конец западной модели развития

Турция официально начала спецоперацию в Сирии

Остался только Китай

В Твери горит один из крупнейших Научно-Исследовательских Институтов Минобороны РФ

Тверской Оборонный НИИ-2  занимался разработкой высокоточного вооружения и систем для Воздушно-Космических Сил России. Пожар быстро распространился по корпусам Института, потому что первично загоревшееся здание Института было деревянным, а причиной возгорания могла стать авария электросети. Площадь пожара в военном НИИ в Твери составляет 1,5 тыс. кв. метров. Горят три из четырёх зданий Института. Для тушения пожара привлечён вертолёт МЧС. Погибли пять сотрудников НИИ и пострадали ещё около тридцати.

Александр Тарасов

Мировая революция-2

Возвращение к глобальной революционной стратегии с учетом опыта XX века

Всемирно-историческое[1] поражение советского блока в III Мировой («холодной») войне дает нам возможность вернуться наконец к теме революционной глобальной антибуржуазной стратегии.

На протяжении XX века такая стратегия, основанная на глобальном видении и классовом подходе, предлагалась всего два раза. Первая была предложена большевиками, хорошо понимавшими, что судьба Русской революции зависит от революции мировой, что никакое «построение социализма в одной отдельно взятой стране» невозможно — и сознательно делавших ставку на мировую революцию. Для осуществления этой цели, собственно, и был создан Коминтерн.

Первоначально мировая революция мыслилась как революция в развитых европейских странах, но довольно быстро большевики перенесли свое внимание на страны «третьего мира», в первую очередь на колониальные и полуколониальные страны Азии.

Эта стратегия была отброшена после контрреволюционного сталинского термидорианского переворота. Пришедшая к власти в СССР в ходе этого переворота мелкая буржуазия (конкретно — чиновничество, а по социальному происхождению в основном — мелкая сельская буржуазия) ни в коем случае не была заинтересована в продолжении революции, в революционной борьбе и в неизбежно связанных с нею рисках. Как всякая буржуазия, она стремилась к стабильности (и тот факт, что в специфических советских условиях чиновничество было лишь виртуальной мелкой буржуазией, сути дела не меняет, поскольку стабильность — это категория социальной психологии, социального поведения). Революционная стратегия классового конфликта была заменена контрреволюционной стратегией Realpolitik. Классовая позиция была заменена государственной, то есть противостояние классов и их политических представителей было заменено противостоянием государств и — позже — противостоянием военно-политических блоков (НАТО против Варшавского Договора, Запад против Востока и т.п.). Это явилось откатом к классической политике, всегда проводившейся на международной арене государствами, основанными на классовой эксплуатации.

Утвердившийся в СССР (а позже и в его сателлитах) общественный строй — суперэтатизм (о суперэтатизме подробнее см. в моей статье «Суперэтатизм и социализм». — «Свободная мысль». 1996, № 12), основанный на сочетании индустриального способа производства с государственной собственностью на средства производства, будучи парным и в подлинном смысле слова альтернативным капитализму (альтернатива, напоминаю, это выбор из двух и более равных вариантов) в рамках одного — индустриального — способа производства, объективно был ориентирован на включение в единую с капитализмом мировую экономику, на мирное сосуществование, а не на войну до полной победы.

Безусловно, советская верхушка со времен сталинизма была готова отказаться от противостояния с буржуазным миром, но не могла этого сделать из-за позиции буржуазного мира: экспроприация средств производства у частных собственников настолько испугала буржуазию и послужила настолько опасным примером, что отказ от конфликта между СССР и капиталистическими странами мог быть основан только на возвращении экспроприированной собственности ее прежним владельцам и показательной экзекуции экспроприаторов. Понимание этого заставило сталинское, а затем и постсталинское руководство продолжать государственное, военное и идеологическое противостояние с Западом, тем более что апелляция к Октябрю 1917 года была единственным основанием легитимности этого руководства.

Однако стратегия государственного противостояния была изначально обречена на провал: это была типичная, хорошо известная из истории классовых эксплуататорских обществ стратегия, основанная на государственной мобилизации, то есть в конечном счете на материально-техническом противостоянии наличных сил и ресурсов (включая военную и людскую силу). Очевидно, что СССР (даже с сателлитами) был слабее (имел меньше ресурсов), чем остальной мир (мир капитализма). Кроме того, по причинам идеологического характера (поскольку советская суперэтатистская верхушка вынуждена была пользоваться чуждой себе социалистической идеологией — как прикрытием) СССР не мог так откровенно грабить и эксплуатировать страны «третьего мира», как это делал Запад.

Следовательно, поражение СССР с союзниками в этом глобальном противостоянии было лишь вопросом времени. Это поражение и случилось 15 лет назад — у нас на глазах — вскоре после того, как на Западе возникли ТНК с объемом капитализации, превосходящим объем капитализации СССР (надо понимать, что в мировой экономике Советский Союз выступал как одна огромная монополия, которая была вынуждена — в отличие от западных монополий — конкурировать со всеми по всем видам продукции, во-первых, и тратить огромную часть прибыли на поддержание вооруженных сил и социальные цели, во-вторых).

Классовый конфликт, в отличие от государственного, развивается по другим законам и основан на другом принципе: это не борьба разных стран и блоков, когда противоборствующие силы готовы в пределе к тотальному уничтожению всего населения и всего народного хозяйства на территории противника, а борьба противоборствующих классовых сил за одни и те же народнохозяйственные объекты (и ресурсы). Ни одна из сторон в этой борьбе не заинтересована в разрушении и уничтожении (тем более тотальном) этих объектов и ресурсов. Никакой самый оголтелый реакционер не будет сбрасывать атомную бомбу на свои заводы только потому, что эти заводы в данный момент захвачены его же рабочими. Именно этот фактор ограничения дает реальную возможность революционным силам победить даже в тех случаях, когда противник объективно сильнее.

Второй раз глобальная революционная стратегия в XX веке была предложена Эрнесто Че Геварой — в его знаменитом «Письме на Триконтиненталь». Напомню, что в этом письме Че провозглашал США врагомчеловечества, призывал к созданию «двух, трех, многих Вьетнамов» в странах «третьего мира» — с тем чтобы, во-первых, отрезать империалистические страны от расположенных в «третьем мире» сырьевых, энергетических и экономических баз империализма, а во-вторых, чтобы втянуть империализм в такое число локальных военных конфликтов на территории капиталистической периферии, которое заставило бы империализм надорваться экономически.

Фактически Че предложил стратегию глобальной партизанской войны — с обязательным переносом ее на территорию стран «первого мира», чтобы противник не мог себя чувствовать спокойно даже в своих цитаделях, в капиталистической метрополии, чтобы он вынужден был вести вооруженную борьбу у себя дома и чтобы эта борьба усугубляла его экономические и политические проблемы, неизбежно подталкивая «первый мир» к открытым классовым конфликтам.

