книга как закалялась сталь

Литрес попросит авторов переписать книги

Не стоит беспокоиться, это всего лишь 1% писателей! [тут должна быть картинка с мармеладками, но ее нету, потому что оказалось, что мармелад закончился]. В свое время мне отказывали в рекламе книги из-за упоминания суицида в описании объявления. Тогда я понял куда все катится.

А вообще вспомнилась классика:

– Посмотри в собаке.

– Что значит «посмотри в собаке»? 

– В смысле открой ее. 

– Еб твою мать, это не консервная банка с бобами, что значит «открой ее»?

Хотя не для всех писателей актуально. Кто-то вертит свои книги на нефритовом стержне и готов переписывать их по первому запросу.

Российский книжный союз попросил депутата Александра Хинштейна уточнить, не отрицают ли семейные ценности «Ромео и Джульетта», «Тихий Дон», «Илиада» и другие классические произведения.

Представляю себе как приходит пациент к психиатру
- Доктор, у меня навязчивые идеи
- удивите меня
- мне кажется, что война с Украиной началась из-за того, что жена Чендлера оказалась лесбиянкой
- жена Чендлера?
- ну сериал Друзья, вы чего. и я могу это аргументированно доказать, у меня есть целая теория, в которой все пункты последовательно приводят от жены Чендлера к войне
- ааа... эээ ... хм ... вот такого случая в своей практике я ждал всю жизнь. Приступаем к работе и к написанию докторской

*спустя месяц*

- всё, наебалась моя диссертация. вы абсолютно здоровы, вменяемы и у вас с реальностью нет никаких недопониманий, лечить вас не надо. А вот себе я рецептик выыыпишу.
___
Так, к чему это я. Есть какие-нибудь достойные авторы последователи Кафки? посоветует кто что почитать? желательно, средняя форма, не рассказ и не эпопея на 20 томов.

Секретные документы Роскомнадзора: кто и как следит за россиянами в сети

Спонсируемая государством интернет пропаганда:Расследование от "Важных историй". 

Владимир сорокин - День опричника

Встает Батя первым. Приближает к себе Воска. Вставляет Воск в батину верзоху уд свой. Кряхтит Батя от удовольствия, скалит в темноте зубы белые. Обнимает Воска Шелет, вставляет ему смазанный рог свой. Ухает Воск утробно. Шелету Серый заправляет, Серому — Самося, Самосе — Балдохай, Балдохаю — Мокрый, Мокрому — Нечай, а уж Нечаю липкую сваю забить и мой черед настал. Обхватываю брата левокрылого левою рукою, а правой направляю уд свой ему в верзоху. Широка верзоха у Нечая. Вгоняю уд ему по самые ядра багровые. Нечай даже не крякает: привык, опричник коренной. Обхватываю его покрепче, прижимаю к себе, щекочу бородою. А уж ко мне Бубен пристраивается. Чую верзохой дрожащую булаву его. Увесиста она — без толчка не влезет. Торкается Бубен, вгоняет в меня толстоголовый уд свой. До самых кишок достает махина его, стон нутряной из меня выжимая. Стону в ухо Нечая. Бубен кряхтит в мое, руками молодецкими меня обхватывает. Не вижу того, кто вставляет ему, но по кряхтению разумею — уд достойный. Ну, да и нет среди нас недостойных — всем китайцы уды обновили, укрепили, обустроили. Есть чем и друг друга усладить, и врагов России наказать. Собирается, сопрягается гусеница опричная. Ухают и кряхтят позади меня. По закону братства левокрылые с правокрылыми чередуются, а уж потом молодежь пристраивается. Так у Бати заведено. И слава Богу… По вскрикам и бормотанию чую — молодых черед пришел. Подбадривает Батя их: — Не робей, зелень! Стараются молодые, рвутся друг другу в верзохи тугие. Помогают им банщики темные, направляют, поддерживают. Вот предпоследний молодой вскрикнул, последний крякнул — и готова гусеница. Сложилась. Замираем. — Гойда! — кричит Батя. — Гойда-гойда! — гремим в ответ. Шагнул Батя. И за ним, за головою гусеницы двигаемся все мы. Ведет Батя нас в купель. Просторна она, вместительна. Теплою водою наполняется, заместо ледяной. — Гойда! Гойда! — кричим, обнявшись, ногами перебирая. Идем за Батей. Идем. Идем. Идем гусеничным шагом. Светятся муде наши, вздрагивают уды в верзохах. — Гойда! Гойда! Входим в купель. Вскипает вода пузырями воздушными вокруг нас. По муде погружается Батя, по пояс, по грудь. Входит вся гусеница опричная в купель. И встает. Теперь — помолчать время. Напряглись руки мускулистые, засопели ноздри молодецкие, закряхтели опричники. Сладкой работы время пришло. Окучиваем друг друга. Колышется вода вокруг нас, волнами ходит, из купели выплескивается. И вот уж подступило долгожданное, дрожь по всей гусенице прокатывается. И: — Гойда-а-а-а-а-а-а-а!!! Дрожит потолок сводчатый. А в купели — шторм девятибалльный. — Гойда-а-а-а-а!!! Реву в ухо Нечая, а Бубен в мое вопит: — Гойда-а-а-а-а!!! Господи, помоги нам не умереть…