вера ганзя

Талибы начали охоту на афганцев, сотрудничавших с прошлым правительством, силами США и НАТО, а также с западными СМИ и другими организациями.

Талибы нарушили обещания, данные на официальной пресс-конференции, о том что не хотят сводить счеты или мстить людям, сотрудничавшим с прошлой властью.

ООН опубликовал доклад в котором сообщается, что Талибы начали активное преследование людей, сотрудничавших с силами США и НАТО или работавших с предыдущим правительством Афганистана.

По информации Норвежского центра глобального кризиса, ведущего для ООН разведку обстановки в Афганистане, талибы составили чёрные списки "коллаборационистов" - все, чьи имена содержатся в них, находятся в огромной опасности. Вскоре можно ожидать начала массовых казней.

Также, по информации от Центра, в случае, если боевики талибов не смогли задержать цель из черного списка, то они могут задерживать, допрашивать и карать вместо этих людей их родственников.


«Особенно подвержены риску лица, занимавшие ключевые позиции в армии, полиции и следственных подразделениях",- говорится в сообщении Норвежского центра глобального анализа.

Неожиданная позиция

А нас за что? Теперь это наша новая реальность?

Революция закончена, теперь дискотека

Об этом сообщает (https://t.me/fromkareliawithfreedom/3608) телеграм-канал From Karelia with freedom. По его данным, на кладбище с утра пришли «казаки, „молодогвардейцы“ и люди в камуфляже и с балаклавами». На груди у них георгиевские ленты. 

Эти люди установили динамики и включили советские песни военных лет в момент, когда активисты пришли зачитать имена жертв репрессий. Также они установили на кладбище плакаты, один из которых рассказывает, как поляки «ритуально убивают память о погибших советских солдатах». 

Кроме того, утром 5 августа силовики задержали (https://t.me/fromkareliawithfreedom/3603) блогера Алексея Трунова, который также собирался приехать на мемориальное кладбище. У него дома прошел обыск. В квартиру еще одного активиста, Андрея Литвина, утром пытались вломиться (https://t.me/fromkareliawithfreedom/3602) неизвестные. Связаться с ним не удается. 

«Две недели я провел в плену в Беларуси. Держали в подвале, допрашивал кадыровец» — 19-летний сержант ВСУ, которому ампутировали ноги и пальцы на руках

«В Беларуси нас держали в подвале: 65 человек», — вспоминает 19-летний украинский сержант Данила Мельник. Одну кисть руки парню оторвало при взрыве, на другой остался только один целый палец, из-за обморожения ему ампутировали обе стопы. Мельника нашли российские военные и несколько недель удерживали в плену на территории Беларуси, говорит парень. 

Данила из обычной украинской семьи: вырос в поселке под Киевом. Мама зарабатывала швеей, одна растила троих детей. Данила — младший.

В 2019 году, окончив школу, Мельник решил поступать в военный колледж во Львове: 2,5 года учиться, и звание сержанта, командира взвода пехоты. После можно пойти либо на службу в армии, либо получать высшее военное образование.

«Захотелось попробовать себя в армии. Это хорошая профессия, — говорит Данила. — В Украине к военным относятся с уважением. И во время учебы бывали, конечно, начальники, которых «не попустило», но нет дедовщины. Украинская армия действительно вышла на новый уровень.

Мама не отговаривала — у меня такое воспитание, что если захотел, то что она уже мне скажет».

26 февраля 2022 года у Мельника ожидался выпуск.

После со своей бригадой они должны были ехать служить в часть, оттуда на какое-то время на Восток, в ротацию, вспоминает парень. Но началась война.

«У нас паники не было, все было слажено. 26 февраля состоялся выпуск, дальше нас распределили по частям, как и планировалось.

27-го я уже участвовал в боевых действиях, — говорит Данила. — Страшно не было, сожаления, что пошел в армию, тоже. Хотелось защищать страну — это же они пришли на нашу землю, а не мы на них напали. В наш дом пришел враг.

Данила бился под Киевом. 7 марта попали ближе к пригородам: Ирпень, Буча, в те районы, рассказывает парень.

«Там мы попали в засаду. Было очень жарко, большая часть наших смогла выбраться, но эвакуации не было — слишком много русских. Там меня ранило.

