Педиатру Буяновой, обвиняемой в «фейках» против ВС РФ по доносу пациентки, дали 5,5 лет колонии. Доказательств ее вины не существует
Сурс
Тушинский суд города Москвы приговорил 68-летнего педиатра Надежду Буянову к 5,5 года колонии общего режима за «распространение фейков» против российской армии, передает «Медиазона» из зала суда. Прокурор запрашивал шесть лет колонии.
Донос на педиатра написала пациентка. Свою вину Буянова не признала. Никаких доказательств ее вины не существует, единственный свидетель — ребенок — отсутствовал в помещении, когда врач якобы сказала слова, порочащие российскую армию.
Доносчица Анастасия Акиньшина, которая пришла на прием к педиатру с сыном, утверждала, что медик назвала ее мужа, погибшего на войне в Украине, «законной целью» ВСУ и якобы утверждала, что «Россия сама во всём виновата». Изначально Акиньшина утверждала, что сын вышел во время разговора из кабинета, но потом поменяла свои показания, сказав, что он находился в это время с ней.
Согласно словам доносчицы, выложившей в начале 2024 года сторис с жалобой на Буянову, конфликт возник из-за того, что мальчик начал «капризничать» и педиатр спросила, в чем дело. На это мать якобы ответила, что такое поведение связано со смертью отца, после чего врач сказала слова, указанные выше. После приема Акиньшина написала заявление в полицию. Никаких доказательств того, что Буянова сказала вменяемые ей слова, нет до сих пор.
В начале февраля в квартиру Буяновой нагрянули с обыском сотрудники СК. Они содрали ковры и фрагменты обоев со стен, а также сломали и перевернули мебель. Изначально суд не стал арестовывать педиатра и назначил ей запрет определенных действий. Но в апреле ее отправили в СИЗО, ужесточив меру пресечения, так как она якобы уехала в другой регион без уведомления.
По словам Буяновой, она «даже близко» не произносила приписываемых ей слов. Как отмечал ее адвокат Оскар Черджиев, врач просто указала Акиньшиной на «расстройство поведения» сына, слова врача мать интерпретировала по-своему — из мальчика «делают больного». Буянова просила поднять записи разговора, поскольку в кабинетах московских медицинских учреждений стоят аудиозаписывающие средства для контроля качества приема, но неизвестно, велась ли запись в тот день. Никаких доказательств того, что педиатр говорила приписываемое ей, кроме свидетельств Акиньшиной, нет.
Из последних слов Надежды Буяновой на суде:
«Акиньшина постоянно меняла показания. Мне не 80 лет, чтобы всё забывать и путаться. На очной ставке она сказала, что ребенка не было, он вышел. Это в моем присутствии было записано. Потом, когда закончилась очная ставка, [Акиньшина] спросила: ”Я могу быть свободна?” — ”Да, вы можете быть свободна”. Вскоре уехал адвокат Черджиев Оскар Астемирович. Какой-то разговор у него был со [следователем] Бочаровым насчет копии очной ставки. Ушли. И вдруг через какое-то время она заходит опять в кабинет. Заходит и садится на место секретаря. И так, как будто у себя дома, вальяжно, спокойно, как будто, знаете, она свой человек, то есть человек без комплексов, без какого-то стеснения, правил поведения, а эта секретарь садится за стол Бочарова и начинает что-то печатать.
Я сразу поняла, что они какой-то подлог делают, но я ничего не стала говорить. И тут Бочаров подходит к ним и говорит тихонечко, диктует, подсказывает: ”Дверь была открыта, и другие тоже слышали”. Вот были его слова. Я заволновалась. Когда меня уже отвели в следственный изолятор, и в памяти всё прокручивала, я заволновалась, а взял ли Оскар Астемирович копию очной ставки.
На другой день меня перед тем, как идти в зал судебных заседаний, в какую-то комнату заводят, там мужчина сидит — ни документов, ни фамилии, ничего не сказал, только: ”Меня звать Евгений. Я по борьбе с экстремизмом. Есть ли у вас какие-то пожелания?” Я рассказала эту историю, и про дверь — всё рассказала. [Он сказал]: ”Хорошо”. Начинается судебное заседание, вижу Оскар Астемирович уже на месте, ему рассказываю. Он говорит: ”Нет, я копию взял”. И говорит: ”Вы же понимаете, для чего они это сделали?” А потом говорит мне: ”Они изменили последнюю страницу очной ставки. Они перепечатали это всё”.
Я вела три года ребенка и видела, что это за ребенок. Не каждый взрослый так свою речь построит, [как мальчик в ”своих” показаниях]. А это семилетний ребенок к тому же с плохой успеваемостью в первом классе.
Можно ли говорить о нормальном физическом состоянии Акиньшиной после этого, если даже в суде она не смогла указать дату посещения поликлиники? И меняет постоянно показания. Обижена на весь мир из-за того, что сын лишился отца. Да, это больно, обидно. Но в семилетнем возрасте памяти об отце мало останется.
Следствие не хочет признать, что доказательств дать не может. Их просто нет, этих доказательств. Вот и придумали так называемый ”допрос” ребенка на дому. Замечательно. Домашняя обстановка, мать в соседней комнате, психолог, которого случайно нашли в Москве.
В заключение хочу сказать, что вины за собой не признаю и считаю себя невиновной. Прошу суд меня оправдать».
Подождите-ка.....