Эту стратегию Че предложил всем противникам империализма, включая, конечно, и советское руководство. Хотя к тому времени никаких иллюзий относительно СССР Че уже не испытывал, он понимал, что объективно — пусть даже вопреки воле советской номенклатуры — СССР являлся противником западного империализма. Однако контрреволюционное советское руководство, как и следовало ожидать, отвергло стратегию Че как «авантюристическую». Ярлык «авантюристов» был наклеен и на всех приверженцев стратегии, предложенной Че Геварой. Нет сомнений, что в конце 60-х — начале 70-х годов советская номенклатура — как социальная группа — уже готовилась к тому, чтобы стать не только управленцами, но и собственниками, то есть к отказу от чуждой себе социалистической идеологии и к включению стран Восточного блока в мир капитализма. Даже «нефтяной кризис» 70-х, наглядно продемонстрировавший правоту точки зрения Че Гевары, никак не повлиял на поведение советской номенклатуры.

Между тем сами империалисты по достоинству оценили предложенную Че Геварой стратегию. Не случайно Збигнев Бжезинский позже цинично признавался, что во времена Рейгана именно стратегия «два, три, много Вьетнамов» была сознательно применена Вашингтоном против Советского Союза: СССР заставили втянуться — с разной степенью вовлеченности — в целую серию конфликтов по всему миру (Афганистан, Польша, Эфиопия, Ангола, Мозамбик, Камбоджа, Никарагуа) для того, чтобы советская экономика надорвалась. Стратегия Че, как и следовало ожидать, оказалась успешной.

Кроме того, элементы этой стратегии активно использовались США для дестабилизации левых режимов. Например, де-факто партизанская война, развернутая руками ультраправых в Чили при Альенде, направленная на уничтожение народнохозяйственных объектов и в первую очередь инфраструктуры (подрывы мостов, дорог, линий электропередач и электростанций, шахт и т.п.), быстро создала экстраординарные экономические проблемы, вызвала недовольство режимом Альенде у значительной части населения и успешно подготовила военный переворот 11 сентября 1973 года.

Экономическое эмбарго, направленное на лишение неугодных Вашингтону режимов притока ресурсов и товаров извне, широко использовалось и используется до сих пор Соединенными Штатами в качестве орудия дестабилизации.

Перенос боевых действий на территорию противника («экспорт контрреволюции») был успешно опробован в Афганистане (с территории Пакистана), Мозамбике (с территории ЮАР), Анголе (с территории оккупированной ЮАР Намибии), Никарагуа (с территории Гондураса).

В то же время противники империализма нигде не пытались использовать свою территорию как тыловую базу активной партизанской войны, с которой силы революции как периодически, так и методически могли бы успешно наносить удары по классовому противнику. Нигде не проводилась массовая стратегия разрушения инфраструктуры с целью дестабилизации экономики. Никто не пробовал блокировать, парализовывать или разрушать традиционные пути, по которым материальные ресурсы «третьего мира» переправляются в «первый». Никто не пытался даже дезорганизовать работу биржи путем устройства компьютерных сбоев (хотя очевидно, что это легко сделать)! И т.д., и т.п. Напротив, те слабые — вынужденно слабые, в силу ограниченности в людях и в средствах — попытки перенести войну в метрополию, которые были сделаны революционерами в странах «первого мира», были ошельмованы контрреволюционным советским руководством, на этих революционеров были наклеены ярлыки «провокаторов», «агентов ЦРУ» (или Пекина), а затем советское руководство с удовольствием приняло логику политического врага (Вашингтона), приравняв революционную вооруженную борьбу к терроризму.

Но если анализ Че Гевары был верным для конца 60-х годов XX века, то еще более верным он является сегодня. С последних десятилетий XX века — и особенно после краха СССР и Восточного блока — со всё возрастающей скоростью идет процесс закрытия или консервации добывающих отраслей в странах «первого мира» и вынос добывающей промышленности в «третий мир». Позже к нему активно добавилась тактика свертывания промышленного производства в странах «первого мира» и перевод промышленного производства в страны «третьего мира». Это значит, что метрополия все откровеннее материально зависит от периферии, а следовательно, становится все более уязвимой для стратегии мировой партизанской войны.

Если усреднить данные шести разных справочников по международной экономике, получаем, что в 2000–2002 годах зависимость капиталистической метрополии (включая Австралию, Новую Зеландию и Израиль) от периферии выглядела так:

по энергоносителям — 52% (а если брать только углеводородное сырье, то 79%);

по металлам — 81%;

по сырью для химической промышленности — 89%;

по сырью для пищевой промышленности и по сельскохозяйственной продукции — 46%;

по сырью и готовой продукции легкой промышленности — 67%.

На самом деле, однако, эта зависимость еще больше, так как официальная статистика не отражает реального положения. В качестве примера приведу макиладоры. Мексиканские макиладоры делятся на три категории в зависимости от их юридического статуса. Так вот, продукция макиладоров третьей категории (пользующихся правом экстерриториальности) не попадает в статистику Мексики, а учитывается статистикой США. Но при этом и сами предприятия расположены за пределами США, и работают на них не граждане США, а мексиканские рабочие (которых североамериканская статистика, разумеется, не учитывает). Таким образом, получаем, что официальная статистика США, учитывая продукцию американских компаний, произведенную в макиладорах, не только преувеличивает общий объем производства США, но и завышает производительность труда американских рабочих.

Существует масса частных примеров, подтверждающих несоответствие официальной статистики реальному положению дел. Скажем, у меня когда-то был компьютер, привезенный из США. По всем документам он проходил как PC «белой сборки», произведенный в Силиконовой долине. Когда компьютер сломался и был разобран, обнаружилось, что в Силиконовой долине была произведена лишь материнская плата, а все остальное — на Тайване, в Индонезии, Сингапуре, Малайзии, Таиланде, Индии и Южной Корее. Хотя, безусловно, статистика уже посчитала этот компьютер как «произведенный в США». Другой пример: одна из моих бывших учениц, живущая ныне в Мюнхене, купила мужу костюм для торжественных случаев — в магазине, торговавшем только немецкой дорогой мужской одеждой. По всем документам выходило, что костюм произведен солидной и известной немецкой фирмой. И лишь дома, проглаживая изнутри брюки, моя ученица обнаружила в шве крошечный ярлычок, из которого следовало, что костюм на самом деле сшит в городе Орша (в Белоруссии). Опять-таки, нет никаких сомнений, что этот товар учтен статистикой как произведенный в ФРГ.