Был взрыв, мне оторвало левую кисть, также осколки попали под ягодицу. Я вылез, на адреналине заполз в кладовку в каком-то дворе. Там провел несколько дней, после меня нашли русские солдаты. Если бы не нашли — наверное бы, там и умер, — говорит Данила. — Потому что меня ранило и в правую руку, она перестала нормально функционировать. Я не мог даже себя перевязать, правая рука была вялая, онемевшая.

В той кладовке я отключился, через какое-то время пришел в себя — но был уже абсолютно без сил. Так я пролежал дня два, периодически терял сознание. Во время этого всего получил и обморожения. Я понимал, что происходит, но был очень истощен».

Мельник говорит, что русские солдаты, которые его нашли, сначала оттащили его в какой-то двор.

«Там угрожали оружием, стреляли рядом, рассказывали, какие мы нацисты, убиваем детей — вся эта русская балалайка. Какое-то время допрашивали: где артиллерия, где что. Бессмысленные вопросы, ведь я особо и не знал ничего такого. Пугали убийством, расправой — но мне уже было пофиг. Ведь я пока лежал в той кладовке, думал, что все, это конец. Может, поэтому после мне и было уже не страшно, — говорит Данила. — Потом другие солдаты, пацаны помоложе, оказали мне медицинскую помощь, подкормили, немного растормошили меня — ведь я же два дня ничего не ел, не пил.

После меня загрузили в грузовик и увезли. Там я был один, но сбежать не было вариантов: от ранений был очень истощен, почти не мог двигаться.

Ехали где-то по Украине, маршрут не знаю. Точно не помню, но минимум однажды останавливались на ночь, меня заносили в какое-то здание ночевать, но повязки не меняли.

После, еще где-то на территории Украины, меня присоединили к раненым русским солдатам. Нас перевозили в Беларусь вертолетом, примерно по 10 человек. В Беларуси сначала был мобильный госпиталь: это такой как большая палатка, желтое надувное здание в поле. Где он конкретно находился — я не знаю», — говорит Данила Мельник.

Судя по информации, которую собирал телеграм-канал «Беларускі Гаюн», это могло быть в российском лагере возле Речицы, возле Комарина или в Боково.

«Там увидели, что я украинец: форма была в крови, ее давно сняли, но я оставался в термобелье. На нем заметили украинский герб и начали между собой советоваться. Я слышал отрывки, что-то говорили про Женевскую конвенцию, что не надо мучить.

Сделали наркоз мне, немного подшили рану возле ягодицы, перевязали и обработали раны на руке. И пока я еще «плавал» от анестезии, меня отвезли в какой-то подвал. Где он был, сказать не могу, но сложилось впечатление, что это была какая-то воинская часть».

Но почему Данила уверен, что это происходило на территории Беларуси?

«Об этом говорил кто-то из русских военных. Там, где меня удерживали, были только украинские пленные и российские военные, в основном, военная полиция. И кто-то из россиян проговорился, что мы в Беларуси, — объясняет Мельник. — Но за все время в том подвале я не видел ни одного белоруса, только люди в российской военной форме с российскими флажками на ней».

В подвале, куда поместили раненого Данилу, была маленькая комнатка с раскладушками: без белья или матрасов, просто пружины.

«Мне повезло, что я был на носилках, — вспоминает он. — Сначала я был один, потом привели второго украинца. Затем потихоньку пленных довозили.

Когда пленных стало больше, нас перевели в большую комнату. Там вместо кроватей стояли такие большие длинные деревянные столы вдоль стенок. На них можно было лечь.

Кормили, но не армейскими пайками. Давали какую-то кашу, кажется, перловку, и суп как вода: одна картофелина плавает и капустинка.

Воды было мало. Вместо туалета — одно ведро на всех. Его периодически выносил кто-то из пленных под присмотром российского военнослужащего.

Потихоньку людей в подвале становилось больше, мест на «столах» на всех не хватало. Были не только военные, очень много было гражданских. Некоторых забирали прямо из домов под Киевом, привозили оттуда в тот подвал. Раненых вместе со мной было только трое. Все мужчины — была одна женщина, но ее содержали отдельно.

Раз в несколько дней приходили медики, проверяли раненых. Перевязывали мне руки. О том, что у меня обморожения, я тогда даже не думал, так как никогда с таким не сталкивался раньше.

Из подвала никуда не выпускали. Всех периодически забирали на допросы. Спрашивали чушь какую-то: где родился, где учился, какая семья, служил ли, был ли в АТО. Некоторых пленных снимали на фото или видео. Некоторых били, угрожали. Сообщить семье, что жив, возможности не было никакой. Но некоторых пленных снимали для российских новостей, тем давали связаться с семьей.

