванием гаек», эти дети выросли свободолюбивыми и достаточно независимыми. Они озабочены пакетом Яровой и единогласно выступают против любой цензуры в интернете. Свобода действия, свобода во всех проявлениях — одна из их важнейших ценностей. И поэтому подавляющим большинством обязательная школа ощущается как временное заточение длиной в одиннадцать лет, после которого наступит какая-никакая свобода. 

При этом они трезво понимают, что абсолютной свободы нет. Они не тешат себя надеждой, что работать не придется, и вовсе не думают, что жизнь — сахар. Мем «жизнь — боль» воспринимается ими как горькая, но ироничная данность, с которой смирились взрослые. Но это не значит, что они смиряются тоже, — им бы этого не хотелось. Возможно, я скажу банальность, но школьники были бы счастливыми людьми, если бы не мир взрослых. 

Их родители и почти все учителя родились в стране, которой больше нет, росли в идеологии, которая больше не работает, и несут ценности, которые сегодня кажутся неактуальными. И одним из краеугольных камней является коллективизм. 

Сама идея современной школы пронизана духом коллективизма. А субъективная и часто предвзятая оценочная система позволяет выстроить внешнюю иерархию. Такая иерархия установлена во многих школах и в учительской среде, где директор с помощью рычага стимулирующих выплат на педсоветах жалует «отличников» и отчитывает «троечников». И то, что было ценностью одного поколения, становится проблемой другого. 

Школа вообще не предлагает ребенку ситуацию выбора — это и не удивительно, ведь в коллективе зона ответственности отдельного человека размыта 
В современном мире анонимность дорого ценится. Для молодого человека анонимность — это в первую очередь личное пространство, свобода выбора: что читать, что смотреть, что делать. Поэтому гаджет для них — не просто игрушка, а образ жизни. 

Для родителя, который привык, что «жизнь ребенка — моя жизнь тоже», это неприемлемо. Взрослые, которые воспринимают анонимность как опасность (а вдруг он там узнает что-то плохое?) и пытаются контролировать личные переписки, фактически лишают ребенка личного пространства и возможности выбора. Потому что та безграничная свобода, без которой не могут подростки, для них находится только в интернете (вероятно, во многом именно интернет ее и воспитал). Чего не скажешь о школе, где учитель решает, что будет изучаться и как, определяет обязательное домашнее задание и санкции за невыполнение и назначает даты контрольных. 

Школа вообще не предлагает ребенку ситуацию выбора — это и не удивительно, ведь в коллективе зона ответственности отдельного человека размыта. Но только ситуация выбора может научить ответственности. А когда ты сам несешь ответственность за свою жизнь и свои решения, опция «пожаловаться на судьбу, государство или соседей» отсутствует. 

О консервативном обществе 

В школе каждый сталкивался с несправедливостью. Старательной Марине, будущей медалистке, ставят пятерку по химии или физике, хотя она знает предмет максимум на троечку. А за Вовой закреплен образ двоечника, и поэтому учительница русского находит в его тетрадях те ошибки, которые в Марининой не замечает. Подобная необъективность повсеместна, и она кажется нормой. Нам проще навесить ярлык, чем постоянно пересматривать свои взгляды и менять отношение к чему-либо. 

Эта проблема (а для многих детей она серьезна) — следствие другой беды, а именно консервативности нашего общества и конкретно школы. Гибкие дети вынуждены подстраиваться под негибких учителей и даже родителей, мириться с необъективностью и принимать (а то и перенимать) общепринятые стереотипы, потому что спорить с ними энергозатратно и порой даже опасно. Проще лицемерить или молчать. 

Но не скажу, что все дети безропотны. Все чаще — внутри даже одной моей школы — возникают стычки, в которых дети отстаивают свою правоту. Вопрос: «А зачем мы это изучаем?» — не просто попытка позлить учителя, а практический и честный вопрос. Ответа на него учитель обычно не имеет, потому что сам не знает «зачем», а преподает по инерции, потому что «надо». Но ученики требуют этого диалога. Им неприятна даже не столько бездумность процесса получения знаний, сколько неспособность и нежелание учителя о нем говорить, ставить под вопрос затверженные догмы. 