Говоря иначе, капиталистическая метрополия («первый мир») превратилась в коллективного эксплуататора капиталистической периферии («третьего мира»). За счет сверхприбылей, извлекаемых западными монополиями из «третьего мира», в странах «первого мира» производится — через систему перераспределения доходов с помощью налогов — массовый подкуп населения, в том числе широких слоев трудящихся. Это значит, что метрополия приобретает все более отчетливый характер паразитического образования — подобно метрополии в Римской империи, жившей за счет эксплуатации и ограбления провинций и соседних земель.

В самом подкупе трудящихся правящими слоями и классами нет ничего нового или удивительного: этот феномен давно описан классиками марксизма на примере «рабочей аристократии». Просто сегодня грандиозность сверхприбылей позволяет распространить эту стратегию на куда более широкие слои населения.

Одновременно с этим правящие слои и классы стран капиталистической метрополии, сделав вывод из опыта большевистской и других революций, проводят сознательную политику, направленную на максимальное сокращение численности рабочего класса (и в первую очередь промышленного пролетариата) в странах «первого мира» — с тем чтобы изменить классовый состав населения, увеличить число мелких собственников и лиц, занятых в секторе обслуживания и развлечений, лиц, напрямую зависящих от интересов правящих классов и принадлежащих зачастую уже к паразитическим или полупаразитическим социальным группам. Торговцы, лакеи, проститутки и шуты вытесняют тех, кто своим трудом производит материальные блага — основу любой цивилизации.

Это значит, что традиционная ориентация левых в странах метрополии на рабочий класс обречена на поражение: во-первых, потому что подкупленный рабочий класс не может быть революционным, а во-вторых, потому что и сам этот рабочий класс численно очень быстро сокращается, что, разумеется, ведет к падению его влияния в обществе. Деградация социал-демократов и лейбористов до неолибералов вовсе не является случайной и тем более не является продуктом чьей-либо злой воли: это естественный ответ на социальные изменения, происходящие в Западной Европе.

Отсюда вытекает отсутствие перспектив революции в странах «первого мира» (паразиты и эксплуататоры не бывают революционерами) и перемещение революционных центров в страны «третьего мира». У левых в странах «первого мира» нет будущего — если, конечно, не считать «будущим» повторение позорного пути европейских социал-демократов и лейбористов, предавших свои идеалы и превратившихся в орудие крупного капитала.

В высшей степени показательно то, что современные левые стран метрополии не смогли предложить никаких стратегий борьбы, кроме реформистских: борьбы за права меньшинств, за женское равноправие, за права иммигрантов и бездомных, в защиту окружающей среды и т.п. — то есть предложили действия, направленные на частичное улучшение капитализма (что позволяет сделать капитализм привлекательным для большей части людей и, таким образом, уменьшить число борцов за социализм), а не на уничтожение его. Все это, разумеется, совершенно не опасно для власти капитала.

Точно так же не опасен для капитализма и так называемый антиглобализм — тем более в его цинично реформистском виде, проповедуемом АТТАК (отчисление процента от финансовых спекуляций предполагает заботу о процветании и расширении этих спекуляций), и в его карнавальном виде, столь нравящемся западным левым (карнавал по определению не борьба, а спектакль— еще Меттерних говорил: пока народ танцует — он не опасен).

В организационном же плане стратегия, предложенная «антиглобалистами» —массовые движения вместо «тоталитарных» строго централизованных организаций — бесперспективна, потому что, во-первых, эти движения прозрачны для классового противника и его спецслужб, а во-вторых, потому что политический противник уже нашел и опробовал на практике противоядие этой стратегии: научился сам создавать — в том числе и с помощью финансового подкупа — массовые общественные движения контрреволюционного, реакционного характера. Это показал опыт «цветных революций» в Югославии, на Украине и в Грузии (и — что менее известно — в Болгарии и Румынии).

Современные западные левые продемонстрировали свое убожество уже тем фактом, что не смогли возглавить (не говорю: организовать)ни один случай массового радикального противодействия политике неоглобализма в странах «первого мира» — начиная с уличных боев с полицией рыбаков и портовых рабочих в Испании и кончая беспорядками во французских HLM-ах.

Есть, однако, возможность спасти свою репутацию — у тех левых из стран «первого мира», кто сознательно отдаст все свои силы, всю свою жизнь революционной борьбе в странах «третьего мира». Собственно, отдельные западные левые 60–70-х годов показали такой пример еще в XX веке: те французские, испанские, итальянские товарищи, кто присоединился к герилье в странах «третьего мира»; те североамериканские левые, кто счел необходимым приехать в Венесуэлу, чтобы стать советниками правительства Уго Чавеса, а также и те, кто (как РАФ в ФРГ) открыто провозгласил себя вооруженным агентом революционных сил «третьего мира» в «первом».

Вообще говоря, навязывавшаяся всему мировому левому движению из Москвы в советский период точка зрения, согласно которой наиболее развитые капиталистические страны находятся ближе всего к социалистической революции, — точка зрения не марксистская,не диалектическая и не научная, а позитивистская. Сам Маркс был диалектиком и хорошо понимал, что общественный прогресс в классово разделенных, эксплуататорских обществах протекает не по позитивистским схемам, а проводится в жизнь теми силами, которые предварительно оказываются жертвами этого прогресса, — и прямо писал об этом в «Нищете философии».

Единственной перспективной глобальной революционной стратегией сегодня становится стратегия создания революционных очагов в странах «третьего мира», установление горизонтальных связей между этими очагами — с игнорированием «первого мира», его основных имперских культурных институтов и языков — с последующей вооруженной борьбой, организацией восстаний, созданием «освобожденных зон» и захватом власти в конкретных странах, которые затем сознательно должны стать тыловыми базами мирового революционного процесса.

Эту стратегию невозможно было осуществить в начале XX века: суперэтатистские революции, подобные большевистской, де-факто решали задачи революций буржуазных (индустриализация, решение аграрного вопроса и осуществление культурной революции), и потому страны тогдашней периферии и полупериферии (где, собственно, и происходили антибуржуазные революции) вынуждены были учитьсяу стран метрополии, обращаться к их культуре и технологиям. Более того, горизонтальные связи — по причине неразвитости коммуникаций, информационных технологий и национальной обособленности мира — между революционными силами стран периферии было очень трудно наладить (по этой причине, например, революционеры колоний Британской империи вынуждены были общаться через метрополию и на языке метрополии).

С глобализацией эти препятствия устраняются. Более того, нет никакой нужды обращаться к культуре современного Запада, так как это культура деградации: после 70-х годов XX века культура и гуманитарные науки стран метрополии, разложенные постструктурализмом и постмодернизмом, так и не явили миру никаких серьезных достижений (что, кстати, типично для паразитических обществ). В начале XX века капитализм был на подъеме, буржуазия — если смотреть не с национальных точек зрения, а с точки зрения планетарной — все еще была восходящим классом, связанным в первую очередь с реальным материальным производством. Сегодня же капитализм обозначил пределы своего качественного развития, продолжая развиваться лишь количественно, хищнически исчерпывая при этом планетарные запасы, а класс буржуазии связан в первую очередь со сферой финансов— и даже внутри этой сферы преимущественно со спекулятивным, виртуальным капиталом. У сегодняшнего капитализма неттакого опыта, который есть смысл заимствовать антикапиталистическим силам.