Большинство русских солдат, которых я видел, были славянской внешности, но были и буряты.

В плену я встретил двух украинцев, которые попадали к чеченцам. Один рассказывал: «Мне чеченцы сказали, чтобы я не переживал, мол, мы делаем свою работу, ты свою. Обходились вполне нормально». А второй вспоминал, что чеченцы не стали его связывать, вместо этого просто прострелили обе ноги — чтобы не сбежал.

К нам в подвал тоже заходил какой-то кадыровец, допрашивал некоторых. Понты колотил: включил камеру на телефоне, что-то жевал и показывал собеседнику, мол, какой он вояка.

Нам говорил: сейчас мои кадыровцы приедут, здесь вам будет!

После он еще раз зашел в подвал и начал кричать: чего они сидят с открытыми глазами?! После этого нам завязали глаза, кому тряпками, кому даже туалетной бумагой и скотчем. Зачем, я не понял — все равно же в подвале сидим.

Но когда тот кадыровец ушел, нам разрешили снять повязки.

Некоторые российские военные были нормальные, некоторые — зомбированные, которые рассказывали нам: вы нацисты, Донбасс 8 лет бомбили! За любые татуировки объявляли человека нацистом. Дерево наколол себе? Нацист!

Однажды залетел какой-то российский военный, полчаса кричал о том, какие мы нацисты. Кричал: вы женщин насиловали, детей убивали!

Покричал, после сказал: «Б***, с кем я разговариваю!?» И ушел.

А ведь я не имел никакого доступа к информации, к новостям: сначала боевые действия, после плен. О том, что Россия нас, оказывается, «освобождает от нацизма», я просто не успел услышать. А тут постоянно: «Нацизм! Нацизм!»

Я был в шоке: какой нацизм? В чем прикол? В чем проблема?»

В этом подвале Данила провел две недели. Когда набралось 65 человек, пленных начали вывозить в Россию.

«Говорили, что из этого подвала пленных людей партиями везли в какое-то СИЗО на территории России. В какой город конкретно, не знаю. Говорили, что пленных отвозят либо в СИЗО, либо в какие-то палаточные лагеря, тоже на территории России.

Но мне повезло, потому что медики сказали: этот ранен, он там умрет через пару дней. И меня увезли не в СИЗО, а в Рыльск (город в Курской области РФ недалеко от границы с Украиной).

Ребята из военной полиции были нормальные, они даже маски поснимали по дороге. Угощали сигаретами. После сообщили нам: все, въехали в Россию!»

В Рыльске Данилу положили в обычную больницу. Говорит, врачи относились к нему по-людски. В больнице медики занялись его обморожениями: ампутировали обмороженные пальцы на правой руке парня (необратимые изменения в тканях из-за обморожения начинаются через несколько часов, а Данила провел на холоде в полусознательном состоянии два дня). Заметили обмороженные пальцы на ногах — их тоже пришлось ампутировать. Стопы пока не трогали.

«Из Рыльска меня перевели в военный госпиталь в Курске.

Там был адекватный врач: уже ходили слухи, что пленных украинцев будут менять. А было уже понятно, что мне придется ампутировать и ступни. И доктор не стал, сказал, чтобы я нормально доехал, он операцию не будет делать, — рассказывает Мельник.

— Лежал я в палате с другими украинскими ранеными. В коридоре возле палаты дежурили русские из военной полиции. Они нам рассказывали: «Мы здесь вас не охраняем, потому что куда можете пойти? Мы здесь вас защищаем, чтобы вас местные не убили!»

Мы с ними иногда разговаривали. Я объяснял: какой нацизм? Мне 19 лет, я делал, что хотел, меня никто не ущемлял, ни к чему не принуждал! Откуда нацизм?

Также те, из военной полиции, рассказывали нам «Новости»: что якобы с Киевом уже русские договорились и сейчас остались от Украины только западная часть и сам Киев, так как в нем «нацисты отстреливаются и детьми прикрываются». А в остальных городах уже якобы российский рубль и русские туда продукты возят.

Я позже, после освобождения, видел своими глазами разбитые русские колонны под Киевом. Вот так и договорились! А те русские ребята из военной полиции и сами верили в свои слова, ведь насмотрелись телевидения.