Они надеются, что не пойдут на компромисс, и уже грустят, что, пожалуй, это невозможно 
Это нежелание меняться и вместе с тем тотальная пассивность и безынициативность — другое пагубное следствие консервативного общества. Примерно каждый второй школьник из опрошенных мной сказал, что его родители не готовы кардинально менять свою жизнь в ситуации, когда что-то не нравится. Смена места работы, переезд или развод воспринимаются взрослыми не как действие, направленное на улучшение жизни, а как трагедия, поэтому лучше просто перетерпеть. Фразу «Ну и что, что не нравится? Надо!» слышал каждый подросток. 

Формула «успех = труд», по которой живет поколение родителей, в корне отвергается подростками. Они знают достаточно примеров деятельности, в которой надо прикладывать минимум усилий: киберспорт, ведение группы в соцсетях, видеоблоги и так далее. И я говорю не о том, что подростки хотят бездельничать, а о том, что истинность родительской формулы поставлена под сомнение. Оказывается, необязательно много трудиться и делать то, что не нравится. 

Нынешние подростки больше всего хотят быть счастливыми, они убеждают себя, что, в отличие от родителей, не готовы поступиться счастьем ради карьеры или достатка. Они надеются, что не пойдут на компромисс, и уже грустят, что, пожалуй, это невозможно. 

О неосознанности взрослых 

Ученица говорит мне на перемене: «Моя мама дура. Она эмоциональная, глупая и неосознанная. Я не могу с ней общаться. Она меня не понимает, а только кричит. А все мои попытки ее в чем-то переубедить утыкаются в ее авторитет — мол, она старше. Говорит, поживи с мое, тогда увидишь, что я права». Потом она пересказывает ситуацию, и я понимаю, что мама все-таки не права и со временем тоже права не станет. 

Но как мне быть? С одной стороны, я не имею права подрывать авторитет родителей, с другой, не могу быть неоткровенным с учеником. И от безысходности я говорю, что можно обратиться к психологу, что можно попробовать поговорить с мамой иначе, что я обязательно попробую с ней пообщаться на родительском собрании. 

Вариант с психологом, естественно, проваливается. Если дети и решаются позвонить специалисту, то убедить родителя сходить на прием становится непреодолимой преградой. Поговорить иначе тоже не получается, потому что аргумент «я старше, мне виднее» непрошибаем — ты же не можешь победить время. Тогда я разговариваю с родителем лично и вижу, что родитель действительно не понимает, что, как, почему и зачем он делает. 

Мне остается только сочувствовать таким детям. Ну что ты будешь делать, когда в шестнадцать уже критически мыслишь, читаешь сложные книги и понимаешь что-то большое, а дома видишь утыкающихся в телевизор родителей с кучей комплексов и проблем, которые не замечают ни тебя, ни жизни? Может, уйдешь с головой в виртуальную реальность? Эскапизм в шестнадцать — что может быть грустнее. 

Проблема неосознанности кажется следствием предыдущих двух — консервативности общества и коллективизма. Советская идеология высоко ценила уважение взрослых и не позволяла ставить этот догмат под сомнение. Возраст в народном понимании приравнивается к опыту, а опыт — к обладанию истиной, которое, в свою очередь, дает власть, возможность для манипуляции — чем и занимаются многие взрослые и большая часть учителей. 

О будущем 

В моих глазах нынешние школьники — интереснее и глубже своих родителей. В шестнадцать они читают битников, нон-фикшн и сложную классическую литературу вне программы, тогда как их родители в том же возрасте читали Жюля Верна и Конан Дойла. Это не значит, что они лучше, они просто шире, ведь Конан Дойла они тоже читают. Многие из них уже подрабатывают и могут найти себе работу по увлечениям. У подавляющего большинства индивидуальный музыкальный вкус. 