Победа масскульта в области искусства и литературы, победа постмодернизма и отказ от научного подхода в области гуманитарных наук, победа «мультикультурализма» и «политкорректности» в социальной жизни, победа обскурантизма, религиозного фундаментализма и неолиберализма в идеологии на современном Западе — не случайность, а закономерность, связанная с паразитическим характером метрополии. Искусство и литература, философия и гуманитарные науки современного Запада не имеют более никакой прогрессивной общественной ценности (это относится и к западным левым — достаточно сравнить откровенно масскультовские, на грани бульварщины, бестселлеры Тони Негри «Империя» и «Multitude» с его же действительно серьезными и по-настоящему пионерскими работами 60–70-х годов). Мы наконец дожили до момента, когда можно и нужно не учиться культурно у развитых капиталистических стран (учиться там нечему), а развиваться самостоятельно на основе противостояния буржуазной «культуре».

К сожалению, техническое превосходство «первого мира» невозможно игнорировать. И речь идет не только о военном превосходстве, но и — в первую очередь — о превосходстве в области контролянад политической и общественной сценой, над организациями и индивидами, контроля за социальным поведением и социальным действием. Империализм активно разрабатывает и внедряет в жизнь — с помощью спецслужб, получивших исключительные права и полномочия (для этого и была развязана «антитеррористическая» истерия) — методы и механизмы тотальной слежки и тотального контроля, а следовательно, и тотального подавления.

Это значит, что — по общим правилам — смогут выжить, закрепиться и создать революционные очаги сопротивления только те революционные силы, которые окажутся непрозрачными для империализма. Говоря иначе, революционные силы нуждаются в зонах автономии. Опыт XX века показал, что эффективными зонами автономии являются такие формы организации, которые игнорируют законы и волю классового и политического врага и на которые классовый и политический враг не может эффективно влиять в силу того, что не располагает достоверной информацией о положении в них. Это, например, подполье и партизанский отряд.

Классовый и политический враг навязывает свои правила игры через государство как машину прямого классового подавления и через «гражданское общество» — как дублирующую (формально независимую от государства) систему классового подавления. Однако еще Грамши указывал, что именно из-за наличия при капитализме этой дублирующей репрессивной системы — «гражданского общества» — революционные силы смогут победить, лишь противопоставив институтам буржуазного «гражданского общества» институты своего, антибуржуазного «контр-гражданского общества», то есть создав такую общественную сферу, которая непрозрачна для противника и на территорию которой он не допускается. Опыт XX века показал, что это — территория революционной культуры и институтов революционного «гражданского общества», в наиболее полном виде осуществленных в практике герильи (опыт Китая, Вьетнама, Кубы, Гвинеи-Бисау, Никарагуа).

Все же попытки играть на чужой территории — на территории буржуазного «гражданского общества» — потерпели неизбежное поражение, поскольку были стратегией легальной деятельности — на условиях противника, внутри этого общества (с иллюзорной целью «захвата гегемонии»)вместотого, чтобы быть стратегией разрушения, уничтожения буржуазного «гражданского общества».

Стратегически верным является не дублирование институтов буржуазного «гражданского общества» и буржуазных культурных институтов, аотказот них, замену их другими институтами — такими, создания которых требуют непосредственные задачи мировой революции. СССР после 20-х годов и страны Восточного блока совсем не случайно в культурном (и бытовом) плане были очень буржуазными: они не были революционными странами. Из этого печального опыта необходимо сделать выводы и не повторять ошибок Советского Союза и других суперэтатистских стран. Говоря иначе, уже сегодня необходимо тщательное изучение (критическое, конечно) раннего революционного культурно-общественного опыта Советской России 20-х годов, первых революционных лет Вьетнамской, Кубинской, Никарагуанской и т.п. революций.

Наконец, важным условием победы является отказ от основных языков мирового империализма — в первую очередь (и в обязательном порядке) от английского. США как мировой жандарм вполне сознательно навязывают всей планете английский как международный язык: это облегчает контроль над планетой. Далеко не случайно то, что все достижения радикальных антибуржуазных сил в последнее время (пусть локальные) были осуществлены там, где эти силы игнорировали английский язык (и старались уклониться от других языков мирового империализма, таких как французский и немецкий): это Чьяпас, где революционная пропаганда велась на языках майя, Эквадор и Боливия, где революционная пропаганда велась в первую очередь на языках кечуа и аймара, Непал и Индия, где маоистские повстанцы ведут пропаганду на местных языках (и лишь в крайнем случае — на хинди и непали). Говоря иначе, мировой империализм проворонилэти очаги сопротивления именно из-за своей имперской самоуверенности— из-за убеждения, что все важные документы обязательно будут переведены на английский.

Бойкот языков метрополии (в обязательном порядке — английского) в горизонтальных связях революционных сил периферии — с одновременным изучением языков друг друга — сделает эти силы куда менее прозрачными для империализма и, следовательно, куда более опасными для него.

Стратегия мировой революции как мировой партизанской войны, исходящей из «третьего мира» — долговременная стратегия (даже для действий локального масштаба). Опыт показывает, что подготовка любого вооруженного очага сопротивления требует длительного времени: 20–25 лет потребовалось для подготовки восстания в Чьяпасе; 20 лет — для подготовки герильи «Сендеро луминосо» в Перу; маоистская герилья в Непале и Индии развернута организациями, созданными в подполье (или ушедшими в подполье) в конце 60-х; победоносные массовые уличные выступления в Эквадоре и Боливии были организованы индейскими союзами, созданными в середине 70-х. Следовательно, эта стратегия не имеет ничего общего с пресловутым «вспышкопускательством», «устройством революции с сегодня на завтра», о которых любят говорить (и которые любят критиковать) наши и западные «академические левые». Эти «академические левые» своей критикой лишь маскируют собственную трусость, собственную неспособность к активной борьбе и собственную корыстную заинтересованность в сохранении статус-кво: они более или менее благополучно устроены внутри буржуазного общества и боятся в результате каких-либо «резких движений» потерять то, что имеют. Любимое занятие «академических левых» (в свободное от службы в буржуазных академических институтах и написания академических статей для буржуазных академических журналов время) — это проведение «научных конференций». Однако мировой истории не известен ни один случай, чтобы научные конференции породили социальную революцию!

