Был на Майдане? Вон из России!
Эта невероятная история произошла на днях в аэропорту Пулково (Санкт-Петербург) с обыкновенной киевлянкой Катериной Котенко. Началась она с неожиданного вопроса сотрудника паспортного контроля: "Были ли вы на Майдане?". Закончилась депортацией. Катерина рассказала Gordonua.com подробности той ночи. О том, как ее допрашивали, зачем снимали отпечатки пальцев, и кто пытался отобрать у нее мобильный телефон.
http://gordonua.com/publications/Podderzhival-Maydan-Von-iz-Rossii--27337.html?fb_action_ids=10202687311560965&fb_action_types=og.likes
Катя – сотрудница международной компании, менеджер по персоналу. Несколько раз в году бывает по работе в Москве и Питере. Мягкая, скромная, приветливая девушка с голубыми глазами. Говорит тихо, улыбается мило. Заподозрить в Кате экстремиста или хоть сколько-нибудь опасного "элемента", честно говоря, невозможно. Ну, или, как минимум, смешно. Когда я прочла ее запись на Facebook о депортации из питерского аэропорта, не поверила. Непременно захотела услышать эту историю вживую, вдруг сочиняет? Мы встретились в небольшой столичной кафешке и проговорили полтора часа. Мне показалось, Катерина Котенко из той немногочисленной когорты людей, которые не то что врать, приукрасить толком не умеют.
– Кать, перед поездкой ты написала у себя на страничке фразу: "В оцю хвору країну я зараз вилiтаю у вiдрядження". Почему?
– Да, я увидела в новостях заявление Глазьева (советник президента России Сергей Глазьев. – Gordonua.com) о том, что нужно нанести сокрушительный удар по украинской армии. Отреагировала, как любой нормальный украинец. Но эта запись не играла никакой роли в том, что произошло дальше. Уверена, сотрудники ФСБ мой Facebook не отслеживают. Катерин Котенко сотни. Да и я никакого интереса для спецслужб не представляю.
И сразу же, абсолютно без какой-либо паузы, она спросила меня: "Вы были на Майдане?"
Все началось с паспортного контроля в Пулково. Женщина, офицер погранслужбы спросила у меня, откуда я прибыла. Сказала, что из Киева. Следующий вопрос стандартный: "Цель визита?". Ответила: "Командировка, конференция". И сразу же, абсолютно без какой-либо паузы, она спросила меня: "Вы были на Майдане?". Я немного опешила. Вежливо, спокойно, говорю: "А какое это имеет отношение к моей командировке?". Подчеркиваю, в моем тоне не было вызова или раздражения. Барышня вдруг резко повысила тон и жестко сказала: "Если я задаю вопрос, значит, отвечайте на него!". Я решила, не стоит препираться, ответила просто: "Да". И понеслось…
– Чем ты ее спровоцировала на такой вопрос? Вышиванка? Веночек в волосах? Флаг Украины в руке?
– Нет, нет, совершенно никаких опознавательных знаков. Честно, была мысль лететь в Питер в вышиванке, но не хватило времени подготовиться. Поехала в аэропорт сразу после работы, то есть в обычной офисной одежде. Блузка, юбка, никаких намеков на то, что я украинка. Возможно, это стандартный вопрос ко всем пассажирам, прилетающим из Борисполя. Не знаю. Не ожидала, конечно.
– Ответ "да" это от неожиданности? Или бравада?
– Просто ответила честно. Не хотела врать. Я же не предполагала, что это будет иметь такие последствия. Мне даже мысль о депортации в голову не пришла. Если бы мне кто-то рассказал, что будет дальше, не поверила бы.
– И что было дальше?
– Дальше она спросила меня, что конкретно я делала на Майдане. Сказала опять же правду: "Принимала участие в мирных демонстрациях, приносила участникам еду, передавала деньги, лекарства".
– Ты не пыталась закончить этот странный диалог после первого же вопроса?
– Мне самой стало любопытно, к чему этот разговор. Наверное, можно было сказать: "Я не буду отвечать вам". Но интересно же, зачем она все это выясняет. Она еще несколько подобных вопросов задала, а потом спросила: "А как сейчас ситуация в Киеве?". Я говорю: "Спокойно". И тут она меняется в лице и чуть ли не кричит: "Как?! Вы называете это спокойно?!". Явно разозлилась, велела мне отойти в сторону и ждать. Паспорт вернуть отказалась. Ее почему-то это "спокойно" вывело больше, чем то, что стояла на Майдане. Через 15 минут подошли двое мужчин в гражданской одежде и стали меня допрашивать.
"Вы приветствуете новую власть и правительство?". Киваю. И один произносит, дословно: "Ясно, вы поддерживаете фашистский режим Киевской хунты"
– Допрашивать?