Больничные санитарки старшего возраста нам тоже говорили: «Вот был СССР, всем было хорошо, все дружили! А тут Украина резко начала щемить русскоязычных!»

Также в Курске меня приходили допрашивать из ФСБ. Откуда, что, как, какие-то протоколы составляли…»

В середине апреля пошли слухи, что возможен обмен пленными.

«Я ничего не ожидал, так как знал, что после 2014 года некоторые ребята и по два года проводили в плену. Готовился к худшему, — вспоминает парень. — И плюс пленные украинцы рассказывали, что русские их уже возили якобы на обмен. А потом говорили пленникам: вот, видите, ваши не приехали, хрен положили на вас!

Я в это не верил, так и говорил ребятам: это русские вас так сломать хотят, бензина у них много, могут и покатать туда-сюда. И после я интересовался у наших военных, а были ли обмены, которые впоследствии отменялись. Меня наши заверили — не было».

Но как не сойти с ума, если ты в 19 лет сидишь в плену, ранен, с искалеченными руками и готовишься к ампутациям еще и на ногах?

«Для меня главное было, что выжил. И уже хорошо. Не умер во время боя, не умер пока в кладовке той лежал, а остальное — мелочь. Хотел вернуться домой. Иногда молился, чтобы у всех дома было все хорошо. Старался сберечь психику», — отвечает Данила.

21 апреля Мельника все же обменяли.

«Из Курска меня перевезли в Севастополь, оттуда машиной в Украину. Там поменяли. Но из курского госпиталя меняли не всех, некоторые пленные остались. Не знаю, как и по какой системе отбирали людей, — говорит Данила. — Ну и от своих прежде всего я позвонил маме: она же вообще не знала, где я, только надеялась, что жив. После душ, чистая одежда… Глянул новости — все хорошо, совсем не так, как русские рассказывали».

После парня положили в киевскую больницу. Там все же ампутировали стопы.

Сегодня в Финляндии госсекретарь США Энтони Блинкен в публичной речи решил не сдерживаясь постебать Путина и Z-игунов, а также их достижения за полтора года войны, а заодно очертить планы Пентагона касательно урегулирования конфликта, стратегии НАТО и будущего Украины.

https://ru.usembassy.gov/secretary-blinken-russias-strategic-failure-and-ukraines-secure-future/

Речь настолько полна издевательства над смехдержавой, без оглядки на привычную мантру Пентагона "дадим Путину сохранить лицо",  что всю англоязычную лахту подняли по тревоге перекрывать неприятное, причем делают они это без методички, комментируя на уровне "Blinken-Stinken" в режиме детского сада.

Соответственно, русскоязычную часть Интернета, по мнению астрологов, тоже ожидает неделя ватных вбросов, как только цитаты из речи распространятся по сети, а методички будут сформированы. Рекомендуется не верить сходу в любые новости исходящие из СМИ РФ, мелких/желтых СМИ Запада и блогов, а также запасаться попкорном.

Для понимания масштаба гойды, вот несколько цитат:

"President Putin spent two decades trying to build Russia’s military into a modern force, with cutting-edge weaponry, streamlined command, and well-trained, well-equipped soldiers.  The Kremlin often claimed it had the second-strongest military in the world, and many believed it.  Today, many see Russia’s military as the second-strongest in Ukraine.  Its equipment, technology, leadership, troops, strategy, tactics, and morale, a case study in failure – even as Moscow inflicts devastating, indiscriminate, and gratuitous damage on Ukraine and Ukrainians."

"Президент Путин потратил два десятилетия на попытки создания современной армии России, оснащенной передовым вооружением, хорошо налаженным командованием и превосходно обученными и экипированными солдатами. Кремль часто утверждал, что в его распоряжении вторая по силе армия в мире, а многие верили этому. Сегодня многие видят российскую армию как вторую по силе в Украине. Её оборудование, технологии, уровень командования, войска, стратегия, тактика и боевой дух это идеальные образцы ошибок и провалов, даже несмотря на то, что их качества Москве всё ещё хватает, чтобы наносить разрушительный, безразличный к целям и беспричинный ущерб Украине и украинцам."

"Russia is estimated to have suffered more than 100,000 casualties in the last six months alone, as Putin sends wave after wave of Russians into a meat grinder of his own making."

"Россия по нашим оценкам понесла более 100 тысяч потерь лишь за последние шесть месяцев, так как Путин посылает русских волнами в мясорубку, которую сам и создал своими решениями."