Можно заранее предсказать, что раз революционные центры переместились на капиталистическую периферию, то страны «новой периферии» (бывшие страны Восточного блока), как относящиеся или претендующие на статус стран полупериферии, последними присоединятся к революционной борьбе. Одни из них — те, кому действительно удастся стать странами полупериферии (пока это явно удалось лишь Словении) — в силу самого статуса полупериферийности. Остальные — потому, что для успешного развития революционного движения в этих странах должны быть выполнены два условия, требующие немалого времени:

1) должна произойти смена поколений — с исторической арены должны уйти заведомо бесперспективное для революции «советское» поколение, а затем и отравленное разнузданной антикоммунистической пропагандой, впитанной в подростковом возрасте, поколение тех, кто восторженно принял приход капитализма;

2) должны вновь сложиться уничтоженные при власти контрреволюционной сталинской бюрократии традиции самостоятельного радикального левого оппозиционного движения.

Необходимо, наконец, понимание того, что территории, освобожденные от капитализма революционными силами — это касается и целых стран — не могут быть ничем другим, кроме тыловых баз мировой революции. Опыт СССР показал, что всякий иной подход, иная стратегия самоубийственны. Объективно сегодня нет условий для совершения социалистической революции: нигде в мире производительные силы не развились настолько, чтобы выйти за пределы экономической формации и индустриального способа производства. (Все сказки о «постиндустриальном» обществе — бред, основанный на паразитическом характере, который принял сегодня «первый мир». Если следовать этой логике, то богатые кварталы капиталистических городов всегда были «постиндустриальным обществом».) Следовательно, необходимо развести понятия революции антибуржуазной и революции социалистической — чтобы не обманываться самим и не обманывать других. Грядущие антибуржуазные революции будут вынужденно суперэтатистскими, и общества, порожденные этими революциями, будут обществами крайне несовершенными, суперэтатистскими, все оправдание существования которых будет в том, что они станут зонами социально-экономических и культурных антикапиталистических экспериментов (в ходе которых путем отбора будут формироваться новые — постбуржуазные — культура, психология и общественные отношения) и послужат плацдармом для революций в других странах, революций, цепь которых в конце концов покончит с мировым капитализмом.

В этом смысле негативный опыт суперэтатистских стран (СССР и других) бесценен, так как позволяет заранее составить представление об опасностях,объективно угрожающих победившим антибуржуазным революциям.

Социалистическая революция, которая может быть только мировой и которая не будет развиваться по тем же законам, по каким развиваются буржуазные и суперэтатистские революции, — дело отдаленного будущего. Однако антибуржуазные революции смогут увидеть — и принять в них участие — наши современники. Наконец, надо иметь в виду, что будущее открыто — и если эту стратегию в глобализующемся мире не смогут по каким-то причинам реализовать левые, ее может осуществить какой-либо другой противник «первого мира», например, исламские радикалы, которые сегодня выступают в качестве силы, регионально противостоящей западному империализму, но которые в условиях бездействия левых могут стать силой глобальной (и именно эта антиимпериалистическая потенция делает сегодня исламский радикализм столь привлекательным в мире — неслучайно в одной только ФРГ ежегодно 10 тысяч немцев переходят в ислам).

Навальный 20 минут унижает власть

Евросоюз планирует ввести санкции из-за попыток нелегальных мигрантов перейти белорусско-польскую границу

Они могут затронуть авиакомпании «Аэрофлот» и Turkish Airlines. Об этом сообщает Bloomberg. Целью санкций станут физические лица и компании, причастные к доставке мигрантов через Белоруссию к границам Европейского Союза. 

По данным Bloomberg, ЕС и США могут объявить о санкциях в начале декабря. К ним может присоединиться Великобритания. Главы МИДов стран Евросоюза планируют к концу 10 ноября одобрить положение, по которому подстрекательство и пособничество к невольной перевозке людей позволит объявлять ограничения против Белоруссии. 

Мне кажется что все идет к тому что и так в изолированную от России и Беларуси Европу вообще будет не попасть.Железный занавес случится быстрее чем мы предполагали.

Сурс

Сурс

Исследование: большинство россиян (>80%) не понимают или плохо понимают прочитанный текст

Судя по всему, большинство россиян не понимают или слабо понимают прочитанное, причём даже простые, а не какие-то научные тексты.
В журнале «Научный результат. Социология и управление», №1, 2023, приводятся данные социологов:

«По результатам проекта «Общественное мнение», реализованном в 1969- 1974 гг. под руководством известного российского социолога Б.А.Грушина, оказалось, что «в 7 случаях из 10 предъявленные читателям газетные тексты интерпретировались ими неадекватно цели сообщения; адекватно понять смысловые особенности предложенного им газетного текста сумели только 14% респондентов».
Т.е. в советское время 70% людей не понимали смысла прочитанного в газетах.

В новое время проводились аналогичные эксперименты. Но задачу респондентам упростили. Им давали читать не газеты, а сказки, или любимые произведения, которые они (вроде бы) должны ещё и хорошо понимать. Результаты были такими:

«В 2010 г. адекватное понимание мотивационно-целевой направленности любимой в детстве сказки и понравившегося произведения (по собственному выбору) обнаружили 26% респондентов; частично адекватное понимание – 49%; неадекватное – 25%. В 2013 г. адекватное понимание при интерпретировании произведения, повлиявшего на мировидение (по собственному выбору), обнаружили 17% респондентов; частично адекватное – 45%; неадекватное – 37%».
Результаты мало отличаются от советского времени: смысл прочитанной любимой сказки и книжки понимали только 17-26%. Если бы людям дали почитать газету, то, думаю, смысл прочитанного тоже бы поняли 10-15%.

А в 2017 году социологи по той же схеме опрашивали уже студентов-гуманитариев – т.е. вроде бы почти высшую страту в умении понимать прочитанное. Но и задание им дали посложнее – читать не газеты и сказки, а стихотворения «Незнакомка» А.Блока и «Послушайте!» В.Маяковского. Адекватное понимание прочитанного (напомню, у студентов-гуманитариев!) было только у 17%, частично адекватное – 34%, неадекватное – 49%. Половина этой молодёжи совсем не поняла, что прочитала. Адекватно поняли – всё те же 17% (видимо, это какая-то константа в обществе – лишь около 20% россиян понимает смысл прочитанных простых текстов).

Потом социологи помогли студентам - «студенты получили небольшой комплекс сведений об общих принципах структурой организации любых целостных, завершенных коммуникативных актов, знакомство с которыми позволяет «выстроить» в уме виртуальную мотивационно-целевой структуру, аналогичную той, что содержится в воспринятом произведении». Но даже подсказка не сильно помогла респондентам: показатели адекватного понимания выросли с 17% только до 25%.