– Именно. Они в принципе задавали те же вопросы, что и на паспортном контроле, но очень напористо и с большим количеством уточнений. Хотели развернутых ответов. Больше всего меня удивил вопрос: "А за что вы там стояли? За то, чтобы этот олигарх к власти пришел?".
Мне пришлось им объяснять, почему люди вышли на Майдан. Рассказала про невыносимый режим Януковича и его соратников, который сложился у нас в стране. Они говорят: "То есть вы приветствуете новую власть и правительство?". Киваю. И один произносит, дословно: "Ясно, вы поддерживаете фашистский режим Киевской хунты". Я не знала, что вообще можно на это ответить.
– А где этот допрос проходил? И мне любопытно, как эти мужчины представились?
– Никак они не представились. Я пыталась спросить, кто они такие, но оба уходили от ответа. Я не очень разбираюсь в спецслужбах, но по логике, это были сотрудники ФСБ. Они со мной общались, как с преступником. Чувствовалось отвращение, презрение. Говорили так, будто я нацист какой-то или наркодилер. Это продолжалось минут 15–20, там же, недалеко от паспортного контроля. Потом они забрали мои документы и ушли.
После них подошел пограничник в форме, сказал, что должен отвести меня в помещение для снятия отпечатков. На все мои попытки узнать что происходит, пограничник говорил: "Я не в курсе".
– Основание для снятия отпечатков пальцев кто-нибудь озвучил?
– Нет, никто ничего не объяснил. Пограничник привел меня в комнату и стал долго и нудно снимать отпечатки. Не так, как в американском посольстве, там секунда – подставляешь пальцы к аппарату и все. Тут надо было каждый палец отдельно прикладывать к экрану, потом каждый палец прикладывать с проворачиванием, потом ладонь, потом все вместе.
Пограничники сказали, что решение принимали не они, а "вон те ребята в штатском". Еще сказали, что у меня "статья серьезная" и решение по ней не подлежит обжалованию
После этого вернулись эти ребята в гражданском. Меня поставили на фоне стены с линейкой и стали фотографировать. Профиль, анфас – как в кино. Я не сопротивлялась, потому что ужасно разнервничалась. Просветили мои сумки. У меня была небольшая сумочка, в ней и так были видны папки и презентации. Начался допрос по работе. Их интересовало, чем занимается компания, что входит в мои обязанности, где находятся питерский и московский офисы. Сфотографировали логотипы компании на моих папках, адреса, телефоны офисов.
– Ты пыталась выяснить свой статус? Права? Обязанности?
– Я, честно говоря, думала: ну все, сейчас уже получу паспорт и поеду по делам. Нет, они снова просят меня подождать и уходят. Снова подходят пограничники и ведут меня в комнату для задержанных. Сообщают: "Вам отказано во въезде в Российскую Федерацию, вас депортируют утром с первым же рейсом".
Тут я попыталась бунтовать. Но пограничники сказали, что решение принимали не они, а "вон те ребята в штатском". Еще сказали, что у меня "статья серьезная" и решение по ней не подлежит обжалованию. Я поверить не могла, что все это правда.
– Комната для задержанных, это типа мини-камера в аэропорту?
– Нет, скорее, как комната в общежитии. Такая, в общем, неплохая. Относительно чистая, мебель новая, даже кровати стояли. Но она была абсолютно пустая и мне, признаться, там было жутковато.
Я открыла дверь, стала на пороге и смотрела в зал ожиданий. Просто, чтобы видеть людей. Ко мне сразу подошли милиционеры и попросили вернуться на место. Сказали, что в комнате установлена камера видеонаблюдения.
Вернулась, села. Минут через сорок снова пришли ребята в штатском, с требованием: "Отдайте телефон!". Я твердо говорю: "Не отдам – моя собственность". Они настаивают, мол, если мы говорим отдать, вы должны подчиниться. Я ни в какую.
– Смело. Пустая комната, двое крепких мужчин. Я бы побоялась, наверное, спорить.
– Думаю, у них не было полномочий на какое-то насилие. Хотя, конечно, заломить мне руки и отобрать телефон – нечего делать. Может быть, их останавливала камера наблюдения, не знаю. Но я точно знала, если они получат мой телефон, мне будет еще хуже.
Перед глазами промелькнули все снимки, которые там есть. С Майдана очень много фото.
В общем, так или иначе, телефон я отстояла. Они ушли. И тут мне стало по-настоящему страшно. Час ночи, спать хочется, но боюсь лечь. Усну и проснусь где-нибудь в лесу. Мучилась, мучилась, потом потихоньку собрала вещи и перебежала в зал ожиданий. Позвонила генеральному директору, он у нас немец. Пообещал, что попытается меня освободить. Вроде он переговорил с начальником погранслужбы или с каким-то важным дядькой, и тот объяснил ему, что освободить меня невозможно, что решение о депортации не отменят, потому что я представляю угрозу Российской Федерации.
– Ого, круто.