"President Putin’s core aim – indeed, his obsession – has been to erase the very idea of Ukraine – its identity, its people, its culture, its agency, its territory. But here, too, Putin’s actions have precipitated the opposite effect. No one has done more to strengthen Ukraine’s national identity than the man who sought to wipe it out. No one has done more to deepen Ukrainians’ unity and solidarity. No one has done more to intensify Ukrainians’ determination to write their own future on their own terms.

Ukraine will never be Russia.  Ukraine stands sovereign, independent, firmly in control of its own destiny. In this – Putin’s primary goal – he has failed most spectacularly."

"Главной целью Путина, а скорее и его личной одержимостью, является уничтожение самой идеи Украины - её идентичности, людей, культуры, влияния, территории. Но и здесь действия Путина имели обратный эффект. Никто так не усилял украинской национальной идентичности как человек попытавшийся её истребить. Никто так не углублял украинское единство и солидарность. Никто так не укреплял украинское стремление созидать их собственное будущее, на их собственных условиях.

Украина никогда не будет Россией. Украина остаётся суверенной, независимой, самостоятельно управляющей своей судьбой. В этом - главной цели Путина - он потерпел наибольший крах."

"Now, over the coming weeks and months, some countries will call for a ceasefire.  And on the surface, that sounds sensible – attractive, even.  After all, who doesn’t want warring parties to lay down their arms?  Who doesn’t want the killing to stop?

"Теперь, в ближайшие недели и месяцы, некоторые страны будут призывать к прекращению огня. И, на поверхности, это звучит разумно, даже привлекательно. В конце концов, кто не хочет чтобы враждующие стороны отложили оружие? Кто не хочет чтобы смертоубийство прекратилось?

Но перемирие попросту заморозит конфликт на текущих позициях и позволит Путину укрепить конроль над захваченными территориями, отдохнуть, перевооружиться и атаковать снова - это не честный и долгосрочный мир. Скорее мир Потёмкинский. Он лишь легитимизирует русский территориальный захват. Он наградит агрессора и накажет жертву."

"Today, America and our allies and partners are helping meet Ukraine’s needs on the current battlefield while developing a force that can deter and defend against aggression for years to come. That means helping build a Ukrainian military of the future, with long-term funding, a strong air force centered on modern combat aircraft, an integrated air and missile defense network, advanced tanks and armored vehicles, national capacity to produce ammunition, and the training and support to keep forces and equipment combat-ready."

"Сегодня Америка с союзниками и партнерами помогают Украине удовлетворить потребности текущей войны, параллельно создавая силу способную отражать агрессию в грядущие годы. Это означает помощь в создании украинской армии будущего, долгосрочное финансирование, создание сильной авиации основанной на современных самолётах, единую противовоздушную и противоракетную сеть, поставки современных танков и бронетехники, обеспечение Украины возможностью самостоятельно производить снаряды, тренировку и поддержку позволяющую держать войска и вооружение в боевом состоянии."

"President Putin’s invasion of Ukraine has been a strategic failure.  Yet while Putin has failed to achieve his aims, he hasn’t given up on them. He’s convinced that he can simply outlast Ukraine and its supporters, sending more and more Russians to their deaths, inflicting more and more suffering on Ukraine’s civilians. He thinks that even if he loses the short game, he can still win the long game. Putin is wrong about this, too.

The United States – together with our allies and partners – is firmly committed to supporting Ukraine’s defense today, tomorrow, for as long as it takes.  And in America, this support is bipartisan. And precisely because we have no illusions about Putin’s aspirations, we believe the prerequisite for meaningful diplomacy and real peace is a stronger Ukraine, capable of deterring and defending against any future aggression."

"Вторжение Путина в Украину было стратегической ошибкой. И всё же Путин, не достигнув своих целей, не отказался от них. Он убеждён, что он может сломить Украину и волю её сторонников, посылая всё больше и больше русских на смерть, нанося украинским гражданским всё больше и больше страданий. Он думает, что потерпев поражение в краткой перспективе, он всё ещё может победить в долгой. И он ошибается.

Соединённые Штаты, а также их союзники и партнёры, твёрдо намерены поддерживать оборону Украины, сегодня, завтра и так долго, как этого потребует ситуация. И в Америке эта поддержка единогласна. В том числе и потому, что у нас нет иллюзий о намерениях Путина, мы верим, что единственный путь к дипломатии и настоящему миру это более сильная Украина, способная отразить любую агрессию."