Так что и сегодня подавляющая часть россиян (вероятно, 70-80%) слабо понимает суть прочитанных даже простых текстов. Ну вот вроде постов в Телеграм. Только если не писать их в виде листовки – «да здравствует!», «долой!», «расстрелять!», «на кол!» и т.п. Или тексты должны заменять мемы.
Многим, как показывают другие исследования, для понимания нужна подсказка в виде визуала – где суть уже услышанного помогает понять эмоция, настроение рассказчика, музыка, инфографика. Примерно как простолюдинам в немом кино помогала понять увиденное на экране музыка тапёра.

Так что если у вас стоит задача по максимуму донести смысл написанного (сказанного) подавляющему большинству людей, то надо упрощать до уровня лозунгов, мемов, наскальной живописи. Ну или согласиться с тем, что вы работаете только на группу адекватов величиной около 20%.

Сурс: тыц

От себя добавлю, что да: к исследованию есть ВоПрОсИкИ. Да и стихи словесных извращенцев серебряного века не лучший выбор для эксперимента. Но в целом, даже если исследование вполовину неверно, мы всё ещё имеем полстраны бездарей, смотрящих в книгу и видящих фигу.

В идеале бы этот эксперимент воспроизвести вновь (да хоть здесь, на Реакторе), но уже с более чёткими и конкретными критериями оценки и на репрезентативной выборке.

Есть мысли, как реализовать?

Минобороны РФ сегодня: «росс войска вышли из Бучи ещё 30 марта» 

Также Минобороны, 1 апреля: «Буча и другие населенные пункты находятся под полным контролем росс войск»

Госкорпорация "Роснано" близка к дефолту

Российский долговой рынок столкнулся с небывалым событием, которое, не будучи угрозой его стабильности само по себе, угрожает пересмотром инвесторами рисков всего квазисуверенного сегмента.

Компания "Роснано", подконтрольная государству и обладающая высоким кредитным рейтингом, по сути, оказалась на грани дефолта - пока технического - по облигациям, чем шокировала держателей бондов: рынок всегда "по умолчанию" считал, что финансовые проблемы госкомпаний, даже если они возникают, его не касаются, бюджет окажет эмитенту поддержку и закроет долги. Вряд ли кого-то из владельцев долговых обязательств "Роснано" сильно интересовала отчетность компании, ведь ее долг воспринимался как разновидность суверенного. Это справедливо и для других разновидностей квазисуверенного долга (не только корпоративного, но и субфедерального), и теперь падение котировок угрожает облигациям целого ряда эмитентов, чей финансовый профиль выглядит слабо, но до сих это не считалось проблемой.

В секторе региональных облигаций совсем недавно был случай, когда эмитент оказался на грани дефолта. В итоге Минфин, нещадно критиковавший залезшую в непомерные долги Мордовию, ей все же помог, укрепив веру рынка в том, что "Москва не бросит". Правда, вскоре Мордовии поменяли губернатора, а в "Роснано" эта воспитательная мера, очевидно, не очень актуальна - в компании и так новое руководство. Усиливает тревогу рынка и приостановка торгов облигациями компании без объяснения причин, да и в целом информационный вакуум вокруг преддефолта квазисуверенного заемщика.

Первым проектом "Роснано" (тогда еще госкорпорации "Роснанотех") было производство металлорежущего инструмента с нанопокрытием. Не окажется ли покрытие, нанесенное на долговые обязательство компании, тоже с приставкой "нано" - вопрос, который теперь волнует без преувеличения весь долговой рынок России.

Как управлять долговой нагрузкой, не привлекая внимание инвесторов

"Несмотря на то, что менеджмент компании третий квартал подряд демонстрирует стабильные положительные результаты по выручке и прибыли, остаются факторы, сдерживающие развитие. Речь об исторически сложившихся обязательствах. Начисленные процентные расходы за 9 месяцев 2021 года составили 11,5 млрд руб. Стратегическая задача менеджмента на ближайшие месяцы - снижение уровня долговой нагрузки, сформированной до начала 2021 года", - меньше двух недель назад, когда "Роснано" публиковало финансовые результаты за 9 месяцев по РСБУ, комментарии зампреда правления компании по экономике и финансам Максима Сахарова звучали не слишком оптимистично, но не более того. А заголовок сообщения бодро оповещал о том, что выручка АО "Роснано" за 9 месяцев 2021 года по РСБУ выросла почти вшестеро и составила 22,2 млрд рублей. Компания получила 2,9 млрд руб. чистой прибыли, хотя этот показатель и сократился год к году на 17%.

В апреле этого года рейтинговое агентство "Эксперт РА" подтвердило рейтинг кредитоспособности холдинговой компании "Роснано" на высоком уровне ruAA (прогноз по рейтингу - стабильный). Агентство тоже обращало внимание на высокий долг "Роснано", но оценивало кредитоспособность компании "с отступлением от действующей методологии присвоения рейтингов". "Действующая методология не в полной мере оценивает профиль операционных и финансовых рисков компании как особого узкоспециализированного института развития и ее деятельность по формированию и развитию наноиндустрии как нового самостоятельного сектора экономики, включая отношения с государством, и оцениваемые методологией факторы не показательны при оценке состояния компании. Присвоенный рейтинг в значительной степени соответствует не самостоятельному рейтингу кредитоспособности с поправками на поддержку со стороны государства, а рейтингу на паритетном с государством уровне с поправкой на уровень системной значимости", - отмечалось в релизе "Эксперт РА".

"По состоянию на начало 2021 года 75% долговых обязательств компании было покрыто гарантиями. Агентство при этом принимает во внимание, что на протяжении всего срока деятельности компания не допускала просрочек при обслуживании долговых обязательств, и, как следствие, кредиторы ни разу не обращались к гаранту", - отмечали в "Эксперт РА".

Тревожные звонки, безусловно, раздавались. В конце августа "Роснано" в отчетности по МСФО за полугодие сообщило, что ведет с акционером (им является Российская Федерация в лице Росимущества) переговоры о возможности привлечения дополнительного финансирования для обеспечения возможности дальнейшей работы группы. "<...> Руководство группы полагает, что в обозримом будущем обязательства, включая затраты на их обслуживание, могут не быть обеспечены активами группы в достаточной степени, в том числе в связи с неопределенностью прогнозов их реализации, - говорится в отчете. - Исходя из состояния оценки ликвидности группы в ближайшем обозримом будущем, руководство группы полагает, что потребуется дополнительное финансирование со стороны акционера, в том числе на обслуживание долга, а также для осуществления финансово-хозяйственной деятельности".

Также в отчетности "Роснано" отмечалось, что если группа не получит допфинансирования от акционера или из других источников, то "она может быть не в состоянии непрерывно продолжать свою деятельность".

"На данный момент компания планирует использовать средства от выходов из текущего портфеля для погашения и обслуживания долга, - говорили тогда "Интерфаксу" в "Роснано". - Продолжается работа по повышению капитализации и операционной эффективности портфельных компаний". Решение о целесообразности, форме и объёме финансовой поддержки будет принято после утверждения стратегии и выходов из текущего портфеля активов, отмечали в компании.