Когда я учился в школе, разговоры о политике казались нам скучными, и они просто-напросто отсутствовали в дискурсе. За десять лет ситуация кардинально изменилась. Это не хорошо и не плохо, это данность. И мне кажется, этот протест — не просто банальный юношеский максимализм. 

Они выходят против того устройства жизни, которое установлено в стране, где их вынуждают лицемерить, смиряться или молчать, когда учитель отчитывает за опоздание на урок 
Я учился в старшей школе в конце нулевых, во время расцвета «неформалов»: готы, эмо, кислотники, рокеры, скины и другие. Я сам носил широкие штаны и футболки на два размера больше, чтобы позлить завуча и математичку. Посмотрите на сегодняшних подростков. Они одеты… обычно. Их протест никак не выражается внешне. Им не нужен протест ради протеста, им есть чем заняться — хотя бы в социальных сетях. Они просто хотят отстоять свое право на анонимность, на свободы, зафиксированные в конституции (кстати, многие школьники знакомы с этим документом), на объективность и откровенность, они хотят получать честные ответы на вопросы. Мне кажется, они хотят не разрушать, они хотят защищать и созидать. 

И я думаю, что подростки выходят на митинги не столько против власти, сколько за себя. Они выходят против того устройства жизни, которое установлено в стране, где их вынуждают лицемерить, смиряться или молчать, когда учитель отчитывает за опоздание на урок. Другой вопрос: кто поведет этот протестный импульс и в какую сторону. 

В любом случае процесс сдерживания и насильственного закрепления традиций искусственен. Сегодня подростков учат смирению, но в итоге смириться придется тем, кто учит. И пусть их сколько угодно называют другими, в итоге все равно правда, какая бы она ни была, останется за ними, потому что именно они определят будущее.

Ну это уже полный пиздец...

Как продолжить проебывать все полимеры, спалить всю контору или «Студент» Чепига, он же турист Боширов, и где в Москве прописывают грушников

Еще в середине 2000-х майора 14-й бригады спецназа ГРУ (в/ч 74 854, ранее —20 662) Анатолия Чепигу приметил представитель из Военно-дипломатической академии (ВДА), в/ч 22 177. «Консерватория», как называют академию среди сотрудников ГРУ, расположена в Москве по адресу ул. Народного ополчения, дом 50. Ежегодный набор кандидатов в слушатели ВДА среди служащих в воинских частях — нормальная практика для ГРУ.

Характеристика на Анатолия Чепигу была отличной: трижды побывал в Чечне, имеет награды, спортсмен, морально устойчив, хороший семьянин, двое детей. С супругой Галиной Чепигой (Никифорова) также была проведена секретная беседа, поскольку она работала вольнонаемной в отдельном отряде специального назначения Хабаровского края (в/ч 20 662).

В 2009 году Чепигу перевели в Москву, где он стал слушателем третьего факультета ВДА (оперативно-тактическая разведка). Выпускники этого факультета распределяются по военным округам и во время боевых действий проводят разведку в тылу противника, занимаются диверсиями, минированием дорог, ликвидацией командных пунктов и т. д.

Как правило, иногородних слушателей ВДА прописывают в общежитиях по следующим московским адресам: ул. Народного ополчения, 50 (в/ч 22 177), Хорошевское шоссе, 76 Б (в/ч 45 807, на сленге сотрудников ГРУ — «Аквариум»), ул. Свободы, 21/2 (в/ч 45 807 «Р», известная как «Дом 21 февраля») или на 3-м Волоколамском проезде, 4. Однако Чепигу вместе с супругой и сыном (дочь прописали позже туда же) зарегистрировали как студента в общежитии Российского государственного гуманитарного университета (ул. Кировоградская, 25/1).

Еще в 1997 году на Хорошевском шоссе, 76 Б задержали американского журналиста Эдварда Дина, снимавшего на видео всех входящих и выходящих из «аквариума». Руководство приняло решение регистрировать офицеров по адресам гражданских общежитий вместо «засвеченных» общежитий ВДА.

