Путин с хуем

Интересно, эта шутка спровоцируте батхерт у ватников?

Байден о Путине:

"У Путина есть реальная проблема. Он сидит на экономике, у которой есть ядерное оружие, нефтяные скважины и больше нет ничего. Ничего. Их экономика - типа восьмая в мире с конца? С начала? Он знает это, он знает, что у него реальные проблемы, и это делает его ещё более опасным, на мой взгляд."

Сурс

Этому деду 78, он в более здравом уме, чем наш 68-летний. И отлично понимает, что такое Путин.

Курская область: возбуждено уголовное дело против депутата Ольги Ли

Предвыборный баррель: почему Путину придется менять стратегию

Российские власти озабочены в связи с появлением более пессимистичных сценариев в отношении мировых цен на нефть, чем заложенные в бюджет 2016 года $50 за баррель. Пока официальный прогноз предусматривает дефицит федерального бюджета на следующий год в сумме 2,36 трлн руб (3% ВВП) и снижение объема Резервного фонда чуть более чем до 1 трлн рублей к концу 2016 года (сейчас объем Резервного фонда — 3,9 трлн рублей). Вместе с тем Минфин недавно подготовил алармистский прогноз, предполагающий, что среднегодовая цена нефти может составить и $40, что дополнительно увеличит бюджетный дефицит на 1,6 трлн рублей, или до 5% ВВП.

В этом случае Резервный фонд может оказаться практически исчерпан уже через год.

У Центробанка есть и более пессимистичные допущения. Один из сценариев предполагает, что в следующем году среднегодовая цена нефти может составить $35 за баррель. Это уже ставит под вопрос весь текущий политический курс, предполагающей, по сути, «пережидание» низких цен на нефть, с сохранением текущего уровня бюджетных расходов и финансированием дефицита за счет проедания Резервного фонда.

Как поведет себя цена на нефть, большой вопрос, требующий отдельного анализа. Пока на рынке сохраняется избыток предложения, хранилища переполнены невостребованной на рынке нефтью, прогнозы по мировому спросу слабые. И хотя низкие цены неизбежно будут выводить с рынка большие объемы добычи (сланцевая добыча в США уже активно падает, на очереди закрытие проектов на глубоководном шельфе), пока имеющееся изобилие сохраняется, и неясно, сколько оно сможет продлиться. В этих условиях, как уже говорилось, алармистские прогнозы, стимулирующие сокращение расходов, более уместны.

Российский Минфин еще весной начал активно говорить об экономии — в апреле министр Антон Силуанов предложил сократить расходы федерального бюджета — 2016 на 1-1,5 трлн рублей. Однако к августу эти разговоры прекратились, и в итоге в Думу был внесен бюджет, консервировавший старый уровень расходов (более 16 трлн рублей в год на 2016 год, что планировалось еще при дорогой нефти в трехлетнем бюджете на 2015-2017 годы). Разговоры о сокращении расходов тогда прекратились, и было объявлено, что дефицит будет финансироваться за счет Резервного фонда.

Скорее всего, это связано с явным указанием Владимира Путина сохранять расходы примерно на плановом уровне (плюс-минус отдельные флуктуации). Примерно тогда же, в августе, Игорю Сечину и ряду других высокопоставленных лоббистов было отказано в финансировании их проектов за счет Фонда национального благосостояния (ФНБ). Сейчас там примерно 4,8 трлн рублей, после исчерпания Резервного фонда ФНБ может рассматриваться как дополнительный источник финансирования дефицита.

Наметились примерные контуры «стратегии дожития» до президентских выборов, избранной Путиным: в целом не сокращать расходы, не раздражать крупные социальные группы, создавать общее впечатление что «все идет по-старому», невзирая на «отдельные трудности», использовать накопленную кубышку для финансирования дефицита, а поэтому отказывать лоббистам, нацелившимся быстро растратить ФНБ.

Однако такая стратегия была бы жизнеспособной только при одном сценарии: нефть в 2016-м действительно будет стоить не меньше $50 за баррель, а потом начнет расти. Видимо, в момент составления бюджета Путина в этом убедили. Сейчас, когда Brent и Urals впервые за семь лет пробили планку $40 и стремятся дальше вниз, риски существенно возрастают.

Это значит, что Путину уже не удастся дотянуть до президентских выборов со старым уровнем расходов, и придется наносить болезненные удары по целому ряду бюджетополучателей.

Минфин в своих алармистских сценариях вновь, хотя и осторожно, заговорил о необходимости существенного сокращения госрасходов. На первый план там выводится идея дополнительной приватизации на сумму до 1 трлн рублей. Однако реалистичность пополнения бюджета за счет приватизации — большой вопрос: пока основные стратегические активы сконцентрированы в руках влиятельных госкомпаний, которые будут всячески сопротивляться продаже их акций, как это и происходило в последние годы (вспомните бесконечно переносимые плановые сроки продажи миноритарного пакета «Роснефти»). Именно поэтому первому вице-премьеру Шувалову пришлось даже опровергать слухи о якобы готовящейся ускоренной приватизации. Но раз госмонополии имеют мощные рычаги для блокировки приватизации, призрак масштабного сокращения расходов вновь появляется на горизонте. Это заставляет пересмотреть стратегию «ничего не менять до выборов», что грозит президенту серьезными политическими последствиями в виде недовольства пострадавших от триллионного сокращения расходов групп. Ситуацию осложняет и то, что ближайшие девять месяцев пройдут под знаком федеральной парламентской кампании — уж точно не время, когда удобно сокращать расходы.

Насколько Путин готов к этому, большой вопрос.

Ситуация полного паралича вокруг решения о покрытии убытков ВЭБа на сумму 1,5 трлн рублей показывает: действующая власть вообще не готова к принятию решительных мер, ломающих устоявшиеся за много лет подходы. Она может работать только в режиме business as usual. Это делает падение цен на нефть ниже $40 колоссальной угрозой для всей действующей системы, хотя в целом в такой ситуации нет совершенно ничего катастрофического. Мы еще раз имеем возможность убедиться: катастрофическим является не падение нефтяных котировок, а непомерно разросшийся за последнее десятилетие размер государства, который уже не прокормить даже при довольно умеренных нефтяных ценах, не то что при низких.

Постоянно приходится проводить параллели с поведением советских властей во второй половине 1980-х годов и подчеркивать: само по себе падение мировых цен на нефть не могло убить СССР, потому что у советского руководства оставался выбор — начать масштабные реформы, резко сократить размеры государства, провести приватизацию. Развалило СССР не падение цен на нефть, а нежелание делать все это. Сегодня мы наблюдаем фантастически похожую ситуацию — и она, вероятно, будет иметь схожие политические последствия.