По данным "Роснано", на 30 июня текущего года оборотные активы группы (57 млрд руб.) превышали краткосрочные обязательства (23 млрд руб.) на 33,9 млрд руб. Аудитор компании, KPMG, констатируя эти факты, указывал на "наличие существенной неопределенности, которая может вызвать значительные сомнения в способности группы непрерывно продолжать деятельность".

"Роснано" создано в 2007 году как госкорпорация, в 2011 г. преобразовано в АО. В ноябре прошлого года глава правительства Михаил Мишустин объявил о реформе институтов развития, в рамках которой "Роснано" вошло в периметр управления ВЭБа. Вскоре в компании поменялся руководитель: вместо многолетнего главы "Роснано" Анатолия Чубайса был назначен выходец из "Ростеха" Сергей Куликов. На встрече с коллективом Сергей Куликов пообещал перегруппировку портфеля и реструктуризацию долгов "Роснано".

Глава ВЭБа Игорь Шувалов в августе говорил, что в "Роснано" есть хорошие проекты, которые следует дальше развивать, а "что касается проблемного портфеля, у ВЭБа хороший опыт, как расчистить проблемные долги". "Будем помогать здесь "Роснано", взаимодействовать вместе с министерством финансов. Я надеюсь, эта проблема будет решена за достаточно короткий срок", - заявлял Шувалов.

Все эти сигналы не сильно беспокоили рынок - тем более, рейтинговых действий от агентств не последовало (а у "Роснано" есть рейтинг не только "Эксперт РА", но и Fitch, в последний раз он подтверждался на уровне ВВВ в минувшем декабре). В конце концов, ЦБ РФ еще в 2017 году обращал внимание на "негативные тенденции в деятельности АО "Роснано", существенное снижение величины чистых активов, убыточную деятельность, а также существенную долговую нагрузку", в связи с чем потребовал у одного из заемщиков - АБ "Россия" - изменить категории качества ссуды "Роснано" (эта информация стала публичной благодаря процессу между "Роснано" и банком "Россия": госкомпания безуспешно пыталась убедить суд, что из-за отказа в выдаче средств в рамках ранее открытой кредитной линии понесла финансовые потери, так как ей пришлось привлекать деньги в Совкомбанке - кстати, как раз чтобы расплатиться по облигациям - под более высокий процент).

Облигации "Роснано" серии БО-002Р-01 в пятницу закрылись по цене 100,02% от номинала, за год снижение стоимости бумаги не превышало среднерыночных темпов. Среднедневной объем торгов сохранялся на уровне 1-4 млн рублей. Облигации серии 07 закрылись по цене 104,89% от номинала, серии 06 - по цене 104,01% от номинала.

Поэтому несмотря на все очевидные долговые трудности "Роснано", два сообщения, опубликованных вечером в пятницу, прозвучали как гром среди ясного неба.

В атмосфере внезапного конструктивного диалога

Сначала "Московская биржа" сообщила о приостановке торгов облигациями "Роснано" с 17:08 МСК 19 ноября. Торги приостановлены по бумагам серий 06, 07, 08, БО-П01, БО-002P-01, БО-002P-02, БО-002P-03, БО-002P-04 и БО-002P-05. В сообщении "Мосбиржи" это решение никак не объяснялось.

Косвенное объяснение обнаружилось вскоре в сообщении на сайте "Роснано". Компания объявила, что провела встречу с кредиторами и крупными держателями облигаций (которая никак до тех пор не анонсировалась).

"На повестке дня обсуждались финансовые результаты деятельности общества и возможные сценарии реструктуризации в интересах кредиторов. Было констатировано, что накопленный непропорциональный долг и текущая финансовая модель общества требуют корректировок. В настоящее время есть возможность выработать компромиссные варианты развития ситуации, которые позволят избежать наиболее негативных сценариев", - слова "техдефолт" "Роснано" удалось избежать, но в целом тональность сообщения по меркам привычного языка пресс-релизов беспрецедентно мрачная.

"АО "Роснано" планирует продолжить процесс открытого и конструктивного диалога с кредиторами и иными заинтересованными лицами. Информация о дальнейших мерах будет доведена по мере появления юридической возможности предлагать конкретные коммерческие параметры по изменению обязательств", - сказано в сообщении.

Совокупный облигационный долг "Роснано" составляет 71,58 млрд руб. По состоянию на конец первого полугодия, у компании было 12,05 млрд рублей на депозитах и в долговых ценных бумагах.

На данный моменту у "Роснано" в обращении 6 выпусков биржевых облигаций на 40,18 млрд рублей и 3 выпуска классических облигаций на 31,4 млрд рублей. Выпуск серии БО-002Р-01 без госгарантии на 4,5 млрд рублей гасится 1 декабря текущего года.

Выпуск классических облигаций 6-й серии на 9 млрд рублей гасится в октябре 2022 года, другой на 9 млрд рублей 7-й серии - в декабре 2022 года. Оба выпуска обеспечены госгарантиями. Выпуск на 12 млрд рублей серии БО-002Р-03 без госгарантии гасится в октябре 2022 года. Остальные бумаги гасятся в 2023 - 2028 годах.

Ни одна из вовлеченных в ситуацию сторон - правительство, Минфин, ВЭБ, ЦБ, рейтинговые агентства, само "Роснано" - не предоставили комментариев в ответ на запросы "Интерфакса".

Ближе к вечеру воскресенья молчание прервала "Московская биржа". Там заявили, что торги облигациями "Роснано" в пятницу вечером были приостановлены из-за предписания Банка России. Биржа не уточнила, с чем было связано предписание ЦБ РФ, но сообщила, что в понедельник планирует возобновить торги.

"Биржа готовит запрос в "Роснано" для выяснения планов компании по обслуживанию своего долга. По результатам обращения и анализа другой информации по эмитенту биржа будет принимать решение о статусе листинга выпущенных облигаций компании", - добавили в пресс-службе биржи.

Плохой прецедент

"Сообщение о реструктуризации по сути означает дефолт компании с высоким рейтингом. Госкорпорации федерального уровня никогда не рассматривались как коммерческие организации, им всегда давали деньги под достаточно низкую ставку в расчете на то, что государство поможет в трудный момент. Это позволяло им привлекать деньги с рынка, в том числе частных инвесторов, под разные проекты, в которых инвесторы могли не разбираться", - отметил в беседе с "Интерфаксом" участник облигационного рынка, попросивший об анонимности.