– Да, сама восхищаюсь такой формулировкой.
Снова за мной пришли. Теперь уже три милиционера. Я говорю: "Есть хочу, останусь в ресторане". Они: "Ужин вам предоставят". Вернули в комнату, там на столе типа ужин: пустой стакан "пепси" и самолетная еда не первой и даже не второй свежести. Ужин, достойный мусорного ведра. Я попыталась протестовать, мне сказали: "Если здесь не нравится, отведем вас в другие комнаты, для обычных задержанных". Спрашиваю: "Вы мне угрожаете?". Отвечают: "Нет, это просто к сведению".
Хорошо, у меня с собой шоколадка была. Ее и ела всю ночь. Рейс на Киев в 9 утра, еле дождалась. Постоянно думала, что эти парни в штатском вернутся. Оглядывалась. Но больше я, слава Богу, их не увидела.
Ближе к рейсу, к девяти утра, за мной пришел конвой – милиционер, вести на посадку. С ним парень, мой друг по несчастью, тоже депортированный. Кстати, сидел в тех общих комнатах, которыми меня пугали. Рассказал, что там было ужасно: мусор, грязь, кроватей не было. Он на стуле всю ночь просидел. Еду ему никакую не предлагали. Его тоже спрашивали о Майдане, но он сказал, что не участвовал. Придрались по-другому. Он не смог доказать цель визита. Говорил, что летел к родственникам, но ему не поверили.
Вот мы с этим парнем и милиционером стояли и ждали, пока все нормальные люди, которые не представляют угрозы для Российской Федерации, сядут в самолет. Мы вошли последними, наши паспорта милиционер отдал командиру экипажа. Сказал, что получим их на территории Украины.
Наверное, побоялись "майдановку" подпускать к российским гражданам. Решили, что я начну рассказывать коллегам свою версию того, что на самом деле происходит в Украине
– В паспорте какие-то отметки поставили?
– Нет, я же давала украинский паспорт, а не заграничный. По-моему, они не имеют права никаких пометок там делать. Возможно, мою фамилию внесли в какой-то черный список, не знаю. Сейчас юристы нашей компании будут выяснять, что это было. Все эти отпечатки пальцев и фотографии с линейкой. И главное: к чему это меня обязывает в будущем? Въездная я теперь или нет? Хотя не скажу, что мне теперь вообще хочется когда-нибудь еще в Россию поехать.
– А как повел себя российский офис? Люди, к которым ты не попала на презентацию.
Их юристы уже звонили, узнавали, есть ли у меня на руках какие-то письменные отказы или другие документы. Я сказала, что у меня ничего нет. Есть билет туда и обратно, вместо посадочного талона – бумажка, на которой от руки вписаны мое имя и номер места.
– Как думаешь, почему именно тебя остановили, не впустили в Россию?– Не знаю. Наверное, побоялись "майдановку" подпускать к российским гражданам. Решили, что я начну рассказывать коллегам свою версию того, что на самом деле происходит в Украине.
– Вдруг окажется, что ты бандеровка, прихвостень фашистской хунты, не пьешь по утрам кровь российских младенцев?
– Да-да. Разобью им все мифы (смеется). Люди в штатском еще спрашивали меня о событиях на востоке Украины. Мои ответы их бесили. Они уверены, что на востоке идет геноцид мирного населения. Когда я им рассказала, как я это вижу, что это реальная война российских боевиков против нас, их это очень разозлило. Думаю, они искренне считают, что киевская хунта убивает детей Донбасса. Им об этом 24 часа в сутки рассказывают по телевизору.
С другой стороны, наверное, то, что меня и других задержали – это в какой-то степени зеркальное отражение. Ведь в нашем аэропорту тоже задерживают граждан России. И не впускают в страну, и досматривают, и депортируют. Мужчин в особенности. Я сама видела это.
– Думаю, тебе бы показалось странным, если бы украинский пограничник задал россиянину вопрос: "Бывали ли вы на Болотной площади?"
– Ну да, согласна.
– Катя, а ты родителям эту историю рассказала? Как они отреагировали?
– Они сказали, что мной гордятся. Сначала были в шоке, не верили, что такое возможно. Потом смеялись, потом плакали.
Я вообще очень много слов поддержки услышала за эти дни. И знакомые, и незнакомые люди писали. Из разных стран мира приходят сообщения. Поддерживают и благодарят за то, что я не побоялась сказать правду. Но тут ничего героического нет. Когда я на работе рассказала эту историю, все заявили директору: "Мы тоже врать не будем". Ни российским партнерам, ни на границах. Даже если навредит партнерским отношениям.
– Я так понимаю, теперь сотрудники не рвутся в командировки?
– Это точно. Но теперь они хотя бы знают, к чему нужно быть готовыми. Думаю, таких историй сейчас будет все больше. К сожалению.
Уронить еще сильнее!