В 2010 году по прибытии в Москву Анатолию Чепиге выдали новый паспорт на имя уроженца Душанбе Руслана Боширова, в графе «место жительство» было указано: Москва, ул. Большая Набережная, д. 19 корп. *, кв. **.

После военного конфликта с Грузией в 2008 году, продемонстрировавшего беспорядок в войсках, в Кремле было принято решение возродить почти разогнанные спецназы ГРУ, после чего начался активный набор в «консерватории». В распоряжении «Досье» оказался список 123 офицеров, поступивших в 2009—2015 годах на первый (стратегическая агентурная разведка, на сленге сотрудников ГРУ — «пиджаки») и третий факультеты ВДА. В дальнейшем некоторые из них стали представителями «Аэрофлота» за рубежом (в авиакомпании СВР тоже имеет свою квоту), советниками в посольствах, сотрудниками агентства «Россотрудничество», российских и зарубежных внешнеэкономических организаций, офицерами при штабах военных округов.

В частности, в списке оказались фамилии двенадцати военнослужащих, зарегистрированных вместе с Чепигой в общежитии РГГУ (более полные данные и номера мобильных телефонов имеются в распоряжении «Досье»):

1) Михаил Бобер, окончил Череповецкое высшее военное инженерное училище радиоэлектроники;

2) Игорь Голубев, служил в в/ч 26 840, п. Катунино (бывш. «Архангельск-27»);

3) Роман Татарка, окончил Череповецкое высшее военное инженерное училище радиоэлектроники;

4) Константин Бахтин, служил в в/ч 54 902, вертолетная авиабаза, с. Гаровка-2, Хабаровский край;

5) Андрей Домрачев, в/ч 10 735, 165-й полк морской пехоты, г. Владивосток;

6) Валерий Нестеренко, родился в Армавире, затем проживал в Ставрополе;

7) Андрей Пестерев, имеет удостоверение личности офицера АА *****;

8) Алексей Пономарев, военная академия РВСН им. Петра Великого;

9) Александр Федичкин, других данных нет;

10) Игорь Ясенев, Рязань, других данных нет;

11) Антон Мелехин, Омск, других данных нет;

12) Андрей Панков, утратил паспорт 6 805 228***, выданный ОВД Советского района г. Тамбова, других данных нет.

Настоящие фамилии этих «студентов РГГУ» не фигурируют ни в каких базах данных, а в сети удалены не только их аккаунты, но даже профайлы их жен и детей. Вероятно, в настоящее время у них новые ФИО, и не исключено, что среди вышеназванных слушателей ВДА скрывается напарник Чепиги по Солсбери, использовавший документы на имя уроженца Архангельской области Александра Евгеньевича Петрова.

В 2011 году «Петров» с новым паспортом приобрел в Москве автомобиль Chevrolet Cruze и через 6 лет его продал. Центр «Досье» встретился с новым хозяином автомобиля, проживающим в Солнечногорске-2, где расположена база спецназа ГРУ «Сенеж» (в/ч 92 154), и показал ему фотографию Петрова. Нынешний владелец Chevrolet сообщил, что автомобиль по доверенности от нотариуса продавал друг хозяина, а сам «Петров» внезапно заболел.

Патриоты так оскорбились цитатой дочери Тинькова, что собираются нанести мощный удар по банку

В российских новостях пишут:

Находившийся в плену в Донецкой Народной Республики наемник из Великобритании Пол Ури скончался от хронических болезней 10 июля, сообщила уполномоченный по права человека республики Дарья Морозова в своем телеграм канале.

У меня одного возникает вопрос как при таком количестве болячек его взяли служить?

Напомню обсуждение по этим трём военнослужащим ВСУ: https://joyreactor.cc/post/5228853

Русский Добровольческий Отряд(РДО-3) в Сараево, Босния и Герцеговина, 1994 год.