"Реструктуризация по облигациям "Роснано" - очень плохой прецедент. Теперь можно ожидать увеличение доходности по долгам госкорпораций, надеюсь, что другие группы эмитентов это не затронет. Кроме того, под удар попадает репутация и рейтинговых агентств. Как может быть такое, что сегодня у тебя компания с высоким рейтингом по национальной шкале, а завтра у нее дефолт? Возникает много вопросов к рейтинговым агентствам, на основе рейтингов которых рассчитываются кредитные риски и банковские нормативы. Это очень плохая информация для долгового рынка, который и так находится не в лучшей форме из-за повышения ключевой ставки на 3,25 п.п. в течение года", - не скрывает разочарования новостями о "Роснано" собеседник агентства.

"Предпосылки дефолта есть в самой отчетности "Роснано" за второй квартал, где аудитор пишет про "наличие существенной неопределенности, которая может вызывать значительные сомнения в способности группы продолжать непрерывно свою деятельность". Иными словами, было понятно, что без новых вливаний со стороны акционера в лице государства компания не сможет существовать. Вероятно, держатели облигаций, а это банки, фонды и даже частные инвесторы, были абсолютно уверены, что государство эти вливания предоставит. Но в Минфине, вероятно, решили иначе. Это создает прецедент и будет означать переоценку рисков на весь квазисуверенный долг. Для некоторых эмитентов это создаст проблемы с привлечением капитала и рефинансированием долгов", - полагает собеседник "Интерфакса" в одной из крупных управляющих компаний.

Представитель другой крупной УК заявил, что у них давно нет лимита на "Роснано" - просто потому, что основная деятельность компании вызывает вопросы. "Однако пресс-релиз компании все равно стал для всех сюрпризом, поэтому завтра на рынке может сильная реакция с распродажами бумаг других госкорпораций вроде ВЭБа или ГТЛК, но так как деятельность у эмитентов все-таки разная, потом возможна коррекция после просадки", - сказал он.

"Долги "Роснано" без государственных гарантий - это, в основном, облигации. У Совкомбанка таких в балансе нет. Мы не знаем, будет ли государство поддерживать компанию в части погашения этих долгов. Что касается кредитов под государственные гарантии, то дефолт по ним исключён. Точнее, он столь же вероятен, как суверенный дефолт России. Кредиты, предоставленные нашим банком, обеспечены гарантиями государства и обслуживаются без просрочек", - передал "Интерфаксу" через пресс-службу первый зампред правления Совкомбанка (крупный кредитор "Роснано") Сергей Хотимский.

Согласно раскрытию десяти крупнейших НПФ по объему пенсионных накоплений, по состоянию на конец октября облигации "Роснано" были лишь у двух фондов: у НПФ "Большой" (входит в пенсионный дивизион "Региона") бумаги четырех выпусков на сумму около 1,5 млрд рублей и у НПФ "Достойное будущее" (бывший НПФ "Сафмар") одного выпуска на чуть более чем 20 млн рублей. У "ВТБ Пенсионного фонда" на конец апреля были бумаги на 380 млн рублей, но, по словам источника в фонде, на сегодня их в портфеле уже нет.

Долгов перед крупнейшим российским банком у "Роснано" нет. "Компания в настоящее время не кредитуется в банке, задолженность отсутствует. Соответственно, переговоров по реструктуризации не ведётся", - сообщили "Интерфаксу" в Сбербанке.

Встреча не для всех

Гендиректор УК "Арикапитал" (в ее портфеле есть бонды "Роснано") Алексей Третьяков присоединяется к общей оценке - новость беспрецедентная.

"Я надеюсь, что компания посоветуется с акционером в лице государства и передумает проводить реструктуризацию и, тем более, объявлять дефолт, потому что это будет ударом по всем остальным государственным эмитентам, включая "Газпром", так как почти у всех квазисуверенных компаний рейтинг выше рейтинга кредитоспособности самой компании за счет господдержки, о чем предупреждают и рейтинговые агентства. Даже сам факт реструктуризации изменит в худшую сторону конъюнктуру для всех квазигосударственных эмитентов. Если выяснится, что государство не поддерживает компании, принадлежащие ему на 100%, это будет означать проблемы с выходом на рынок для всех госкомпаний, таких как ВЭБ, ГТЛК, "Аэрофлот" и всех остальных, кто воспринимается не как коммерческие структуры", - сказал Третьяков "Интерфаксу".

Тот факт, что тревожная отчетность "Роснано" сама по себе не испугала рынок, не удивляет, говорит Третьяков. "Тут, например, можно вспомнить отчетность ВЭБа в 2014-2015 годах, когда половина кредитного портфеля испортилась. У "Роснано" же отчетность была даже не убыточной, ни о какой "черной дыре" речи не шло. Она отчитывалась, что инвестиции в портфельные компании всегда примерно больше, чем долг компании. С точки зрения инвестора отчетность у компании была неплохой, а кредитный рейтинг на уровне суверенного. Какие еще могли быть вопросы у инвесторов?", - говорит глава "Арикапитала".

Приглашения на пятничную встречу УК не получала, хотя и владеет облигациями "Роснано".

"Надеюсь, что компания в ближайшее время донесет свою позицию до инвесторов и расскажет, как она видит будущее - дефолт и банкротство, или скажет, что ей необходимо вливание со стороны государства, которое будет сопровождаться умеренной реструктуризацией. Пока мы пребываем в состоянии неопределенности. Я не знаю ни одного участника этой загадочной встречи с облигационерами и кредиторами. Несмотря на то, что у нас есть эти бумаги в портфеле, ни на какую встречу никто не приглашал. О ней я узнал из пресс-релиза", - сказал Третьяков.

"Я полагаю, что жесткого варианта развития событий с дефолтом не будет. Думаю, для сохранения репутации многих заемщиков государству придется оперативно вмешаться и успокоить рынок, чтобы не допустить даже просрочки по купону", - заключил он.

Сходил на митинг в своей деревне, дабы передать привет из реальности в воображаемый мир односельчан, в котором "мы обязательно победим", "обещаем быть достойными памяти дедов" и "никому не пожелаем вынести те трудности, которые вынес наш народ ради Победы".

Присоединился к колонне бессмертного полка с фотографией прадеда и табличкой "Мой прадед сражался не ради того, чтобы мы начинали новые войны. Война - это смерть". Потом стоял с ней весь митинг. Большую часть митингующих, как обычно, составляли школьники и бюджетники. Текущую ситуацию, очевидно, старались игнорировать, как, в общем, и меня. Украину упомянули в выступлении лишь местные представители КПРФ и ЛДПР, главы администраций не упоминали вовсе. Видимо, старались не нарушать атмосферу праздника. 40 минут когнитивного диссонанса и, будучи также проигнорирован и представителями правопорядка, я ушёл безнаказанным. По крайней мере, пока.

Надеюсь, хотя бы среди школьников кто-то согласился с моей табличкой, хотя я специально писал так, чтобы не согласиться было трудно. В любом случае, рад, что сходил.